Осторожно, дикие люди

Нужно было сходить домой и бежать, пока силы есть, чтобы понять, кому ещё нужна помощь. В те же Замятки попасть, выяснить, есть ли там живые. И в Орни, там жили два молодых мага. Но сначала домой. — Лео, — ворвался домой Баки. — Лео! — Не ори, — вышел Лео из комнаты Брока. — А лучше сюда иди. Баки вошёл в комнату, где в кровати лежал Брок. Он тяжело дышал, весь был покрыт струпьями, но смотрел живо, остро. — Так, Брок, — Лео сел на кровать, не боясь заразиться. — Есть одно средство от болезни. Если получится — болезнь уйдёт навсегда, нет — смерть. Я ещё ни на ком этого не пробовал, просто хочу, чтобы ты знал, что шансы есть. Мне только нужен доброволец. И нет, ты им не будешь. Просто делюсь с тобой, братишка. О средстве этом Лео узнал только ночью, он почти не спал, днём помогая в городе, а ночью штудируя труды великих и не очень умов. И там нашёл ответ, который может помочь. Нет, Лео не умел лечить, хоть очень печалился по этому поводу, но умел убирать из организма яд. И в одной книге писали, что с ядом можно убрать и болезнь, которая тоже ядом растекается по жилам. Но не всякую болезнь можно так исцелить. Вот чего Лео не нашёл, так это, подходит ли их зараза под те болезни, которые уходят с ядом. — Буду! — прохрипел Брок, сжал потрескавшиеся от болезни губы, собрался с силами и заговорил. — Ты опробуешь на мне, братишка, потому что это будет правильным. Я доб… доброволец. Дыхание кончилось, внутренности снова скрутило болью, выдирая их через ввалившийся живот. Брок вообще был больше похож на пока что живой труп. Кости, кожа, которую и так почти полностью сожрали болячки. Волосы поседели, как и отросшая борода, только глаза остались всё такими же ясными. Брок закашлялся. Его губы окрасились красным, по подбородку побежала тонкая струйка крови. Баки бросился вытирать кровь, а Лео не двинулся с места. — Нет, братишка, — твёрдо сказал он. — У нас народу полно болящего, каждого спрошу, и найду того, кто согласится, но не на тебе пробовать буду. Разговор окончен. Лео поднялся, но Баки остановил его, зачем-то отдал испачканную кровью тряпицу, которую Лео уже на автомате сжёг в ладони, ссыпав пепел на пол. — Брок прав, — сказал Баки. — Если ты попробуешь на ком-то другом, заклеймят колдуном-убийцей, что бы ты ни говорил и как бы ни спасал Вятку. Лео, мне страшнее, я наречённого потеряю. Но так надо. — Доживу ли я до этого? — тихо спросил Брок. Он глядел на брата, почти не моргая, позволяя ему увидеть всю боль и усталость, навалившуюся на плечи, впервые переставая храбриться и упрямо верить в нормальный для себя исход. Если остальные заболевшие буквально за три-четыре дня как заболевали, не умирали, то медленно начинали идти на поправку. А Брок завис, казалось, в последней стадии, сжигая последние резервы организма, чтобы только не сдаваться. Вот только сил как таковых уже почти не осталось. Лео задумался, и думы эти были тяжкими. По всему выходило, что брат умрёт, не может организм так долго сражаться, отдавая последние силы, и выжить, потому что на поправку Брок не шёл никак. Нужно было действовать, потому что для кого-то эти минуты промедления Лео могли быть последними. Глядя в глаза Брока, Лео решился. Он молча вышел и вернулся с маленьким пузырьком яда, который был у него очень давно, но применения ему не находилось. — Пей, — приказал Лео. Сейчас он изо всех сил пытался видеть перед собой не брата и любовника, а просто больного, которому нужна помощь. — Помоги мне сесть, — попросил Брок, протянув руку к Баки. Он не боялся их касаться, помня про заклятия Лео, хотя первое время всё равно гнал от себя, запирался от греха подальше, пока брат не донёс до него всю информацию. После того, как Баки усадил его, подоткнув под спину побольше подушек и открыл пузырёк, Брок выпил его залпом, даже не поморщившись из-за горького