Спасай не глядя.

Я не помню, как я проснулась. Сначала вернулись чувства и запахи, потом звуки, следом за ними осязание и возможность открыть глаза. Я жива. Не переродилась. На удивление, меня не встретил белоснежный свет больницы и запах лекарств: комната была сделана преимущественно в темных тонах, а в воздухе веяло свежестью и прохладой из окрытого окна. Спину и грудную клетку пронзила острая боль. Это заставило рвано выдохнуть, сцепив зубы. В глазах на секунду помутнело, следом за чем появилась ноющая боль где-то в затылке. Нет, это бред, что, просыпаясь после обморока от травм, чувствуешь болезненные ощущения приглушенней – тут во всех красках, прямо как получал их. Либо меня не накачали обезболом, но трубка в руке все равно что-то явно полезное в организм вгоняла, а пиликающий аппарат явно давал знать, что сердце мое еще бьется, и я жива. Из затемненного коридора вышла фигура, послышалось тихое бормотание. На секунду она останавливается, переводит взгляд в мою сторону и с облегченным выдохом стремится ко мне. Брюс осторожно положил свою ладонь прямо на мою, вроде как оказывая поддержку и сообщая о безопасности. — Ты как? — Негромко спросил он. — Ужасно, все болит, — вновь прислушавшись к ощущением, без блефа ответила я, поморщившись. Свой голос вообще не узнаю: он хриплый и низкий, словно я молчала неделю, — сколько я была в отключке? — В общей сложности четыре дня, — сказал мужчина, неопределенно пожав плечами, — одна клиническая смерть, два подъема с сумасшедшей речью – в общем, ты нас знатно напугала. Знаете, как умеет говорить Беннер? Невозмутимо, даже в сложных ситуациях – он редко поддается панике. При определенных обстоятельствах, например, как сейчас, это может вызвать огромное, нет, ОГРОМЕННОЕ чувство стыда и вины. Конечно, я не виновата, что так произошло, и ругать меня тоже не будут, но именно речь Брюса заставляет думать несколько иначе... — И что же по букету травм? — С хриплым выдохом прозвучал вопрос. — Из незначительных, ссадин и синяков, уже все зажило. А так, перелом ключицы и трех ребер, ушиб легких, разрыв связок плеча, сотрясение и перелом позвоночника. Меня хватило на прикрытые глаза и судорожных вздох. Понятное дело, тут все болеть будет, вплоть до души и самолюбия. — Остальные как? — В основном травмы головы. — Ответил он мне, поправив капельницу на руке и посмотрев прямо мне в глаза. — Тебе больше всех не повезло. Но ходить будешь, не переживай. — Допустим, я относительно скоро встану. — Выдохнула я, легонько подвигав пальцами ног: самый достоверный способ проверить, поврежден ли спинной мозг или нет. — Но бегать мне явно не скоро. Что ж, буду наперегонки на инвалидной коляске со Стивом гонять. Брюс облегченно улыбнулся, когда в этот момент зашел Стив. — Я все слышал, — постарался серьезно сказать Рождерс, но вскоре не выдержал и улыбнулся, — ты как? — По мне словно грузовик проехался. Я откинула тяжелую голову на подушки, сдавленно выдыхая и прикусывая губу. И физическая, и моральная боль сдавила тисками, не давая нормально дышать. Я почувствовала себя максимально беззащитной и обделенной. Я не могла использовать свои силы. Стив жалостливо посмотрел мне в глаза. Он подошел ко мне, присел на корточки и взял за руку, свободную от проводов на пальцах. Весь позитивный настрой улетучился за пару секунд, оставив свое место скорби и грусти. Намеренный всегда всем