Розамунд

      Рози годик.       Малышка — гордость своего отца. Она упорна, если не сказать — упряма, смотрит на окружающих её людей слишком серьёзным и внимательным взглядом и очень настойчива в стремлении достигнуть поставленной цели. Прямо как сейчас.       Рози сосредоточенно сопит носиком-пуговкой, забавно хмурится, недовольно крякает, но держит равновесие на маленьких ножках, ещё не привыкших к нагрузке. Она уже пытается ходить под умилённые вздохи миссис Хадсон ради гордой за дочь улыбки отца, но всего один неуклюжий шажок, другой — и она, покачнувшись и взмахнув ручками, шлёпается на пятую точку с удивлённым «О!».       Папа всё равно радуется, Рози это знает. Он смеётся — малышка так любит этот тихий раскатистый звук! — вскакивает со своего кресла, подхватывает её на руки и кружит — высоко-высоко, а Рози заливисто хохочет, потому что она летит.       Рози уже отлично знает всех, кто бывает в этой чудесной гостиной. Миссис Хадсон — как же длинно это звучит, взрослые какие-то странные, если им кажется удобным произносить что-то настолько длинное. Рози умнее, Рози считает, что миссис Хадсон — это «ба». Папу Рози тоже знает, знает его дольше всех, он всегда был рядом. В её светленькой головке с забавными кудряшками и пронзительно-голубыми глазами он — «па», в крайнем случае «папа», раз уж он так настаивает, когда лежит с ней на ковре и вместо долгих умных разговоров повторяет постоянно: «Скажи «папа», Рози. Ну, скажи!..» Зачем, не понимает малышка? Чего вы от меня хотите, странные взрослые люди?       Иногда приходит «Майк». Так Рози о нём думает, но почему-то другие обращаются к нему «Майкрофт». Он очень высокий; малышка, сидя на ковре и играя с любимым мишкой, однажды попыталась запрокинуть голову, чтобы увидеть, где Майк заканчивается, и от стараний опрокинулась на спинку. У Майка есть зонт, он всегда приходит с ним и не выпускает из рук. Это досадно. Рози хочет с ним поиграть, но, кажется, Майк от этой идеи не в восторге. Он вообще старается держаться от малышки подальше. Это вгоняет её в недоумение и смешит взрослых.       А ещё через дверь, за которой лестница (Рози туда выносят только на руках, но она же хочет сама, как они не понимают?!), часто прибегает человек, произносящий странные длинные слова, но Рози затрудняется дать ему имя. Остальные называют его «Лестрейд» или «Грег». Он очень шумно топает по ступеням, и каждый раз после его появления поднимается суета. Рози чаще всего отдают на целый день «ба», иногда папа остаётся с ней, а иногда относит к Молли — её Рози тоже хорошо знает. У Молли хорошее имя, простое и недлинное.       Но все они ведут себя с ней одинаково — смешно повышают голос, умильно заглядывают в глаза, глупо сюсюкают и с улыбками во всё лицо твердят как заведённые: «Рози, скажи это!.. А это скажи!..» Глупые взрослые. У Рози по-настоящему замирает и начинает радостно колотиться сердечко, когда её оставляют с Шерлоком. Он никогда не говорит глупостей и не издаёт восторженных возгласов, бегая по гостиной с Рози на руках. Нет, он вообще не очень часто берёт её на руки. Чаще всего Шерлок сажает её в папино кресло, заставляя почувствовать собственную важность — это же ПАПИНО кресло!, — и начинает говорить. Неважно, с ней или же просто в воздух, Рози всегда зачарованно слушает его глубокий голос. Шерлок говорит умные, сложные вещи, не считаясь с возрастом собеседника, и Рози очень хочет научиться так же. Она хочет быть похожей на Шерлока, поэтому будет говорить, как он. Именно поэтому она не станет идти на поводу у остальных и не будет в ответ на их восторги повторять «папа», «ба», «Майк» и «Молли». Она скажет «Шерлок».       И сейчас Рози сидит на ковре, теребит мишку в ручках и внимательно слушает, как Шерлок разговаривает с папой.       — Ты напрасно изводишь себя ожиданием, Джон, — голос у Шерлока такой необычный, прохладный, но за ним слышен интерес. Он сидит за столом и его пальцы быстро бегают по клавиатуре ноутбука Джона. Шерлок даже не смотрит на Рози, но она точно знает, что он отлично её видит и считывает каждое движение.       — С нашей жизнью, — Джон фыркнул, — я боюсь, что её первым словом станет «преступление».       Что такое папа говорит? Какое «преступление»? Рози не хочет говорить ничего такого. Она хочет правильно сказать «Шерлок», как взрослые, шипя первую букву и рыча в середине имени. Но это трудно, поэтому ещё придётся потренироваться без свидетелей.       — И ты хочешь ускорить процесс формирования её дикции, навязывая ей своё мнение?       Ух, как правильно! Рози в восторге.       — Шерлок! — о да, вот так Рози и хотела бы произнести это имя. — Я хочу, чтобы моя дочь была обычным ребёнком, который в год с лишним говорит «папа», а не…       — Проще говоря, ты хочешь втиснуть её в рамки «нормального», точнее, общепринятого, а ещё — чтобы она потешила твоё эго.       