How to save a life

Свежий снег приятно хрустел под ногами. Мирак и Ханна поднимались на Высокий Хротгар, неспешно идя по, казалось, бесконечным каменным ступенькам. Холодный ветер, возвещавший о начале зимних холодов, бил в лицо и покалывал щёки россыпью снежинок, которую он гонял туда-сюда по склону подобно тому, как сам Скайрим гоняет странников по своим бескрайним просторам. Кому-то удаётся прилипнуть к сугробу, а кто-то разбивается о безжизненную поверхность камня – подобное решает только сам ветер. -«Но драконы Криком разрывали им сердца», - прочитала Ханна на резной табличке, после чего обернулась к Мираку. – Так значит, ты не первый Довакин? -Я первый смертный Довакин, - покачал головой Мирак. – Точнее, первый, кто родился с даром Голоса. Живших до меня Языков Партурнакс и Кинарет обучили, когда те были уже взрослыми воинами. -Кто такой Партурнакс? – спросила Ханна, отходя от резного камня. – Какой-то бог? Я не слышала, чтобы его имя звучали среди восьмерых... Мирак хлопнул себя ладонью по лбу. -Как я мог подумать, что ты его знаешь... – пробормотал он. – Партурнакс – это брат Алдуина, Пожирателя Миров, по душу которого ты и собралась. -Он – человек? – девушка поравнялась с Мираком, а затем зашагала дальше по склону, и Драконорождённый последовал за ней. -В душе, наверное, да, он – человек, учитывая, насколько он немощный и слабый, - Мирак презрительно фыркнул. – Но, как, я надеюсь, нетрудно догадаться, его душа заключена в теле дракона. Партурнакс – один из дова, к моему превеликому сожалению. -Ты хоть кого-нибудь вокруг считаешь достойным себя? – раздражённо буркнула Ханна. – Тебя послушать – так все драконы и их жрецы – слабаки и идиоты до мозга костей. -Да, я действительно так считаю, - невозмутимо ответил Мирак. – Я могу признать своим достойным соперником лишь кого-то, по силе равного богу или даэдра. Хотя даже старый Хермеус Мора и не заметил бы моего предательства, если бы ты не вмешалась. -Ага, - усмехнулась Ханна, - а ещё он уничтожил бы тебя, если бы не я. Мирак стиснул зубы, но ничего не ответил, а Ханна с торжествующим видом перешагнула припорошённое снегом поваленное дерево и подняла голову, глядя на небо. -Погода портится, - с едва уловимой тревогой в голосе произнесла она. – Нужно быстрее подниматься. -Если ты не будешь часами разглядывать древнюю писанину по дороге, мы будем идти быстрее, - съязвил Мирак. -Ничего не могу поделать, - фыркнула Ханна. – Хочу узнать историю Языков. -Я сам расскажу тебе всё, только пошевеливайся, - с этими словами мужчина подтолкнул спутницу вперёд. Когда до Высокого Хротгара на вершине Глотки Мира оставалось около трёх-четырёх часов пути, небо уже полностью окрасилось в ярко-оранжевый, и на горизонте занялся прекрасный зимний закат. -А что означает слово «Партурнакс»? – спросила Ханна, поглядывая на сияющее меж гор садящееся солнце. -Амбициозный Жестокий Тиран, - безэмоционально ответил Мирак. – А почему ты это спрашиваешь? Ты не знаешь драконий язык? Ханна промолчала, виновато отведя глаза. Мирак неожиданно остановился. -Погоди-ка, - он снова приложил ладонь ко лбу, поморщившись, словно от головной боли. – Ты не знаешь драконьего языка? -Драконьи словари на дороге не валяются! – выпалила Ханна, тоже останавливаясь и оборачиваясь. – И такому даже в Коллегии Винтерхолда не учат! -Маги из Коллегии – дилетанты, - произнёс Мирак с едва скрываемым раздражением. – Меня гораздо сильнее удивляет, почему ты, Довакин, даже не пыталась найти знания о языке, на котором собираешься говорить? Или ты, как и некоторые твои предшественники, понадёргала слов с древних нордских памятников и разбрасываешься ими направо и налево? -Вообще-то, этих слов в Скайриме не так уж и много! – Ханна нахмурилась. – И вообще, я и без обучения хорошо