вкуса. — Подождём пять минут для верности, — сказал Лео. Ему было страшно, хотя для этого яда у него было и противоядие, он бы не дал Броку умереть, но страх был в том, что всё это могло не помочь. Всё, что делал Лео, могло быть бесполезным. Время медленно текло, слишком медленно, Баки тоже нервничал, охаживая себя по бокам хвостом и дёргая ушами. Лео подумал, что так и не научился их кот держать свои чувства при себе. — Горячо, — пожаловался Брок, потер грудину и снова закашлялся. Его и так бледная кожа выцвела до синевы, глаза ввалились, тени под глазами налились чернотой. — Пора, — Лео встал и, подойдя к брату, провел ладонью по его волосам, просто так, чтобы почувствовать, ведь они давно не ложились в одну кровать. Магия творилась сама собой, подвластная одной воле Лео. Яд исчез из организма, а за ним пропали и струпья, и холодный пот. Лео поглядел на брата внимательно, а потом обнял, теперь уже не сдерживая душащие его слёзы радости. Они справились. Нашли лечение. Теперь осталось только достать яда, любого, хоть того, которым крыс травят, и силы исцелить всех в Вятке. Брок и сам стиснул брата, хоть физически сил на такое действие у него особо-то и не было. Дикая слабость тянула лечь обратно, но хотя бы не болели суставы, не разрывало лёгкие каждым вздохом. Тело потихоньку оживало и требовало покоя, чтобы начать восстанавливаться. — Иди сюда, мягкие ушки, — позвал Брок Баки, протянул к нему уже не трясущуюся, как у старика, пусть и очень худую ладонь. Баки, не сдержав радости, обратился котом, запрыгнул на кровать и стал слизывать липкий пот шершавым языком, чтобы показать, как он любит Брока, как ждал, чтобы обнять, поцеловать, снова быть рядом-рядом, близко-близко, как раньше. Казалось, что прошла вечность с момента, когда охотники привели пришлого. — Прости, Брок, — Лео отстранился, — надо вылечить остальных, пока не поздно. — А мне поспать, — тепло улыбнулся Брок, опустился обратно на подушки и выдохнул свободной от хвори грудью. Теперь он не боялся засыпать. Тело чувствовало, что болезни больше нет. Хотелось уже набраться сил хотя бы для того чтобы встать без посторонней помощи. Брок закрыл глаза и тут же их распахнул. — Одежда, белье, — выдохнул он. — Все сжечь надо. Он сам был здоров, но вот вся комната вокруг пропиталась летучей смертью. — Я займусь, — Баки снова обернулся человеком. — Тебя обихожу, сам-то, небось, до бани не дойдёшь, и сожгу всё. А потом пойду по другим городам, вдруг до кого ещё хворь добралась. А Лео спешить надо, больных полно. — Я приду вечером, — сказал Лео, поцеловал Брока и ушёл к Стаиру, сказать, что у него есть лекарство. — Пока что да, не дойду, — согласился Брок и попробовал хотя бы сесть. Тело хоть и отзывалось правильно, но пока было слабо и не слушалось. Но Брок уже чувствовал себя живым, а не медленно разлагающимся трупом, который почему-то до сих пор не похоронили. Зверски хотелось пить. Губы спеклись, а после яда во рту был мерзкий вкус. Брат выздоровел, и Лео, поцеловав его, ушёл. Дел действительно было слишком много. А Баки стянул с Брока одеяло, содрал одежду и, аккуратно подняв, завернул его в плащ. Баня мало кому была нужна, все, кто незаболевшие, кто помогал, мылись в одной, чтобы, если что, не разносить заразу дальше. Метка Баки перестала дёргать, снова став просто отметиной, чуть темнее, чем кожа, и он выдохнул. — Всё, пошли мыться, а потом я тебя в нашу кроватку уложу, — ласково сказал он. Можно было выдохнуть, но Баки понимал, что не всё ещё закончилось. Скорее даже всё только началось. — В нашу кровать, — повторил Брок и улыбнулся, прижавшись виском к плечу своего кота. Как он скучал по всему этому, по словно случайным прикосновениям, по ласке, по тому, как красивые губы Баки растягиваются в улыбке, по их постели. Он сам запретил себя касаться лишний раз, но так было