поднимать дух, не сдающийся, до конца верящий в лучшее и просто душа компании теперь сам принял обличий пораженного. Его ранили в самое сердце одним точным попаданием. — Не волнуйся, мы найдем способ всех вернуть, — быстро взял себя в руки он. По выражению его лица можно было понять, как серьезно он настроен. И тут меня осенило. Я упустила самое важное, забыв про то, о чем я убивалась несколько дней назад. — А Тони? Питер? Они вернулись? Лицо Роджерса тут же побледнело. Как назло, глаза его заслезились. Он отрицательно мотнул головой, прикрыл веки и опустил голову: — Нет. Они не выходят на связь. Нитка в голове, что негласно назвалась надеждой, треснула. Четыре дня в космосе, на чужой планете. Господи, представить страшно. Как только Питер вернется, я обниму его. Крепко-крепко. И поцелую. Он столько ада пережил, что заслужил самую большую дозу ласки от меня. Как только поправлюсь, пойду вместе с ним к Неду собирать миллионную по счету Звезду Смерти, прихватив Купера. Но, кажется, все эти планы рушатся лишь с парой слов: пятьдесят процентов. Тут я поняла, насколько долгая работа мне предстоит. Скольких людей нужно обзвонить и, не дай Боже, услышать гудки автоответчика. Спасла Роджерса от неловкого положения вошедшая Наташа, которая, на секунду остановившись и посмотрев на меня, тут же кинулась ко мне: — Святые духи, ты пришла в себя, — запричитала, улыбаясь, Наташа. В ее глазах застыла влага, на мгновение блеснувшая в приглушенном свете, — дай хоть чуть-чуть обниму тебя, солнце ты мое... Женщина быстро обняла меня, незаметно поправив простынь. На мгновение стало так хорошо, что все проблемы позабылись. Может, хорошие эмоции послужат толчком? Медленно сжав и разжав руку, я постаралась сконцентрировать энергию над ладонью. Вновь провал. Ничего не получилось. Беннер подробно объяснил мне, в чем дело. Когда Танос щелкнул, а я собрала часть энергии с камней, у меня произошел крупный всплеск негативных чувств. Эмоции стали толчком к тотальной перегрузке сил, которые теперь... Просто-напросто не работают. Это временно, конечно, но в тот момент я почувствовала себя по-настоящему одинокой против своих страхов. Мне стоит подождать пару недель, прежде чем они объявятся. Мне привели простой пример: после перезагрузки устройства оно работает быстрее и становится мощнее. По прогнозам Брюса, после этого я стану гораздо сильней, поэтому такая аналогия приемлема. Мстители, побыв со мной еще немного времени, оставили меня одну, чтобы я смогла переварить информацию и отдохнуть. Оказавшись наедине с собой и своими загонами, я едва не заплакала, но заставила себя взять в руки и поразмыслить. Мне же нельзя устраивать истерики. Первым в голову почему-то пришел Баки. Я вспомнила его последний взгляд на Стива, испуганный неизвестностью голос. Что-то притягивало меня к нему, и нет, не симпатия. Именно этот фрагмент оторвал часть души. Почему же не смерть Ванды? Она мне тоже дорога. Тогда я почувствовала ни что иное, как разбитость вкупе с отчаянием. Было больно. А смерть Джеймса настолько шокировала и убила, что казалось, я задохнусь от горя. Такого не долно было случиться. Клинта теперь тоже нет. И Сэма. И Вижена. Порочный круг какой-то. Словно все, кто мне дороги, обречены на конец. Это ужасно несправедливо. Вспомнилась другая деталь, связанная с Уилсоном. То, как мы поссорились. Я ведь даже не извинилась за