Book club

— Слушай, ты не обязан проводить время со мной в этот день. Мне не так и важен этот праздник, — сказал Армин. Он стоял у калитки в свой двор. За калиткой стоял Жан и испытующе глядел на него. — Но я пришёл, чтоб провести время с тобой, чтоб ты не был одинок в Новый год, — ответил Кирштейн, положив ладонь на руку парня, сжимающую доску забора. — Не стоит. Да и ты должен проводить больше времени с мамой. Вы давно не виделись в нормальной обстановке. — Спасибо за заботу о моей матери, — кисло ответил Жан. — Но как же ты? Тогда идём со мной, я не хочу оставлять тебя в одиночестве… — Нет, нет, я лучше побуду один. Не волнуйся, я найду, чем заняться, — улыбнулся Армин. — И чем же? — Побуду с дедушкой, потом вернусь, займусь уроками… — Ах, да, уроки… Ну, тогда до встречи в Новом году. — Да, до встречи, — кивнул Армин. Жан кивнул и пошёл по тропинке к остановке. Арлерт смотрел вслед парню и чувствовал сильный стыд за то, что так прогнал его. Кирштейн проделал такой путь ради него, переживал, не будет ли Армину одиноко в Новогоднюю ночь, а он… Но, глядя на прямую гордую спину парня, он понимал, что тот не вернётся. Жан доехал домой. Волноваться ему было не за чем: подарки он купил, мама наверняка готовит что-то вкусное, а больше и ничего в Новогоднюю ночь и не надо, только вот… — Жанчик, ты рановато вернулся! Почему не остался у друга? — удивилась мама Кирштейн. Она выглядела неожиданно взволнованной и счастливой. — Решил, что будет лучше провести этот день с тобой, мам, — улыбнулся парень. — Жанчик! Я уж решила, ты оставишь свою старую мать одну, — прослезилась женщина. — Какой ты у меня хороший мальчик! Жан обнял заулыбавшуюся мать. — Чем тебе помочь? Нарезать овощи  для оливье? — Да, займись-ка этим… До вечера они резали салаты, мама готовила мясо и прочие вкусности к праздничному ужину. Потом Жан вспомнил, что надо купить фейерверки, и побежал за ними в магазин. Там он встретился с Марко. — Хэй, с Наступающим! Решил фейерверки купить? — весело спросил парень Жана, нагруженного упаковками с фейерверками и бенгальскими огнями. — Да. Забыл купить заранее. А ты чего тут? — Торт купил, — Марко показал коробку в своих руках. — Не слышал новость? Энни, Райнера и Бертольда держат в полицейском участке! — Неужели? — делано удивился Жан. И откуда Марко обо всём так быстро узнаёт? — Да! Ты не знал? Вы же общались… — Было время, — мотнул головой Жан. — Так что с ребятами? — Подозревают в каких-то делах с наркотиками. Ужас… — М-да уж… Я домой пойду, пожалуй! Поздно уже. С праздником, Марко! — И тебя тоже! — помахал Жану на прощание парень. Кирштейн вернулся в квартиру и чуть не выронил все коробки. На вешалке висело тёмное пальто, на полу стояли незнакомые мужские ботинки. Неужели…? — Жан! — в коридор вышел высокий мужчина и протянул парню руки. — Папа! Ты приехал! — обрадовался Жан. — Взял отпуск на несколько дней и приехал к вам из столицы. Этот праздник я обязан был провести со своей семьёй, — говорил глава семьи, когда все сели за праздничный стол. Мама Кирштейн улыбалась и утирала слёзы краешком белого платка. — Было мало времени, чтоб купить подарки, но вот вам небольшие сувениры из столицы, — отец протянул Жану небольшую коробку. — Я помню, что когда-то ты хотел быть журналистом, Жан. Конечно, с возрастом твоя цель поменялась, но, возможно, мой подарок послужит тебе неким напоминанием о твоей старой мечте… Жан смотрел на толстую тетрадь в кожаной обложке. На ней