Осторожно, дикие люди

Когда местные охотники нашли в лесу какого-то мужика, Брок нисколько не удивился. Из того же Ганна такие же охотники, как и в Вятке, порой заходили очень далеко, когда не удавалось найти дичь. Случалось, что они плутали в засыпанном снегом лесу и выходили совсем не там, где планировали. Бывало, по весне находили потом тела таких вот бедолаг. Потому никто не удивился, наоборот, привели в один из трактиров подешевле, скинулись ему на теплую еду и комнату для ночлега и оставили. Отогреется — сам уйдёт или помощи попросит, так и тут никто не откажет, проведут. Потом ведь сами в такой же ситуации оказаться могут, а боги всё видят и за любую подлость и несправедливость потом сторицей спросят. Баки заинтересовался пришлым. Он знал многих охотников, почти всех, как и другие в своей профессии старались знать конкурентов. Поэтому собрался и пошёл проверять, кого же занесла к ним зима. Если это был кто-то из Орни, самого дальнего города, то придётся его оставить до весны, скинувшись всей охотничьей артелью. Если из Ганна, то туда через пару дней поедут на санях, отвезут. Если из других четырёх, то сможет и сам добраться, как непогода утихнет. Но всё равно скинуться ему на еду придётся. — Здравствуй, Волен, — поприветствовал он хозяина самого дешёвого трактира в Вятке, оглядел грязный пол и чадящие факелы, чуть поморщившись. Столоваться у Волена было страшновато, но всякие дровосеки и подмастерья любили выпить его пива, Баки был уверен, что разбавленного. — Где пришлый? — Да вон, доедает, — кивнул в дальний угол трапезной Волен. Он был неплохой мужик, а что его таверна была не ахти, так и бедным где-то надо иметь возможность посидеть, выпить, поговорить. Пришлый наворачивал жидковатое рагу так, словно неделю не ел, выскребал сначала ложкой, а потом и ломтём серого ноздреватого хлеба всё до крошки, но и тогда, когда тарелка совсем опустела, он не выглядел сытым. Отодвинув от себя тарелку, он спрятал руки в рукава, натянул капюшон пониже и замер чуть раскачиваясь из стороны в сторону. Баки осторожно подошёл к пришлому, но садиться не стал. — Эй, — позвал он, — ты откуда такой? Есть ещё хочешь? Втянув носом воздух, Баки, отметая все неприятные запахи трапезной Волена, принюхался к пришлому, аж уши с хвостом появились. От пришлого пахло… Странно от него пахло, неправильно. — Хочу, — проскрипел тот, но лица не поднял. — Из Замятки я. За хворостом ходил, заплутал. Замятка была не так уж и близко. Да попросту далеко была Замятка, и что тут делал этот мужик, было совершенно непонятно. — Волен, дай ему тарелку ещё, чего ты там ему давал, — попросил Баки, доставая из кошеля медяки. — Сейчас, — буркнул Волен и гаркнул на кухню так, что стены затряслись. Девочка-подавальщица, дочь Волена, быстро принесла ещё тарелку жидковатой похлебки и ломоть хлеба. — А чего сюда-то вышел? — спросил Баки у пришлого, запах которого ему нравился всё меньше. Он пах кисло от пота, противно от гнилых зубов, мерзко от давно немытого тела и было в его запахе что-то ещё, что не давало Баки покоя. — Волен, твой чердак свободен? — спросил Баки. У Волена не было комнат на сдачу, но был чердак, в который он селил, если была надобность. Места там было на одного или двоих, если потесниться. — Свободен, — ответил тот. — Что, заплатишь за бедолагу? — Заплачу, — сказал Баки, достав ещё серебряный. — Неделя плюс еда. Добро? — Добро, — кивнул Волен. — Благодарствую, господин, — прокаркал пришлый, чуть поклонился и едва не вырвал тарелку с рагу из рук дочки Волена, и склонился над ней, вновь с невероятной быстротой заработал ложкой. Руки незнакомца дрожали, его всё заметнее