Неоновый мир

Уже через десять минут мы с Марком, моей юной пациенткой и Даком мчались по длинным коридорам отделения третьей хирургии. Я, как ни странно, тоже знала доктора Вагнера. Впрочем, если уж быть честной, то мало, кто вообще его не знал в госпитале. А известен он был своей любовью к деньгам. Конечно, многих врачей в больнице можно так охарактеризовать, но он был настолько исключительно высокого о них мнения, что сильно выделялся. Но, каким бы отвратительно меркантильным человеком он не был, его профессиональных качеств это никак не умаляло. Вагнер считался одним из лучших хирургов больницы. Мы пару раз встречались на конференциях, но не были близки, он же всегда общался со мной на ты, почти, как со всеми врачами, кого не слишком уважал. Но я и не думала, что мой лучший друг так хорошо его знает, чтобы просить об одолжении . Стоило потом расспросить Дака об этом. Прибыв на место, я быстро обрисовала ситуацию Вагнеру. Для того чтобы не объяснять, какого черта я так парюсь из-за незнакомого мне ребёнка, пришлось придумать историю о троюродной племяннице, внезапно приехавшей из другого города и попавшей в такое затруднительное положение. Когда я сказала, что хочу полностью оплатить операцию, но по своим личным причинам в обход её страхового счёта, Вагнер не стал задавать лишних вопросов, как сделало бы большинство других врачей, его мало интересовала чужая личная жизнь, только деньги. И в этом отношении он мне даже нравился. За операцию он взялся и официально перевёл пациентку в своё отделение. Теперь все было по правилам, оставалось только ждать, когда он позвонит, как и обещал. Было обеденное время. Я отпустила Марка на перерыв, а сама по предложению Дака отправилась с ним в нашу любимую кофейню на 45-й этаж, ведь оттуда открывался отличный вид на город. Вроде дело сделала хорошее, а неприятные мысли одолевали. Противно было от всей ситуации в целом. Мне совершенно не нравилось ощущать себя матерью Терезой. Я отлично понимала, что я далеко не филантроп или благодетель, я вообще никогда не занималась благотворительностью. У меня не было ни желания, ни большого количества денег. Я никогда не старалась помочь всем нуждающимся, ни разу не жертвовала деньги в детские дома или собачьи приюты, но иногда на меня накатывало, как сейчас, особенно, когда дело касалось медицины. И можно только благодарить Гиппократа за то, что работала я сейчас в плановой травматологии, и за последнее время мне редко доводилось видеть подобные ситуации, хотя я отлично понимала, что эта девочка ни одна, таких очень много, и всем я помочь не смогу, да и не хочу, если честно… Но когда это происходит на моих глазах, я не могу просто отойти в сторону, вот такая я эгоистка. Я так громко думала, пялясь в окно, что мои мысли, видимо, услышал Дак и прервал меня… - Ты не отвечала, когда я спрашивал, что ты будешь, поэтому я взял, как всегда: латте, цезарь и панна-котту с земляникой. - он тепло улыбнулся, подвигая ко мне поднос. - Аа… Хорошо, спасибо - сказала я, подумав, что дружба, длящаяся больше семи лет, определённо имеет большие плюсы. - Переживаешь о девочке? - Нет… То есть, это, конечно, тоже, но больше думаю о ситуации в целом. - Оооой, как всегда, ты слишком много думаешь, Криша. Сделала и сделала, ты молодец, отпусти теперь. - Да не могу я так, Дак. И вообще, ты же меня осуждаешь, разве нет? - Я не осуждаю тебя ни в коем случае, просто я бы поступил по-другому из-за своих личных побуждений. Я никогда не перерабатываю и не замечал за собой порывов к спасению всяких незнакомцев за свой счет, будь хоть что-то подобное правдой, меня бы уже жена выгнала. Но это совершенно не значит, что ты поступила неправильно. Это происходило на твоих глазах, я тебя понимаю. Спасла и спасла… Теперь успокойся и пей кофе, а то остынет. - Как же у тебя всё просто. Черт с ней, с этой девочкой, дело вообще не в этом. - А в чем? - Да