понимаю, что они значат! -Когда ты учишь Слово Силы, ты чувствуешь его душой, - Мирак подошёл вплотную к Ханне и ткнул её пальцем между глаз. – Чувствуешь, а не понимаешь. Но если дракон просто надумает пообщаться с тобой как со смертной, не пытаясь тебя убить, если Партурнакс надумает поговорить с тобой, поймёшь ли ты его? Ханна нервно заморгала, не находя слов для ответа. -Слов Силы ты практически не знаешь, так что как только ты решишь убить Алдуина, всё, что ты сможешь сделать, - это закричать его до смерти «разоружением» или забодать его, используя «вихрь»! – Мирак не на шутку разозлился и даже повысил голос и горько усмехался практически через каждое слово, точно сдерживая смех. – А когда он попросит тебя убить его, чтобы не умереть самому от смеха, ты даже не поймёшь, что он сказал, Ханна! Девушка чувствовала себя вколоченной в землю, будто чугунный гвоздь. Слова Мирака больно жгли её и лишний раз напоминали о том, сколько времени она потеряла, бегая по Скайриму с Соратниками. Не выдержав нахлынувшего чувства стыда, Ханна зажмурилась. Мирак, тяжело дыша, с возмущением смотрел на неё. Он не мог подобрать слов, чтобы выразить, насколько же он разозлён бестолковостью Ханны, её нежеланием быть Довакином и отсутствием у неё какой-либо мотивации к действию. Она была даже больше похожа на Валока, чем думала: идеалистка, сражающаяся за всё хорошее, эдакий «святой» рыцарь добра и справедливости, истинный мотив которого – не защита чести других, а обретение собственной славы только ради славы, что подтверждалось в глазах Мирака членством Ханны в шайке Соратников. -И что мне теперь делать? – тихо пискнула девушка, не рискуя смотреть в глаза Мирака. – Как мне выучить драконий язык? Глубоко вздохнув, Драконорождённый сменил гнев на милость и, похоже, немного успокоился. -Тебе повезло, что я прекрасно владею им. Я научу тебя драконьему, но только если не выяснится, что ты и читать не умеешь. -Нет-нет, - замахала руками Ханна, - я умею читать и писать! Моя мама – учёный из Имперского Города! -Надеюсь, ты унаследовала её ум хоть в какой-то степени, - безразлично ответил Мирак. – Ты, кстати, упомянула Коллегию. Они ещё живы? Их не уничтожили местные? -Нет, разумеется! – ответила Ханна. – Мы с Фаркасом ходили туда, когда я хотела поучиться магии. Но выяснилось, что... -Как я погляжу, - перебил Мирак, - учителя там нынче никудышные. Ты почти ничего не умеешь, твои молнии – курам на смех. -Вообще-то, я была одной из лучших студенток, - возразила Ханна. -Боюсь представить, на что были способны остальные. Мирак злорадно усмехнулся, и в ответ девушка сердито показала ему язык. -У Фаркаса совсем ничего не получалось, - при мысли о друге сердце Ханны болезненно сжалось, но она спешно продолжила говорить, стремясь отогнать от себя воспоминания, - а у меня, наоборот, выходило неплохо, особенно заклинания иллюзии. Разрушение – действительно не самая сильная моя сторона. -Оно и видно, - кивнул Мирак. Сделав вид, что она не слышала этого, Ханна продолжила: -Когда мы ходили в Саартал в рамках занятия, мы нашли там Око Магнуса. Мне поручили заняться поисками... -Да-да, я знаю, - отмахнулся Мирак. – Только глухой бы не услышал вибраций, которые исходили от Коллегии тогда. Я и думал, что местные жители не простят колдунам таких фокусов. Выходит, я ошибался, и они все ещё бесхребетнее, чем я думал. Ханну постепенно начинал злить самодовольный и эгоцентричный тон Мирака. -Псиджики сказали, что я – избранная! – возмутилась девушка. – Они выбрали меня, чтобы я остановила Анкано и предотвратила трагедию мирового масштаба! -Да чего они только не скажут, чтобы руки не пачкать, - фыркнул Мирак. – И что избранная, и что богами отмеченная, что это твоя судьба и бла-бла-бла... Удивлён, что ты в таком возрасте вообще