Hot stuff

Они возвращаются с дня рождения Артемиды немного навеселе — не слишком, так пара лишних бокалов шампанского искрится весельем по венам. Целоваться предсказуемо начинают прямо в лифте, едва двери закрываются. Затанна тихонько смеется, пока он пытается запустить руки под ее узкое, прилегающее как змеиная кожа платье. — Поосторожнее, грубиян, — впрочем, сама расправляется с пуговицами его рубашки безжалостно. Дик проводит рукой по ее спине, по лопаткам, там где обычно спадает водопад ее длинных волос. Это была его маленькая слабость в их пятнадцать, и она, похоже, так никуда и не делась в их двадцать пять. — Молния сбоку. — сбивчиво шепчет Затанна сквозь поцелуй, пока лифт поднимается вверх. На своих головокружительных, тонких каблуках она уже слегка покачивается, колени нетвердые. — Знаю, — отвлекшись от ее губ, Дик оставляет на шее поцелуй, слегка прихватывает зубами тонкую кожу. — Я его уже с тебя снимал. Голова чуть запрокидывается словно под тяжестью сложной прически. Взглядом Затанна невольно упирается в зеркальный потолок лифта. Помада на губах уже размазана, один чулок сполз едва не до колена. Но волосы все еще собраны в замысловатую высокую корону — ни прядки не выбилось. Чуть-чуть магии и множество шпилек. Они не сразу замечают как открываются двери лифта, до своей квартиры добираются едва не наощупь. У двери Дик едва не роняет ключи. С обычной своей напористостью Затанна вновь находит его рот губами, поцелуи крепкие и жгучие как виски без содовой. Она жадная, она требовательная, она знает чего хочет, и знает как хочет и ничуть не стесняется этого. Так же решительно она украла его первый поцелуй, когда они были наивно очарованными друг другом подростками, после взамен он забрал ее первый раз. И пусть потом было разное, и были разные у обоих, и сколько бы друг от друга не бегали — в итоге вновь притянуло обратно как магнит и железо. — Люблю тебя, Зи. — осторожно он сжимает ее лицо в ладонях, когда за ними с грохотом захлопывается дверь. — Люблю тебя очень-очень… Затанна склоняется к его уху, прикусывает мочку, отчего он чуть-чуть задыхается, шумно втягивает воздух сквозь зубы. — Может… что-то особенное сегодня, Чудо-мальчик? — Волосы! — тут же выпаливает Дик. Ее взгляд становится непонимающим. Потом она хмурится — не для того холит и лелеет свою гриву всем богатством баночек и скляночек в ванной, чтоб в нее запускали жадные, грубые лапы. Погладить по голове, поцеловать в затылок — вот этого более чем достаточно. Но это Дик. Дик, который дарит ей цветы в горшках вместо дурацких букетов, помнит, что она не ест мясо, и всегда целует ее по утрам, когда они просыпаются вместе. В конце концов, ей нравилось, когда он касался ее волос в их пятнадцать — может, понравится снова в их двадцать пять. Дик перехватывает ее тонкую руку, когда она тянется к шпилькам. — Можно я сам? Он вытаскивает украшенные блестящими камешками шпильки медленно, одну за одной, и сложная прическа быстро и охотно рассыпается на свободно спадающие на плечи локоны. — Какие красивые… — с совершенно детским упоением Дик гладит ее по волосам. — Мягкие, шелковые, теплые. Осторожно он убирает ей за ухо упавшую на щеку короткую прядку. Ведет пальцами вдоль виска, слегка разминая ноющую от слишком тугой прически кожу — Затанна прикрывает глаза и жмурится от удовольствия. По всему телу растекается сладкая истома. Дыхание ее быстро становится глубоким и частым, она сжимает колени и прикусывает губу. Дик замечает ее слабость почти сразу. — Ты всегда умеешь удивить, Зи. — мягко пропуская длинные пряди сквозь пальцы, он другой рукой накрывает ее грудь, обводит большим пальцем затвердевший сосок через платье и тонкий бюстгальтер. В