золочёными буквами было выдавлено его имя. — Это же дорого, пап… — Нет, не так дорого, как ты для меня, — улыбнулся мужчина. — Используй эту тетрадь с умом и вдохновением, даже если будешь сварщиком… — Пап, я всё-таки решил стать журналистом, — поднял голову Жан. Отец вдруг просветлел и переглянулся с матерью. — Тогда всё даже лучше! Жан! Мы с мамой долго думали, решали, взвешивали, и… Вы переезжаете в столицу! — Что? — Жан обрадовался, услышав это. Отец начал объяснять. — Давно надо было уже это провернуть. Я работаю в столице, и вам надо быть рядом со мной! Жан, тебе ближе к ВУЗу, да и во всём будет лучше! — И когда мы переезжаем? — До февраля должны управиться, крайний срок — середина февраля. — Как до февраля? — парня словно обухом по голове ударило. — Да, знаю, странные сроки. Было бы лучше переехать после твоих экзаменов, но подвернулась очень выгодная сделка. Обменяем эту квартиру на двушку в столице, в хорошем районе. Там есть школа, сдашь экзамены там. Ты рад?! — Да, я рад… — кивнул Жан, наклонив голову, словно рассматривал обложку тетради. Потом они смотрели телевизор. Родители обсуждали новости, Жан сидел в углу и молчал. Он думал, что не может уехать так рано. Нельзя оставлять Армина одного, это просто… Нечестно… Точно, Армин! Ему надо сказать об этом в первую очередь, прямо сейчас! И отдать подарок. — Мам, пап! — Жан вскочил с дивана, слегка напугав родителей. — Отпустите меня к другу, сейчас! На часик! — Чего? А завтра никак? — Это срочно, пап! Это очень важный друг! Мне нужно увидится с ним прямо сейчас! — Ну, иди, — папа Кирштейн только посмотрел вслед собирающемуся сыну, потом повернулся к жене. — У нашего Жана появилась девушка? — Кажется, да, иначе к кому он так рванул? — пожала плечами женщина. Жан бежал к остановке, боясь опоздать на последний автобус. Он не взял ни шапки, ни шарфа, не застегнул куртку, только прижимал к груди подарок. Он успел на автобус, но всё никак не мог успокоиться. — Молодой человек, перестаньте ходить по автобусу, — недовольно сказала кондуктор, но Жан пропустил её замечание мимо ушей и выскочил из салона, как только двери открылись на нужной остановке. Он бежал по тёмной тропинке, скользил на снегу, и боялся только пропустить дом Арлертов. Вот знакомая калитка, двор, дверь… Армин весь день провёл в больнице рядом с дедушкой, и помогал доктору Ханджи с анализами крови пациентов. Вечером господин Йегер пригласил его на ужин в свой дом. Армин, конечно же, согласился. Микаса подарила им с Эреном свитера, которые вязала вместе с тётей Карлой. На зелёном свитере Эрена были изображены два крыла, чёрное и белое; свитер Армина украшали морские волны. Господин Йегер подарил ему книгу о генной инженерии. Армин, счастливый, сытый и весёлый, вернулся домой, включил телевизор и принялся изучать книгу, натянув новый свитер, оказавшийся слегка большим для него. Вдруг в дверь кто-то позвонил, потом с силой застучал. Холодильник на кухне громко отозвался ночному прищельцу. Армин отложил книгу и подошёл к двери. В глазок никого не было видно, а звонки стали настойчивее. Армин сглотнул. Кого притащило в такой час? По телевизору уже говорил о трудном годе президент… Дверь открылась, и в коридор вместе с холодом и темнотой ворвался Жан. — Армин! — заорал он, захлопнул дверь, кинул что-то на тумбочку, схватил испугавшегося парня в охапку и потащил в гостиную. — Армин! — только и мог говорить Жан, обнимая дрожащего парня, пытающегося стянуть с