Неоновый мир

Только войдя в отделение, я заметила какую-то несвойственную этому месту суету. Пробегающая мимо меня медсестра, вдруг жадно вцепившись в меня взглядом, что стало аж не по себе, резко схватила мою руку и заверещала: - Мисс Бертольт´с, Мисс Бертольт´с! Там… Там такое! - Что? - не поняла я. - Там в 6-й палате… - мямлила она, а я еле разбирала слова. - Мия, соберись, пожалуйста, я не понимаю, чего ты от меня хочешь. - Там пациент с ампутацией хотел в окно… Ну того - она вдруг заплакала. - Я поняла, сейчас с ним что? Ты чего ревёшь-то? - Он прям при нас.., мы с Кейт зашли ему перевязку сделать, а он окно открыл, как только смог, не знаю, но вылезти полностью не успел. Мы его сняли, успокоительное ему укололи, Вас не было, и мы позвали Кима, он с ним сейчас. - Ну правильно всё сделали, молодец, не реви только. Ты обедала? - Неееет… Не успела. - Иди умойся и пообедай, а я к пациенту пойду. - Хорошо. Черт! День сегодня был каким-то богатым на события, и это немного пугало. Я зашла в шестую палату и увидела целую делегацию: Кима, медсестру Кейт, еще одного медбрата, санитарку, видимо, прибежавшую на шум, и пару пациентов. - Господа, это не шоу, прошу всех разойтись по своим палатам и рабочим местам - достаточно громко, но спокойно изрекла я. - Криша, ты вернулась? - обратил на меня внимание Ким, остальные же начали уходить. - Да, прости, что на тебя свалилась суета с моим пациентом. Что с ним сейчас? - спросила я, глядя на на неподвижно лежащего на кровати парня. - Да ничего страшного… Девочки испугались и немного перестарались с успокоительным. - Понятно. - Мы его привязали, как надо, так что можешь не волноваться. - Хорошо, спасибо. Вы психологов вызвали? - осведомилась я. - Да, сразу же, но они обещались быть часа через три. - Да ладнооо… Они же в соседнем корпусе, а не на другом конце города находятся. От главного до их корпуса пешком минут тридцать, а на машине ещё быстрее. - Да это понятно, но они нерасторопные, как всегда. Не привыкли к скорости, как в какой-нибудь хирургии. Говорят, раз пациента привязали, то он далеко не убежит и подождать может… - Ясно, как обычно. Ну ладно, подождём - протянула я. - Не против, если я пойду пообедаю? А то я в этой всей нервной обстановке не успел, а у меня хронический гастрит все-таки… - будто стесняясь, сказал доктор Ким, что заставило меня усмехнуться. - Даа, конечно, чего спрашиваешь-то? Иди, я с ним останусь. Ким вышел, а я осталась сидеть возле кровати парня, невольно начав его рассматривать. Он был еще очень юн, и я вспомнила, что в истории болезни стоял восемнадцатилетний возраст, от это становилось тошно. У паренька были густые тёмные волосы, бледное лицо с четкими скулами и широкий лоб, покрытый испариной. Он имел достаточно крупное подкаченное тело и широкие плечи, но его по-детски милое лицо выдавало совсем небольшое количество лет. Я окинула взглядом две культи: одну от колена, другую от плеча, и мне захотелось застонать. Наконец, сон начал сходить с парня, и он открыл глаза. Сначала парнишка в шоке озирался по сторонам, потом, видимо, сфокусировавшись на мне взглядом, расстроено уставился в мою сторону. Ничего хорошего это не предвещало. Я настроилась на тяжелый, но важный разговор. Стоило бы, конечно, вспомнить курс психологии с института, но ничего на ум не приходило. Я решила быть самой собой. - Привет, Том, как себя чувствуешь? - спросила я банально, но как-то же нужно было начать. - А Вы как думаете? У меня нет ноги и руки, а ещё у меня нет денег, я инвалид на всю жизнь - явно без настроя на разговор ответил парень. - А я думаю, что в жизни очень мало ситуаций, когда можно от этой самой жизни отказаться по своей воле, твоя - явно не в их числе. - Вам легко говорить, Вы ведь не на моём месте, не в моей ситуации, так как Вы можете судить об этом? - Ты прав, я не на твоём месте, я всегда буду на своём, при любых обстоятельствах… Но я уже достаточно долго работаю в медицине, чтобы судить о жизни. Кому, если не мне? Поверь, тебе может сейчас казаться, что все кончено, что смысла нет, но это не так… Позволю себе сказать кое-что, как человек науки, может некоторые и не согласятся, но все же: там дальше ничего нет… рая нет и ада нет, на облаках не сидит