(Не)романтики

      От хорошей выволочки Момо спасает только приход Окарина. Хотя Юки сам не уверен, смог бы он ударить его больнее, чем дать ещё одну сильную пощёчину. Глупые импульсивные слова Момо выбили из колеи больше, чем его смазанный удар по губе, оставивший небольшую ссадину в уголке. На самом деле Юки просто хочется закрыться куда-нибудь на пару минут, чтобы одному сделать парочку глубоких вдохов и выдохов. Так надо. Так получится лучше сдерживать дрожь в руках. Он испугался, это правда, он в чёртовом ужасе от того, что каким-то чудом удалось избежать трагедии, что Момо, сейчас покачиваясь рядом, не валяется на асфальте с размозженной головой, а слушает разозлившегося Окарина, увидевшего их подбитые физиономии.       Чудо, да и только. Юки надо разучиться верить в чудеса, кто их знает, когда они перестанут работать, ведь партнёры у него любят поиграть с судьбой.       Юки косится на несколько пустых бутылок — да, после такого сам бы он просто был в отключке, у Момо же на редкость стойкий организм. Хотя нет, конечно же, ему плохо — Юки замечает, как он старается держаться ровно, привалившись плечом к дверному косяку, как лихорадочно у него горят щёки. Он снова пытается схитрить, обдурить всех, нацепив беззаботную улыбку, но Юки всё равно замечает капли пота на висках.       — Так, пошли, — резко говорит он, не давая Момо и шанса поспорить, и даже придерживает его за шиворот для убедительности. — Окарин, дай нам немного времени, хорошо?       Их менеджер определённо лучший, не задаёт лишних вопросов, и Юки тянет притихшего Момо в ванную и деликатно подталкивает его к унитазу:       — Давай, я же вижу, что эта дешёвая дрянь из тебя сейчас полезет просто. Ну же, тебе легче сразу станет.       Момо издаёт какой-то невнятный всхлип и чуть не раскатывается на плитке, Юки только успевает удержать его за плечи, чтобы он не ударился подбородком об ободок.       — Давай, — совсем тихо говорит он, и Момо, слабо кивнув, даёт своему организму волю. Его рвёт тяжело и сильно, и Юки кажется, что он так может выблевать все внутренности. Момо трясёт, по шее у него течёт пот, и, если бы Юки его не придерживал, он бы точно сполз на пол. Он так и держит его с минуту после того, как Момо уже просто дышит, прикрыв глаза. Он кажется невероятно лёгким — или уж стресс прибавил Юки сил, когда он усаживает его у стены и нажимает кнопку слива.       — Извини… Что увидел меня таким, — хрипло шепчет Момо, и Юки, аккуратно вытирая влажным полотенцем ему лицо и шею, криво усмехается:       — Вид твоих мозгов на асфальте был бы намного хуже, а всё остальное я переживу, даже то, как ты обнимался с унитазом.       Момо тихо смеётся и пытается подняться, упираясь ладонью об стену. Юки снова ловит его за плечи.       — Хочу почистить зубы.       — Чисти. Но только я всё равно буду следить, чтобы на этот раз ты не обнимался уже с раковиной.       — Спасибо. Я, похоже, все силы выблевал, которые были, — сокрушённо признаётся Момо, воюя с тюбиком пасты, половина которого оказывается в несчастной раковине. Но чистит зубы старательно и усердно, да и в его взгляде в отражении Юки замечает весёлую искру и снова чувствует, как в пальцы возвращается дрожь. Эмоции — его слабость. Этот вечер ещё долго будет приступами паники выбивать его из колеи. Наверное, он вцепляется в плечи Момо сильнее, чем хотел бы, но тот ничего не говорит.       — Я попрошу Окарина увезти нас ко мне. Тебе нужно отдохнуть, да и вдруг эти парни вернутся. Момо, просто… Позволь мне сегодня позаботиться о тебе, — выдыхает Юки, утыкаясь носом в его затылок, когда Момо умывает лицо и вытирает его полотенцем. Он чувствует его кивок и после этого опускает руки с его плеч уже на талию, крепко обнимая со спины. Вот бы простоять так долго-долго.       Но они оба едва держатся на ногах от усталости, а за дверью тактично громко кашляет Окарин.       До дома Юки ехать недалеко, но Момо всё равно успевает придремать на его плече. У него и правда волшебная выносливость, раз ему этого хватает, чтобы вспомнить о соревновании TRIGGER и IDOLiSH7 на МОР и даже загореться идеей с ними отпраздновать.       Юки снова хочется его ударить, но он соглашается. Праздновать, так праздновать, ведь Момо всё равно первый устанет после пары весёлых речей. Юки это видит. Видит маленькую ложь на тему «у меня всё хорошо».       