покачивало, но ел он не отрываясь. Когда и эта тарелка опустела, тяжело поднялся, снова поблагодарил Баки, закашлявшись на полуслове, утёр рот рукавом, сплюнул на пол и побрёл в сторону лестницы наверх, то и дело сталкиваясь с другими посетителями харчевни. — Какой неприятный, — скривилась дочка Волена. — Весь стол оплевал. — Прости его, — сказал Баки, кинул девчушке медяшку и вышел. Что-то ему совершенно не нравилось. Прежде чем возвращаться домой, Баки решил зайти к Аясу, узнать, как она и сговорилась ли с повитухой, хотя не представлял, как повитуха будет принимать роды у кошки. Но это было делом десятым, Аури и Бера были достаточно опытными, чтобы самим справиться. — Здравствуй, — двери ему открыл Альрик. — Просто так пришёл? — Я к Матери Кошке, проведать и спросить кое-что. — Проходи, — Альрик отступил от двери, приглашая войти в дом, который пока что был и Кошачьей обителью тоже, только вот новых кошачьих пока не было. Аясу встретила его в человеческом обличье, хоть теперь ей всё труднее было вставать на ноги. Большой живот тянул вперёд, от чего невероятно ныла спина. Но Аури уговаривала дочь повременить. Да, кошкой было проще и легче, но вековые знания все сходились к одному — чем дольше беременные кошки человеком ходят, тем рожать быстрее и проще. — Баки, — улыбнулась Аясу. — Давненько вы ко мне не заглядывали. А самой не дойти, не пускают. Она кинула хмурый взгляд на притихшего Томара. — Здравствуй, Мать Кошка, — Баки церемонно поклонился, хотя и знал, что можно обойтись без этого. — Как ты? — Потихоньку. Они шевелятся, веришь? — улыбнулась Аясу, погладила свой живот и подняла глаза на Баки. — Верю, — Баки очень хотелось потрогать огромный живот Аясу, приложить ухо, чтобы услышать, как бьются маленькие сердечки нерождённых ещё котиков. — Скоро нас ждёт большая радость. У них с братьями уже были заготовлены подарки на рождение котят и для них самих, и для Аясу с Томаром. Баки очень ждал, когда будет возможность понянчиться с котятами, ведь им жить в кошачьей форме три года, и как эти три года пройдут для Томара, Баки не знал, ведь Аясу будет большей частью времени кошкой. Но сейчас не эти мысли забивали голову Баки, а пришлый. — Мать Кошка, сегодня охотники привели человека, нашли в лесу, — заговорил Баки о главном, — и от него странно пахло, не только немытым телом, но чем-то… страшным. — Страшным? — взгляд Аясу изменился, лицо стало жёстким, куда исчезли медлительность и плавность, она дошла до Баки, остановилась в нескольких шагах от него, принюхалась. — Ты близко к нему подходил? Руку жал? Нет, не жал… уходи домой. Никого из людей не трогай, к своим не приближайся. Иди в баню и пока семь вод с тебя эту мерзость не смоют, не выходи. Я пошлю Томара к городничему. Беда пришла, Баки, болезнь. Баки запахнул плотнее так и не снятый плащ и клял себя последними словами, что пришёл в Обитель, вдруг он принёс болезнь, и теперь все его родичи заболеют? — Понял, — коротко сказал он и поспешно ушёл. Вернулся домой он через заднюю калитку, стараясь ничего не трогать, и сразу же пошёл в баню, смывать с себя болезнь, как и сказала Аясу. Подумав, он снял с себя все вещи и кинул их в топку негасимого пламени от греха подальше, а сам пошёл мыться самой горячей водой, какую только мог вытерпеть. После, обернувшись котом, Баки вернулся в дом, никем не замеченный, и, уже одевшись в один из халатов, пошёл вниз, искать Брока. Сегодня на постоялом дворе было людно, Брок слушал байки недавно вернувшихся из лесу охотников, протирал кружки и разливал выпивку. Дела с каждым годом у них шли лучше. И если комнаты зимой пустовали, но в обеденном зале