него холодную куртку. — Откуда ты?! Почему?! — кричал Арлерт, обхватил ладонями щёки парня. — Не мог оставить… Тебя, — выдохнул Жан, глядя на лежащего под ним на диване блондина. Тот смотрел на него огромными голубыми глазами и приоткрыл рот в изумлении. Жан нагнулся и нежно поцеловал парня в губы. Армин обхватил его шею руками, притягивая к себе. Краем уха он услышал, как по телевизору объявили начало Нового года. Они так увлечённо целовались, что совсем забыли и про время, и про куртку Жана, так и висевшую на нём. Наконец они оторвались друг от друга. — Я всё-таки пришёл к тебе! — выдохнул Жан. Армин нежно улыбнулся ему. — Вот так подарок на Новый год!.. — Кстати, о подарках! — вспомнил Жан, неловко встал с дивана и принёс пакет с подарком в гостиную. Армин заглянул внутрь. — Бенгальские огни? Серьёзно? — засмеялся он, вытаскивая коробку. Жан удивлённо посмотрел на «подарок», потом схватился за голову. — Вот чёрт, я перепутал! Перепутал коробки, сунул в спешке бенгальские огни, а не твой подарок! Прости, Армин! — Нет, что ты, — успокоил его парень. — Мне нравится и этот подарок! Давай пойдём на улицу и зажжём их сейчас, а? — Конечно! Собирайся, а я возьму спички. — Ты помнишь, где они лежат? — усмехнулся Армин. — А то не помнить? Вчера же только было, — ответил Жан и поскорее вышел из комнаты, чтоб не уточнять, что именно было. Холодильник встретил ему приветливым жужжанием. Жан с досадой подумал, что так и не успел попросить Райнера починить его, а теперь шанс нормально пообщаться с бывшим другом вряд ли представится… Они вышли на тёмную улицу. Соседи через дорогу уже вовсю запускали фейерверки: небо озарялось сотнями разноцветных огоньков, пахло Новым годом и сгоревшим порохом, над соседним двором витал лёгкий дымок, слышались весёлые крики. Кирштейн зажёг одну палочку бенгальского огня и отдал Армину. Тот смотрел на искрящийся огонёк в своих руках с детским восторгом и боялся даже рукой двинуть. — В детстве, — начал он говорить, завороженно глядя на огонёк. — В детстве в Новогоднюю ночь у меня была традиция: я широко раскрывал шторы на окне в своей комнате и смотрел на фейерверки, которые пускали соседи. Смотрел до тех пор, пока не придёт мама или дедушка, или пока сами соседи исчерпают свои запасы. Сами мы никогда не покупали ничего из пиротехники, просто не хватало денег… — Эх, знал бы, притащил коробку из дома, — немного расстроился Жан, но тут же подскочил к парню и осторожно приобнял его за пояс. — Ты знаешь, что бенгальскими огнями можно рисовать? — хитро спросил он. Армин с улыбкой покачал головой и положил голову на плечо парня. — Смотри, — Жан двумя быстрыми взмахами прочертил в воздухе сердечко. Армин протянул руку и «нарисовал» ещё одно, поменьше. В холодном воздухе ещё оставался дымок от двух пересекающихся сердец, а Жан целовал Арлерта, выкинув свой огонёк в снег и прижав парня к себе за пояс. Армин отвечал, сжимая в одной руке догорающий огонёк, другой обнимая шею Кирштейна. Голова кружилась, поцелуй становился всё жарче, Армин всем телом прижался к парню, откинув бенгальский огонь в сторону, и рукой провёл по щеке Жана. Тот на секунду отстранился, чтоб перевести дыхание, потом с новой силой поцеловал тёплые, обветренные губы Армина. Блондин невольно накренился в сторону, ахнул, и через мгновение они уже валялись в сугробе у забора. — Ты чего?! — засмеялся Жан, отстраняясь и отряхивая с шапки сидящего в сугробе парня снег. Тот не ответил, только