Viribus unitis

Когда на следующий день они привычным образом сталкиваются утром перед работой, то становится слишком неловко. Тэхён нарушает тишину первым. — О, привет, мелочь! — машет он рукой с ключами от автомобиля, когда Чонгук неторопливо выходит из подъезда. — Привет, — улыбается, но помня прекрасно, как обидел этого человека, который сияет сейчас очень ярко. Он делает вид, что ничего не произошло? — Отвратительно целуешься! — хихикает. Делает вид, что всё нормально. Или всё и правда так? Всё в порядке? — Опоздаем, поехали, — кивает он в сторону шоссе неподвижному младшему. Будто бетонные плиты к ногам привязали. Он машинально плетётся к объекту назначения, перебирая в голове мысли. С одной стороны, это самый лучший из исходов. Ведь так? В том смысле, что они друг другу не пара, но очень хорошие друзья. Если забыть или перевести в шутку, как сделал Тэхён, то это лучше намного, чем отдалиться друг от друга из-за недомолвок. Можно было бы и поговорить о случившемся, но в случае, если это не значит для них ничего, — необходимости нет. Они могут шагать дальше, дружить, вспоминая с истерическим смехом позже. Целовались как подростки, боясь, что их кто-нибудь застукает. До сих пор страшно — но между ними совсем ничего. И почему-то Чонгук расстроился даже, но причина ему неизвестна. Погода влияет на настроение? Наверное, из-за неё сегодня небо затянулось тучами. На следующий день Тэхён объявляет о том, что сравнял счёт, и Чон намерен сделать всё для того, чтобы выиграть. Чтобы доказать прежде всего себе, что к старшему у него — ничего. Ни любви. Ни симпатии. Ни страсти. Лишь дружба, приправленная доверием и пониманием. — Ох, мелочь… — вздыхает сероволосый, садясь рядом. Терраса идеально подходит для распития прохладных напитков. Безалкогольных, конечно же. Вождение в нетрезвом виде — очень и очень плохо. — Она так мне сосала! Я просто вспоминаю и таю, — он облизывается перед тем, как обхватить губами пластмассовую трубочку. Наверное, мультифруктовый сок очень вкусный, ведь он пьёт так жадно, что хочется попробовать на вкус. С губ. Губы. — А ты там что? — Осталось две, — спокойно отвечает, натыкаясь на искрящийся взгляд. — Да ты невероятен! — хлопает в ладоши старший, его взгляд становится хитрым. Он отпивает ещё немного сока и осматривает людей вокруг с прищуром. Натыкается на девушку, что довольным котом улыбается, принимая внимание, и сладко машет, подмигивая. Слишком просто. И ему это на руку. — Хочу посмотреть на тебя в деле. Её снимешь? — смотрит с вызовом. — Две секунды дела, — хмыкает Чонгук, наблюдая за развязной девушкой. Но красивая, спору нет. Видимо, тоже хочет лишь развлечься. — Давай вместе? — Ч-что? — теряется Тэхён. Его маска уверенного парня трещит по швам. — Она станет моей сорок девятой, твоей — сорок восьмой. Как тебе такой расклад? — Чонгук удовлетворённо откидывается на спинку кресла и прикусывает нижнюю губу. Он и сам не знает, откуда взялось подобного рода предложение, но возможность снова побыть в той близости… То есть — так просто интереснее, и всё! Причин никаких больше нет и быть не может. Скучно же заниматься просто сексом, а тут — разнообразие. Ким не знает о существовании задней передачи. — С удовольствием, — и они уже в отеле. Не в том, в который приводит своих пассий Чонгук, этот — выбор Тэхёна. Вкус у него безупречен настолько, насколько и сегодняшняя укладка, которую украшает симпатичная жемчужная заколка. Её сегодня обязательно надо сорвать. Но они здесь не друг для друга. Они здесь для дела. У каждого свои цели. И Тэхён даже стонет, когда Тина (?) глубже заглатывает его возбуждённый член, пока сзади Чонгук её придерживает за поясницу и яростно