Спасай не глядя.

— Я помогу тебе. Слышишь? Никогда не оставлю одну. В душу маленькой девочки, что пару часов назад убила трех чиновников, закрадывались большие сомнения, царапающие все внутренние органы. Каким бы бездушным солдатом она не была, эмоции все еще жили в детском сознании и проявлялись только в компании парня с металлической рукой. Тот был и не против. Поддерживал, как только умел, обещал не бросать и, кажется, мелкими отрывками вспоминал прошлые миссии. Джессика сидела на коленях Баки и монотонно обводила контур красной звезды на его плече. Выглядела она не то печально, не то испуганно. Она хорошо спрятала лицо в копне светлых волос и ни за что не показывала глаза, опустив голову. А еще девочка едва дышала. В том затхлом баре, куда они зашли, пахло плесенью и штукатуркой, несмотря на то, что окна оказались настежь раскрыты. — Папа меня убьет, если я пойду с тобой, — тихим шепотом ответила Сойка. Она посмотрела на хмурые черты лица Джеймса, и, подумав, что ему надоели ее навязчивые действия, поспешно хотела убрать руку, но Барнс перехватил запястье и ласково посмотрел на напарницу: — Продолжай. — Какое-то время Зимний молча наблюдал за плавными движениями пальца девочки. — Твой отец тебя не любит, поэтому ты можешь его ослушаться. — Он говорит, что все взрослые парни мудаки, — Джессика недовольно закатила глаза, вспоминая речь папаши. Фильтровать речь пришлось долго, — хотя ты не такой. Баки проницательным взглядом посмотрел на Джесс и коротко улыбнулся, подозревая, что та не договаривает. Забавляло и одновременно восхищало, как в таком маленьком человеке может поместиться буквально две сильных личности. — Ла-а-адно, скажу, — девочка отпила пару глотков гранатового сока, — он говорил мне, что всем мужикам за тридцать хочется секса с маленькими красивыми девочками. Но тебе ведь под девяносто. — Что он еще сказал? — Не брать конфеты у незнакомых дядек. — Хоть что-то дельное, — весело усмехнулся мужчина, — но про напитки от старых друзей речи не было? Бармен! — Щуплый низенький паренек быстро оказался возле стойки, с интересом посмотрев на двух необычных посетителей. — Виски. И яблочный сок ребенку. Парень кивнул, поправил на носу круглые очки и удалился к стенду с напитками. Все еще косясь на странную парочку, он подхватил стеклянную бутылку и маленький пакет. Не каждый день в Нигерии увидишь чистокровных американцев. Заказ принесли через минуту. Кивком поблагодарив, девочка легко отломила трубочку и проткнула ею упаковку, пробуя на вкус кисловатый напиток. Джеймс не отставал: легко открыл алкоголь железной рукой и залпом выпил треть содержимого. В помещении повисло молчание, сопровождаемое шорохом работника в другом конце зала. Джессика вновь поникла, не проявляя интереса даже к мужчине. Она с тоской смотрела в стену, думая о чем-то неприятном. Барнса же увлек рисунок барной стойки: он после восьмого раза перестал считать, по которому кругу его глаза просматривают каждый завиток плохо очищенного дерева. На секунду промелькнула мысль, что, будь он только проснувшимся, с листом бумаги и карандашом в руках, он бы безошибочно воссоздал этот узор. Хотелось делать что угодно, только не поднимать больную тему. Но взгляд вновь цепляется за белое личико. Когда-то зеленые глаза наполнились серостью, волосы приобрели совсем белый оттенок, а кожа стала смахивать на фарфор. От маленькой, мало что понимающей девочки не осталось ничего. Это был умным, но разбитый подросток. Баки не верилось, что за шесть лет неизменяющейся жизни может что-то измениться. Для него это не было правдой. Она была для него все такой же несносной малышкой-воробьем. — Они запускают еще один проект, — голос приобрел хриплые оттенки после долгого молчания, — «Сапсан». Из меня хотят сделать машину для убийств. И папа – куратор. Последнее Джесс буквально выплюнула. Отец всегда был для нее примером идеального, когда в передышках после работы проходили счастливые беззаботные дни детства. Но это всего лишь иллюзия. Детства не было. Как и счастья.

