***
- Хотел бы примерить такое? - спрашивает Чимин тихонько, поворачивая экран своего телефона к сидящему рядом Чонгуку. Тот поднимает взгляд - и замирает, увидев перед собой… - Юбку? - Смеется Чонгук. - Очень смешно! Но Чимин, хотя и улыбается, смотрит как-то слишком уж заинтересованно, и не отводит своих блестящих хитрых глаз. - А что? Я бы посмотрел… на тебя… в этом. Чонгук теряется как-то, и долго еще потом его глаза бегают, а мысли не могут сосредоточиться ни на чем конкретном. - Ты странный… - Только и шепчет Чонгук; Чимин ухмыляется, но больше ничего не говорит, и на Чонгука не смотрит. Ему достаточно и этой провокации. «Интересно, рискнет ли?.. Если да - то это будет… ммм… интересно…Если да, то, значит, я в нем не ошибся…»***
«Это не так уж и плохо, как я думал… Вроде даже… похоже на мой стиль… Хотя… хотя нет… Или?..» Чонгук вертится перед зеркалом, осматривая себя со всех сторон; на нем - его обычная черная толстовка, с длинными рукавами до самых пальцев, скрывающая татуировки, и - почти такая же, как на той фотографии, что показывал ему несколько дней назад Чимин… черная, тесно облегающая талию, юбка, длиной чуть выше колена, с широкими складками по всей длине, и парой тонких стальных цепочек сбоку на поясе… Все выглядит в общем-то неплохо, но так чертовски странно. «А что, если он просто пошутил?..» Но ощущения внутри - противоречивые. Нет стыда, призрения или унизительного отвращения к самому себе в таком виде, - скорее, лишь неловкость; как должно быть?.. так? или нет? или спустить чуть пониже… или оставить как есть… Чонгук не испытывает удовольствия от всего этого маскарада - но это… интересно. Непривычно, и странно, и вроде даже как-то глупо, - но весьма… интересно. J/m: «Почему ты не спишь?» Чонгук и не думал, что Чимин заметит его онлайн. Присаживается на край кровати и печатает уклончивый ответ: J/k: «Не знаю» J/m: «А если честно?» Чонгук поднимает лицо и напряженно смотрит на свое отражение в зеркальной дверце высокого шкафа, что напротив кровати. Вздыхает. J/k: «Хочешь узнать?» После отправки сообщения - и моментально вспыхнувшего уведомления о прочтении в ту же секунду - у Чонгука все холодеет внутри: он ведь до сих пор так и не решил, рискнет ли показаться в таком виде… Чимину. Кажется, Чонгук все еще не готов… но, с другой стороны, можно ли вообще быть достаточно готовым к такому? J/m: «Хочу. Мне зайти?» «Нет!», поспешно набирает Чон, но тут же стирает, так и не отправив… что-то его останавливает. Он встает и медленно подходит к зеркалу снова, вновь придирчиво разглядывает себя в отражении. «А мне ведь даже идет». Дело в том, что Чонгук не любит проигрывать, и очень любит побеждать. А когда Чимин заставил его растеряться и смущенно покраснеть тогда, заставил осознать, что есть нечто такое, что Чонгуку не под силу - Чонгук, размышляющий об этом уже позже, воспринял это как вызов. И теперь должен был победить… свой собственный страх и свое смущение. Поэтому, поправив падающие на глаза волосы, он делает фото себя в зеркале - и отсылает Чимину, подписывая небрежно: «Как хочешь».***
Тихий стук в дверь - и в приоткрывшемся дверном проеме появляется Пак Чимин. Чонгук оглядывается - и замирает. Ведь он сам все еще… Чимину хотелось бы сказать что-то,спросить, возможно, или хотя бы просто улыбнуться, чтобы Чонгук перестал так нервничать - перестал смотреть так испуганно, сжимать в пальцах черные рукава… так его пальцы кажутся еще тоньше, еще меньше. Но Чимин замечает эти ярко блестящие темные глаза, эту резкую полоску тонкого чокера на светлой коже шеи, эти… колени… и чуть виднеющиеся бедра… - Подожди, я сейчас вернусь… - Что?.. - Стой тут. И не снимай… ничего. Чимин, быстро обернувшись, тут же скрывается за дверью – а Чонгук остается стоять посреди своей комнаты еще более сбитым с толку, чем минуту назад.***
- Вот… Чимин присаживается перед Чонгуком на колени и, быстро обернув вокруг его бедра что-то прохладное и гладкое, торопливо застегивает это «что-то» сзади. - Что… ты… - Тебе кое-чего не хватало, - доносится звонкий, высокий голос Пак Чимина откуда-то снизу, - я сразу понял, что тебе… нужно… Чимин выпрямляется - и Чонгук переводит взгляд на свое отражение: широкий «браслет» на его бедре, из таких же тонких и черных мягких ремешков, обернут вокруг ноги чуть выше колена - и Чонгук приподнимает край юбки, чтобы рассмотреть все целиком. - Откуда он… откуда это… у тебя? - Не важно, - отвечает Чимин, и обнимает Чонгука за талию, прижимаясь щекой к его щеке, и все еще довольно улыбаясь, - я, если честно, не думал, что ты решишься. - Ты взял меня на «слабо». - Знаю. Рука Чимина опускается ниже, а Чонгук растерянно переводит свой взгляд с отражения на оказавшуюся вдруг так близко улыбку Чимина: - Тебе что, правда нравится?.. - Ну конечно, - шепчет Чимин, и его рука сжимает талию Чонгука крепче. А другая… так медленно поднимается по бедру Чон Чонгука все выше и выше, прижимаясь к коже так уверенно и смело, что невольно возникают мысли о том, сколько раз Чимин уже делал так?..***