вбивается. Он вспотевший, тяжело дышащий, и это заводит, признаться честно. То, как он из неё полностью выходит, проводит несколько раз рукой по собственному члену, мыча от удовольствия, а потом сразу же до упора — бесподобно. Интересно… что она чувствует? — Вот так, умница, — поглаживает Тэхён её по голове, слыша, как давится, а смотрит не на неё. Кончает, заставляя проглотить, и слышит тихий стон младшего, что изливается следом. Их спутница кончает, наверное, тоже. — Давай вместе? — предлагает Чонгук, усаживая Тину на свои колени. И Тэхён долго не думает, пристраивается сзади, обхватывая её талию одной рукой, другой — находя чувствительный клитор. Она стонет слишком громко. — Мальчики… — хнычет, сама насаживаясь на оба члена, что придерживает Чонгук. От прикосновения подушечек его пальцев бурлит в венах кровь. Горячо. Они сами не двигаются почти, девушка справляется и в одиночку. Тэхён стонет тоже, кусая её за плечо, не в силах держать в себе эмоции. Хочется позорно разреветься, ведь Чонгук смотрит на него так… Так нежно, будто они тут вдвоём, но их ведь трое. Тина находит губы Чонгука и сминает их, с трудом не ударяясь зубами, как первоклассница. Но брюнет не прикрывает глаза. Она стонет громко, визгливо, пока размашисто двигается, принимая в свою тесноту два крупных члена, жаждущих разрядки. Её лицо заливается краской смущения, когда Чонгук говорит: — Хорошая принцесса, — но это не для неё. Она отворачивается немного и прижимается ближе к Чону, свою голову укладывая на его груди. Но ему всё равно, ведь его сейчас целует Тэхён. Впервые с того раза. И это в сто крат приятней всего, что происходит на этом ложе. Становится душно, жарко, как обычно во время секса — он руку кладёт на макушку Тэхёна, углубляя поцелуй, и это значит сейчас абсолютно всё. Его лицо, когда они приближаются к разрядке, самое прекрасное, что видел за всю жизнь. Когда тело содрогается от удовольствия, они заботливо придерживают друг друга, дабы не разрушить сложную конструкцию. Кончать вместе, чувствуя, как соприкасаются там, внутри, — незабываемо. Не так одинаково, как всегда. Непредсказуемо. — Спасибо за хороший секс, но мне пора, — говорит Тэхён после. Так и должно было случиться, так планировалось с самого начала. — Позвонишь мне? — сладким голоском поёт Тина, натягивая бюстгальтер. — Нет, — улыбается он ей, скрываясь за дверью. Хлопок отдаётся эхом. И Чону осталась лишь одна для того, чтобы закончить весь этот фарс. У него будет пятьдесят случайных связей и обещанное желание — он давно знает чего хочет, но для этого нужна смелость. Иногда, знаете, даже самый храбрый в мире человек может струсить. Не стыдно бояться, стыдно — не успеть. Отвечает Тэхён на телефонный звонок не с первого раза, ведь смартфон на беззвучном — ничего личного. Он готовится слушать болезненные известия о том, что Чонгук наконец-таки стал победителем. Глубоко вдыхает и говорит с опаской: — Слушаю, — младшему от этого тона не по себе, он сейчас и так не в лучшем состоянии. Ким слышит по ту сторону громкие всхлипы. — Тэхён-а… — умоляющим тоном говорит Чон. — Пожалуйста… И у сероволосого парня, что всего лишь минутой ранее пытался выпить чаю, действительно разрывается сердце. Ему больно, когда больно Чонгуку. — Что случилось? Где ты? — получается слишком взволнованно. — Еду домой… — почти рыдает он. Только сейчас Ким слышит шум автострады. — Я… — Остановись, прошу, — серьёзно говорит старший, уже собираясь в путь. — Скинь мне геолокацию и оставайся на месте — я выезжаю. Не едь, остановись, — умоляет, опасаясь за жизнь, что так важна. Ким на месте уже через десять минут. Он так быстро ещё не ездил. Выбегает из машины, направляясь к синему лексусу