┝┈┈───╼⊳⊰ 𖤍 ⊱⊲╾───┈┈┥

Война на смерть продолжалась около нескольких часов. Все устали, много погибло, кто-то держался откровенно из последних сил, но никто не смел сдаваться, нас толкала единая цель – защитить во что бы то ни стало. Именно здесь мне удалось понять, что такое взаимовыручка. Каждый на поле боя стал Мстителем. Мстил за Родину, за родных, за мир, за себя. Помогали друг-другу, кто как мог, прикрывали спины товарищей, бросались под лапы хищников... Это поистине воодушевляло и мотивировало. Я сумела ловким движением увернуться от монстра, выпуская на него поток голубой магии. Существо с отвратительным полу-воем, полу-рыком упало наземь, больше никогда не встав. Продолжая летать над детьми Титана, шумно вдыхаю разгоряченный воздух. Тут уж ни минутки отдохнуть мне нельзя, так как у меня преимущество в дальнем ведении боя и моральной силе. Между делом, мои старания поддержать бойцов удавались прекрасно: я правда умела вселять веру в себя и уверенность. Краем глаза мне удалось уловить движения Таноса, что безжалостно боролся с силой Ванды. Ни секунды не медля, я подлетела к ней, чтобы силы были хоть чуточку приравнены. Конечно, титан в разы сильнее, но бороться нужно до конца. Максимофф сквозь горькие слезы посмотрела на меня, в ту же минуту переводя бóльшую часть своей силы на уничтожение камня Разума, последней возможности одержать победу. Почти полностью держать монстра, иначе я никак повернуть язык не в состоянии, пришлось именно мне. Я же задержала взгляд на враге, а после на Вижене. Он, превозмогая давление от камня, тяжело задышал, от чего у меня самой в уголках глаз скопилась соленая жидкость. Андроид, кажется, совсем не волновался и бережно взял руку Алой Ведьмы – свою погибель. Руку любимой, что убьет не только камень, но и его самого, но парень достойно это принимает. И спустя секунду донесся заботливый шепот: «Я тебя люблю» Он вложил в эти слова столько любви, на сколько бы способна была машина. Но Вижен далеко не компьютер, это стало понятно очень давно: его чувства всегда искренны, хоть порой непонятны. Этого фактора с головой хватает, чтобы осознать, что он – не искусственный интеллект и тем более не Альтрон. Сердце нещадно закололо, создав бешеный ритм в висках. В тот момент появилось острое желание прекратить все это, умолять остановиться, но в голове, затуманенной горечью, светлым ключом пронесся голос Стрэнджа. Он строго, но по-учительски наказал: "Поступай, как велит душа, как подсказывает предчувствие и сердце". А ведь все назло мне происходит словно так, как должно быть. От этого в глубинах тела засела большая обида. Я не хочу, чтобы погибали любимые мне люди, пускай и на время. Но где гарантии, что план идет как надо? А что, если я где-то налажаю? Я разочарую весь гребаный мир. Ведь все, что служит мне ориентиром, лучиком в темном тоннеле – мое шестое чувство. Загвоздка в том, что оно у меня далеко не как у Питера – совсем не паучье. Ванда, с напором выплеснув красные лучи в лоб андроида, стала подавленного вида. Невероятно тяжело собственными руками убивать любимого... Раздался резкий хлопок, и взрывная волна, которая откинула меня на пару метров, сулила победой ведьмы. Желтый свет ослепляюще ударил в глаза. Я быстро осознала, что случилось, и уже спустя пару секунд старалась подняться с горячей земли. Послышался отчаянный плач Ванды и глухие шаги. — Ты не заслужила этого, дитя, — Титан небрежно повернул голову Максимофф на себя. У меня возникло неконтролируемое желание отрубить эти руки, дабы они ни к одной душе не