Они сбегают с шумной вечеринки до того, как Рю с Ямато начинают петь песню из какого-то детского аниме. Как и до неловких тихих вопросов на тему разбитой губы Юки и цветущего синяка Момо на скуле.       — Давай не будем их пока пугать, — просит до этого Момо не рассказывать о том ужасе, что устроил Цукумо. Снова хочет всё решить сам? Что ж, Юки кивает, только крепко сжав его ладонь своей.       — Если сейчас ты мне не дашь позаботиться о себе, я никогда тебя не выпущу из своей квартиры, — устало говорит он, когда они снова возвращаются в его квартиру.       — У меня нет выбора, да? — улыбается Момо с пустой бравадой. Вид у него поникший и растрёпанный, словно все события этого тяжелого вечера подмяли наконец его под себя.       — Говоришь так, будто этого не хочешь.       — Хочу, поэтому мне немного страшно. Я же люблю тебя, — говорит Момо с самой открытой болезненной улыбкой, и Юки снова чувствует дрожь в руках. Момо всегда говорит о своей любви, это часть их образа, привычка их жизни.       А иногда он говорит это так. И Юки кажется, что он готов задохнуться в такие моменты. Порой они и правда словно учатся дышать — вот так вместе, на таких словах и прикосновениях. У них они бывают часто — неловкие объятия, редкие быстрые поцелуи. Юки на миг думает, что они сбегают от того. Страшно, да?       — Хочешь, я приготовлю тебе ванну?       — Юки, я же в ней засну.       — Не бойся, я прослежу за этим. Помогу вымыть тебе голову. И всё… вымыть, — собственные слова такие неловкие, что Юки ощущает себя подростком.       У Момо же краснеют кончики ушей.       — Юки, ты же совсем не романтик.       — Всегда хотел попробовать быть им.       — Я помру от восторга. Или утону в ванне.       — А я тебя снова ударю, если ты хоть слова скажешь о смерти, даже в шутку, — о нет, он не хотел начинать этот тяжёлый разговор так, но руки снова трясутся, и Момо, замечая это, подходит и сжимает их своими:       — Прости. Пожалуйста, прости. Сегодня… Сегодня был ужасный день. Сегодня я думал, что больше тебя не увижу. Но я не хотел тебя оставлять. Тебе бы было очень больно, а меня не было бы рядом, чтобы…       — Пожалуйста, не говори больше об этом. Я… Я не знаю, как мне дышать. Не могу.       — Знаю. Я тоже, — тихо бормочет Момо, прижимаясь к его лбу своим. — Из меня тоже так себе романтик, но раз уж ты предложил ванну… Примем вместе?       — Ты же сгоришь от стыда.       — А ты будешь меня смущать. Думаю, звучит идеально?       — Да, — выдыхает Юки. А у Момо теперь красные даже скулы, а ведь они даже до ванной не дошли.       Момо красивый — не то чтобы Юки замечает это только сейчас. Не то чтобы он вообще не думал, что можно касаться его, целовать… Момо сказал его слова, это ему страшно. И этот страх теперь кажется таким глупым.       Момо раздевается медленно, повернувшись к нему спиной. Краска смущения расползается и по его загорелой шее, и Юки заворожено разглядывает его сильную спину. На боку, под рёбрами, виднеется свежий расползшийся синяк, и Юки не выдерживает, аккуратно прикасается к нему самыми кончиками пальцев, и Момо, чуть вздрогнув, подставляет шею под его губы. В такой момент не хочется думать о Рё и о том, что Юки с удовольствием бы убил его сотни десятков раз. Юки просто тихо дышит теплом солёной на вкус кожи и на ощупь расстёгивает чужие джинсы.       Они всё-таки стесняются смотреть друг другу в глаза, и Юки тихо смеётся:       — Мы с тобой нервничаем, как подростки.       — Ты и подростком был таким красивым, — ворчит Момо и поднимает на него блестящий задорный взгляд, и Юки, хмыкнув, первым садится в ванну:       — Спорить не буду.       — За это я тебя и люблю, — с этими словами Момо опускается в воду меж его коленей, немного ерзает, вжимается спиной в его грудь, размазывая по коже душистую пену, с которой Юки явно переборщил. — Знаешь, в твоей ванне наши кохаи могут устраивать заплывы. Специально установил такую огромную?       — Не надо никаких заплывов, — выдыхает Юки ему в шею и крепко стискивает его бёдра своими — кто его знает, вдруг быстренько переплывёт к другому концу ванны? Но Момо расслабленно вжимается в него, опрокидывает голову на плечо и мажет губами по подбородку:       — Ты обещал помочь мне вымыть голову, помнишь? Я тебе тоже помогу. Я так люблю твои волосы.       Голос у него хриплый, да, немного смущённый, но Юки кажется, что он сам готов смутиться ещё больше него. Поэтому перебарщивает с шампунем, и на голове у смеющегося Момо целая пенная шапка.       — Боже мой, Юки, я же люблю тебя всего целиком и полностью, понимаешь? — бормочет он, разворачиваясь к нему лицом и упираясь коленями в дно ванной. Он размазывает лишнюю пену по его волосам и точно хочет признаться снова ему в любви, но Юки прижимает палец к его приоткрытым губам.       — Я тоже тебя люблю, Момо.       Да, Момо всегда говорит о любви, словно пытается сказать о ней за них двоих. Словно боится, что Юки может сказать противоположное, вот и не даёт ему на это шанс. Им надо перестать бояться, и Момо бесстрашно прижимается к его губам своими, вцепляется мокрыми пальцами в плечи. У него скользят, разъезжаются колени, и Юки придерживает его за бёдра. И это слишком хорошо.       Момо фыркает, когда пена попадает ему в нос, и они стукаются зубами и даже лбами. Да, даже у подростков получилось бы удачнее, но Юки ловит ладонью чужой мокрый затылок и снова жадно прижимается к губам Момо своими. Да, теперь получается, и Момо податливо открывает рот, ласкает его язык своими и наконец удобно притискивается к нему, вжимается грудью в грудь, и Юки чувствует его горячий член у своего живота.       — Ты прав, я сгорю от стыда, — бормочет он, когда Юки целует его в скулу, а после кусает под подбородком.       — Давай вместе.       — Сгорать?       — Ага, — соглашается Юки и крепко обхватывает ладонями его ягодицы. Всегда хотелось это сделать — у Момо они, как у любого спортсмена, крепкие и подтянутые. Да всё его тело хочется общупать, погладить, поцеловать каждую проступающую под кожей мышцу. Он это ещё успеет, а сейчас ведёт ладонями вверх, по мокрой пояснице и спине, и Момо беспомощно тихо стонет ему прямо в рот.       — Прикоснись ко мне, — бормочет Юки ему в ухо, и Момо, сделав глубокий вдох, под водой прикасается кончиками пальцев к его животу, ведёт ими ниже, нерешительно обхватывает уже напрягшийся член, и Юки подаётся вперёд, вжимается в его грудь своей так сильно, что даже немного больно. У него и правда такие чувствительные соски?       — Знаешь, я всегда думаю о тебе, когда дрочу себе, — выдыхает Момо. Глаза у него шальные, тёмные, и Юки очарованно утыкается носом в его щёку.       — Ты можешь… мне?       Момо не отвечает, но сжимает ладонью его член, и Юки впивается ногтями в его ягодицы. Потом тоже протискивает одну ладонь меж их телами, находит запястье Момо, тянется к его пальцам. Они сначала мешают друг другу, кажется, в ванной безумно тесно, но получается вжаться бёдрами друг в друга, и Момо счастливо выдыхает его имя, когда они сжимают члены друг друга, прижимаются, чувствуют. У Юки всё-таки получается гладить Момо пальцами меж ягодиц, и тот вздрагивает крупной дрожью, неловко двигая вместе с ним ладонью вниз и вверх. Он не сразу смелеет, но обводит большим пальцем головки, дразнит, и Юки довольно целует его шею.       Так неловко и неудобно, но так хорошо, пусть и лезет в нос и глаза пена, а Юки уже об край ванной набил на локте синяк. Всё так хорошо, что его выдержки хватает ненадолго, и он кончает Момо в ладонь, а тот вздрагивает, уткнувшись горячей головкой члена в его живот, и расслабленно выдыхает его имя.       Они бы сгорели от стыда, видя, как расползаются в воде капли их спермы, и Юки в первый раз рад, что пены вокруг них ещё так много. Она даже пушистыми облачками разлетелась по всей ванной, но ничто в мире не заставит его сегодня здесь прибираться.       — Нам придётся смывать эту пену с себя под душем, — зевает Момо, словно прочитав его мысли, и Юки гладит его по плечам:       — Да, и всё-таки помыть там голову. ***       — Выглядишь… Слишком довольным. Сам на себя не похож, — ворчит Ямато, с которым они встречаются в коридоре студии, и Юки придирчиво оглядывает его сонную физиономию.       — А ты выглядишь как после хорошей вечеринки. Впрочем, так оно и есть.       — Вы самые хитрые, сбежали вчера до самого веселья, и… Оу. Знаешь, вам стоит поднять зарплату вашим визажистам, — вдруг ухмыляется Ямато, и в его глазах даже за стёклами очков видны искры веселья. Момо, отчаянно зевая, не сразу замечает его пристальный взгляд.       — Что?       — Да так. Вы оба слишком довольные. Юки, купи своему парню водолазку с высоким воротом для таких случаев, а то его шея будет на первых страницах всех журналов.       Момо, забыв, что зевал, так и замирает с открытым ртом, и Юки с трудом сдерживается, чтобы не хихикнуть даже в кулак. Ладно, будет у Момо водолазка, а у Ямато пиво за его счёт на следующей вечеринке. Они ведь и правда слишком довольные.