нужно. Страшная болезнь унесла слишком многих. Лео сказал, что из запертых в обеденном зале поправилось только трое. Остальные умерли. Примерно так же было везде. — Аясу рожает, — сказал Баки, когда донёс Брока до бани и посадил в парилке. — Кажется, ей тяжело, она плачет. Оставив плащ в предбаннике, Баки развёл воды, намочил мочалку, намылил её и, окатив Брока водой, стал его мыть. Это было приятно. Они часто мыли друг друга, больше лаская, но Брок был так слаб, что до ласк дело не дошло. Баки просто больше гладил, чем мыл, и говорил-говорил-говорил. О том, как соскучился, о том, как они вместе уснут в одной кровати, когда Баки вернётся из своего похода по другим городам, о том, как любит. Просил прощения за них с Лео, что приходили к нему так редко, рассказывал, как дела в городе. — Сотор с семьёй все умерли, только брат остался, — рассказывал Баки о тех, кого Брок знал. Да они не знали весь город, но знали многих, очень многих. — Нора никак не оправится от смерти Юшки, да и сама больна. Девочки наши все умерли. Брок, город словно вымер, никого на улицах, кроме тех, кто трупы вытаскивает и ещё живым помогает. Идёшь по улице, видишь свечу в окне и радуешься, что живы там, а оказывается, умерли все, просто свеча ещё не догорела. Так страшно. И так хорошо, что ты жив. Что Лео нашёл лекарство. — Жизнь и смерть в одном воплощении, — покачал головой Брок, откинулся на бревенчатую стену бани, подрагивая под немного болезненными для него прикосновениями мочалки. — Аясу сильная, справится. Они так этих котят ждали с Томаром. О смерти говорить не хотелось, не сейчас. Когда найдутся силы, Брок сам пройдёт по домам своих знакомых, заглянет в каждое окно, надеясь найти хоть кого-то живого. Неправильным было радоваться, что их семью беда задела только вскользь, никого не унеся, но Брок радовался. Он не смог бы дальше, не стань Лео или Баки, не сумел бы, сердце просто не выдержало бы, остановилось. А так раз рожала Аясу именно в тот день, когда Лео, их гениальный Лео нашёл лекарство, научился справляться с болезнью, появилась надежда, что теперь это всё кончится. — Я сейчас тебя спать уложу, сожгу всё и пойду по другим городам, — рассказывал Баки, помогая Броку надёть исподнее и кутая в плащ. — Нужно узнать, кому ещё нужна помощь, раз мы теперь справимся. Я найду кого-нибудь, кто за тобой поухаживает, пока меня не будет. — Не ищи, — не открывая глаз попросил Брок. — Посплю и силы появятся. Сам смогу вставать. Ты, главное, себя береги, пушистые ушки, понял? Пусть я мудак, но срать хотел на другие города и людей, если из-за этого могу потерять тебя или Лео. Понимаешь? — Никого ты не потеряешь, — заверил Баки, поцеловав Брока. — Думаю, я за неделю обернусь. Я же не буду близко подходить, только посмотрю, что в городах творится, и всё. Баки донёс Брока до спальни, аккуратно уложил в кровать и укрыл одеялом. Они с Лео не спали нормально с самого начала эпидемии. Лео вообще, казалось, не спал, и Баки старался затаскивать его в кровать, чтобы просто почувствовать его тепло, вдохнуть запах. Но Брок, болеющий там, внизу, покоя не давал, и оба спали кое-как, всего по паре-тройке часов. Зараза вымотала всех, и больных, и здоровых. Те, кто помогал, давно забыли о нормальных еде и сне, пара человек чуть не умерла от переутомления, но спасли. — Мне идти надо, — сказал Баки. — Прости. — Иди, котик, и возвращайся поскорее, — улыбнулся Брок, закрыл глаза, почти сразу проваливаясь в здоровый сон. Он не видел, как ушёл Баки, не слышал радостных возгласов Стаира на площади, решившегося стать вторым добровольцем. Не знал, как замерли помощники городничего, следя за тем, как он глотает какой-то яд, как идёт пятнами, почти заваливается на мостовую и как открывает глаза, поднимается сам, откидывая трость в сторону, как стискивает Лео в своих медвежьих объятиях. Не знал, что