засмеялся в ответ и обхватил Кирштейна руками за шею, притягивая к себе. Они немного посидели в снегу, потом Армин понял, что Жан в одной куртке, даже без шарфа, и потащил его в дом, греться. Жан отнекивался, говорил, что ему не холодно, и можно остаться и сжечь ещё пару-тройку огней. Но Армин отказался, привёл его на кухню и принялся заваривать чай. — Ты можешь заболеть, не думал об этом? Ведь я переживаю за тебя! Почему ты не надел хотя бы шарф?! — тараторил Армин, носчсь по кухне в поисках то заварки, то чайника, потом полез в холодильник за пирогом. — Я торопился к тебе, вот и успел только куртку надеть, — Жан сидел за столом, подперев голову руками, и с улыбкой наблюдал за суетящимся парнем. Армин наконец успокоился, одёрнул свитер и сел напротив парня, скопировав его позу. — Скоро будет чай, — сказал он. Жан кивнул, потом показал жестом подойти к нему. Арлерт медленно встал и подошёл к парню. — Сядь, — сказал Жан. Армин слегка покраснел. — Я тебя раздавлю. — Не говори глупостей, — махнул рукой парень. — Сядь, мне нужно поговорить с тобой. Армин послушно сел на чужие колени, совсем смутившись. — Приехал папа… Он работает в столице, поэтому редко бывает у нас. — Это отлично, — искренне сказал блондин. — Да, отлично, но… — Жан замялся. Армин смотрел на него прекрасными голубыми глазами с такой милой улыбкой, что сказать ему о переезде никак не хватало духу. Кирштейн не хотел, чтоб эта улыбка исчезла с лица любимого парня, но отсрочить этот разговор было бы ужасной трусостью… Ведь он обещал помогать Армину доставать деньги на лекарства для дедушки! И уже решил, что будет помогать ему и после школы, даже свозить на море, может быть, а из-за переезда это будет невозможно. По крайней мере, очень сложно… Боже, у него было так много планов, а родители даже ничего с ним не согласовали! Армин с тревогой посмотрел на помрачневшее лицо парня и положил руки на его плечи. — Что-то плохое случилось? — спросил он. Кирштейн очнулся от раздумий и покачал головой. — Ничего плохого, просто я… Отец подарил мне тетрадь в память о том, что я хотел быть журналистом, представляешь?! — О, эм… Это… Мило? — непонимающе улыбнулся Армин. — Да, и я сказал ему, что всё-таки поступлю на филфак после школы. Он был очень рад. — Тогда это очень хорошо? — слегка нахмурил брови парень, продолжая улыбаться. Он не понимал почему Жан так погрустнел после первой фразы. — Знаешь, сейчас я чувствую себя самым счастливым человеком на всей Земле, — не глядя на парня, сказал Армин. — Ты рядом, рассказываешь о своих родителях, и я радуюсь тому, что у тебя всё прекрасно… — Разве тогда не я должен быть самым счастливым? — удивился Жан. — Да, ты тоже должен быть, вероятно… Но настоящее счастье — это знать, что любимый человек счастлив… Кажется, я заговорился… — вдруг смутился ещё секунду назад уверенный в своих словах Армин. Кирштейн рассмеялся, обхватил пояс парня и прижал к себе. — Я счастлив, и ничем это счастье не испортишь! — воскликнул он. — Только плохо заваренным чаем… Армин вспомнил про чай, вскочил с колен парня и снова засуетился, забегал по кухне… Они сидели в гостиной в полной тишине. Жан обнимал парня за пояс, Армин склонил светлую голову на грудь Кирштейна и слышал лишь его спокойное дыхание и сердцебиение. Жан тронул подбородок блондина, заставив его поднять голову, и поцеловал его в губы, проведя рукой по чужой спине. Армин вздохнул, сжал пальцы на футболке Кирштейна, потом отстранился. — Ты