Спасай не глядя.

Стресс – дело такое отвратительное. Я всегда страдала из-за него. И неважно, какой фактор влиял на его появление: будь то бытовые разборки, ссора с друзьями, учеба или мероприятия, – волнения я всегда переносила плохо. Обычно глотала несколько таблеток валерьянки или пустырника, на короткий срок помогало, а потом вроде как вливаешься в окружающую некомфортную обстановку и спокойно все переживаешь. Сегодня успокоительным я не запаслась. День сдачи экзаменов подошел быстро. Учитывая последнюю неделю за столом над учебниками, несколько бессонных ночей, около десятка годовых зачетов и нервный тик, два предмета в день сдавать и устно, и письменно, каждые сутки мне казались настоящим адом, который я едва пережила. Сдавала я несколько предметов: английский, русский, историю, социологию и политологию. Скажем так, я едва не сдохла за эти три дня. И все проходило настолько мыльно, что я едва вспомню хотя бы несколько вопросов. Мне так хотелось спать, боже, но отвечала я вполне собранно и адекватно. Особенно для человека, которому нужно совмещать общение, учебу, альтер-эго, маленькую семью и хотя бы малый отдых. К слову, в последний раз я спала в среду жалкие пять часов. Сдавала экзамены в четверг, пятницу и субботу. В ночь на воскресенье не могла нормально заснуть из-за головной боли и лихорадки. Лишь сегодня удалось отоспаться... Двенадцать часов. Но я все равно очень слабая. Если взять во внимание то, что я, черт побери, мутант, то становится понятно, что такой ритм жизни вообще не нормален. Нату с Гвен пришлось чуть полегче: им не нужно ехать до дома около часа и скакать пару часов в день по крышам, при этом прячась от чужих глаз. Меня ведь все-таки процентов шестьдесят людей перестали любить, но это меньшая из проблем, которая меня волнует. Разберусь потом. И вот вся эта история с мазохизмом оставила под глазами темные круги и общую апатию. Когда я в последний раз улыбалась? Наверное, недели две тому назад. После даже самые лучшие шутки Тони не могли вывести меня хоть на какое-то подобие радости. Сейчас я понимаю, что устала чувствовать. Это пройдет со временем, поступать в институт я буду только через месяц, если не завалила. Это скоро я и узнаю. И сжимаю кулаки до побеления костяшек, прикусывая их зубами. Хочется мешком рухнуть на парту, изолироваться от всего учебного мира и нормально отдохнуть. Полежать на асфальте под дождем, послушать музыку, сходить с друзьями в кафе. Перечитайте эти строки и дважды подумайте: хорошо ли учиться? Я сама выбрала такой расклад, но зубрежка того, что, по факту, вообще не нужно, выбило из меня все силы. Мысли были заняты только одним: «Экзамены. Экзамены! ЭКЗАМЕНЫ!» Натаниэль подбадривающе положил свою ладонь мне на плечо, давая чувство защищенности. — Ты больше нас вместе взятых пахала, все будет нормально, — затуманенным взглядом смотрю на Ли: девушка разводит руками и слабо улыбается, мол, мы все проделали крутую работу. А у меня глаза слиплись, мысли не собираются в полноценные предложения. — Главное, что мы не суициднулись, — невозмутимо произнесла Гвендолин, на что получила веселый смешок Дэнсона. Я на шутку едва кивнула, после чего положила руки на парту и легла, закрыв глаза. Где-то за ними нещадно щипало и болело, что заставило меня поморщиться. Тело полностью расслабилось, благодаря за минутный отдых. В класс вошел, судя по шагам, Харрингтон. Мне на спину лег вкусно пахнущий пиджак Натаниэля. Поправив его рукава так, чтобы мне ничего не мешало, он вздохнул и невесомо прислонил голову на мое плечо. И я так была благодарна ему, что общая неловкость положения не ощутилась ни на секунду. — Хочу сказать, что... Я поражен. Зашуршали бумаги. Учитель отдал Гвен и Нат какие-то листы, а после, проведя рукой по моим волосам, дождался, чтобы я выпрямилась и сунул мне... Результаты. Половину букв я не видела, так что пришлось хорошенько потереть глаза и проморгаться, чтобы увидеть свою фамилию и баллы. Я оцепенела. Удивленным взглядом перечитывала «русский – 99,6%, история – 78,3%, английский – 94,8%, политология и социология – 86%». Я сдала, все сдала!!! И в этот момент, клянусь, я стала самым радостным человеком на планете. Мои труды не были напрасны. Я позже подумаю о том, как иронично получить по родному языку меньшую оценку, чем по иностранному. Руки от облегчения затряслись. — По химии девяносто семь! — Громко взвизгнула Ли и подорвалась со своего места, едва не прыгая от счастья. Ее глаза вмиг заблестели, а по бледным щекам потекли слезы. Это вообще нормально, что мы из-за каких-то цифр радуемся так, словно встретили живого родственника, воевавшего на фронте? Я улыбнулась, поджав губы. Клинт бы мной и моим упорством гордился. Переведя взгляд на сидящего рядом парня, я также увидела широченную улыбку и удовольствие в глазах. — Мне жаль, что все так сложилось в обучении, но я правда рад, насколько хорошо вы написали. Вас ждет яркое будущее. Вы огромные молодцы... Я вымученно-облегченным взглядом посмотрела на препода и рухнула