свой эгоизм, что лишний раз доказывает, что я... Эгоистка! Он сказал то, что думал, я знаю, что так оно и было. Каждое сказанное слово было точным и достоверным, а я? Просто раслеилась и как истеричка в слезы подалась. В тот момент нужно было пересилить себя и сказать «Прости, я реально была не права», но я же не я, если не сделаю все через задницу. В последний момент так налажать! Я вновь жалею о том, что уже сделано. Ведь никакой из меня не герой. У меня были все возможности для победы, которые я благополучно просрала. Я могла бы пожертвовать собой, нормально отвлечь Таноса, не отвлекаясь на боль и флэшбеки. Не спорю, враг силен, но... Не может же быть такого, что в какой-то момент я пошла не по той временной ветке, напрочь убив все возможные варианты победы? Нет, Стрэндж бы о таком меня предупредил, он ответственно относится к этому вопросу. Но, скорее всего, я просто навешиваю свои ошибки на другого человека... Стерев о подушку непрошенную слезу, я посмотрела на потолок и позволила себе погрустить. Не плакать, просто тосковать по временам, которые прошли. Ведь уже ничего не будет прежним, я чувствую это. Проще под конец разворошить всю печаль и с чистой совестью оставить в прошлом, никогда больше не касаясь. Это этап взросления, который я сейчас прохожу. Без потерь никак, это было понятно с самого начала. Сейчас стоит позаботиться о тех, кто остался и помочь им. Будет сложно? — Да. Будет обидно? — Естественно, ведь мало кому будет дела до малышки Фриз. Но нужно бороться до самого конца и ни за что не опускать руки. На том и закончилось мое миропознание. Для вас это пять минут чтения плохо отфильтрованного текста, для меня – целая жизнь. Я осмыслила все свои переживания и проблемы, и, хочу сказать, почувствовала себя легче. Я прошла период подростка, поставив перед собой взрослые цели и найдя решения недетских задач, которые я постараюсь реализовать. И эта перемена – не секундное дело. Вы не в сказке, где принцесса за мгновение поняла, что принц к ней не придет, что шаги к этому нужно делать самостоятельно. У меня этот фазис длился с момента перерождения, где я каждый день тщательно жевала всю добытую посильным трудом информацию, извлекая из нее что-то новое и полезное. Терпела и проколы. Просто сейчас столь шоковые обстоятельства натолкнули на тот самый момент, когда понимаешь, что изменилось все. Этим все сказывается. То, что я спасала не глядя.

┝┈┈───╼⊳⊰ 𖤍 ⊱⊲╾───┈┈┥

Это тотальный мировой переворот, унесший жизни примерно 3,7 миллиарда людей. Разного возраста, национальности, этнической принадлежности, со всех уголков света. Животных – около полутриллиона, что повлекло за собой повреждение или разрыв цепочек питания, а это – еще не менее сотни миллиарда смертей. Множество техногенных катастроф, обрывание работы цехов, заводов и фабрик, резкий рост преступности, десятки переписей населения– это лишь малая часть того, что получил ни в чем неповинный народ. Кто-то в тот день потерял своих родных, кто-то – домашнего любимца, а кто-то – близкого друга. Это лишний раз доказывает то, насколько люди крошечны и беззащитны пред лицом Галактики. Учиться ценить тех, кто рядом – сейчас по-настоящему актуально. Со всем приходится мириться. Нужно благодарить Бога и Фортуну за то, что те пятьдесят процентов живы. Живут или выживают... Но мы будем бороться. Потому что Земляне – народ непобедимый.