ответ Затанна усмехается. — Тем и живу, — и тихо выдыхает, — Ох черт…. — когда он запускает руку в ее волосы и слегка тянет. Ее всем телом бросает в жар. Нога у нее подворачивается, Дик едва успевает ее подхватить на руки. Кажется, пора перебраться в спальню. На постели, поджав под себя ноги, Затанна торопливо расстегивает ремень его брюк, скользит губами по крепкому, поджарому животу, задевая край трусов. Нетерпение становится почти болезненно-жгучим. Дик осторожно наматывает ее волосы на кулак. У него не маленькая рука, но пышные, мягкие пряди, даже собранные, едва помещаются в ладони. Присев рядом, он с силой тянет ее за волосы. Приходится запрокинуть подбородок, шея, на которой уже расцвел один след его зубов, становится напряженной как тетива. Не отодвинуться, не перехватить инициативу. Ключицы, ямка между ними, точка, в которой бьется пульс, чувствительное местечко под ухом… Это всегда приятно, но сейчас каждое касание его губ просто с ума ее сводит. Перед глазами все туманится. Нетерпеливо она пытается избавить его от трусов, но Дик тянет ее за волосы сильнее, и ей приходится выгнуть спину едва не мостиком. Для устойчивости она упирается в постель обеими руками. Теперь ее тело изогнуто почти идеальной аркой. Грудь в тонком бюстгальтере призывно выпячена. — Дик! — она требовательно пытается поймать его взгляд в фокус. Под натянутой у виска кожей по-птичьи быстро бьется жилка. —- Еще чуть-чуть, любовь моя. Свободной рукой он ловко справляется с крючками ее бюстгальтера и проводит кончиками пальцев по ложбинке между грудями. Мягко обрисовывает округлости, задевает шершавой, грубоватой ладонью соски. Затанна гибкая, очень гибкая, почти такая же как и он сам, но в неустойчивости ее тело быстро начинает дрожать. Сначала едва заметно, как легкая рябь на воде. Вырвавшийся у нее стон уже совсем не беззвучный. Внезапно Дик с силой тянет ее за волосы чтоб не крутилась лишнего, обхватывает один ее сосок губами, другой сильнее сжимает пальцами. Облизывает, прикусывает — легко, чуть сильнее, — слегка дует на мокрую от слюны кожу, пока она не начинает почти задыхаться. Напряжение ее тела из ряби становится уже настоящей дрожью. Не выдержав, она все равно дергается. Длинные пряди на его кулаке натягиваются струнами, она кусает губы, шипит и все равно упрямо крутит головой. Больно. Но это приятная, сладкая боль. Покорность, податливость — это не для Затанны. Но ей, границы и сами законы реальности отрицающей, отчего-то еще острее почувствовать себя сдержанной хочется. И на своем настоять тоже. — Ты собираешься трахнуть меня или нет? — с трудом бормочет она. — Слишком спешишь, Зи. Как всегда. Пальцами он скользит по ее напряженному животу и ниже, по мокрым складкам. — Тебе же это нравится, Зи. — обводит он вход самым кончиком пальца. — Ведь нравится же? Прикосновения слишком легкие, скорее дразнящие. Он снова сжимает ее волосы в кулаке и слегка натягивает, вынуждая приподнять бедра вместо того чтоб насадиться глубже, как ей хочется. Ощущения сводят с ума. Ее мышцы внутри сжимаются так, словно она пытается втянуть его пальцы внутрь, она всхлипывает почти жалобно, когда не получается. Но просить она не будет, черта с два. С силой Затанна запускает руку ему в мягкие пряди на затылке. — Сам попробуй. — и притягивает его к себе еще ближе. Ее губы влажные и искусанные, язык вталкивается в его рот, вовлекая в поцелуй — один из тех поцелуев, от которых и кончить не долго. Она умела это, когда им было пятнадцать. И знает, что в двадцать пять стала еще лучше. Его рука, сжимающая ее волосы в кулаке, расслабляется. Опрокинув его на спину, Затанна устраивается сверху. Они целуются долго и горячо. Дик уплывает почти