останешься на ночь? Если хочешь, я могу вызвать такси, и поедешь к родителям… — Я хочу остаться, — честно признался Жан, прижимая ладонь парня к своей груди. — Но там мой папа, и мне стоит вернуться… — Позвони ему? — предложил Армин. Он не хотел, чтоб Жан уходил, и чувствовал себя ужасным собственником, который не хочет делить любимого ни с кем из этого мира… Папа Кирштейн удивился вопросу сына, потом добродушно рассмеялся и сказал, что тот может остаться у таинственного важного друга на ночь, но должен вернуться домой к 11 часам утра. Услышав это, Армин просиял и обнял Жана за шею. — Пойдём спать? — шепнул он ему на ухо. Кирштейн слегка покраснел. — Да, пожалуй… Они пошли в ванную, и Армин достал из шкафчика новую зубную щётку. — Она моя, вообще-то, но бери, — он распаковал её и протянул Жану. — Ты хочешь, чтоб у меня тут была своя щётка? — смутился тот. Армин неуверенно кивнул. — Я надеюсь, это не последняя твоя ночёвка у нас… — Я тоже на это надеюсь, — улыбнулся Жан, приобнимая парня за пояс. Они решили спать в гостиной, потому что по прошлому опыту на кровати Армина было тесно, а диван можно разложить. Они лежали в темноте. — Ты спишь? — минут через 10 гнетущей тишины прошептал Армин. Жан повернул голову к нему. — Нет. Почему тебе не спится? — Не знаю. Потому что Новый год… — Да, в эту ночь никогда не спится… Но всё же постарайся. Проснёмся пораньше и позавтракаем вместе. — Хорошо, я попробую… — вздохнул Армин, закрывая глаза. Он почувствовал, как рука Жана коснулась его запястья, крепко обхватывая. Арлерт улыбнулся, не открывая глаз. Жан посмотрел на улыбающегося ему парня, и его разрывали два совершенно разных чувства: счастье от того, что они вместе, и осознание необходимости рассказать ему о переезде… Армин проснулся рано и покраснел. Всю ночь Кирштейн не только держал его за руку, но парень проснулся, лёжа на груди Жана. Армин торопливо выбрался из его объятий и слез с дивана, собираясь идти готовить завтрак, но Жан взял его за руку. Армин обернулся. Кирштейн лежал, смотря на него прикрытыми сонным глазами. — Снова собираешься меня оставить? — шепнул он. Арлерт замотал головой. — Я приготовлю завтрак… — Приготовим вместе, — Жан медленно поднялся, ещё сжимая пальцы на запястье парня, потом обнял его. — Доброго утра, — прошептал он. Армин обнял его в ответ, потом встал с дивана и потянул парня за собой. Они поочереди умылись, потом Жан пришёл на кухню. Армин уже достал из жужжащего холодильника-монстра продукты и включил сковородку. — Как насчёт яичницы с колбасой? — предложил он, обернувшись к Кирштейну. Тот кивнул. После завтрака они сидели за столом и молчали. Каждый не знал, что сказать. Тишину нарушал лишь привычный рёв холодильника. Жан всё пытался собраться с мыслями и сказать парню про переезд, но не мог. Армин выглядел слишком счастливым, и расстроить его Жан не мог, поэтому просто сидел и любовался парнем, сидящим напротив и смотрящим в окно. Лучи утреннего солнца падали на светлые волосы Армина, от этого они блестели, напоминая золото. Нежная светлая кожа светилась румянцем, словно парень думал о чём-то очень личном и хорошем, а руки его, лежащие на столещнице, были сложен вместе. Жан с трудом боролся с желанием схватить этого солнечного мальчика в охапку и зацеловать его щёки до красноты, поэтому просто протянул руку… Армин повернулся к Жану, когда пальцы того коснулись его руки. Парень улыбнулся и положил свою ладонь поверх его запястья. Арлерт