┝┈┈───╼⊳⊰ 𖤍 ⊱⊲╾───┈┈┥

Щелкнув еще один канал, я сдалась и выключила маленький телевизор. Даже на киноканалах никто не собирается отвлекать людей от горя – нерадостные новости теперь были и на них. Я, кажется, наизусть выучила имена тех актеров, кто испарился в тот злополучный день. Заняться было поистине нечем. Точнее, то, что не напоминало бы о недавних событиях, я практически не находила. Книги, рисование – это все, чем я занималась круглыми сутками. Параллельно я запоминала рецепты из кулинарной книги и техники перевязок растяжений: это увлекало и могло пригодиться потом. Наташа в шутку попросила, чтобы я потом приготовила ей что-нибудь. Единственный контакт, которому я решилась позвонить – Лора. К сожалению, она не ответила; но мои молитвы о том, чтобы и она, и Лайла, и Купер были живы, продолжались. В группе класса стояла гробовая тишина, которая меня очень напрягала. Позже я получила сообщение от Кэрол, с которой за несколько месяцев сдружилась. Короткое «я ок, но что происходит?» меня обрадовало, ведь это было плюс одной хорошей новостью за все время. Две недели я безвылазно лежала в кровати, переодически морщась от резких болях в спине и груди. За эти дни появились ощутимые изменения: ключица пришла в норму, как и плечо, но позвоночник заживал медленно и мучительно. Несмотря на то, что по снимкам все было более-менее хорошо, вставать я не могла. Только сидеть, и то, не более пары часов в сутки. Легкие и ребра восстанавливались чуть быстрее, но все еще тревожили пристуами одышки и боли. Это влияло и на голову, недавно перенесшую сотрясение. Мне не давали даже повода отчаиваться. Со мной все время были Мстители, моя семья, готовая поддержать в трудную минуту. В особенности Роуди. Мы оба разделяли волнение за невернувшихся ребят и смиренно ждали чуда, веря в него до последнего. Даже сейчас он сидит рядом с моей койкой, грызет яблоко и вроде как заполняет отчеты. Конечно, он не может постоянно находиться со мной: работа не дремлет, плюс совсем скоро начнутся военные командировки, в которых времени для продыху не будет. — Клянусь, я закачаю тебе фильмы и принесу нормальный ноутбук. Мне глядеть невыносимо, как ты страдаешь от скуки. Джеймс покосился на меня, бесцельно смотрящую в потолок, и едва заметно усмехнулся. Его забавляло то, как я частенько вообще ничего не делаю: в такие моменты я могу уйти глубоко в мысли или даже пошутить про себя. Я никак не отреагировала. Не очень-то люблю фильмы, на самом деле, просто сейчас реально не остается иных вариантов. Нужно занять себя на ближайшие половину недели, а там я потихоньку начну ходить и привыкать к пластинам в спине. — Будем вместе смотреть, — с долей растерянности добавил он, чувствуя себя неловко после моего игнорирования. Все привыкли к тому, что порой я играю в молчанку. Не то, что мне грустно или тяжело отвечать... Я просто потеряла всякое желание. Моих взглядов, да даже элементарного присутствия достаточно для полного убеждения в том, что рассказчик не останется неуслышанным. Потому что теперь я внимательна к каждому слову. — Тебе, кстати, что-нибудь привезти? Я буду в Бруклине пару дней, мне не составит труда, — через пять минут молчания вновь подал голос Роудс. Я секунду поразмыслила над словами и уже хотела было отказаться. Неожиданно вспомнилось то, о чем я так долго хотела. — Наушники, если не сложно, — неохотно улыбнулась я, но заметила, как оживился Джеймс при моих словах, поэтому через мгновение улыбка стала настоящей, — и какао. В Ваканде его не делают, а я тут с ума схожу без него. Мужчина понимающе хихикнул. Его любимые энергетики здесь тоже не продаются, из-за чего он едва не полетел в США за напитком. Наташе в этом плане больше всех повезло: кофе тут разных сортов и вкусов, а для спасителей Земли (какая ироничная ложь) – бесплатно. — Без вопросов. Могу и зефирок