сразу же, постанывает ей в губы, пока она свободной рукой проворно избавляет его от боксеров и сжимает в ладони давно уже твердый член, направляя в себя. Блаженное чувство заполненности не насыщает, но на какое-то время это достаточно хорошо. Она покачивает бедрами, чтоб ощутить все полнее. Словно под тяжестью его руки на ее затылке, склоняется ниже, прижимается грудью к его груди, слегка трется, наслаждаясь тем как синева его глаз становится туманной. С губ Дика срывается хрипловатый смешок, пока ее ладони скользят по его плечам. — Зи… Ты бессовестная, нетерпеливая девчонка. — Но ты все равно дашь мне что я хочу?.. Уступив, он лежит под ней обманчиво расслаблено, губы приоткрываются в улыбке. Широкая, теплая ладонь тяжестью ложится на поясницу. — Все что хочешь, — глядя в глаза, он вдруг подается ей навстречу бедрами. Жестко, с силой. И еще раз — выбивая из нее громкий стон. — И даже больше. Обжигающее напряжение внутри становится невыносимым, ощущения острее, заданный им ритм, который она подхватывает — жесткий, быстрый. Так как ей надо. Затанна выдыхает часто и рвано. Горячая кожа под ее ладонями, короткие, гулкие удары сердца. Поцелуй в раскрытые, пересохшие губы. Его ладонь на ее пояснице. Пальцы на ногах поджимаются от удовольствия. — Давай, любовь моя, — с хриплым смешком он тянет ее за волосы, вынуждая запрокинуть голову, подставить под поцелуи шею и грудь. — Ну. Ты же этого хотела. Да, черт возьми. Это глупые игры, и каждое мгновение своей жизни она всегда была той, кто страстно желает только то, чего не имеет. Но сейчас, глядя в яркую синеву его глаз, она, наверное, впервые ощущает, что достаточно того, что у нее уже есть. Ее прошивает сладким спазмом удовольствия, принося такое желанное облегчение. Свободной рукой Дик обнимает ее за плечи, прижимая ближе, губы успокаивающе касаются ее щеки и виска, и закрытых век, и в ответ на ласку она затихает. Его кожа влажная от пота и чуть-чуть пахнет утренним парфюмом, на закушенной нижней губе — белый, вдавленный след зубов. Не хватает того как его член обычно пульсирует внутри, когда он кончает, как стекают горячие, вязкие потеки по внутренней стороне бедер, когда он выходит из нее. — Зи! — укоризненно повторяет Дик, когда животом она прижимается к его еще твердому, влажному от ее смазки члену. — Жадная, бессовестная, нетерпеливая девчонка… На мгновение она даже находит сил приподнять голову и ухмыльнуться с обычной своей дерзостью. — Ты слишком долго меня дразнил, — переворачивается она на живот, устраивает подбородок на своих сложенных на его груди руках. — Так что сам виноват. — Ах вот значит как? — вскидывает он бровь. В глазах вспыхивает веселый огонек. С нахальным и нежным смешком Затанна слегка кусает его за шею. — Именно. Прежде чем она успевает опомниться, Дик быстро напоминает ей, что ее волосы все еще намотаны на его кулак. Мгновение спустя она оказывается животом на сбитой простыне, Дик тут же снова тянет ее за волосы, вынуждая подняться на локтях и еще дрожащих коленях. — И даже больше. — он вталкивается в нее одним плавным движением. — Я же обещал. Приятная боль обжигает кожу от корней волос до самого низа живота, Затанна почти выламывается в спине и дрожит. Слабые протесты заглушаются звонким шлепком по ее подставленной заднице. — Черт, — взвизгивает она, когда болезненно-чувствительное тело окатывает еще одной запоздалой волной удовольствия. — Черт, черт, черт… Ее тело сжимается изнутри, еще теснее обхватывая его член. Дик длинно выдыхает сквозь зубы. Смеется и целует ее в затылок. Ругательства ее быстро сменяются такими же громкими стонами. Невыносимо хорошо — в их двадцать пять почти так же как в их пятнадцать. И даже больше.