веришь в подобное. Очнись, Драконорождённая, тебе не десять лет! -Ты невыносим! – сквозь зубы процедила Ханна и сердито прошагала мимо собеседника, оставив его торжествовать. – Лучше бы я взяла в напарники какого-нибудь луркера, он и то был бы приятнее! -Ага, он как раз неплохо подходил бы тебе по уровню развития, - усмехнулся Мирак, на что Ханна в ответ развернулась и крикнула: -FUS! Мужчина едва успел закрыться руками от волны летящего в него снега и пошатнулся, однако не упал. -Решаешь проблемы кулаками? – сказал он вслед удаляющейся девушке, неспешно идя за ней. – Соратники плохо на тебя повлияли! Ханна ничего не ответила. Злость буквально разрывала её изнутри, однако в глубине души она знала: Мирак так раздражает её, говоря всё это, потому что все его слова, скорее всего, чистая правда. Псиджики, как и многие другие волшебники, скорее всего, просто не хотели вмешиваться в то, что может причинить им вред, маги в Коллегии не демонстрировали ничего экстраординарного, чему Ханна не могла бы обучиться и без них, а сама девушка могла бы потратить время не на беготню по убежищам «Серебряной руки» а на изучение того, что понадобится ей в борьбе с Алдуином: криков, заклинаний и драконьего языка. Тяжёлый меховой сапог Ханны ступил на каменную поверхность лестницы к дверям Высокого Хротгара, когда вокруг уже давно совсем стемнело. Мирак всё это время шёл чуть позади и, нагнав свою спутницу, остановился возле неё, с ухмылкой глядя на массивные металлические двери впереди. -Вот и храм, - медленно произнесла девушка. – Не так я себе его представляла... Взгляд её упал на статую Тайбера Септима, известного также как Талос. Ханна не почитала его, поскольку была уверена, что человек не должен молиться человеку, однако по какой-то причине величественное молчание каменного памятника заставило её поёжиться и ощутить вокруг нечто... нечеловечески мощное. Внушительное. -Юрген отстроил себе неплохое убежище, - Мирак качнул головой, не сводя глаз со входа в храм. – Видимо, так сильно любил людей, которых всегда защищал, что аж поселился на самой высокой точке Скайрима... -Я слегка волнуюсь, - призналась Ханна, ощущая, как покалывают подушечки пальцев. – А вдруг Седобородые не примут меня? Что, если они скажут: «Убирайся, уже слишком поздно»? -Тогда мы справимся без них, - с лёгким раздражением ответил Мирак. – Я, если честно, тоже не уверен, будут ли они рады видеть меня. -Если не зайдём, никогда не узнаем, - произнесла Ханна, зашагав по лестнице вверх. Мираку ничего не оставалось, кроме как согласиться и последовать за ней. С пыхтением Ханна навалилась на массивные металлические двери храма Седобородых. Шаг – и морозная снежная ночь осталась позади, а путники оказались в тихом, окутанном полумраком просторном помещении. Его древние каменные стены знали больше историй, чем самый дряхлый скайримский старик. Его мутные маленькие окна видели множество войн, пережили десятки императоров, застали бесчисленное множество зим, таких же снежных и холодных, как и настающая сейчас... Ханна, точно заворожённая, разглядывала каменные стены и высоченные потолки и даже не заметила, как в круг света в центре комнаты вышел старик в сером одеянии, седой и бородатый. -Приветствую тебя, Довакин, - произнёс он, коротко поклонившись. – Я не сомневался, что ты действительно услышала наш зов. Голос старика застал Ханну врасплох: она согнулась в почтительном поклоне и застыла, опустив голову. -Приветствую вас, Седобородые! – заговорила девушка, жмурясь (это придавало ей смелости). – Простите, что я заставила вас так долго ждать! Я... -Успокойся, дитя, - мягко (к удивлению Ханны) ответил старик. – Для нас время гораздо менее значимо, чем для тебя. Мы с нетерпением ждали твоего прихода и рады тебя видеть. Ханна