со скоростью света. Распахивает дверь и садится в салон так быстро, как только может. Сразу обхватывает лицо по-детски невинное и выдыхает впервые, наверное, с момента телефонного звонка. — Что случилось? — задаёт роковой вопрос. — Я дурак, — получается слишком жалко. На грани очередного плача. — Я такой дурак… — и Тэхён отрицательно качает головой, прижимая к себе очень крепко. — Нет, нет, — лишь может повторять, вдыхая терпкий запах шампуня. — Не плачь, пожалуйста… — ведь сердце не может выдержать столько боли. Ничьё сердце не может. — Прошу тебя… — шепчет Чонгук, носом ведя от ключицы к шее, принюхиваясь. Запоминая. — Умоляю… — еле слышно, пальцем большим находя искусанные губы, надавливая слегка. — Я так скучал… — и касается своими губами скулы, поднимаясь выше. Находит прикрытые веки, ощущая солоноватость кожи. Наверное, вкус слёз их преследует. Целует в носик, замирая над губами, что-то обдумывая. Хмурится, вздыхает, прижимается лбом к Тэхёновому. — Я так виноват, — слизывает влагу со своих губ. — Я только что… — Тише, — не даёт договорить Ким, понимая, откуда возвращался младший. Он прикладывает палец к его губам. — Тише, — и прижимается к ним слишком нежно для того, чтобы это было правдой. Отрывается почти сразу, чтобы сказать: — Всё хорошо, правда, — и вновь сливаются они в поцелуе. Не в таком, когда в первый раз. Не тогда, когда это случилось во второй. Сейчас — осознанно, с трепетом, с желанием принять на себя все терзания и успокоить. Ведь каждый в жизни может запутаться и свернуть с нужного пути. Они оба были долгое время не там, где должны. Тэхён и не заметил, как оказался на чужих родных коленях, как крепкие руки начали выводить странные узоры на его спине. Он настолько забылся, что в машине ему не мешало ничего целовать более страстно, мокро. Хочется этого человека всего, целиком. Без остатка. Испить до дна. Наслаждаться до тех пор, пока земля не примет бездыханное тело в свои ледяные объятия. А сейчас, когда они греются друг о друга, хочется все вздохи и выдохи, стоны и ласковые слова подарить тому, в чьих глазах — мир. Чьи глаза — мир. Жизнь странная, удивительная, полная неизведанного, но единственное, что нужно для счастья, — оказалось слишком близко. Как правило, мы не замечаем того, что у нас есть, пока не теряем. Они не успели друг друга потерять, но им друг друга предстоит обрести. Когда своими невозможными пальцами Тэхён обхватывает возбуждение младшего через ткань джинсов, то голова сама откидывается назад. Старший засматривается на пульсирующую вену на шее и припадает к ней губами, проникая под ремень грубее обычного, ощущая, что Чон делает то же самое. Одна ночь. Тонированные окна. Два рваных дыхания. И касания, что не сравнятся ни с чем. Когда обессиленные уже лежат в обнимку на заднем сидении, Чонгук вспоминает о том, что не зря сегодня раскладывал в номере отеля какую-то Нику. — Я уже могу сказать о желании? — перебирая пряди серых волос. — Да… — с опаской говорит старший, приподнимаясь на локте. — Давай сыграем в игру? Чонгук видит в глазах любимых замешательство, так что сам поднимается немного, чтобы оказаться очень близко, почти соприкасаясь носами. — В любовь, — и дарит улыбку. Ким этот подарок ни за что и никому, потому что: — В любовь, — пробует он на вкус эти слова, в ответ улыбаясь. И позже они обязательно друг другу признаются в том, что эта игра ещё тогда превратилась в смысл жизни. Ещё тогда… — Почему тебя все называют нищим? — спрашивает мелкий паренёк с квадратной улыбкой на пол-лица. У него забавная родинка под глазом. — Ты разве не видишь, как я выгляжу? — удивляется брюнет, с отвращением указывая на свою одежду. — Вижу. Очень красиво.