захватить. — Спасибо за все, что делаешь для меня, Роуди, — растроганная щедростью, решила сказать, — я бы без тебя не протянула. Он вновь отвлекся от работы. Темные глаза пристально посмотрели на меня, а после наполнились некой радостью и сентиментальностью. Джеймс похлопал меня по бедру и с добродушным лицом ответил: — Пустяки. Восстанавливайся, — работа за ноутбуком была закончена, а яблоко – догрызано. Он выкинул огрызок в рядом стоящую мусорку, закрыл гаджет и сложил в рюкзак, поднимаясь с места, — это меньшее, чем я могу ответить на твою доброту и ответственность за друзей. Короткая улыбка ненадолго озарила Роуди. Он не смотрел в мои глаза, но давал ясный намек на одну важную деталь. — Подслушивал, да? — Констатировала я. — А как же. И, признаться честно, меня тронула та речь, — пожал плечами мужчина, даже не подозревая, что ворошит больную для меня тему, — меня сейчас Кэп вызвывает, опять они что-то намудрили... Я заскочу к тебе ближе к ночи. — Расскажешь потом, о чем дискутировали? — Конечно. Поспи, малявка. Дверь закрылась, но о сне я даже не думала. Хоть дело и было поздним вечером, спать не хотелось: компенсировал дневной отдых. Я лениво повернула голову к окну. Солнце уже давно зашло за горизонт, а на землю пришел синеватый мрак. Из верхних окон не пострадавших домов исходил приглушенный свет, создавая иллюзию мегаполиса наподобии Нью-Йорка, но зелень страны сильно выбивалась из этих технологий. Свежий прохладный воздух проходил в палату через форточку, отогнавший частички усталости. Я немного поерзала на кровати, чуть плотнее укуталась в одеяло и рукой нащупала книгу на столике. Одна и та же. «Портрет Дориана Грея» стал за это время самым близким другом и был перечитан раз восемь всего лишь за две недели. Я знаю все цитаты наизусть. Это было единественное произведение в библиотеке, написанное на английском, а не вакандийском. Оно вполне интересное, почти не чувствуется, что перечитываешь его изо дня в день. «Не говорите, что вы исчерпали жизнь. Если человек говорит так, то значит жизнь исчерпала его...» В какой-то момент я поняла, что перескакиваю через слова и не понимаю смысл написанного. Потеря концентрации малость удивила меня, ведь мысли были чисты, как и возможные отвлекающие детали. Мелкая паника взяла власть надо мной. Резкий звук от двери заставил крупно вздрогнуть и принять сидячее положение. Я мгновенно повернула голову к источнику шума: дверь быстро открылась, а из-за нее вихрем вылетела Пеппер. Взволнованно глянув на растрепанную женщину, я уже было открыла рот, чтобы спросить о случившемся, как вдруг... Из проема выглянуло лицо. Волосы на лбу слиплись от влаги, на щеках размазалась грязь, а в глазах застыла пелена усталости. Он едва заметно улыбался мне, переменив усталый взгляд на добродушный и теплый. Теперь я сама широко улыбнулась, едва держа в себе слезы. Тони без лишних слов сел на краешек кровати рядом со мной и сжал в крепких объятиях. Я почувствовала, как его руки на моей спине мелко дрожат, что говорило то ли о волнении, то ли об усталости. А может, все разом. — А где Питер? Старк, кажется, задержал дыхание. Я оглянулась на Поттс и Романофф, что стояли возле стенки. Они огорченно посмотрели на меня, прежде чем ушли в коридор. Мужчина выпустил меня из рук, с болью посмотрел мне в глаза и положил ладони на плечи. Его голос едва не сорвался: — Я не смог, — опустив голову, — погубил паучка. Прости меня... Прямо на руках... Рассыпался... Сердце разбилось на миллиарды осколков. Во мгновение в горле оказался острый ком, а нижняя губа предательски задрожала. Это ощущение невозможно описать словами. Несравнимо даже с силой камней Бесконечности, насколько больно слышать эту правду. Тони с тихим вздохом обхватил мои плечи и прижал к своей груди, успокаивающе гладя по волосам. Мне на спину что-то приземлилось, сквозь