дедушка с бородой, который оценивает твои действия, как бы это не было прискорбно. Хочется, конечно, вознаграждения за труды, за страдания и все такое, но это глупости. Никакой злой рок не виноват в том, что с тобой случилось, только люди, а также случай или судьба… теория вероятностей, не больше. - Может Вы и правы, но я об этом не думал, я не собирался в рай, не хотел вознаграждения за страдания, я просто хотел их закончить, уйти и все, никто в этом не виноват. Никто даже не вспомнит. - Да ну… Серьёзно? У тебя что нет людей, которые тебя любят? Мать, например. - Мать есть… и сестра младшая есть, ей тринадцать. Но мы очень бедные. Отец погиб в орихалковых шахтах двенадцать лет назад, теперь мы не живём, а выживаем, да и до его гибели жили не сильно лучше. Она поплачет, конечно, не спорю, но ей будет легче. Ей нужно сестрёнку поднимать, а не со мной возиться. Когда я работал, приносил деньги, как отец, было нормально… Но представьте, что будет теперь: работать я не смогу, денег не будет, но ей придётся ещё и за мной ухаживать. Это ужасно… - он говорил тихо, но было видно, как ему больно. Я почему-то думала, что все действия парня - лишь порыв отчаяния и жалости к себе, но то, что рассказывал Том, заставляло задуматься, в каком же имбалансном мире мы живём, и чем дальше мы развиваемся, тем больше становится разрыв между слоями общества. Сразу вспоминался сегодняшний разговор с Даком. Очень хотелось помочь, но я невольно думала, что подобные случаи почему-то преследуют именно меня. Хотя, возможно, другие просто не обращают на это внимание и живут спокойно. Раньше я страдала из-за того, что не могу работать в хирургии, сейчас я понимаю, что и слава богу… Но в данный момент стоило явно напрячься и привести достаточно разумные аргументы, но правильные мысли как-то не шли. - Послушай меня, Том, я понимаю, что ты всю жизнь жил и работал только для своей семьи, что тебя так воспитали, но иногда нужно прислушиваться и к себе. Нельзя все делать только ради них. И говоря, что твоей семье будет легче без тебя, ты очень сильно обесцениваешь их чувства. Будто всю жизнь им нужна была от тебя только рабочая сила. Я уверена, что это не так. Мать - это всегда мать, особенно в наше время. На Земле почти 20 миллиардов человек. Это много. Это очень много… Люди победили большинство существовавших когда-то болезней: рак, СПИД, туберкулёз, диабет. Научились с помощью магического синтезе создавать органы. Жизнь людей стала намного длиннее и безопаснее, отсюда и глобальнейшее перенаселение. Давно прошли те времена, когда государство платило за рождение детей. Теперь, как сказал один мой хороший друг, дети - прерогатива богатых людей. За возможность родить ребёнка, даже одного, нужно заплатить. К чему я это все… подумай, насколько твоя мать нуждалась в тебе, раз решилась родить сына в таких скромных, как ты говоришь, условиях. И после этого ты думаешь, что ты нужен только, чтобы приносить деньги? Потерять ребёнка - самое большое горе, не заставляй мать после потери мужа пройти ещё и через смерть сына. - Я никогда не задумывался об этом. Я люблю свою маму, свою сестру, но… - Ты сам-то что думаешь? Если убрать чувство вины от беспомощности. - Я не знаю, я всегда жил, чтобы приносить пользу. - Не только работая в шахте, можно приносить пользу. Но важно вообще не это. Жизнь одна, и прожить её надо так, как хочешь ты сам, а не так, как навязало тебе общество. Кем вот ты хотел стать? У тебя же были мечты? - Конечно были. Я хотел поступить в институт, чтобы получить высокооплачиваемую и благородную профессию, даже деньги почти накопил. - Ну вот, отлично. - Теперь это бессмысленно - он отстраненно смотрел сквозь меня. - Почему? Учиться в институте ты вполне сможешь, и стать хорошим специалистом тоже. Я помогу тебе сделать протез ноги совершенно бесплатно, не идеальный, конечно, но ходить самостоятельно ты сможешь. Если ты правша, то переучиться писать другой рукой тоже возможно, главное - мотивация. - Не смогу я учиться в институте, в котором хотел. Я всегда мечтал спасать людей, именно поэтому подал документы в институт МЧС, даже вступительные сдал. Но теперь всё бессмысленно - парень замолчал, а я снова задумалась, ну вот почему он не мечтал стать