во всем. Во мне, Дак… В мире в этом прогнившем. Каждый раз, когда с этим сталкиваюсь, плохеет. У меня вон в шестой палате паренёк лежит с ампутированными рукой и ногой, а там в анамнезе были просто сильно осложнённые переломы и разрывы магистральных сосудов, можно было даже без реконструкции почти всё собрать, но это долго и сложно, а он ещё и без денег, поэтому просто отрезали. - Конечно, ничего удивительного. - Да удивительно то, что в наше время можно практически новую ногу отрастить при большом желании, а мы отрезаем имеющуюся, превращаем детей в недееспособных инвалидов и куча всего ещё. - Это все студенческая романтика, Криш, философия, не больше. Ты ничего не сделаешь. Система годами выстраивалась, веками даже, её по щелчку не изменишь, а мы люди маленькие, чего себя мучить. Я может в глубине души с тобой и согласен, но никак влиять на это не собираюсь и даже думать не хочу, если честно. Мне в жизни экстрима и так хватает, а тебе тем более. - А я помню тебя совсем другого, того Дака… с горящими глазами, которого встретила на 3 курсе медицинского, желающего поставить всю лабораторию магического синтеза раком, написать диссертацию по влиянию мифриловых токсинов на гепатоциты печени, создать новый дешёвый способ её биосинтеза. Я помню, как мы шутили, что ты будешь создавать печень, а я делать операции по её пересадке в организм. Что произошло с тем Даком? - А все очень просто, Криш… Тот юный Дак закончил институт, женился на прекрасной Джоане, завёл двух маленьких дочурок, собаку-лабрадора и кредит на небольшой дом в центре Пейнстона, и мысли о науке как-то отошли на второй план. - Да уж, звучит, как оправдание. - Знаешь, как дорого сейчас иметь детей? Их шмотки в два раза дороже, чем взрослые стоят. А детский сад? Только платный… А школа? Ещё дороже! Перенаселение, мать его, потомство могут оставлять только богатые - парень смешно поморщился от возмущения и поправил очки. - И что? Ты хочешь сказать, что счастлив? - По-своему… Это же мой выбор, глупо теперь о чем-то жалеть, да и вообще… я люблю свою жену и своих детей, люблю вечерние посиделки у телевизора с тако, люблю ездить на дачу по выходным, играть в гольф с тестем, все вот эти маленькие радости семейной жизни прекрасны, но тебе не понять. Ты проецируешь на меня свои нереализованные желания, которые для меня таковыми не являются… - он протянул последнюю фразу как-то долго, заставив меня задуматься. - Ты прав, я действительно думала, что раз наши взгляды на жизнь сходились раньше, то и сейчас тоже, но, видимо, это не так, любитель тако - я сделала акцент на последнее слово, но он ничуть не смутился. - Криша, я люблю тебя, как друга, этого не отнять, и хочу, чтобы ты это понимала… Но тебе пора как-то мириться со своими несбывшимися надеждами, не буду говорить о семье и детях, их и правда не всем надо заводить, но что-то изменить определённо стоит, так же действительно с ума сойти можно. - Да я много, когда пыталась что-то изменить, все мои попытки оканчиваются обычно… - Полной жопой, это я знаю. - Эээй… - я шутливо пнула его по плечу. - Я не о твоих возвышенных желаниях влезать фиг пойми куда во имя призрачной справедливости, я имел в виду фитнесом заняться, записаться на курсы вязания или в клуб любителей архитектуры. - Какого вязания, Дак? Ты издеваешься? Лучше уж бороться за справедливость - пришлось сделать очень серьёзное выражение лица и посмотреть куда-то вверх. - Ага, конечно. Если бы не я, ты бы была уже либо на том свете, либо в тюрьме. - Не преувеличивай. - Перерыв заканчивается, пойду поработаю для разнообразия, а ты подумай все-таки насчет фитнеса - он улыбнулся и смешно взъерошил свои волосы. Я шлепнула его по попе в напутствие на что услышала вялое возмущение, и он вышел из кафе. Представлять себя героиней какой-нибудь медицинской драмы сейчас почему-то не хотелось. Я допила кофе и пошла обратно в своё отделение.