Аясу спала под тяжелой медвежьей шкурой, свернувшись рыжим клубком, а Томар беззвучно ронял слезы счастья, глядя на четверых крохотных котяток, которых трепетно обмывала уставшая, но всё равно улыбающаяся Аури. Баки не стал искать Лео, тот и так знал, чем Баки собирается заняться. А у него было теперь большое дело, очень большое, и Лео боялся, что может не справиться. Нужно было выбрать очерёдность, кого лечить первыми, и он решил начать с тех, кого болезнь может забрать со дня на день. Взяв с собой двоих мужиков, которые успели выздороветь самостоятельно, он запасся мерзкой отравой, которую и пить-то было невозможно без рвотных позывов, и пошёл по городу, уже давно запомнив, кто где и кому лучше или хуже. А Баки, перекинувшись котом, побежал в лес, напрямки добираясь до Замяток. Сейчас это было первостепенной задачей. Он прикинул, что ему хватит и пары дней, чтобы туда добраться. Потом в Орни, он тоже был близко от Замяток. А там решит, как быть дальше. Лео целый день ходил и лечил людей, где-то уже натыкаясь на трупы. И если сначала он чуть не плакал от того, что опоздал, то сейчас сердце его ожесточилось, покрылось панцирем, не чувствуя больше ни сожаления, ни грусти. Он ещё успеет оплакать всех, сначала нужно было поставить на ноги тех, кто ещё мог стоять. За Лео ехали ещё два мужика на телеге, чтобы сразу выносить больные простыни с одеялами, а потом их сжигать, а дом обрабатывали по заветам Аясу. Эта работа была тяжёлой, но люди понимали, что в час подобной беды они все должны были действовать сообща. Лео пришёл домой глубокой ночью, вымотанный сверх всякой меры. Магия отнимала чудовищно много сил, но он держался. Он был опытным волшебником и сил у него было много. А ещё очень помог подарок Брока, браслеты дали ему возможность вылечить гораздо больше людей, чем смог бы он сам. Искупавшись в бане, Лео пришёл в их спальню, устроился рядом с Броком, обнял его, не находя в себе сил даже радоваться, что для них всё обошлось. Неделя понадобилась Лео, чтобы обойти весь город, заглянуть в каждый дом, вылечить тех, кто держался, дать надежду, что всё образуется. К нему присоединялось всё больше народу. Они помогали обрабатывать дома, сжигать и уничтожать всё, на чём оставался след болезни, пересчитывать живых и уже мёртвых. Но никто не роптал, с уст людей срывались только слова благодарности. Томар, научившись варить зелье жены, до самой темноты не уходил с площади, наполняя ведро за ведром, омывал котёл колодезной водой, вместе со Стаиром взгромождал его на очаг и снова варил зелье. Никто не знал, что творилось за надёжными стенами, окружавшими Вятку, не думал сейчас о соседях, о мире, о том, что на улицах стало топко от начавшего таять снега. Люди пока были полны смертью. Вятка почернела от горя и копоти. Но как первые солнечные лучи, она восставала из пепла. Стаир сел на ступени главного дома, стянул с головы шапку. Только что погасили последнюю свечу в последнем доме. Мать и трое детей выжили, поправились силами Лео. Лео сел рядом и выдохнул. Костёр на площади горел, полыхал, сыпал хлопьями того, что раньше было одеждой, одеялами, простынями. Жгли даже мебель. Людям было страшно, что зараза снова вернётся. — Всё, — сказал Лео, тяжело дыша. — Не могу больше, Стаир, устал. Поспать бы с недельку, да не до того. А ещё Лео думал о том, что они так и не видели пока котят, а очень хотелось посмотреть, после всех смертей взять в ладоши маленькую новую жизнь, но пока было рано. — Брата твоего видел, седой весь, но ходит. Двери-окна постоялого двора нараспашку. — Стаир отхлебнул прямо из кувшина забродившей настойки, передал магу. — Уже хозяйничает вовсю. Думаешь, до лета всё вычистим? — Вычистим. И купцов встретим, как подобает, — пообещал Лео, сам готовый костьми лечь, но до лета город будет чист от заразы, что ещё где-то осталась. — Надо