прикасались, — Но тебе придется пережить это снова. Краем глаза увидела подбегающих Стива, Тора и Роуди, но они слишком далеко, чтобы успеть что-то предпринять. Ну что, включаем супергероиню Фриз? — Не смей прикасаться к ней. — Сипло произнесла я, магией отталкивая Таноса от ведьмы. Стреляла льдом, словно автоматной очередью по рукам и шее фиолетового: по опыту знаю, это самые уязвимые места, а руки уж тем более нужно обездвижить. Его это отвлекает. Он грозно оскалился на меня, двинув пальцами и с хрустом сломав корку энергии. Я уловила, с каким трудом он сделал это, значит, в моих силовых способностях не все потеряно. Я отчаянно попыталась выпрямиться, но раненая нога не позволила сделать этого. Ее нещадно свело адской судорогой, а титан все двигался и двигался тучей на меня. Стало душно. В горячем воздухе скопилось много пыли и грязи, и даже маска не помогла очистить его, дабы сохранить легкие чистыми. Я зашлась в болезненном влажном кашле, стараясь заполучить хоть каплю свежести и прохлады в измотанном организме. На лбу скопился липкий пот, а все тело заныло от тягучей усталости. Головокружение всем видом показало, что без сотрясения явно не обошлось. Да и в целом чувство, что сейчас сознание потеряю... — Тебе не одолеть меня, никчемый воин. — Басисто прозвучало прямо передо мной. Все, как в видении год назад. Меня неосторожно взяли за горло. Я начала задыхаться, а в глазах поплыло от неожиданного спазма, не позволяя мне разглядеть собственного убийцу. Руки на подсознательном уровне попытались ослабить хватку противника, заполучить ценнейший воздух, но безуспешно. Лед просто покрывал руки титана манжетами, от чего тот еле видимо жмурился. Резкая острая боль в животе заставила вскрикнуть и окончательно выбить оставшийся кислород из легких. Взгляд вниз, и мне видится расплывающееся пятно крови и железка, что прошла прямиком сквозь меня. Меня небрежно откинули в сторону, словно тряпичную куклу. Стало еще жарче. Уже не целясь, я отправила поток магии. Изо рта вырвался влажный хрип. Я ослабленно откинула потяжелевшую голову назад, уже не в силах сдерживать слезы. Боль свела каждую клеточку мозга с ума, даже элементарно мысли в кучу собрать стало невозможным. Я откровенно потерялась во времени и пространстве, но не совсем в здравом уме потихоньку, не двигаясь, подлечила рану, чтобы хотя бы остановить кровотечение. Зеленоватый свет камня Времени четко дал знать, что уничтожение его камушка-друга было абсолютно бесполезным. Танос взял еще живого Вижена за шею, чуть ли не ломая ее, и безжалостно вырвал из лба андроида последний путь к нашему спасению. Я еле подавила в себе крик, видя, как враг отпустил мертвого Мстителя на землю. Мне в кошмарах будет сниться этот пустой белесый взгляд, что заглядывал мне прямо в душу. Сквозь пелену в ушах я уловила, как кто-то выкрикнул мое имя. Сердце подсказало, что это проигрыш. Стив с боевым криком бросился на фиолетового, ударяя его вновь и вновь улучшенным щитом, пытаясь нанести хоть какие-то увечья. Его отбросили так же неосторожно, как меня несколько минут назад. Появившийся Барнс мастерски отвлек внимание противника на себя с помощью автоматной очереди, пока древо незаметно пустило корни через землю, обездвижив Титана. Враг не скупился на камень Силы: он пускает луч прямо в обоих, надолго обезоруживая. Появившийся Тор, казалось, вонзил оружие в грудь титану с особой ненавистью, с сумасшествием приговаривая «Говорил же – отомщу за Асгард». Тот издал болезненный, словно предсмертный, хрип, как я немного ранее, и о