Дар Единорога

      Марии показалось, что сквозь полудрёму ей послышались голоса мужчин, но пробуждаться не стала: это должно было быть частью её сна.       Наслаждаясь безмятежным отдыхом, она сладко посапывала, когда вдруг получила удар в живот. И точно сапогом: отец тоже любил так делать.       Согнувшись, она успела только открыть глаза, и уже была вздёрнута за руки в воздух. Жмурясь, она разглядела в свете факелов очертания злобных лиц. Мужчины переговаривались друг с другом, смотрели куда-то вниз, а державший её за руки процедил сквозь зубы, плюясь ей в лицо:       — Откуда взяла золото, оборванка?       Мария еле отошла ото сна, а разум никак не приходил в порядок. Она с трудом пыталась понять заданный ей вопрос. «Какое золото?» — подумала она, помня, что пришла в лес беднее бедного.       Конечно, следующей мыслью оказалась растерянность: что-то происходило, она находилась непонятно где, а её допрашивали взявшие из ниоткуда мужчины.       Не успела она испугаться, как звякнули монеты. Она глянула в сторону звука. Другой мужчина, присев на корточки, пропускал сквозь пальцы монетки. Третий уже опробовал их на зуб. Те самые монеты — от Единорога.       «Золото!» — опомнилась Мария и вспомнила, что спала посреди леса с деньгами в обнимку. Теперь её обступили мужчины, похоже, разбойники, рослые, плотные, одетые как дикари — они не были частью её сна. А для них, в лохмотьях, чумазая, кем ещё она могла быть, если не нищей воровкой?       — Это не моё… я… я… не знаю, почему монеты здесь… — она заволновалась, стала пытаться вырваться, болтая в воздухе ногами. Она сделала рывок, вскрикнув: — Отпустите! Я позову отца!       — Успокоилась! — рявкнул державший девушку разбойник, он явно заметил возникшие сомнения у его спутников. — Не слушайте её, — рявкнул он на них. И затем сжал её запястья ещё сильнее, цедя сквозь зубы: — Смотрю, ты не только воровка, да ещё и лгунья. В лесной глуши спать будет только безотцовщина. Не дури нам головы, дура. — И он с силой встряхнул её.       Предательски звякнули монеты в кошеле. «О нет…» — Мария притихла. Наступило мгновение тишины. Она зажмурилась, готовясь к битью, но в итоге с неё только попытались сорвать кошель.       Как бы второй разбойник ни пытался, а у него ничего не выходило: казалось, что кошель прирос к ней, а сам ремень приобрёл необычайную крепость: никак его было не порвать. Тогда он всунул в сам кошель руку и зачерпнул ладонью столько монет, сколько могло уместиться. Сквозь приоткрытые веки Мария увидела как светящиеся монеты показались в руках мужчины и тотчас исчезли, растворившись в воздухе.       — Что за чертовщина? — рассердился он и зачерпнул вторую, затем третью горсть…       Дело окончилось тем же.       Выругавшись, мужчина швырнул Марию на землю. Она ушиблась о твёрдую почву и корни деревьев, но издала только один стон и, стиснув зубы, мгновенно обернулась на разбойников, вцепляясь пальцами рук, ног в холодную почву.       — Ведьма, значит? Шутки шутить с нами вздумала?! Мы поможем тебе с Сатаной свидание справить поскорее!       В яростном оскале в свете огня блеснули золотые пломбы на зубах. Сверкнул кинжал. Мария вздрогнула, у неё затряслись колени и руки, её бросило в холодный пот. Она попыталась отползти, продолжая держаться земли. Стоило ей встать — и они набросились бы сразу на неё! Они даже не пошелохнулись: Мария упёрлась спиной в толстый ствол дуба и почувствовала, как оказалась прикованной к месту страхом. Больше ей было не шевельнуться.       — Похоже, и в правду ведьма. Столько монет не уместилось бы в таком маленьком кошеле… — задумчиво подытожил другой разбойник, пропустивший монеты сквозь пальцы недавно.       Он тоже встал, сплюнул, пробубнил что-то, после чего достал свой кинжал. Другие отступили на шаг, держа руки на ножнах. Ненавидящие взгляды устремились на Марию, а она не знала, что и делать. «Единорог… помог мне? Нет… Он отомстил… Отомстил! За что?! За что?!» — Мария заплакала, не зная, что делать. Покорённая отчаянием, она забормотала:       — Отомстил… отомстил… отомстил…       Слава Богу, они её лепетание не разобрали. Разбойники в напряжённом молчании ожидали команды, принятого решения.       — Ведьма — это не к добру. Нельзя давать ей шанса… Сталь — надёжное решение, — разбойник, первым взявшийся за кинжал, вкрадчиво увещевал размышлявшего верзилу, который ранее удерживал её.       Ответа не последовало, верзила размышлял, не спуская взгляда с рыдавшей девушки.       — Не ведьма… не ведьма! Я… я… не ведьма! — повторяла она сквозь слёзы, срывая голос и давясь соплями.       Никто ей не поверил. Верзила хмыкнул, почесал подбородок через косматую бороду и вальяжно сплюнул остальным какую-то команду. Звякнуло больше кинжалов.       Марии стало страшно, она, бормоча, лепеча, плача, ударившись в истерику, вдруг сжала землю в руках и коротко вскрикнула. Она разорвала своё оцепенения, лихо перевернулась на живот и вскочила на ноги, сделав рывок. «Я смогу! Я сбегу!» — уверяла себя она, схватившись за надежду под звук часто бившегося сердца.       Увесистая рука грубо ухватила её за волосы и дёрнула назад. Мария упала на бок, на руки. Мужчина продолжал тянуть, игнорируя её сопротивление. Он ловко намотал её длинные волосы на кулак в несколько оборотов, теперь сделав хватку смертельно крепкой.        Мария сдалась, потеряв всякое желание бороться и поддавшись панике. Ей было больно от дико натянутых волос, от вытягиваемой шеи, саднивших плеч. Дышать становилось всё тяжелее от сбивавшегося стука сердца. Она плакала и молила о пощаде сдавленным голосом, еле выговаривая слова.       Кем бы ни были эти люди… Если они решили, что она ведьма, то её могла ждать только смерть.       — Простите, простите… Я не ведьма… Я… не… ве-… — она с трудом волочила языком и в итоге закашлялась, — пхустьи… пхустите… прошу… прошу… прошу! А-а-а-а!       — Да заткнись же! — рявкнул верзила, дёрнув девушку за волосы так, что, прежде всего, те чуть не оторвались, а во-вторых, её подбросило на месте.       Мария больше ничего не сказала, только, кусая губы, в истерике ныла и плакала.       Разбойник, перебиравший монеты, опустился и собрал все, оповестил главаря.       — В чистом золоте дурноты нет, это Божьий дар рабам Его, — сплюнул с усмешкой он. — А всё остальное, прокажённое и странное, пусть с собой в могилу заберёт. Кончаем.       Он крутанул в свободной руке кинжал, поудобнее ухватился второй за волосы и приподнял Марию над землёй, прислоняя затылком к своему твёрдому бедру.       — Удачи в аду.       Он поднёс кинжал к её шее, Мария чуть ли не теряла сознания, снова зарыдав во весь голос. Лезвие должно было коснуться кожи.