в любую погоду яблоку негде было упасть. Баки Брок заметил сразу, заулыбался ему, махнул рукой. — Котик, тебе сливок налить? Свежие! Баки улыбнулся, но больше для гостей, подошёл к Броку и потянул его за собой, ничего не говоря. Нечего было сеять панику, а от его слов она точно поселиться и в таверне, и во всём городе. — Брок, — тихо сказал Баки, когда утянул его достаточно далеко. — Пришлый болен. Плохо болен. Надо закрыть трактир. — Какой трактир, — спросил Брок, оглядел полный народу зал. — Тут все знакомые. Баки потряхивало, он не знал, как объяснить происходящее, и ему было страшно. Страшно, что заболеют многие, но ещё страшнее, что заболеют Лео или Брок. — А охотники, это те, что пришлого в лесу нашли? — спросил Баки. Он их не видел, ему Брок рассказал, и вот сейчас Баки боялся услышать “да”. — Что у вас тут случилось? — спросил появившийся из ниоткуда Лео. — Да, только недавно из леса. Говорят, привели кого–то, — ответил Брок и нахмурился. Не нравилось ему то, как изменилось лицо Баки, как он сам шарахнулся в сторону и отпихнул Лео в сторону лестницы, велев уйти в комнату и не спускаться. — Так, что происходит? Брок не понял про болезнь, про закрытие трактира, но свистнул вышибале и взглядом указал на дверь, чтобы никто не мог ни войти, ни выйти. — Брок, — Баки не знал, как объяснить доходчивее, — я пришёл посмотреть на пришлого, денег дал, чтобы Волен его у себя оставил. Но он пах… плохо он пах, Брок. Я к Аясу сходил, она… Ну ты знаешь, она много чего понимает, ведь Мать Кошка. И она сказала, что это болезнь и Томара послала к городничему. Кажется, плохо всё, Брок. — Отойди от меня, — велел Брок. — и вообще наверх поднимись к Лео, сидите там. Я жал руки охотникам, что привели этого… больного. Пусть Лео подумает, как обезопаситься. Он маг. — Брок снова оглядел зал. Все столики были заняты, но люди словно почувствовали что-то, замолкли, косясь в их сторону. — Сапор, никого не выпускай! — Слушаюсь, хозяин, — прогудел вышибала. Баки похолодел. Брок жал руки охотникам, значит… А, может, это ничего не значит? Может, всё обойдётся? Взлетев по лестнице, Баки почти споткнулся о Лео, который явно услышал их разговор, просто не подходил. — Рассказывай, — велел он Баки строго, куда только делись мягкость и нежность любовника. И Баки рассказал настолько подробно, насколько мог. Выслушав, Лео хотел было спуститься к Броку, но сейчас было уже поздно. Раз болезнь была такая опасная, как говорила Аясу, нужно было обезопасить себя, иначе они Броку, если тот заболел, не помогут. А заболел Брок или нет, покажет время. — Бак, пойди постели Броку в гостевой спальне, — сказал Лео, а сам стал размышлять, что делать дальше. Нужно было поговорить с аптекарем, ведь Лео совершенно не умел лечить, мог только поставить защиту тем, кто ещё не болен. В первую очередь, нужно было обезопасить Брока, Баки, себя и котов, особенно Аясу. Переорать возмущенных посетителей вышло не сразу. Одному мужику пришлось силой объяснять, что его проще убить, чем выпустить. Его семерым детям так даже лучше будет. Зачем им отец-дебил? Люди не хотели верить ни в болезнь, ни в слова Матери Кошки. Но тут заговорили охотники. Ситуация получалась невеселой. Они видели, что с мужиком что-то очень не так, видели струпья на шее, странные пятна на руках и лице. Но кто тогда что мог подумать? Ну обморозился, а что кашляет, ещё бы не кашлял после ночи на морозе. — И вы привели его сюда? — заверещал кто-то. Брок грозно глянул в зал. Все стихло. — Ну что, есть рисковые, кто домой отправится? — А что делать? — прогудел Сапор, сжавшись спиной в дверь. — Ждать. Слыша перепалку внизу, Лео и