чем-то начал разговор с богом. От усталости я не смогла ничего понять из диалога. — Боже, милая, умоляю, не закрывай глаза. Я вижу тебя, я в пути. Держись. — Плохо слышался тараторящий голос Клинта через наушник. Его речь, поддержка вселяет какую-то... долю веры в себя, поэтому упрямо держусь, ведь так хотелось упасть в его объятия. Хоть бы он не рассыпался... Я даже не успела подумать. Вдруг улавливаю из контекста: — А надо было в голову... — Как гром среди ясного неба раздался басистый голос. Рука в перчатке поднимается, большой палец касается среднего, и... Я в приступе паники нажала на чертово кольцо. Круглая его часть быстро разъехалась: в то же мгновение я направила всю свою энергию на мерцающие камни. Когда он успел найти камень Пространства?! Терпи, Джессика, терпи. Доля секунды. Секунда. Щелчок. Мой крик в агонии слышит вся Ваканда. Впитывать даже относительно небольшую часть камней Бесконечности невероятно больно, а тут, не рассчитав возможный исход, получилось забрать где-то треть или четверть: намного больше, чем нужно, и очень опасно для измотанного организма. Это близко не сравнится с горением заживо, то, что я сделала, в десятки, а то и сотни раз больнее. Каждую клеточку тело сводит в нестерпимой судороге, а пальцы словно отрубают наживую. Вдохнуть не получается. Свет тухнет. Я, полностью обездвиженная, наблюдала, как пропадает ухмылка Титана, на что сама выдавила улыбку, а по щекам так и понеслись слезы. Тор удивленно посмотрел на Таноса, не веря своим глазам. Он с ненавистью прожигал врага, будто это могло в чем-то помочь. Возможно, если бы взглядом можно было убивать, то Одинсон сделал бы это за считанные секунды. Он все еще вдавливал оружие поглубже в грудь Титана, причиняя тому невыносимую боль. — Она не должна была жить, — он с неприязнью указал на меня дрожащим пальцем, на что я сжала челюсть так, что зубы заскрипели. Титан, не медля, спешно создал портал, который засосал его, не дав нам возможности хоть что-то предпринять. Гром-секира с металлическим лязгом падает на землю. Я увидела, как Тор сжал кулаки до побелевших костяшек и сипло зарычал. Не представляю, каково ему сейчас. — Где Танос? — Оклемавшись, поднялся Стив с колен, после переведя взгляд на Барнса. Оперевшись на здоровую руку, мне удалось подняться до полусидячего положения. Я быстро осмотрела территорию и не сдержала новых слез, когда Баки с тихим и испуганным окликом "Стив?" рассыпается в серый пепел. Меня задушила обида при виде растерянного Роджерса. Он неверяще провел рукой по песку, где пару секунд назад стоял его лучший друг, поднял ладонь и медленно пропустил через пальцы то, что от него осталось, пустым взглядом смотря на это зрелище. Он несколько раз отрицательно помотал головой, не соглашаясь с реальностью, и прижал кулак к своему лицу, в котором покоился пепел. Сэм вдалеке обратил взгляд сначала на меня, потом на Роуди, что-то шепнул одними лишь губами; и все что от него остается – пепел. Мое сердце разбивается. Ванда, прижав к своей груди посеревшее тело возлюбленного, со слезами приковала взгляд к небу. Его не видно за слоем пыли и грязи, девушка осталась без возможности полюбоваться голубым омутом. И все, что от нее остается – пепел... — Брат... Локи медленным шагом подошел к Тору и положил ладонь на его плечо, через секунду улыбнувшись. Ему идет такая улыбка. С ней он не похож на рокера-злодея, а становится максимально хорошим и искренним в глазах окружающих. В моих, так точно. В этот момент я простила ему абсолютно все, за что пару месяцев назад