что-то только придумать с тем, из Замяток, который заразу принёс. Гнилой он какой-то мужик. Насквозь прогнивший. А выжил. — Повесим, если окажется, что не только нам досталось, — спокойно ответил Стаир. В Вятке давно уже не было казней, некого вешать было. Преступность, конечно, никуда не девалась, но все знали, кто, напившись мог устроить драку или обнести соседей, а так чтобы серьёзно, со смертями, такого не было. — Из Замяток он, Баки, кстати, скоро вернуться должен, расскажет, как оно всё у них. И до Орни сказал, доберётся. Да и мне бы неплохо, два молодых мага там живут, узнать, чего умеют интересного… А то вдруг и я научусь. А ещё… думаю всем, кто остался, волшебный огонь в печах сделать, а то запасы дров кончились, а новых нарубить просто некому. На площади, в любимом халате показался Баки, он бежал, и то, как он бежал, Лео не понравилось. — Ну что? — спросил он наречённого. Стаир подобрался, вести из первых уст были самыми ценными, а к ним давно никто не приходил с вестями. А если бы и пришёл, всё равно бы не пустили. — Замятки вымерли. Я в город заходить не стал, но там всё жечь надо, — скороговоркой заговорил Баки, носившийся эту неделю по снежному лесу, и сейчас, Лео видел, даже не ополоснулся, побежал сюда. — Лео, всё жечь. А это только ты сможешь. — Точно повесим, — покачал головой Стаир. Нерадостные это были вести, ой нерадостные. Север и так был суровым краем, безжалостным к слабым и немощным. Города и деревни подчас находились очень далеко друг от друга и помочь соседу не было никакой возможности. Иногда и о беде узнавали тогда, когда спасать было некого. — А Орни? Ты дошёл на Орни? — Орни в агонии, — ответил Баки. — Если послать туда Лео, то выживут. Нет — вымрет, как Замятки. Они тоже ворота закрыли, не впускают никого. Только гора трупов за стеной, жечь нечем. Стаир нахмурился, глянул сначала на кота, потом перевёл взгляд на Лео. Отпускать мага из города в такое время страсть как не хотелось. Слишком страшно было, что болезнь может в любой момент вернуться, достаточно зайти в ещё не до конца обработанный дом. Но и удерживать он не имел права. — Лошадей вам дам, если надо и людей. Сам не поеду, уж простите, — заговорил городничий после недолгого молчания. — Не оставлю людей. Езжайте, помогите кому можете. Лео, поделись знаниями, пусть тамошные маги попробуют научиться. — Пойду собираться, — поднялся Лео. — Вроде всё сожгли, что могли. Но огонь покамест пусть горит. Мало ли что. — Я с тобой пойду, — встрял Баки. — Не пойдёшь, — спокойно ответил Лео. — Кто с Броком останется? А ему помощь нужна. Сейчас все, кто ходить может, помогают остальным. Брок вообще решил всех бесплатно кормить, пока у народа силы не появятся. Так что ему помогать будешь. — Я тропы знаю, — не унимался Баки, разрываясь между Броком и Лео. И тому надо было помочь, и другому. — Я с собой Выгжу и Тина возьму, — предложил компромисс Лео. — Они охотники, а не проводники. — Нет, Баки, решено. Я беру с собой людей, а пушистые ушки остаются с Броком, — и Лео, решив, что настоял на своём, замолчал. Брок встретил их в дверях постоялого двора. Он был чисто выбрит, абсолютно сед и ужасающе худ, но стоял уверенно, держа в одной руке ведро с отваром от кошек, а второй опираясь на швабру. Все окна и двери и правда были нараспашку, за его спиной были слышны голоса, не как в старые добрые времена, нет, но уже чувствовалось возвращение жизни. Обеденная зала и все помещения постоялого двора вычищались уже третий раз от греха подальше. Сегодня Брок решил заключительный раз всё пролить отваром и уже на следующий день открыть двери для тех, кому трудно прокормиться. Денег он брать и не думал. В кладовых было ещё много чего съестного, а какие-то семьи ели солому, чтобы просто не умереть от голода. — Баки, котик! — улыбнулся Брок, поставил ведро под ноги. — Ты