горе я едва узнаю в нем Леви. Я уже не держала слезы и всхлипы, выходившие из меня вместе с хриплым дыханием. Мы со Старком потеряли важную часть своей жизни – нашего милого, ни в чем не повинного Питера Паркера. Резко я схватилась за кофту Тони, сцепив зубы и игнорируя нарастающую боль в лопатке. Эмоции вновь стремились наружу, но потрясение и душа ничего не смогли предпринять: кончики пальцев вновь закололо. Я разрыдалась. Так мы просидели около получаса, после чего примчалась местная медсестра и, сочувственно посмотрев на меня, вколола ударную дозу успокоительного, вырубившую меня за пять минут. Питер... Почему он? В голове эта мысль не укладывалась. Мы же совсем недавно обнимались и целовались, планируя прогулки с друзьями. Они отобрали у меня даже это. Моего любимого, блять, парня. Ночь. Трава, мокрая от росы, я босая. Чувствую прохладу от земли. На мне накинута бесформенная футболка и шорты до колен. Хоть я и понимаю, что на улице холодно, но тело не покрывается мурашками. В свете печальной луны вижу верхушки сосен, ограждающие огромное поле и лес. На одной из веток, взъерошившись, сидит ворона – она не подает никаких звуков, лишь изредка беспорядочно трясет крыльями, взбивая перья. Ей холодно. Темные бусинки глаз сосредотачиваются на мне, сверкая в ночи. Почему-то хочется сбежать от этого пристального взгляда. Не помня себя, я срываюсь с места и мчусь через ромашковое поле, слыша хруст ветки и негромкое карканье. Земля беспощадно врезается в пятки, причиняя боль и заставляя останавливаться. Где-то возле леса промелькнуло черное пятно. Я остановилась, испуганно озираясь. Теперь казалось, что не одна птица следила за мной, а десятки, сотни, тысячи... И везде этот зловещий блеск, оборачиваясь на который я вскрикиваю и прячу лицо в ладонях. Звук хлопанья крыльев. Это конец. Картинка быстро переменилась. Теперь передо мной было озеро, обрамленное камышом, которое едва узнаю: Клинт как-то раз приводил сюда Лору, Лайлу, Купера и меня, еще когда вода была покрыта толстой коркой льда. Помню ту радость, которую я испытала, встав на коньки и нелепо оттолкнувшись, практически тут же потеряв равновесие и едва удержавшись вертикально. Это заставило всех смеяться, а Лора с веселой улыбкой на лице помогала мне учиться кататься. Вода кристально чистая, на дне видны все камни и растительность. Стою на возвышенности, до воды метров десять. Я на шаг ближе подошла к озеру, опустив голову. На меня в отражении смотрела, не моргая, светловолосая бледная девочка, а глаза ее – изумрудно-зеленые. Едва в этом изображении узнаю младшую версию себя. «Что же с тобой произошло...» – шепчу я, но тишина все продолжает стоять в этом месте. Ни плеска воды, ни чириканья птиц. — Не стой близко, вдруг упадешь, — раздается возле уха на что я резко дергаюсь и оборачиваюсь. На меня с долей заботы и удивления смотрит высокий темноволосый мужчина. Его локоны собраны в хвостик, на лице – черная маска, похожая на продвинутый противогаз. Под левым глазом залилеял синяк, от чего он чуть прищурился им. Черный военный костюм, винтовка за спиной... Едва в нем узнается Барнс. — Баки?.. — С неверением шепчу я, надеясь, что не просто шевелю ртом. По щеке прокатилась маленькая слезинка. — Эй, ты чего? — Свел брови он, медленно подходя ко мне. — Ты в порядке? Я отрицательно мотаю головой, еще не до конца поняв, отвечаю ли я этим на вопрос или все еще нахожусь в шоке. Пальцы Джеймса медленно потянулись к ушам, после чего он со щелчком отсоединил маску от лица и бросил на траву. Это был... Словно не тот Бак, которого я знала. — Скажи, что это не сон, — срывающимся голосом промолвила я, сделав шаг назад, —скажи, что ты жив. Умоляю. На этот раз он посмотрел на меня с явным подозрением, граничащим с непониманием и испугом. На расстоянии чуть больше вытянутой руки, он присел на корточки и снизу