***
Батя сидит в тюряге практически столько же, сколько Тончик себя помнит. Чуть ли не первое в жизни его воспоминание облито кровью. Когда он был ещё маленьким, и они с мамой и папой счастливой образцовой семьёй возвращались с городского праздника, мать в цветочном сарафане вела его за ручку и о чем-то спрашивала, маленький Тони радостно кивал, нахватавшись впечатлений от праздника. Все пошло по пизде, когда в классическом тёмном переулке промышленного района из-за угла вывернула группа мужиков навеселе. Тончик помнит, как оседала на землю мать, одной рукой затирая красную струйку из разбитой губы, другой рукой пряча маленького Тони себе за спину. Как три мужика бешено мутузились с его отцом, как сверкнула в темноте у одного из них заточка, как он, будучи объебанным, не удержал её, как два торчка по очереди упали на асфальт, все ещё пытаясь ударить тончикова отца, а третьего, кажется, резко отпустило, и он скрылся в каком-то падике. Как два тела лежали в тёмном пятне и как отец кому-то нервно звонил дома по телефону. В тот день Тончик резко повзрослел. Затем была милиция, суды и вся эта ебалыга. Раненые мужики один за другим скончались в скорой, а третий из этой компании обдолбышей, который сбежал в тот вечер, вдруг объявился и начал пиздеть по всем углам, что это тончиков отец на них набросился, покромсал его корешей, что он убийца и маньяк. Он, видимо, был сыночком богатеньких родителей, и они уж постарались ради того, чтобы батю Тончика засадили, не разбираясь. Когда Тони вырос, он сколотил собственную банду и подмял под себя весь район, чтобы ни один, даже самый борзый, хер не посмел и пальцем тронуть его мать, его корешей, да и вообще тех, кто был Тони дорог. Чтоб все нарики забыли дорогу в этот район, он постарался навести здесь свой порядок и крепко его держал. Жизнь с самого начала дала ему пизды, теперь он давал пизды всему району. Торчок тот по итогу через несколько лет от передоза скончался, так что отомстить у Тончика цели никогда не было.***
Тончик общается с отцом, рассказывает ему новости, рассказывает о семье, что у мамы все в порядке, ну, немного приболела, но в принципе все хорошо, у него тоже все нормально, девчонки ещё нет, ну да он и не жалуется - успеет найти. Отец за столько лет успел поседеть, похудеть, осунуться - довела его тюремная жизнь, но он сильный и крепкий, он справляется, и Тончик надеется на будущий год вломиться в эту ебучую тюрягу, кинуть нужным людям денег на стол, харкнуть им в ебало и забрать отца домой, чтоб их семья, наконец, снова стала прежней. Заебало это все, заебала несправедливость жизни. Он тоже, конечно, несправедливо лохов шмонает, но последние годы его больше волнуют его люди, чем какие-то прохожие. Последние деньги он у них не отжимает, еду у детей не крадёт, нищих до нитки не обирает - справятся. А ему нужно жизнь поправить, раз уж она решила по пизде пойти 17 лет назад. Тончик едет назад злой и расстроенный, как почти всегда после посещения тюряги. Злобные мысли ковыряют его черепушку изнутри сколько лет уже. Он ставит машину во дворе, с размаху захлопывает дверцу, достаёт сигарету, закуривает. Выпускает дым сквозь зубы, приваливается спиной к своей девятке. Потом отлипает и идёт куда глаза глядят. Парень доходит до края спального района. За ним - поле сорняков и желтеющей травы в низине, а вдалеке лес. Сбоку района - цыганский посёлок. Город небольшой, Катамарановск ещё не дорос до того, чтоб застроить все окраины и проглотить цыганские посёлки, оставив их маленькими островами, окруженными со всех сторон многоэтажками. Эти домики со скатными крышами еще держатся на окраине. Тончик отходит от дороги к самому спуску в низину и падает костлявой задницей на землю с короткой полевой травой. Снова закуривает, глядя на тёмные облака над лесом, которые сегодня закрыли небо над всем городом. Позади слышится шкрябание останавливающихся колёс на грунтовой дороге и хлопок двери. - Тц-тц-тц, молодой тщеловек, что это вы тут делаете в такое время, дарагой? - Блять, цыган, - Тончик сначала дёргается, осознав, что он, может быть, зашёл на чужую территорию, а потом вспоминает, что они, вроде как, уже некоторое время союзники. А потом ещё и ловит паничку с флэшбеком с цыганской тусовки, на которой он был у них полторы недели назад, но заталкивает свои мысли подальше, пока цыган идёт к нему сзади. - И тебе здорова. Лошало плюхается рядом, бесцеремонно выдергивает сигарету у Тончика из зубов и затягивается. Тончик задыхается от возмущения, но потом устало выдыхает тому в висок: - Ну и сука ты, Лало. И достаёт новую сигарету. Лошало только усмехается. Они вместе сидят и смотрят на быстро перемещающееся, но не заканчивающееся одеяло сине-серых облаков, и Тончик почему-то расслабляется, успокаивается. Цыган этот и правда колдун какой-то, вроде бесячий такой, наглый, а вроде вот так посидишь с ним рядом спокойно - и на душе легче, как будто втихаря там колдует тебе чето успокоительное. Нахуя только ему это - непонятно. Но Тончик не хочет думать, Тончик морально устал, хватит с него мозгоебли на сегодня.