хотел спуститься, но понимал, что Броку надо разобраться самому. Лео читал про подобные заболевания, случайно, ему тогда нужны были совсем другие знания, но всё же прочитанное усвоилось и отложилось. Как оказалось, не зря. В старых трактатах говорилось о том, как вымирали целые города, потому что заболевшие заражали своих родственников, а те заболевали чуть ли не через день после того, как общались с больными. Болезнь была стремительной и беспощадной, и остановить её было очень тяжело. Ещё в той книге писали, чтобы сдержать болезнь, нужно изолировать всех заболевших, но Лео пока не представлял, как это сделать. Как бы не поубивали охотников, приведших больного. Но старые трактаты старыми трактатами, а у них сейчас была совершенно реальная болезнь, и хорошо, если Аясу ошиблась, но Лео отчего-то был уверен, что Мать Кошка не ошибается в таких вещах. Нужно было подобрать заклинание, способное защитить от болезни. У Лео было одно, которое не позволяло грязи оседать на одежде и теле, держалось несколько дней и было очень эффективным, вот только поможет ли оно от болезни, Лео не знал. Но нужно было попробовать. Проблема заключалась в том, что Лео не мог защитить весь город просто физически. Вятка была большим городом, тысяч на десять жителей, а для Севера очень большим. Но нужно было обезопасить своих. И тоже сходить к городничему. — Лео, что происходит? — спросил Баки, подойдя к нему, но в свете событий боясь коснуться. — Беда, Баки, — честно ответил Лео. — Беда. Я тебе наколдую защиту, но я не знаю, поможет ли она, так что сиди в спальне и никуда не ходи. Вообще никуда, понял? — А ты? — глаза Баки расширились и стали кошачьими. — А я себе защиту наколдовал и сейчас пойду в Обитель, — ответил Лео. — Броку покажешь, где ему спать. Весть о болезнях по Вятке разнеслась мгновенно, только нужно было отдать должное городничему — паники не было, да и желающих линчевать запершегося на чердаке харчевни мужика удалось довольно быстро утихомирить. Всё-таки беда оказалась на пороге у всех. Стоир ходил от дома к дому вместе с закутанной в шубу, но все равно узнаваемой Аясу и уговаривал не выходить никуда, обещал помочь продуктами, дровами, да чем угодно, лишь бы люди поняли — все серьёзно. — Если заболеете, не бегите никуда, — просил он. — Поставьте на подоконник свечку зажженную. К вам придут, подскажут как быть дальше. Аясу было тяжело, но она всё равно не оставалась в долгу. Благоухая мятной травой так, что вышибало дух, она ходила вместе с городничим. Хрупкой беременной кошечке никто отказать не мог. Первые симптомы появились на рассвете у одного из охотников, как и многие жители, запертого в обеденной зале постоялого двора. В темноте зимних дней в домах один за другим вспыхивали огоньки пламени, вещающие о том, что в доме заболевшие и им нужна помощь. Лео с Баки, защищённые заклинанием, как и все коты, как и многие другие, кто точно был здоров, пытались хоть как-то помочь. Город словно вымер, и только тела умерших вывозили за его пределы, где Лео жёг их магическим пламенем, оставляя один только пепел, который разносило ветром, смешивая с падающими снежинками. Брок боролся с симптомами сколько мог, не подавал виду, что и ему нечем дышать. В обеденном зале к тому момент из более чем двух десятков человек осталось только пятеро, да отпустили Сапора, болезнь к нему по какой-то причине не липла совсем и за десять дней, что он провел с больными не чихнул ни разу, не почесался, зато помощником был едва ли не лучшим. — Брок, — Лео подошёл к брату, строго на него глядя, — в кровать. Без возражений. Баки за спиной Лео чуть не плакал, страшно боясь, что Брок