выпрямилась и почувствовала, как облегчение окутывает её сердце. -Да, - спохватилась она, - прошу прощения, я пришла сюда не одна. Девушка шагнула в сторону, открывая взору старца (и паре других старцев, возникших во время разговора за его спиной) Мирака, стоящего, скрестив руки на груди. -Это Мирак, он... -Мы знаем, кто он такой, - голос Седобородого неожиданно стал твёрже, гораздо более низким и раскатистым, точно гром. – Он – предатель и изменник, чьё имя навсегда проклято и предано забвению. Как он смеет врываться сюда после всего, что он сделал? Мирак в ответ только усмехнулся: -Если я предан забвению, откуда же тогда ты знаешь, кто я такой, а, старик? Глаза Седобородого начали метать молнии. Он сделал глубокий вдох, и Ханна не на шутку испугалась, ожидая, что он вот-вот обрушит весь храм одним словом, однако вместо этого старик только вздохнул и повернулся к ней, вновь заговорив мягко и даже слегка обречённо: -Зачем ты привела его? Мы призывали Драконорождённого, но этот человек проклят, и ему навсегда закрыт Путь Голоса, которому мы хотели тебя обучить. -Я могу научить её вещам гораздо более мощным, - пробормотал Мирак. – Но, раз уж вы настояли на её присутствии... -Он путешествует со мной, - перебила его Ханна, надеясь, что старики не слышали этих слов. – Прошу прощения. -Кто пройдёт с тобой через Скайрим – тебе решать, - вновь вздохнул Седобородый. – Однако по Пути Голоса тебе суждено будет пройти в одиночку. Мы не станем учить этого человека, ведь мы призывали не его, а тебя. -Больно надо, - фыркнул Мирак, причём так громко, чтобы Седобородые его услышали. -Я чувствую, что ты ослаблен, - сурово произнёс старик. – Что ты не в состоянии использовать свою магию и ту’ум в полную силу. Не провоцируй нас, и тогда мы не тронем тебя, Мирак. Ты и так натворил достаточно дел, так зачем тебе лишний раз искушать судьбу? Старец говорил медленно, и Ханна невольно вспомнила своего дряхлого сварливого учителя из Сиродила. В хорошем расположении духа он любил рассказывать истории о своей неуклюжей жёнушке, угощать учеников кусками тыквы с огорода и по-старчески наивно шутить, однако в гневе этот человек говорил точно так же – медленно и негромко, – но голос его заставлял съёжиться, ощутить на себе угрозу, которую источает старый учитель магии, и как можно скорее начать просить прощения за проступок. Мирак ничего не ответил. Он только отвёл глаза и прислонился боком к каменной стене. -Итак, Довакин, - старик вновь обратился к Ханне. – Меня зовут Арнгейр. Добро пожаловать на Высокий Хротгар. *** Пока Ханна рассказывала, где именно в Скайриме она нашла стены, на которых были начертаны слова «Ро» и «Да», старик с любопытством разглядывал её. Девушка была очень молодой, и в глазах её ещё горел тот задорный юношеский огонёк, который теперь уже был чужд и противен Мираку. Арнгейр гадал, как же так вышло, что они путешествуют вместе – светлая, храбрая, добрая девушка и изменник, предавший весь род смертных, примкнувший к драконам и извративший всю изначальную суть Драконорождённого, то, ради чего он был создан Партурнаксом и Кинарет. Только один вывод напрашивался у старого, умудрённого жизненным опытом Арнгейра: Ханна (девушка представилась так) чувствует вину перед кем-то. Очень сильную вину, раз в целях искупления терпит рядом с собой такого человека, как Мирак. Вздохнув, старик приподнял руку, жестом веля девушке прекратить рассказ. -Раз уж ты посетила немало древних нордских руин здесь, в Скайриме, - спокойно заговорил он, - думаю, ты многое знаешь о Языках, драконах и, возможно, даже что-то о Пути Голоса. -Ульфрик Буревестник считает, что любой норд может овладеть Голосом, - ответила Ханна. – Он сам нередко говорит это. Я видела древние барельефы, изображавшие простых смертных, боровшихся