готова была убить голыми руками. — Такова судьба, — спокойно сказал он и выдохнул. От него ничего не осталось. Пепел. Король Ваканды старался помочь одному из воинов подняться, протянул ему свою мужественную руку помощи, и сказал: "Вставай, брат. Не время умирать", словно он не правитель, а маленький мальчишка, что помогает своему другу встать на ноги после падения с велосипеда; и все, что от него остается – пепел. Тут же ко мне подбежал Клинт, вызывая болезненную вымученную улыбку у меня. Он спешно подошел ко мне, спрятав лук за спиной, присел на корточки рядом. Я увидела дорожки из слез на его щеках. В ту же секунду все стало понятно. — И помни – для себя, ладно? — Произнес срывающимся голосом он, завороженно наблюдая, как его пальцы медленно превращаются в песок. — Береги наших. И носи головные уборы, ладно? — Клинтон выдавил улыбку из последних сил, переводя взгляд мне в глаза. Я быстро схватила его вторую, еще целую ладонь, и часто-часто киваю, соглашаюсь со всеми условиями, стараясь ухватить умирающего любимого человека. — Я не смогу без тебя. — На грани слышимости прошептала я. Лучник покрепче перехватил наши ладони и прижал их к моей щеке. — Сможешь, мини-Бартон. Справишься. Я выдержала в себе истерику из последних сил. Серые глаза в последний раз посмотрели на меня, и в них я вижу гордость и тоску, прежде чем мой отец оставляет после себя горсть пепла. Я упрямо зажмурила веки, уже не давя всхлип. Мой лоб измотанно уперся в разбитые в кровь коленки. Костюм вовсе пропадает, оставляя в потертой рубашке и серых штанах: тут начинаю тихо, по-настоящему плакать, выливая всю моральную боль в этот чертов пепел... Я подхватила все, что осталось от Бартона-старшего в кулак, как можно сильнее сжав его, и прижала к сердцу. Папа. Мои губы стали похожи на сплошную линию, напряженную линию. Было бесполезно оставлять все эмоции в себе, поэтому выпускаю воздух, а звук походит на истерический хмык. Мои пальцы инстинктивно начали рвать волосы на голове, хвататься за них, да что угодно, лишь бы как-то успокоить скребущее сердце. Губы сжались в тонкую полоску, а зубы непроизвольно кусали щеки изнутри. Повисла тишина, нарушаемая нашими тяжелыми дыханиями. Лишь Стив, дрожа в усталости, обнимает меня по обе стороны, пряча в кокон, который на пару мгновений защитил меня от этого мира. — Нам нужно найти еще выживших из наших. — Спустя минуту молчания тихо пробормотал мне в плечо Роджерс, заботливо проведя рукой по моим волосам. Спина грузно уперлась во все еще теплую землю, а взгляд устремился к небу, которое стало символично проясняться: битва закончена. Стали видны очертания облаков и макушек высоких деревьев, а главное – солнце. Первый луч его упал на меня, словно молчаливо подбадривая. Ванда, мне жаль, что ты не увидела его. Не успела налюбоваться. Я стала осторожно перебирать пальцами, строя причудливые формы в воздухе в попытке отвлечься. Голубые нити вновь, как раньше, притянулись к лицу и заботливо вытерли дорожки с побелевших щек. Энергия в трудные моменты постоянно успокаивает меня, словно человек: эта ассоциация возникает еще давно, так и хочется дать ей имя. — И все же, как ты... — Неожиданно проговорил сиплый голос. Я заметно вздрогнула всем телом и оглянулась в поиске потенциальной опасности, готовясь защищаться от очередной атаки, но это... Енот. Обычный енот в костюме с рядом лежащим бластером. А я нахмурилась от резкой боли. Заметив мой испуганный взгляд, он сначала замялся, а после, жестикулируя, добавил: — Вот это вот делаешь? Конкретно, что послужило