За перевал

Это к вопросу о разных вероятностях. Я рассматривала вариант с еще одним вотэтоповоротом, чтобы на лагерь Тингола и Лютиэн еще и орки напали. Потом решила, что будет перебор в вотэтоповоротами и превознемоганием, и что большая группа орков по этим землям незамеченными все же не прошла бы, даже если б они прицельно охотились на Тингола. От этой задумки остались наброски, выкладываю самый удачный из них. Предыстория - соответственно, орки внезапно(тм) нападают, потому что прицельно рассчитывали захватить Тингола во время большой охоты. А еще они притаскивают небольшую хрень, плюющуюся огнем. Дагмор ее узнает и Предупреждает(тм), спасая охапку синдарского народа, а потом, ясное дело, лезет в драку, и потом вся эта компания с боем отступает в Дориат вместе с дортонионцами и беглецами. Пафос-пафос-превозмогание. А потом еще всякие разговоры. И вот один разговор, который мне хочется показать. * Кто-то потряс его за плечо. — Ата... — выдохнул он, вздрагивая — и уже привычно осекаясь. Его встряхнули ещё раз. Не орочья рука — первое, о чем подумал Дагмор, с трудом выныривая из огненной темноты, где горели корабли и метались в воде темные тени. Казалось, на губах остался жар и пепел. В лицо ударил свет, вышибая слезы, он дернулся, пытаясь вскочить, понять, что случилось... Тело было непосильно тяжёлым. — Эльгаэр? Нарион..? Трещина, вспомнил он. Они выбрались ведь, но... Кажется, он полез обратно. Его что, завалило? — Кто здесь? — спросил он, пытаясь хотя бы сесть и болезненно щурясь. — Ничего не вижу... — Вот как? — сказал низкий голос с удивлением. С огромным усилием Дагмор чуть приподнялся, прислонившись плечами к темному пятну справа. Почувствовал плечом и щекой кору дерева, вдохнул удивительно свежий воздух... Не Ангбанд. Скорее всего. Чтобы создать такой подробный морок, и притом странный и беспричинный... И плохо видимый, вдобавок... Нужно слишком много сил. Золотистый свет Анар пронизывает все вокруг, и сквозь слезы он на мгновение увидел огромные колонны, что подпирают высокий свод... Нет, вокруг множество звуков, шорох листьев и запах живой земли и травы. Это лес. Настоящий. — Где я? — В Дориате, — сказал все тот же голос. — Не помню, — отрезал Дагмор. Отвернулся от бьющего в лицо света, попытался стереть выступившие слезы. Рука бессильно мотнулась. Он вспомнил ещё раз трещину, темную воду и заполнившее ее горе, вздох камня. — Мы бежали. Это последнее в моей памяти. На этом слове что-то вздрогнуло внутри и словно немного развернуло яркий свиток. Он вспомнил, как вновь выбирается наверх и бредёт к источнику. И вспышка страха — вдруг вокруг все же морок, а он, глупец, проболтался только что о побеге? — Эльгаэр — фалатримское имя, — задумчиво сказал низкий голос. — Это имя целителя. Было... — Закусил губу. — Кто ты? — Я отвечу позже, если это не насмешка. — Мою насмешку... т-ты отличишь. Почему... холодно?.. Кто-то небрежно набросил на него плащ. — Я пришел говорить с тобой, но кажется, поторопился. Мне передали, ты цел и не ранен. — Да что произошло? И где мои эльдар? — Дагмор хотел выкрикнуть это, а вышел почти стон. — Двадцать два беглеца, помимо тебя, тоже здесь и в безопасности. Казалось, ароматный воздух подтверждает его слова. Но этот низкий голос, какого не бывает среди его ровесников... — Ты из Проснувшихся… или Второго поколения? — Первое. — Если ты не лжешь... и вокруг не морготов морок... — Дагмор провел языком по пересохшим губам. Верхняя треснула, он слизнул выступившую кровь. — Не советую повторять такое обвинение, — голос похолодел. Не