с драконами. -Возможно, он в чём-то прав, - Арнгейр тяжело вздохнул. – Но только у Драконорождённого есть к этому талант от рождения. Ему не нужно учиться долгие годы, чтобы овладеть Криками. Его ту’ум будет сильнее, чем у любого, кто учился использовать Голос самостоятельно, будучи обычным смертным. Ты узнала, прочувствовала смысл Слов Силы, просто посмотрев на них, не зная драконьего языка. Ханна кивнула. -Мы научим тебя ещё паре Слов, которые точно пригодятся тебе в борьбе с Алдуином, - Арнгейр повернулся к противоположной стороне зала и, поманив Ханну за собой, зашагал к другому выходу из Храма. – Но даже мы не можем научить тебя всему. Истинный смысл некоторых Слов Силы ты поймёшь, лишь познакомившись с Партурнаксом. -Партурнакс? – переспросила Ханна. – Мирак рассказывал мне о нём. Он – брат Алдуина! -Он уже много столетий возглавляет нашу общину, - произнёс Арнгейр. – Но время вашей встречи ещё не пришло. Ты к этому не готова. Выйдя на задний двор Храма, Ханна даже ахнула от восхищения. Пока они поднимались, она не особо смотрела вниз (от высоты здорово кружилась голова). Но сейчас, стоя на вершине Глотки Мира, девушка осознала, как же прекрасен Скайрим с высоты птичьего полёта. Ночь раскинулась над припорошёнными снегом суровыми землями, испещрёнными множеством зданий, башенок и развалин. Кое-где вдали можно было различить другие горы, за которыми находились неприветливые, но по-своему прекрасные города, где хозяева таверн предлагали вина, а барды слагали песни о великих героях, что боролись с драконами всю свою жизнь. Сделав глубокий вдох, девушка втянула в лёгкие холодный воздух. -Чувствуешь? – заметив это, спросил Арнгейр, стоящий за спиной Ханны. – Холод этих земель – их неотъемлемая часть. Мороз пропитал Скайрим насквозь, но он не проникает в сердца тех, кто живёт здесь. Они пылают, и это даёт им силы жить и сражаться. -Чувствую, - ответила Ханна, не открывая глаз и чувствуя, как снежинки легонько бьют по слегка порозовевшим щекам. -Первое слово, которому мы научим тебя – это Fo, «мороз». Пусть твоё дыхание несёт в себе скайримские холода, пусть в нём будет заключена вся их суровость. Ханна кивнула, открыла глаза и повернулась к Арнгейру. -Мастер Борри поможет тебе познать суть этого слова, - произнёс он, указывая на другого Седобородого, доселе стоявшего чуть поодаль. -Fo! – крикнул тот, и на снегу перед ним появилось несколько символов на драконьем. Ханна приблизилась к надписи и, глядя на неё, почувствовала, как её вновь охватывает это чувство – торжественное и странное – какое она не раз испытывала, читая надписи в нордских руинах. В голове сотнями голосов зазвучали разные слова, среди которых громче всего звучало: «Fo! Fo! Fo!» Серебристые и золотистые вихри окружили Ханну. Она почувствовала, как постепенно к ней приходит понимание этого слова – Fo, «мороз». Дыхание, исполненное холода, снега, дыхание самого Скайрима. Глядя на неё, Арнгейр удовлетворённо кивнул другим мастерам. -Теперь попробуй крикнуть, Довакин, - произнёс он. Ханна медленно открыла глаза и повернулась к своим учителям. -Направь свой ту’ум, и пусть твой Голос зазвучит над этой землёй. Девушка кивнула. Прикусив губу, чтобы сдержать волнение, она подошла к краю обрыва, за которым внутренний двор храма сразу переходил в бескрайнюю пропасть, на дне которой раскинулся лесистый скайримский простор. Девушка окинула взглядом всё, что было вокруг. Она родилась в Империи, но её мать всегда была нордом, таким, какими они должны быть: светловолосая, голубоглазая... сильная женщина, которая научила дочь никогда не бояться. Девушке вдруг стало стыдно за страх, который она испытала, сражаясь с Мираком. Норд не должен ничего бояться, Драконорождённый – тем более! Даже если она не была теперь одной из