отличным экономистом или юристом, к примеру, ну или химиком на худой конец. К чему этот юношеский максимализм? - Соглашусь, что исполнить твою мечту теперь будет достаточно сложно. Но даже без этого есть много других способов спасать людей, став тем же врачом или психологом, а лучше химиком, если у тебя есть способности к точным наукам, а так как ты сдал вступительные в институт МЧС, я уверена, что они есть, там ведь нужна математика и физика. Если же ты хочешь остаться в той сфере, которую выбрал, то можешь перевестись на другой факультет. Например, криминальной экспертизы или связи, чтобы оказывать поддержку тем, кто работает в полевых условиях. Это тоже очень важно. - Важно, не спорю. Но Вы ведь сами говорили, что жизнь нужно прожить так, чтобы исполнить свои мечты… - парень посмотрел в мои глаза, и мне захотелось зажмуриться; я, конечно, сказала что-то о мечтах, но это совершенно не означало, что каждый сможет их исполнить, он же понял мои слова слишком буквально. - Это правда, всегда нужно пытаться, но это не означает, что все остальное нужно бросить. В наше время нет ничего невозможного. Я, конечно, не буду говорить о выращивании новой ноги с нуля, это настолько дорого, что почти недостижимо. Но уже почти целый век существует такое понятие, как бионический протез. Не та железяка, которую я выдам тебе после больницы, чтобы ты просто смог ходить, а настоящий заменитель конечностей. Некоторые даже считают, что они лучше настоящих рук и ног. Подобные конечности сделаны из орихалка и углепластика, они подключаются к нервам человека и способны выполнять все те же функции, что и обычные руки и ноги: они тёплые, упругие, как кожа, имеют проприоцепцию*. С помощью них можно выполнять 95% действий, на которые способны настоящие конечности: играть на фортепиано, рисовать, вышивать крестиком, практиковать каратэ, даже хирургом быть можно, в определённых обстоятельствах. - Это все очень круто, но и стоит оно соответствующе… - Стоит подобное удовольствие вполне адекватно, т. к. давно не редкая вещь. Я помогу тебе, у меня есть знакомый биокибернетик, который бесплатно оценит твою ситуацию, нарисует электронную схему твоих бионический протезов и скажет точную стоимость их создания. С целью ведь жить гораздо легче. Пусть не сразу, но через несколько лет ты сможешь заработать на них и исполнить свою мечту. У нас в институт на бюджет можно поступать до 35 лет, так что у тебя ещё много времени. - Где я по-вашему буду работать? - Очень просто. В мире есть не только физическая работа, но и умственная, её сейчас ценят значительно больше. Думаю, ты можешь работать репетитором по той же математике или физике, сначала брать немного, чтобы сгладить отсутствие опыта, потом больше, сейчас ведь куча разных образовательных программ. Можно работать в интернете, корректором, например, или завести свой блог. Можно даже, как я говорила раньше, перевестись на другой факультет, получать стипендию и профессию, а потом и второе образование. Продолжительность жизни сейчас примерно 155-160 лет, многое можно успеть. Главное - желание жить, верить, мечтать, преодолевать. - Может быть, Вы и правы - Том снова замолчал, и я не знала, стоит ли мне продолжать, очень хотелось залезть к нему в голову, чтобы понять, дошли ли до него мои слова, я надеялась, что дошли. - Как только поправишься, я обязательно позвоню и свяжу тебя с биокибернетиком - почувствовала я нужность в повторении, мне хотелось, чтобы он убедился в серьёзности моих намерений. - Спасибо… Вы не одолжите мне какую-нибудь тетрадку и ручку? Хочу порисовать. - Аа… конечно, сейчас принесу. - У меня ещё голова немного болит. - У тебя сотрясение небольшое, я скажу девочкам, и они сделают обезболивающее. Я позвала Мию в палату. К этому времени вернулся с обеда и зашёл к нам Ким. Медсестра сделала укол, и Том уснул. Я сказала девушке следить за парнем, не отвязывать его до заключения психологической службы, и, если что-то случится, сразу звать меня… После такого напряжения захотелось снова пойти отдохнуть, но было нельзя. Я зашла в свой кабинет и занялась заполнениями историй болезни и прочей бумажной волокитой. За скучной работой прошла пара часов. В коридоре снова был какой-то шум. Я вышла из