этому? — Сыворотка. — Коротко изложила я, отвернувшись от него. Буквально минуту между нами царит скорбная тишина. Каждый думает о своем, но на деле, по мордашке вижу, мысли наши сходятся в одной точке. Потому что... О чем еще можно мыслить в такой ситуации? Тягостные думы всегда одни: ты виноват, не уберег, подвел. Я уверена, что во всех пяти миллиардах вариантов, которые успел поглядеть доктор Стрэндж, я загонялась и винила себя. Хирург ведь не просто так говорил об этом только со мной и не по балде доверил ценный артефакт, значит, я должна была сделать что-то поистине важное и меняющее события. В итоге получилось лишь вновь удариться в грязь лицом. Ракета подошел ко мне тихо и присел в позу лотоса рядом со мной, опустив свою лапку (?) на посеревшую траву. Он приковал взгляд на нее чересчур внимательно, словно изучая каждый клочок, а после то ли устало, то ли огорченно вздохнул, опустив голову. — Я тут тоже потерял своего друга. — Сообщает он безрадостно, морщась от подкатившей грусти, когда в глазах скапливаются слезы. — И не знаю, что со Стражами и тем парнем. Так что мы, наверное, квиты. — Его зовут Баки. — Как-то резко ответила я. — Он тоже рассыпался. — О... С неким сожалением посмотрев на Ракету, который боязливо поджал уши, совсем по-звериному, я несмело положила свою ладонь на его, ожидая какой-то реакции. Сначала енот исподлобья покосился на меня, но после взгляд стал похож на более-менее умиротворенный, будто его это правда успокоило. Я не знаю, как утешать в таких ситуациях. Не помню, говорила ли, что мечтала стать психологом, исполнив желание предпоследней жизни, но, как бы то странно не прозвучало, тут самому психологу потребовался бы психолог. Тут не отделаться простым "Все будет хорошо", ведь без того события пошли отвратительно. С учетом того, что сама ждала хоть каплю поддержки... На секунду задумавшись, я с комом в горле разжала побелевшую от напряжения руку, легонько дунув ее. Пепел мутной серой тучкой плывет по воздуху, постепенно оседая на поверхность. И знаете, в этот момент мне поистине стало легче. Сейчас приведу простое художественное сравнение, аналогию, которой я мыслила: отпустить человека порой так же легко, как выпустить из ладони пыль и пустить ее по прохладному осеннему ветру. Я и отпустила Клинта простодушно, почти не думая: в голову врезались его слова "Для себя, ладно?" Сэм бы обрадовался, насколько доброе дело, лишь одно, я сейчас сделала для себя: не стала тяготить душу и сгрузила с нее тяжелый камень. Слезы даже и не пожелали подступать. Не то, что бы они себя изжили, уже настроение с моей маленькой внутренней борьбой стало нейтральным. — Нужно уметь отпускать. Банально, но действенно. — С короткой улыбкой выдала я, морщась от приступа боли во всем теле, а в особенности в животе. — Думаю, Грут бы был рад, если его единственный лучший друг был бы счастлив. Енот удивленно повернул голову ко мне. В его выражении лица так и читалось непонимание вперемешку с шоком и вопросами. Я хитро, насколько только смогла с состоянием, блеснула побелевшими глазами. — Как ты... — Не успел он договорить, как я произнесла тихое виноватое "упс". — Я немного прошерстила твою жизнь с помощью магии. Только основные моменты, прости. Он, чуть нахмурившись, заторможенно кивнул, принимая информацию. Я же вновь легла, чуть ли не упала на землю, постаравшись управиться с нарастающей в спине болью. Конечно, такие травмы после шока дают о себе знать. Каждая клеточка тела во второй раз нещадно заболела, от чего глаза стали непроизвольно