Соратников, в её жилах текла такая же горячая кровь, как и в их жилах. Набрав в грудь побольше воздуха, Ханна решила, что если Скайрим решил испытать её на прочность, отнять друга, отнять новоприобретённый дом, втянуть в войну, заставить сражаться с богами – пусть так. Она ответит. У неё есть Голос, чтобы дать ответ. «Говори, лишь когда молчать нельзя», - так было написано на резной табличке по пути сюда. Ханна сжала руки в кулаки и, устремив свой ту’ум к бескрайней пропасти впереди, заставив его прокатиться по Скайриму точно гром, чтобы в каждом уголке он зазвучал и заставил вздрогнуть каждую песчинку, каждый кусочек льда, крикнула: -FO! Из её рта вырвался мощный ледяной поток, и, казалось, облака над головами присутствующих задрожали, и эхо от Крика прошлось по склону Глотки Мира, заставив проснуться всех населяющих её зверей. Мирак, выскользнувший из Храма и всё это время наблюдавший за спутницей, расцепил руки и теперь ошеломлённо смотрел на Ханну, высокую, гордую, с густыми волосами, заплетёнными по-нордски. -Твой Голос очень силён, - прошептал Арнгейр, когда девушка повернулась к нему, обратив на учителя холодный, суровый взгляд серебряных глаз. – Ты очень быстро учишься, Довакин. -Часть силы Мирака сейчас во мне, - спокойно ответила Ханна, прижав кулак к груди. – Я чувствую её. Мой Крик никогда ещё не был столь силён. Глядя на девушку, Арнгейр вдруг почувствовал, что она повернулась к нему уже не той, какой отворачивалась перед тем, как крикнуть. С пониманием Слов Силы к ней приходило и понимание некоторых неведомых ранее вещей. Вздохнув, старик коротко улыбнулся. -Надеемся, ты правильно используешь свой дар. Есть ещё кое-что, о чём мы хотели бы тебя попросить... *** Ханна и Мирак молча шли вниз по горе. Девушка молчала и наблюдала за тем, как медленно из-за горизонта встаёт солнце, окрашивая всё вокруг в ярко-розовый цвет. Проспав в храме Седобородых несколько часов, Ханна чувствовала себя бодрой и свежей, однако Мирак, похоже, не сомкнул глаз. Всю ночь он сидел на соседней кровати в одном из залов Высокого Хротгара и размышлял над Словами Силы, которые сам знал – обстановка как нельзя лучше располагала к этому. Медитируя, он видел перед глазами всё, что пережил, и особенно ярко то, что было с ним до Апокрифа. Нужды во сне Мирак, как ни странно, не ощущал, но, глядя в своё отражение, он видел тёмные круги под глазами, мутный, мрачный взгляд и в целом достаточно измождённое лицо ослабленного человека. Этот вид был противен Мираку, но он ничего не мог с этим сделать. Необходимо было продолжить путь и сопровождать Ханну, иначе все эти попытки терпеть невыносимое были бы зря. Ханна же всю ночь спала без снов, и утром, поблагодарив Седобородых за урок, гостеприимство и провизию в дорогу, так бодро зашагала прочь, что Мирак даже подумал, будто она хочет поскорее уйти из храма. Однако девушкой двигало другое: она чувствовала, что идёт по верному пути, пути для неё единственному и судьбоносному, и отвергнуть, проигнорировать его она не могла. Что-то неведомое звало её вперёд, звало на битву с Алдуином, звало туда, на горную тропку, которая выведет к развилке, затем – к городу, к другому городу, к деревушке... Нечто подобное она испытывала, покидая родной Сиродил. Ханна чувствовала, как меняется погода в её душе, как ураган, бушевавший там после смерти Фаркаса, утихает, постепенно сменяясь снегопадом, суровым и холодным, который лишь ей одной было под силу выдержать. Бросив взгляд на Мирака, девушка больше не видела на его месте своего предыдущего, столь дорогого сердцу спутника. Он умер, и этого уже не исправить. Сглотнув подступившие к горлу слёзы, она не позволила им стечь по щекам и заставила себя идти дальше, размышляя о Слове, которое накануне преподнесли ей Седобородые.