кабинета, не понимая, что происходит. Ко мне подлетел ошарашенный Ким, видимо, тоже недавно покинувший ординаторскую, но уже успевший погрузиться в какие-то события. Его растерянное выражение лица не на шутку напугало меня, ведь этого человека было сложно чем-то смутить, он всегда был спокоен и сдержан… В голову лезли нехорошие мысли. Молодой человек не стал ничего говорить и просто жестом указал на открытую дверь в шестую палату, где снова была куча людей. Войдя внутрь, Ким громко приказал всем выйти, что удивило меня ещё больше. На кровати было пусто, а белое окно широко распахнуто. Я подошла к окну и посмотрела вниз, там уже толпился народ. 21 этаж, без шансов… Меня ничуть не смущало кровавое месиво, в которое превратился ещё два часа назад спокойно разговаривавший со мной молодой парень. Сейчас меня волновало только одно: как это произошло? На тумбочке около кровати лежал мой блокнот и ручка. Пока никто не видел, я быстро убрала их в карман белого халата, даже не знаю, с какой целью. Мне было страшно от того, что Том мог там написать. Может быть, он оставил там прощальную записку с просьбой винить в его смерти меня? Хотя я понимала, что это глупость, но осторожность ещё никому не мешала. - Ким, вызывай «безопасность». - Уже… - тихо ответил молодой человек. - Надо разогнать там народ. - Я позвоню в приёмное отделение, пусть вызовут охрану. - Спасибо - сказала я и вышла из палаты, а Ким не стал более ничего говорить, это радовало. Я попросила всех работников смены, кто был сейчас в отделении, зайти ко мне в кабинет. Хотелось бы, конечно, чтобы со всем этим разбирался доктор Хайривер, как заведующий, но так как он был на больничном, исполняющим обязанности заведующего плановой травматологией сейчас была я. Правда никакой радости мне это не приносило. А этот замечательный понедельник вообще будто был вырван из календаря ада. *** У нас люди хоть и сочувствующие всем для виду, но, если дело пахнет жареным, никого прикрывать не будут, поэтому картинка у меня быстро сложилась. Мия зашла в кабинет и потупилась у входа. Она была расстроена, но не слишком напугана. Я всегда думала, что она добрая и сострадательная - так и было. Но я никогда не думала, что она глупая, видимо, ошибалась… - Мия, расскажи мне, пожалуйста, что произошло. Каким образом пациент с суицидальными наклонностями отстегнул ремни, привязывающие его к кровати и открыл окно, которое было мною фиксировано спец-ключом? - я говорила твёрдо, но спокойно, без нажима. - Мисс Бертольт´с, Том сказал, что у него очень затекла рука, и он все равно на одной ноге никуда не убежит. - И что ты сделала? - подвела я её к признанию. - Я отстегнула его ненадолго, я хотела потом обратно привязать, только дать ему отдохнуть - Мия опустила взгляд. - Ясно… А зачем ты окно открыла? - Он сказал, что очень хочет послушать шум города для вдохновения… - Господи… - мне так захотелось выругаться, но я сдержалась, какая глупость, какой абсурд. - И тебе совершенно не показалось это странным, да? - Я… я не знаю - Мия заплакала, кажется, не первый раз за сегодня. За что мне это всё? Раньше я не замечала за ней проявления откровенной тупости. Возможно, мне нужно было лучше следить за ситуацией, но я же не могу 24/7 сидеть в одной палате. Мне вдруг самой захотелось заплакать. Во-первых, из-за того, что меня окружают одни идиоты, во-вторых, из-за своих, видимо, совершенно никаких способностей в психологии. Я правда не понимала, что сказала не так. Но одно я понимала точно, у меня был не самый весёлый день, а вот ожидает меня ещё более отвратительный вечер. Пока не приехали слуги «безопасности» я решила все-таки открыть блокнот. Я многое ожидала там увидеть: от пустоты и обвинений меня или вообще врачей во всех грехах до исповеди или письма к матери, но фраза, которая там была, жутко удивила меня. На белых страницах кривым, широким, еле разборчивыми почерком было написано: «Я надеюсь, что Вы сами верите во все то, что рассказывали мне о мечтах, и проживете свою жизнь так, как действительно того хотите. Спасибо.» Воздух будто вышибло из лёгких. Он как будто чувствовал, что я уговариваю не только его, но и себя. Плакать уже не хотелось. Хотелось курить. И тут как раз приехали представители закона.