Поцелуй - как крупный цветок, распускающий свои лепестки-касания все шире и смелее: этот поцелуй заставляет Чонгука прикрыть глаза, и не хотеть их открывать снова вовсе. Никогда не подумал бы, что ему так понравится быть слабым и уязвимым; но это странное ощущение, которое дарит ему непривычная одежда, та мягкая небольшая ладонь, что гладит так точно и так выматывает своей недостаточной близостью… - Может, хватит, может, начнешь… уже… Чимин отстраняется от губ Чонгука и улыбается: - Правда? Ну что ж, как скажешь. …и опускается вниз. - О, я не… - А я - да. - Отвечает Чимин, опустившись на колени. Он смотрит в чужие глаза снизу вверхтак просто и так прямо, что Чонгук теряется мигом - понимая, что, сколько бы условий он Чимину не выдвигал, сколько бы синяков не оставлял на нем - по его же собственной просьбе - Чимин всегда будет вести, а сам Чонгук всегда будет оставаться ведомым. И с этим ничего не поделаешь. Это не изменить. Чимин начал эту «игру»; ему и диктовать правила. И совсем не наоборот. …это менять и не хочется.***
Дикая жажда - Чонгуку хочется, чтобы Чимин был в нем сразу и внизу, и выше, - и тесно прижимал бы к стене, задрав ногу с черным браслетом кожаных ремней, и продолжал бы стоять перед ним на коленях, держа обеими руками бедра, смяв плотную ткань юбки, которую больше никто, кроме самого Чимина, видеть не должен… - Давай… пожалуйста… - Чонгуку трудно заставить себя остановить все это, но он все же подталкивает плечо Чимина от себя; однако к ожидаемому результату это не приводит. Чимин вцепляется пальцами в бедра Чонгука, сжимая их крепче, почти вонзая ногти глубоко в светлую, мягкую, беззащитную кожу; Чимин не хочет отстраняться, пошло задрав черную ткань юбки вверх, смяв ее, задевая ее прядями своими волос, что упали вперед на глаза. - Чимин, пожалуйста хватит… С громким шлепком Чимин ударяет всей ладонью по одному бедру Чонгука, и тут же – по другому, отрезвляя этой резкой неожиданной болью, однако по-прежнему не желает переходить к чему-то иному: только поднимает взгляд вверх, бесстыдно заглядывая в глаза макнэ, даже и не думая прекращать. Или даже хотя бы снижать темп своих движений. Чонгук не выдерживает и запускает пальцы в волосы на висках Пак Чимина, гладя их немного резковато, выдыхая лишком громко – теперь этот полустон не оправдать… Как и следующий. Как и тот, что звучит за ним… …В этой паре ведет всегда Чимин. И его цель – не доставить удовольствие Чонгуку, а получить его самому; наиграться, насладиться этим моментом, - вот цель, отнюдь не достижение высшей точки для того, кто никогда прежде не бывал в такой роли. …Даже когда Чонгук к*нчает, постанывая тихо, с трудом сдерживая свой голос, Чимин не останавливается, - лишь замедляется на пару секунд, несдержанно улыбаясь, не отнимая своих мокрых покрасневших губ, - и тут же начинает снова, разве что чуть осторожнее и чуть мягче: умело играет с самыми чувствительными точками, оглаживая языком, втягивая щеки, и перебивая иногда сам себя легкой самодовольной улыбкой. А с Чонгуком творится что-то невероятное. Кажется, что он окончательно примирился со своим нарядом и со своей сегодняшней ролью во всем этом грязном, постыдном, но таком роскошном и таком невыносимом блядстве; у Чимина сегодня явно не дебют, его колени явно не впервые будут болеть от жесткого пола некоторое время спустя. Его губы дарили эти глубокие поцелуи явно не одному, и даже не двум, и не трем; слишком точны движения его горячего языка, слишком умело он удерживает всю жидкость во рту, не проглатывая ее, обжигая ею до слабого едва ли не визга – по крайней мере, до нервных подёргиваний рук, - там, где приятнее всего, там, где острее всего чувствуется. - Чимин… мммм… хватит!.. Голос Чонгука ломается так забавно, так… почти невинно. Чимину нравится развращать невинных. Чимину нравится брать на слабо тех, кто наивно думает, что может с Чимином соперничать; Чимин всегда выигрывает. Он умеет больше, чем позволяет себе рассказать, он знает, как Чонгук будет просить его потом повторить все это – он будет готов ползать по полу, скулить как щеночек, ведь больше никто не сумеет подарить ему такое наслаждение, идеально смешанное с почти унизительным стыдом; ты сегодня – в юбке и моем кожаном браслете, сдавливающем твое бедро, ты сегодня – моя сука, которая течет от одного вида моих губ. И теперь всегда будешь едва ли не течь - отводить взгляд, когда я буду коситься на твои бедра, закусывая губу. Так что этот раунд тобой тоже проигран, Чон Чонгук. Два-один.