умрёт. Он уже насмотрелся, помогая Лео, на трупы, на то, как стенали матери, потерявшие детей, как рыдали дети, лишившиеся родителей. Кто-то даже не хотел отдавать тела своих родных в надежде, что они оживут, что проснутся. Заболели даже Танис и Бера, но они, только-только, своим кошачьим чутьём почувствовав, что вот-вот болезнь проявит себя, пришли в таверну к Броку, чтобы переждать болезнь там. Сил сопротивляться у Брока не было. Опираясь на стену, он добрёл до единственной спальни на первом этаже и повалился на постель. Странная болезнь и не думала отступать, скашивая семью за семьёй. Пара улиц уже полностью обезлюдели. Те, кто поверил, что Лео может их защитить от заразы своей магией, помогали освобождать дома, на главной площади сжигали всю мебель, вещи уже мертвых хозяев, потом стены и полы с потолком обрабатывали отваром, что варила Аясу и окуривали ладаном. После всего дом запирали на все замки, помечая на стене, что он чист и туда можно вернуться. Таверны, харчевни, дом городского собрания и, конечно, постоялый двор “у матери Сидны” отвели под лечебницы, куда свозили больных. Лео был, казалось, везде. То он жёг трупы, то обходил город, выискивая заболевших, то помогал всем, кому только мог помочь. И радовался зиме, тому, что народ не ездил туда-сюда, не шарился по лесу за грибами и ягодами. Сдержать болезнь было возможно. И Лео решил положить все силы, чтобы дальше Вятки она не ушла. По приказу городничего все двое ворот были закрыты, стража, кто может, должна была нести свою службу как раньше, хотя все понимали, что в тёмную пору никто и так никуда не ходит. Стаир принял тяжёлое решение и издал указ о том, что каждого, кто пытается покинуть город, надлежит убить без суда и следствия. Баки больше не урчал. Он просиживал дни и ночи рядом с Броком, не в силах от него отойти, страшно боясь, что тот не отойдёт от болезни, что она отберёт его. Лео обновлял на нём заклинание, каждый день омывал комнату составом от Аясу, да и сам проходился по комнате огнём, словно обтирал им мебель. Так же он обрабатывал и всё в таверне. Да, на это уходило время, но и без него было, кому заниматься всем остальным. — Котик, — просипел Брок, уже не узнавая своего голоса. — Ты бы пошёл отдохнул, никуда я не денусь, а тебе силы нужны. Сам он если и вставал, то только для того, чтобы дойти до отхожего места, ел мало и с трудом. Аясу качала головой, говорила хоть через силу заставлять. А то организм ослабнет и не сможет бороться с болезнью. Но происходили и чудеса. Появились первые выздоровевшие. Они были ещё слабы, но упорно шли на поправку, радуя соседей и тех, у кого кто-то из родственников тоже заболел. — Я с тобой буду, — ответил Баки и никуда не ушёл. Уже давно стало вставать солнце, возвещая скорую весну, но дни были всё ещё холодные, злые, люди всё так же болели, и не было семьи, которая не потеряла кого-нибудь, а сколько осталось сирот, не передать. Даже в Кошачью обитель пришла болезнь, которая забрала Беру, и Танис теперь ходил, словно сам умер. Лео не представлял, что тот переживает, ведь Брок хоть и болел, но был всё ещё жив, и Лео надеялся, что тот выживет, потому что не знал, сможет ли пережить потерю брата. Хорошо, Баки был здоров, Лео каждый день накладывал на него защитное заклинание, молясь всем богам, чтобы помогло. Чем короче становилась ночь, тем ощутимее была помощь кошек. Люди, которые раньше плевали им вслед, теперь кланялись Аясу едва ли не в ноги, понимая, что если бы не ее отвары, болезнь бы выкосила всех без исключения, заражая по второму и третьему кругу. А так кто-то уже мог вернуться в чистые дома и пробовать пережить потерю