Джон поперхнулся воздухом, а Рози восторженно взвизгнула и подбросила мишку, сияющими глазами сопровождая каждое движение музыкальных пальцев Шерлока, которыми он вечерами сотворял потрясающие красивые мелодии, играя на скрипке. Рози однажды удалось потрогать натянутые струны, пока Шерлок препирался с папой. Они твёрдые и издают звуки, если их зацепить пальцем, а затем отпустить.       Кажется, папа готовится что-то долго говорить Шерлоку. Молли называет это «читать нотации». Надо этому помешать, ведь это может длиться вечно. Вот и пришёл час Рози! Сейчас она сделает это!       Сосредоточенно сопя, Рози откручивает Барби голову. Она так часто это слышит, что уже твёрдо запомнила, что Шерлок любит разгадывать дела. А ещё ему приносят фотографии. Их прячут от Рози, она не знает, что на них изображено. Но взрослые такие глупые, они что, не понимают, что разговоры шёпотом привлекают куда больше детского внимания, чем разговоры в полный голос?..       Готово. У этой куклы постоянно отваливается голова, и Шерлок однажды попытался пошутить на этот счёт. Папа ругался, а Рози запомнила. Ну всё. Пора. У неё получится.       — Шерлок! — провозглашает малышка. Почти чисто. Конечно, неидеально, но всё равно далеко от простого детского лепета, более чем разборчиво, даже слух напрягать не надо.       Взрослые синхронно вздрагивают, забыв о начавшейся перепалке, и поворачиваются к счастливо смеющейся Рози. Лицо Джона заметно вытягивается. Шерлок непривычно деликатно кашляет.       — Кхм… Джон… Ты ожидал иного, но…       — Брось, не нужно, — машет рукой Джон, бросая короткий взгляд на друга. — Всё отлично, правда. Неудивительно, что это твоё имя. Мы очень часто его произносим, причём на повышенных тонах. Она и запомнила.       Кажется, папа собирается сказать что-то ещё. Ну нет, Рози не закончила!..       — Шерлок! — повторяет малышка и тычет пальчиком в сломанную куклу. — Убийство!       В квартире 221Б по Бейкер-стрит воцаряется гробовая тишина.       — Труп! — добивает взрослых девочка и заливисто хохочет, искренне не понимая, почему взрослые не веселятся вместе с ней. Она же почти правильно произнесла!..       Шерлок смотрит на Джона, и выражение лица у него такое, словно он прикидывает, за сколько секунд успеет добежать до окна и выпрыгнуть, прежде чем друг взорвётся. Джон смотрит на Шерлока, очевидно, обдумывая способы убийства и места, куда можно спрятать труп.       — Последнее слово? — неуверенно предполагает Шерлок. Должен же быть у него шанс оправдаться?       — О, я не представляю, что ты можешь сказать на это! — голос Джона прямо-таки скрипит от напряжения. Рози больше не смеётся. Папа злится. Почему папа злится, и, что самое важное, почему папа злится на Шерлока?       — Это не я! — заявляет Шерлок. — То есть… то, что она сказала… Я её не учил.       Джон хмыкает, скрещивая руки на груди.       — Да вспомни Лестрейда! — защищается Шерлок. — Вот с какими словами он чаще всего заявляется сюда?..       Джону не приходится вспоминать просто потому, что внизу оглушительно хлопает дверь и по лестнице топают знакомые шаги инспектора. Грег спешит, значит, что-то случилось, это работа, а не просто дружеский визит. У него не было времени тихо закрыть входную дверь, а ведь Рози может спать, значит, дело более чем требует внимания гениального детектива.       Дверь в гостиную распахивается, Лестрейд вваливается в помещение и, не тратя ни секунды на то, чтобы отдышаться, громко и отчётливо выдаёт главную информацию:       — Шерлок, убийство! Три трупа на…       Договорить он не успевает — осекается, увидев перекошенное лицо Джона. Спросить, в чём причина такой реакции, Грег тоже не успевает. Рози радостно смеётся и кричит:       — Шерлок! Убийство! Труп!       Лестрейд мертвенно бледнеет, как только до него доходит весь масштаб бедствия.       — Первые слова? — выдавливает он.       — Да, — выдыхает Джон, его даже не слышно, слово лишь угадывается.       — Вот видишь! — Шерлок торжествует и незаметно переводит дыхание. — Я здесь ни при чём.       В этот момент Лестрейд осознаёт, насколько же он попал. Джон проводит рукой по лицу и преувеличенно спокойно просит:       — Шерлок, возьми Рози, пожалуйста, и выйдите с ней.       Попытавшись изобразить сочувствующую мину, Шерлок без возражений подхватывает с пола Рози, уходит на кухню и закрывает поплотнее дверь. Из гостиной доносится приглушённая ругань, из равномерного потока которой иногда всплёскивается что-то вроде «Следи за языком в присутствии ребёнка!» Рози проявляет интерес к ретортам на кухонном столе, но ещё больше её любопытство вызывает их содержимое — такое разноцветное, вкусное, наверно!       Шерлок смеряет малышку оценивающим взглядом.       — Пробовать нельзя — смотреть можно, будущий химик, ясно тебе? — Рози кивает, будто бы точно понимает, о чём речь, и Шерлок хмыкает:       — А ты не безнадёжна, Ватсон, да?       Рози смеётся и хватает так полюбившиеся ей чёрные кудри Шерлока.