закрываться. На отголосках сознания услышала вымученный, но довольный смех. Далеко не сразу приходит осознание того, что это радостный Ракета. — Просто рад, что ты не обращаешься со мной, как со зверьком. — Проведя лапой по глазам, объяснил он. — И хочу поблагодарить за то, что поддержала, э... Как там твое имя?.. — Джессика. — Да, точно. Спасибо, Джессика. Ты крутая. Улыбка вновь промелькнула на моем уставшем лице. В этот раз блаженная, умиротворенная и каплю удовлетворенная, хотя сама не до конца поняла, почему. Мгновением позже становится понятна причина моей непроизвольной радости. Вспомнилось простодушное лицо Софы, которая имела привычку вместе с благодарностью называть мое имя. «Вау, это плакат с моей любимой группой? Олечка, спасибо!» «Оль, спасибо, что ты у меня есть.» «Просто к слову, спасибо за хорошее настроение, Олеж.» Эта маленькая деталь стала своеобразным неизменным культом, что вошла в быт и отчасти передавалась мне в разговоре с ней. Итак, каких еще тараканов она переселила мне в голову? Я лучше подумаю об отдаленном, пока медленно сознание теряю. Я никогда не говорила и не говорю "Привет". Не то, что бы я считала это слово некрасивым и обыкновенным, просто скучным. Софа добровольно разделяла со мной это мнение, но все же частенько употребляла его, лишь иногда заменяя альтернативными вариантами. Помимо приветствия, я больше никогда не называю человека по фамилии в неформальной обстановке. Помнится, когда я ленилась говорить имя-отчество учителей в компании одноклассников, я называла их по фамилии, благо, тезок не встречалось, поэтому все точно знали, о ком идет речь. Всем привязалось это обращение, поэтому с тех времен было нормой называть трудовика "Смирнов", а мою пришибнутую (в хорошем смысле, конечно) подружку это порядком бесило. Жаль, что я до своей кончины не успела спросить, что же именно становилось причиной раздражения. Ракета быстрым движением встал с земли, оттряхнувшись от остатков пепла. Словно всю память с себя убирает... Он подошел к тому месту, где покоился его бластер и взял его, оценивающе повертев в руках. Отпустил... Когда слышатся отдаленные голоса, я немного приподнимаю голову. Мужской голос с долей радости произнес несколько раз знакомые имена, что по праву стали родными. Я заторможенно, но уловила и саму речь этих людей. Романофф и Беннер... Они живы. Облегченно выдохнув, я вновь откинулась на поверхность, засыпая от усталости. Лязг металла нагло нарушил Вакандийскую тишину: в осторожных касаниях узнается Брюс, поэтому волнение вмиг сошло на нет. Именно он всегда аккуратен: боится выпустить Халка, да и сама врачебная рука не может никогда причинить хоть малейший дискомфорт пациенту. Низкий успокаивающий голос Роуди шептал мне, что все будет в порядке. К лицу приложили что-то, что помогло мне дышать. Укол в руке, перешептывания... Все слилось воедино. Яркий свет ударил в глаза, как при первом пробуждении. Приоткрываю глаза, размыленно вижу лицо Наташи, исказившееся в ужасе. Меня куда-то везут, но картинка в голове не торопится складываться. Я почувствовала, как мою ладонь взяли и несильно сжали, но мир теряет краски и прикосновение забывается через секунду. Или минуту? Я сбилась с времени. Боль возвращалась вспышками, унося с собой остатки сознания. Немногим спустя я поняла, что не могу открыть глаза и пошевелиться, затем: такая нужная сейчас дрема. Пожалуйста, Господи, я не хочу умирать. Не хочу очутиться в новом неродном теле, не хочу притворяться кем-то другим. Я не хочу! Руку отпускают. Конец первой главы.