близких. Но в какой-то момент кошка пропала. Не появилась утром на площади. Стаир забеспокоился, не случилось ли что, отправил сначала за Баки, так как сам очень стеснялся юной Матери Кошки, не отступивший даже там, где и серьезные мужи пасовали и отказывались идти. Пусть ей было тяжело с огромным животом, но Аясу каждое утро приносила травы для отвара, варила его в огромном котле, принесённом из одной из харчевен прямо на площадке, а потом сама шла к больным, поила их какими-то южными снадобьями, надеясь, что хоть то поможет. Баки не отходил от Брока, вообще не интересуясь тем, что творилось в городе. Да пусть вымрет хоть весь, а вот наречённый должен жить. Метку дёргало болью, но и этого Баки не замечал. А потому, когда его позвал к себе Стаир, Баки очень удивился, хорошо Лео был рядом, и они вместе пошли к городничему узнавать, что случилось, хотя казалось бы, эпидемия пошла на убыль. — Мать Кошка не пришла сегодня, — взволнованно заявил он, когда Баки все же появился на площади. — Я к дому ее ходил, не открывает никто. Как бы чего не случилось, а нам в Кошачью Обитель ходу нет, пока разрешения не получим. Не положено оно, я помню. — Я схожу, — сказал Баки. Если даже его не пустят, то расскажут, что случилось, ведь Баки был родичем. — Отвар я, конечно, не сварю, — сказал Лео, прежде чем Баки убежал узнавать, что случилось с Аясу, — но у меня есть свои способы не дать хвори распространиться. Только это больше времени займёт. Стаир только закивал и отпустил его с богом, не зная каким богам молиться, чтобы с хрупкой кошечкой и её будущими котятками всё было в порядке. Свечи в окнах продолжали гореть там, где ещё были живые, где-то стояли дома, в которых вымерла вся семья, и зажечь свечу уже было некому. Лео снова собрал мужиков, которые помогали, неприятно отмечая, что из тех, кто был первыми добровольцами, осталась едва ли десятая часть, но всё равно добровольцы находились, и это радовало хотя бы тем, что за свой город люди готовы были драться с заразой до последнего. Лео очень жалел, что нет среди них мага, способного очистить город от заразы, были ещё волшебники в других городах, но посылать за ними не стали, мало ли, принесут беду, как принёс её пришлый, который, как оказалось даже выжил, оправился и хотел сбежать, но ему не дали. Сам Волен, больной, загородил ему дорогу, а потом и стража скрутила, отправляя в казематы до лучших времён. Стаир сказал, что подумает, может, и судить будет. Но до этого пусть живёт. Кто-то носил ему еду даже, но Лео больше не видел чужака, не до того было. Дом за домом, который день подряд, Лео шёл по улицам, проверяя дома. Район за районом проходили они с добровольцами, и Лео надеясь, что никто из них не сляжет больше, что болезнь и вправду отступила. Баки же бегом добежал до Обители и забарабанил в дверь. Он обязан был узнать, что случилось не только с Матерью Кошкой, но и со всеми остальными. Не вынесет он, если с таким трудом обретённые родичи умрут такой страшной смертью, как уже умерла Бера. Даже если ему не откроют (и правильно сделают), то хоть бы скажут, как они. Стучаться пришлось долго, но вскоре дверь распахнулась, выпуская на улицу жар хорошо натопленного помещения. — Началось! — прошептал обескровленными губами Томар, вышел на улицу, едва из-за спины раздался хриплый, полный боли мяв, закрыл за собой дверь и осел на ступени. — Роды начались ещё ночью. Аясу как вчера пришла, легла сразу, отказалась от еды, пила только. Мы думали, устала очень… но в полночь она кошкой обернулась и заплакала. Томар уронил лицо в ладони. Его плечи вздрагивали, но когда он поднял на Баки глаза, они были совершенно