привык к противоречию. — ... тогда ты из военачальников или советников Тингола. — Ум тебе усталость, кажется, не отшибла. В отличие от памяти. — Вернётся... через время. Воды... — Не первый раз? — говорящий не смог сдержать удивления. Движение, шорох одежды. Синда сидит рядом на земле, понял Дагмор, и высокого роста. И что-то протягивает ему. После третьей попытки взять это трясущаяся рука Дагмора упала. Синда вздохнул и поднес ему флягу к самым губам. — Пей. — Ты пришел... не за этим. — Пей. Здесь морить жаждой не будут и врага. Дагмор сделал несколько жадных глотков — и дыхание перехватило. Мируворэ... Восхитительное тепло начало разливаться по телу. — Щедро, — выдохнул. Все, что он может вернуть — ответить на вопрос. — Во второй. — От чего случилось в первый раз? — Шкуру спустили, чуть не сдох, — сказал Дагмор рассеянно, ещё наслаждаясь чувством тепла и не задумавшись о своих словах. Рука синда дрогнула. — Что? — переспросил он озадаченно. Он не понял даже, дориатский чистюля! И... Приступ злости набежал и ушел. Пусть никогда не узнает на себе, будь он кто угодно из эльдар. — Пытались забить за участие в бунте. Но я живучий... Меня спрятали и спасли другие пленные. Там никто не выживет в одиночку. — Ты им очень обязан. — И они мне. Отпусти моих нолдор, дориатец. На них нет крови тэлери. — А на тебе есть. — Да. Он сел ровнее, мируворэ прибавил немного сил. Глаза привыкали к свету, но был ли причиной тому мируворэ или то, что он успел привыкнуть раньше, Дагмор не знал. — Их отпустят. — А меня? — он усмехнулся. — Я пришел задавать вопросы — тебе. — Я отвечу, если ответишь на мои. — Ты даже не стоишь на ногах, а торгуешься как наугрим! — Уже мечтаю с ними поговорить. — Тогда ответь, сколько жизней тэлери на твоих руках, — говорит серый. Вот так, в лоб киркой с разворота. И Дагмор опускает глаза. — Не скажу точно, — глаза ещё слезятся, но он видит мельчайшие трещинки в корне дерева, каждую травинку рядом с ним, каждое пятно мха. — Двое умерли на месте... и любой из ещё шестерых, кого я ранил, мог быть мертв. Тишина. Память радостно возвращает его к снам — к тропе, что раз за разом приводит то вниз, к гаваням, то вверх — к воротам Ангбанда, и напоминает путь к причалам снова и снова. Факела и отблески в темных пятнах на камнях. — Значит, восемь, — холодно роняет синда. — Что ж, спрашивай. Дагмор колеблется, но пятна недавней памяти проявляются на полотне, мелькает бегство через Ард Гален, другой синда и обрывки разговора... И он решается. — Верно ли, что земли Аглона и восточнее все равно отдают сыновьям Феанора? Несмотря на... — Дагмор хочет спросить другое, но вряд ли синда знает ответ, а вопрос может и выдать его. — Верно, — нехотя отвечает синда. Просто сидя на земле, он так высок, словно сидит на небольшой скамье. Если встанет, может оказаться выше Турукано… — По уговору, через четыре года Солнца. Щурясь от света, Дагмор всматривается, наконец, высокому в лицо — и узнает эти черты по сходству с Ольвэ Альквалондским. Верит с трудом, но и живой лес вокруг казался невозможен... — И ты не изменил решение, Тингол, король Дориата, узнав о Гаванях? — Ты вспомнил меня, Карантир Морифинвэ? — спрашивает тот, и Дагмор вздрагивает, услышав свое имя. — Нет, но ты похож на брата, — сказал он с усилием. Казалось, Тингол одним словом содрал с него всю защиту и выставил перед врагами. Когда только он успел сказать свое имя... Это страх, щедро подаренный Ангбандом. Впрочем, тут враги тоже есть, и Тингол один из них. Несмотря на мируворэ. Тяжёлый холодный взгляд это лишь