смотрел на Жана, весёлого, светлого и такого милого, и сам улыбался во весь рот. Кирштейн был взлохмаченный, потому что не успел причесать волосы после сна. Выглядел он так по-домашнему, что Армину захотелось навсегда оставить парня у себя, чтоб каждое утро видеть его сонное лицо, туманный взгляд и светлую лохматую голову, лежащую на подушке рядом. Захотелось погладить его по голове, запустить пальцы в его шевелюру, а потом обнять, чувствуя, как руки Жана обвивают его пояс в ответ… — Ты же хочешь поехать на море? — спросил вдруг Кирштейн, разрывая молчание. Армин медленно кивнул. — Я бы хотел подарить тебе море… — смущённо начал Жан. Ух, он совсем не умеет говорить всякие приторные глупости и комплименты… — Потому что ты этого достоин… Правда… Ты достоен моря, солнца, тепла и всего самого лучшего в этом мире… Правда, Армин… Арлерт покраснел и опустил голову, сжав пальцы парня в своих. Жан услышал, что блондин что-то пробормотал себе под нос, и переспросил. Армин вскинулся. — Тебе домой надо собираться. Твой отец сказал вернуться к 11! — Ах, да, — вспомнил Жан. Время было 10 утра… На следующий день парни встретились в кафе. Отдых отдыхом, а в кафе люди и в каникулы ходят. Жан очень старался, был вежливым с гостями, быстро приносил заказы и то и дело ловил на себе одобрительные взгляды главного менеджера и, самое главное, Армина. Они работали до вечера, а потом пришёл Марко и хотел было о чём-то поболтать, но увидел, что парни торопятся, и не стал ничего говорить, только с улыбкой попрощался с ними. На следующий день всё повторилось, и так прошли все каникулы. — Завтра ты должен начать учиться, — говорил Жан. — С первого дня четверти. А я буду работать в кафе и отдавать тебе деньги, хотя бы чаевые. — Не надо, оставь чаевые себе, ты же так хорошо работаешь! — воскликнул Армин. Они шли по вечерней улице до остановки, где должны были распрощаться. — Но тебе нужнее. Дедушку Арлерта выпишут со дня на день, тебе нужно будет заботиться о нём. Расходы по его содержанию в больнице платил господин Йегер, а теперь всё снова на тебе. Армин не удержался и обнял парня за пояс, прижавшись щекой к его груди. Жан погладил его по спине. — Ты же будешь готовиться к экзаменам? — Да, конечно. У меня самый лучший репетитор, так что я отлично подготовлюсь, — сказал Кирштейн. Они расстались на остановке, и Жан пошёл домой. Мама Кирштейн встретила его в коридоре. — Жанчик, мне кажется, ты слишком много времени проводишь на работе! Ты собрал вещи для переезда? — спросила она. Жан молча кивнул и махнул рукой, закрывая дверь в свою комнату. Посмотрел на полки. Ни одна вещь не была положена в бумажные коробки, которые ему дали родители… — Мы поедем в квартиру завтра, так что будь готов, — сказала 14 февраля за завтраком мама. Жан поднял голову от тарелки. — Хорошо… — Зайди в школу и забери документы. Директор просил тебя прийти лично. — Тогда я ещё зайду в больницу, и на работу, — сказал Жан. — Спасибо за завтрак, мам. Я пошёл. Думаю, вернусь поздно. — Буду ждать, — улыбнулась женщина. Она уже смирилась с тем, что сын почти не бывает дома, но надеялась, что с переездом всё изменится. Жан зашёл в школу и перед кабинетом директора Смита столкнулся с Леви Аккерманом. Он не видел мужчину с того самого дня, как они поймали наркодельцов, и даже обрадовался встрече. — Кирштейн? — вспомнил его Леви. — Как дела? Каким хреном в школу пришёл? У тебя разве не отсрочка до февраля? Жан удивился такой осведомлённости