сухими. — Повитухи нет, умерла она месяц как. И Аури пускать кого-то другого в дом боится, но Аясу, моя Аясу, ей так плохо. — Всё будет хорошо, — уверенно сказал Баки, понимая, что сделать вообще ничего не может. Он не повитуха, не волшебник, способный снять боль, даже зайти сейчас не зайдёт, вдруг на нём осталась зараза, он даже Томару руки не подал. Но сейчас руки жать было не принято, потому что страшно и опасно для жизни. — Стаир волновался, что случилось. Ладно, иди, ты ей сейчас нужнее, а я людям помогать пойду. — Вот травы, — Томар сунул Баки в руки свертки высушенных ещё летом травок в огромном количестве развешанных в сенях под потолком. — В холодную воду кинь и, как закипит, с огня сними. Аясу так делает. Это лучше, чем ничего. Он неловко поднялся, отпер дверь и, проскользнув внутрь, запер её. Баки открыли только потому, что свой, рассказали о беде, подпустили так близко и далеко одновременно. Сейчас Кошачью Обитель сотрясали совсем другие слезы. Котёл, в котором варились травы, был на площади, где ждал Стаир. Он в какой-то момент тоже заболел, но даже тогда пытался как-то помочь, назначил своего заместителя, аж троих сразу, и в Вятках оставался порядок. Что было в других городах, никто не знал, по зиме почти совсем не ездили, только жители Пустой земли могли привезти оленей на убой, чтобы шкуры были гуще, но их в город просто не пустили, ничего толком не сказав. — Вот травы, — вернулся Баки к Стаиру. — Я сейчас сделаю, мне сказали, как. А с Матерью Кошкой всё нормально, просто срок пришёл. Какой срок, Баки надеялся, объяснять не надо. Стаир выдохнул и махнул рукой, подзывая дожидавшихся отвара мужиков. Те подошли, поклонились сначала городничему, а потом и Баки. С начала этой болезни все местные перестали делать какие-либо различия между перевёртышами и людьми. Все понимали, что без Аясу, без её родителей, без братьев Рамлоу и их кота город просто не выстоял бы столько, вымер бы буквально за неделю. А сейчас, когда начало, пусть и ненадолго, выглядывать солнце, надежда наконец забрезжила. — А Брок как? — спросил Стаир, когда Баки занялся зельем. — Держится? — Держится, — кивнул Баки. О Броке говорить было больно, того болезнь взяла одного из первых и всё никак не отпускала, но раз не становилось хуже — уже хорошо. Лео развел неугасимый огонь и на площади, чтобы всегда можно было или сжечь чего, не тратясь на дрова и масло, или, вот, в котле травы запаривать. Было удобно, так что пала не страшились. — Я тут подумал, — сказал Баки, потому что думал он об этом много, пока сидел с Броком. И хоть не хотел он от Брока уходить, тот помирать не собирался, и нужно было делать дела. — Надо в остальные города съездить, узнать, как там. Вдруг тоже свирепствует болезнь? Я могу, если надо. Котом быстрее, да и тропки знаю. — А не принесём чего? — Стаир покачал головой и тяжело опёрся на трость. — Страшно оно, Баки. Нам вот принесли, и мы так же можем. Не пожелаю я такой судьбы никому. У Стаира не было ни семьи, ни детей на стороне, но и он лишился многих друзей. От жителей Вятки осталась едва ли треть, да ещё было неизвестно, скольких успеет прибрать смерть до того, как от заразы полностью город избавится. — Так я в города-то заходить не буду, — сказал Баки. — Так, посмотрю издали, может, ночью поближе загляну. Чтобы хоть понять, что по Северу происходит. А то как зима, так всё. А сейчас день проявился, кто к нам приехать захочет? — Иди, котик, важное дело сделаешь, коль так, — похвалил городничий и вдруг закашлялся, пошатнулся, но тут был подхвачен под руки. — Мужикам только своим скажи, чтоб не волновались. — Скажу, — пообещал Баки.