подтверждает. Дагмор садится прямо, насколько может. Ему холодно. Он вдруг вспоминает взгляд Хитуэна и его ночной рассказ. И думает о том, что мечтал ведь побить Макалаурэ, когда вернётся. — Если ты думаешь о мести, король Дориата... — говорит он хрипло, — а ты о ней наверняка думаешь, ведь и пленные в Ангбанде уже знают, что воинство Дома Феанора после неудачного сражения стало вполовину меньше... Теперь вздрагивает Тингол, едва заметно. Значит, попал. Значит, прав. Думай о худшем — и угадаешь? — Возьми одну эту жизнь как виру за четыре, но оставь моих братьев сражаться с Морготом, не бей им в спину! Тингол бледнеет. — Упрямый безумец, — цедит он. — Уж какой есть! — Они оставили тебя в Ангбанде! — Они не знали! Да я бы и сам запретил!.. — Почему же четыре жизни? Пять, — бросает Тингол, и под Дагмором словно колышется земля. — Что? — шепчет он, хватая Тингола за руку и жадно глядя ему в глаза. — Пятеро, — повторяет тот отстраненно. — Вместе с внуком Феанора. — Тьелпе!?... Жив? Слишком много... всего сразу. Рука дрожит, в груди разливается тепло. Дагмор делает несколько глубоких вдохов и закрывает глаза, но сдержать слезы ему не удается. Просто нет сил. Да и неважно сейчас... — Да, — голос Тингола словно издалека. — Благодарю, — выдыхает он, едва владея собой. — Мое предложение... В силе. И король Дориата хватает его за рубаху на груди, поднимая одной рукой. — Ты!! Дагмор вцепляется в его запястье обеими руками, но против этой силы ему сейчас, как против Тху. — Замолчи!! Мне не нужна твоя жизнь, глупец упертый! — Тингол рычит, но это не страшно, только ошеломляет, словно удар волны, сбивающий с ног. — Я не затем пришел и не этого хотел!! — Откуда мне знать!? — Отбитый безумец! Так же внезапно Тингол разжимает руки, и Дагмор сползает на землю — ноги и вправду его еле держат. Что здесь было-то?.. Он уже вспоминает госпожу Стальной Нифредиль и едущих по ее лагерю всадников, но между тем мгновением и нынешним ещё большое серое пятно. — Когда ты вспомнишь вчерашний день и десяток сохранённых тобой жизней, то поймёшь, насколько глуп был сейчас, — Тингол справляется с собой и отступает назад, приходится запрокидывать голову, чтобы видеть его лицо. — Но это хоть искренняя глупость. Как бы мне ни хотелось оторвать тебе голову... Дагмор невольно подбирается, как перед дракой. — Но глупцом был и я, — говорит Тингол словно сам себе. — Стоило выслушать дочь и говорить с тобой наедине с самого начала. Он начинает понимать. — Чего же ты хотел на самом деле, король Дориата? — Я уже получил все, что хотел, глаза бы мои тебя не видели! «Да что ты хотел-то? У ног твоих, статуя-переросток, я уже лежал, и слезы мои ты видел...» — Твою виру спасенными жизнями я принимаю. После отдыха уедешь как гость, но не попадайся мне на глаза! Второй раз я с тобой говорю — и второй раз хочу убить своими руками! Развернувшись, Тингол широким шагом устремился прочь. К шатрам, сгрудившимся поодаль. Кажется, его, Дагмора, тихо убрали подальше от всех. — Я своих братьев тоже порой хочу прибить, — не удержался он, — весь в них. Кажется, Тингол его услышал, потому что на ходу врезал кулаком в дерево, только листья посыпались. Ничего, кроме тихого облегчения и тихой же зависти к чужому здоровью и силе Дагмор не чувствовал больше. Внезапный разговор и внезапное известие выпили все душевные силы до дна. О прочем он подумает завтра. Тьелпэ жив, грело изнутри... Он снова завернулся в плащ. Увидел рядом на земле забытую флягу мируворэ — вряд ли хозяин за нею вернётся. Выпил ещё несколько глотков, согрелся и снова уснул.