простого уборщика, но ответил: — Я переезжаю, поэтому пришёл забрать документы… — Ах, даже так… Ну что ж, тогда проходи, — Леви хлопнул его по плечу. Жан зашёл в кабинет. Директор сидел над бумагами. Услышав скрип двери и шаги, он поднял голову. — Садись, Жан. Вот твои документы, и я бы хотел поговорить с тобой… Кирштейн послушно сел перед мужчиной. Тот поставил подпись, как-то неловко держа ручку в левой руке. Правая рука лежала, не двигаясь, на столе. — Тебя, должно быть, интересует, что с моей рукой? — заметила его взгляд Эрвин. — Каждый месяц её на пару дней хватает судорога, не могу даже двигать ей. Это из-за того, что 5 лет назад, до того, как я стал директором, в драке у клуба мне перебили руку и левый бок камнем. Пришлось учиться писать левой рукой. По иронии судьбы, через 5 лет мне пришлось видеть своего обидчика на совещаниях, так как он работал учителем биологии в техникуме. И тут он садится за решётку. С твоей помощью, Жан. Леви мне давно рассказал о вашем с Армином расследовании. Вы молодцы. Теперь техникуму надо искать нового биолога… Мне жаль, что ты уезжаешь. Учителя будут скучать по твоей активной школьной работе. К тому же, теперь Леви придётся защищать Армина вместо тебя. Хотя, есть ещё и доктор Ханджи, но на неё надежд мало. — Я буду приезжать, если смогу, и… И… — вздохнул Жан. — Вы поможете ему? Он заслуживает поддержки и помощи… — Я знаю. Ханджи Зоэ очень интересуется им. У неё есть связи в некоторых институтах, она поможет ему поступить… — Армин хочет всё делать сам, — сказал Кирштейн, удивляясь своей наглости перебивать директора. — Он не примет так просто помощи. — А мы ему и не скажем, — усмехнулся Эрвин Смит. — Держи документы. Удачи тебе, не забывай нас! Жан вышел из кабинета директора и заметила невдалеке моющего полы Леви. Он подошёл к мужчине со спины. — Слушайте, а что произошло с… Преступниками? — спросил он у Аккермана. Тот выпрямился и обернулся у парню. — Ну, так… Мелких поставили на учёт в полиции. А остальных посадили, кого на какой срок. Лично я рад, что Йегера засадили на пятилетку. Своеобразная карма, — мужчина усмехнулся. — Как его отец удивился, прийдя на суд и увидев одного сына на скамье подсудимых, а другого среди свидетелей. Это стоило видеть, однако папашу жаль… — Как дела у Микасы? Вы общаетесь? — продолжал спрашивать Жан. Он впервые видел мужчину таким разговорчивым, его это приятно удивило. — Да, общаемся. Я решил не забирать её у семьи Йегеров. Несмотря на то, что Зик был мудилой, остальные оказались очень даже ничего, главное, что позволяют мне общаться с Микасой, — ответил Аккерман, потом сам понял, что слишком много говорит. — Впрочем, мы заболтались, а мне ещё лестницу мыть. Когда ты уезжаешь? — Завтра. — Армин знает? Жан смутился. Почему Аккерман задал ему такой вопрос? — Нет ещё… — Разве не ему ты должен был сообщить в первую очередь? Вы же друзья, — неодобрительный покачал головой мужчина. — Ну, не пропадай, — он крепко пожал руку парню и пошёл мыть лестницу. Жан вышел на улицу. Светило солнце, пробиваясь острыми лучами сквозь серую пелену неба. Кирштейн вдохнул свежий воздух с запахом выхлопных газов от ближней дороги. Сейчас в школе шли уроки. Армин, наверняка, был там. Он уже месяц ходил в школу, и они виделись через день, а то и через два. Жан совсем не знал расписания его класса, но решил подождать парня, поэтому сел на лавочку в школьном дворе и достал телефон, быстро напечатал сообщение Армину.