Мир капель и грёз

      Мелкие капли снова бьются в стекло. Дождь. Бесконечная стена дождя. Она словно забор скрывает за собой улицу, пытается меня уверить, что там пустота – мир кончился, вылился в дождь без остатка, растёкся мутными лужицами. Хочет, чтобы каждый человек, оказавшийся запертым в своём маленьком мирке, подумал: «Остался лишь я». Но я знаю, что мир не рухнул.       Подхожу к окну. Стекло облеплено мелкими каплями. Глядя на то, как быстро они стекают, вливаются одна в другую, рождая новую, почти верю, что они живые. Прижимаю руку к стеклу. Я не вижу, но знаю, что она снова стоит на крыше небоскрёба. Такая тонкая, нежная. Удивительная, неповторимая, яркая – девочка-погода, девочка-мечта. Сцепленные руки прижаты к груди, глаза прикрыты, а на устах молитва – простая и тихая, как дождевая капля, но от этого не менее прекрасная.       Она приходит ко мне почти каждый день. Когда у неё много дел, и она не появляется, всё равно жду. Хина, так она представилась, когда я подошёл к ней в парке и предложил печенье. Просто подумал, что она обрадуется. – Ты бывал когда-нибудь за облаками? – её серо-голубые глаза смотрели прямо и пронзительно. Странный вопрос, но я не сказал ей об этом, просто отрицательно качнул головой. Вскоре к нам подошёл мальчишка в школьной форме, строго и серьёзно посмотрел на меня, и они ушли. По дороге он ей начал рассказывать что-то с ужасно умным видом. «Профессор» – окрестил его. Она стала другом. Тем, который появляется из дождя и разгоняет туман и раскрашивает радугой белые стены. Однажды она показала мне солнце. Самое настоящее. Стоя рядом со мной, возле окна, закрыла глаза. В тот же миг в воздухе из падающих капель соткался луч, второй, третий... Мы могли болтать без умолку, а могли сидеть часами и смотреть в окно. Хина любила гулять по крышам, забираться на самые высокие здания, и так часто рассказывала об этом, что мне самому начало казаться, будто я бывал там, и не раз. Поначалу я говорил всем, что у меня появился друг. Однажды, когда мы с Хиной сидели на полу и хохотали над очередной шуткой, к нам заглянули, строго покачали головой и снова скрылись. Почему-то её не хотели ко мне пускать, даже дверь запирали. Но Хина всё равно приходила, с тех пор я поверил, что она умеет просачиваться сквозь стены подобно воде. Я пытался сказать, что для неё нет барьеров, но на меня смотрели также строго, а ещё почему-то грустно. И я перестал говорить об этом. Хина приходила всё чаще и засиживалась со мной допоздна. Сегодня мне приснилось, что она стоит на крыше небоскрёба, раскачивается на носках и улыбается мне. А я в ужасе стою внизу и молюсь, чтобы ей не взбрело в голову прыгнуть. Но Хина прыгает. Я поднимаю руки, чтобы подхватить, но на летящую ласточкой фигурку падает луч света, и она разбрызгивается миллиардами прозрачных капель. Они оседают на мои руки и стекают по ладоням. Смотрю на них не отрываясь, заворожённо, а душу наполняет восторг и необъяснимая лёгкость. Я простоял у окна целый день, стекло под ладонью нагрелось. Мне даже начало казаться, что дождь приобрёл черты реальной стены с проволокой наверху, но я тут же смахнул наваждение. Она не пришла. И ночью я снова увидел тот сон, и на следующую тоже, и множество ночей подряд. Сон стал моей единственной реальностью. Я знал, что теперь она за облаками, и чувствовал, что тоже непременно попаду туда. Весь мир сузился до одного единственного момента: как я пытаюсь поймать летящую фигурку, но она превращается в дождь, оставляя в память о себе лишь капли. *** Пронзительный долгий писк кардиографа, чей-то испуганный вздох, тихий стук складываемых инструментов. – Мы ничего не смогли сделать. Мои соболезнования.