вверх посмотрел мне в глаза. Серые. Не бездушные. Я точно говорила не с Зимним солдатом. А может, Солдат под очисткой был именно такой? — Что это с тобой? — Прозвучал резонный вопрос. Я сама не знаю. Порыв обнять недавно умершего друга быстро сошел на «нет», уступая место панике. Он мертв. Джеймс мертв. Шаг назад. — Стой, ты что делаешь? Еще один мелкий шаг назад. На секунду кажется, что металлические пальцы смыкаются на моей шее, перекрывая доступ к кислороду. — Воробушек, хэй, не делай глупости, послушай, — Баки, завидев, куда я двигаюсь, сам отступил и поднял руки вверх, показывая, что безоружен. «Воробушек» врезается в сознание мыльным воспоминанием, которого не было. Что за странное прозвище? Кто мне его дал? Почему я это помню? — Мы почти выбрались из этого. Нам осталось самую малость. Успокойся и ослабь силы, они опять выходят из-под контроля. Я с удивлением посмотрела на свои руки, подмечая, что ладони в прямом смысле слова посинели. Я, проморгав пелену, пошевелила пальцами, серьезно пытаясь расслабиться. — Ты умер на моих глазах. На глазах Стива, — истерично выдыхаю я, а слезы во всю сремятся по щекам к подбородку. — Что? — сконфуженно мужчина пожимает плечами. — Я не могу понять, что с тобой и почему ты плачешь. ГИДРА может заподозрить тебя. Я оцепенела. ГИДРА? Стив же практически всех вынес, в США уж точно... Вдруг осознание приходит четким утверждением: это ни что иное, как оружие террористов. Это почти не Баки. Он что-то говорил мне, призывал объяснить причину поведения, но... Шаг назад. Я выдохнула и полетела вниз. — Нет! — Коротко крикнул Барнс, подбежав к краю. Физика – штука очень непонятная и неинтерсная, но даже сейчас я понимаю, что через секунду почувствую болезненное падение на спину, дай бог не смертельное. Через потоки ветра, на большой скорости вижу искаженное ужасом лицо Зимнего. Прикрываю глаза. Я приготовилась к смерти. Несколько секунд ничего не происходило. Появилось ощущение, словно все через вату. Я приоткрыла глаза, тут же чувствуя адское жжение. Пузырьки воздуха. Скованность движений. Озеро не было таким глубоким! А дна не видно. В груди идет настоящая война, тело охватывает паника. Я попыталась хоть как-то пошевелиться, всплыть, но этим загнала себя еще глубже. Резко выдохнула, но лучше бы я этого не делала: инстинктивно вдохнув, легкие словно разорвало на части и поджарило одновременно от хлынувшей в них воды. Разум отошел на второй план. Я хаотично барахталась, наплевав на все правила поведения утопающего, чем только больше потратила силы. Боль росла с каждой секундой, а шансов на победу не осталось. Воздуха нет. Я в ловушке. Последний раз рвано вдохнув, голова отзывается адской болью. Все меркнет. Я резко приняла сидячее положение, сжав в руках одеяло. Ногти даже через ткань вошли в ладони, царапая и травмируя их. На глаза навернулись слезы. Это ужастик. Обычный кошмар, слишком похожий на правду. Осознав это спустя несколько мгновений, я рухнула головой на подушку, истерично вздохнув. Теперь слезы наяву бежали по щекам, а руки мелко дрожали, пораженные микро панической атакой. Красная мантия быстро метнулась ко мне, ложась сверху и пряча мои руки от утренней прохлады. Тряска все еще продолжалась, я с силой зажмурила глаза. Вдруг плащ, словно заботливая мама, стал размеренно покачивать меня, успокаивая и приводя в чувство. Ворот мягко стер с лица влагу, продолжая свой метод укачивания. Через несколько минут я почти пришла в норму. Из меня раз через раз вырывались всхлипы, я окончательно села и оперлась локтями о колени, пряча лицо в ладонях. Леви услужливо лег на плечи и практически полностью укрыл подрагивающую меня. Баки... Вот откуда такая паника. Он не просто друг. Он – тот, кто заменил мне отца. Это было. От меня скрывали. Меня чистили, оправдывая это болезнью. Мстители укрыли меня от самой себя.