вернулся. — Ты меня просто не заметил, — рассмеялся Баки, хотя специально не искал Брока, чтобы не отрывать его от дел. — Лео хочет пойти в Замятки, они вымерли, и он хочет там всё сжечь. А потом в Орни, там болеют и, похоже, сильно. А меня с собой не берёт. — Брок, — вступил Лео, отстаивая своё мнение, — Баки тебе помогать надо, а я с мужиками прогуляюсь. Лекарство есть, так что если и заболеет кто, так я тут же вылечу. Не надо Баки второй раз по снегу шарахаться. Отходил своё. — А меня-то вы что уговариваете? — Брок притянул к себе обоих возлюбленных, поцеловал сначала одного, потом второго. — Чай взрослые уже. Сами решайте. Мне-то, конечно, спокойнее было бы, отправьтесь вы вместе, но и в словах Лео есть резон — не дело Баки снова по лесу шарахаться. Охотники знают тропы до городов не хуже. — А ещё, — нашёл Лео аргумент не брать с собой Баки, — он единственный, кого пускают в Обитель, а мало ли, что может приключиться. — Тем более. Вдруг Аясу помощь понадобится. Томар сегодня заходил, счастливый, аж светился. Четверо у них. Говорит рыженькие, как мать. Пока пищат да молоко сосут. Вот еды бы ты им лучше отнёс, а то Аури и Альрик от дочери не отходят, бдят и днём, и ночью. Баки очень хотел увидеть котят, хоть что-то хорошее в этом пока ещё пропитанном болезнью городе. Он не представлял, как вообще можно оправиться от подобного, но был уверен, что к ним могут прийти новые люди. А старые дома уже были чистыми. Где-то помогли отвары Аясу, где-то Лео прошёлся огнём, строго контролируя его, чтобы ничего не поджечь. К Лео подошёл мужчина, явно не из самых богатых, тот, кто заболел из последних, он не помнил имени, но в лицо узнал, этот мужик помог многим, прежде чем его скосила болезнь. — Держите, господин маг, — протянул он Лео тощенький кошель. — За себя, за всю семью спасибо. Только благодаря вам и выжили. — Не могу я взять, — сказал Лео, не зная, что делать, как выбить из голов, что не за деньги он тут ночи не спал, а за город. — Возьмите, уважте уж, — не унимался мужик. — Ладно, — Лео взял кошель, даже туда не заглянув. — На восстановление Вятки пойдёт. — Это уж куда вы захотите употребить, — сказал мужик и ушёл восвояси, а Лео стоял и тупо смотрел на кошель. — Первая ласточка, — улыбнулся Баки. — А ты что думаешь, Брок? — Думаю, что вы большое дело сделали, — ответил Брок. — Вы все, кто был в силах помочь, кто ходил по домам, носил еду, убирал трупы. И это правильно, — Брок взглядом указал на кошель. — городу сейчас любые деньги на пользу будут. Сколько сирот осталось без родителей, семей без кормильцев. Вряд ли нам что бесплатно дадут, когда торговля начнется, а до зимы не так долго, хоть она только и пошла на убыль. Некому закрома наполнять. А так хоть что купим и раздадим. Из кухни раздался зычный голос Норы, призывающей обедать. Ей хоть сложно было после смерти обоих детей, страшно, но она вернулась, едва Брок позвал, и не винила его, хоть Юшка и умер одним из первым на одном из столов обеденной, а потом сгорела и дочь, но хоть не мучались. — Так, пообедаете и дальше дела делать. — Эй, Ирек, — поймал приблудившегося к ним сироту-паренька лет десяти, которого приветила Нора, — сбегай, скажи, чтобы мужики в дорогу собирались. Пусть Тин с Выгжей выберут, кого с собой взять, человек пять, пойдём в Замятку и Орни. — Да, господин маг, — ответил Ирек и побежал. Сейчас, когда население Вятки сократилось почти на две трети, все знали всех. — Ну вот, — Лео вздохнул. — Пообедаю и в путь. Надо подумать, может те, кто потерял своих детей, возьмут к себе сирот? Ну да это уже не нашего ума дело. — Как же не вашего? — спросил Баки. — Брок в выборном совете сидит, ты — почтенный маг. Так что всё вам думать, от того совета-то осталось. — Разберёмся, — усмехнулся Брок, приобнял своих любимых за плечи и повёл во двор умываться отваром, а потом за стол.