головой на парту. — ... Которым на выпуск подарю успокоительное. А мысли заняты совсем другим. Сон, желательно часов двадцать, патруль, Пеппер, Тони. Большее я не хотела. Комната в доме Старков, щедро отданная мне, всегда казалась мне единственным уединенным местом. Маленькая, но мягчайшая кровать, на которой я занималась английским, вспомнилась самым приятным ощущением в мире. Я словно сейчас утопала в ней, хотя вообще сидела на другом конце города. Потолок из дерева. Я люблю на него заглядываться. Обычные доски, покрытые матовым лаком, вообще ничего примечательного. Черт возьми, я каждую его завитушку наизусть знаю. Их переплетения, неровность в левом углу над столом, пузырь воздуха, попавший под покрытие, который так и не вывели. Не хватает паучка Морти где-нибудь возле шкафа, чтобы уж точно передать всю эту атмосферность. Единственное место, где я чувствую себя в безопасности. Нервное хихиканье вырвалось из меня прежде, чем я успела что-то обдумать. Я настолько устала сдерживаться, что вела себя, уверена, неадекватно со стороны. Просто устала, просто отдохнуть... *** — Хорошо, тогда в четыре. До встречи. Сбросив вызов, я положила телефон на бетон. Ноги свешены, я лежу на крыше и просто любуюсь наступающим закатом. В автобусе часик поспала – не то, что бы мне этого хватило, но лучше, чем ничего, – и сразу же отправилась, черт возьми, в самую жопу Бруклина, не побоюсь этого слова. Уверена, в этих затхлых районах Роджерсу в свое время доставалось. И эти люди, что опять понапаслись невесть какого оружия, размахивая им перед каждым носом, оказались в таком же положении. Мне повезло: Старк тоже был со мной. Это гарантировало, что две трети работы будет сделано точно. Так и оказалось. Моя помощь заключалась только лишь в выведении людей из зоны обстрелов (с этим могли бы и Марки справиться, не знаю, что я тут забыла), хотя пометка «благородность» явно вырисовывалась возле этого пункта. После этого, забив на все и вся, я смоталась на пару кварталов оттуда и в гордом молчании смотрела в розовое небо. Облака, неторопливо перекатывающиеся по небосклону, кружили голову, уходя навсегда и оставаясь в памяти мимолетным воспоминанием. Вот так начинаешь задумываться о самых простых мелочах, как находится кучу вопросов и ответов; и все это за пару минут. Вот к примеру, читаете вы эти строки, а время назад никогда не отмотаете. Не почувствуете ту неизвестность перед тем, что будет дальше: вы уже прочли это и прекрасно знаете, что в ней хранится. Перечитайте вы это хоть спустя десятки месяцев, такого вы никогда не испытаете вновь. Никогда. Я вновь вздохнула и положила тяжелую голову на пол, чувствуя нарастающую вибрацию и низкий гул. Не обращая внимания на красный костюм в паре метров от меня, я продолжала тихо шептать какую-то убаюкивающую несуразицу. — Хреново выглядишь. А знаешь, Тони, мне глубоко плевать на свой внешний вид. Я хочу поесть и поспать, а не рваться в бой. И напоминания мне не нужны. Когда ты уже скажешь мне правду и спокойно отпустишь?.. — Хочу есть, — вздохнула я, представляя, как во рту оказывается вкусная яичница – во рту сразу же скопилась вязкая слюна. Эх, а счастье ведь действительно в мелочах. Мне без слов протянули шуршащий пакет. Я косо взглянула на совершенно бодрого и веселого Старка, но «подарок» приняла и с интересом заглянула в него. Честно говоря, ожидала увидеть там сменную одежду или подобное. Что-то завернутое показалось внутри. — Ты лучший, — коротко, но не менее восторженно произнесла я, когда увидела логотип бургерной и почувствовала соответствующий запах, который мне в сладких снах будет сниться. Остается надеяться, что там нет лука, хах. — Я знаю. Звук отходящих пластин костюма, Старк стоит в повседневной одежде. Посмотрев далеко в горизонт, он, не боясь замараться, садится рядом со мной и запускает руку в пакет, забирая себе один из бургеров. Мужчина открыл упаковку и жадно вгрызся в фастфуд, словно несколько дней не ел. С Пеппер кардинально меняется ритм жизни: вредная еда так-то у нас была в запрете, но кого это волновало. Пятница все равно сливала наши пакости женщине, где бы мы не находились, так что иногда получали воспитательные беседы. И ведь в любом случае больше доставалось мне: растущий организм, стрессы, РПП и прочая дребедень, которая от правды отошла на два шага, напоминалась мне Вирджинией, но не имела веса. Мне просто лень что-то себе готовить. Я также откусила кусочек гамбургера, одновременно тая от сочного вкуса говяжьей котлеты и расстраиваясь присутствием лука. Где же он эту вкусноту достает? Ну да, Энтони же миллионер, он может себе и повара нанять. По крайней мере, в «Макдональдс» менее натурально и свежо. Я посмотрела на Тони. Тони посмотрел на меня. Мы одновременно перевели взгляд друг с друга на облака, мерно плывущие по небу. Затянулось неловкое молчание, сопровождаемое чавканьем и постукиванием пальца по крышке телефона. — Я сдала все экзамены на «отлично», — тихо произнесла я. Тони искренне улыбнулся, с гордостью посмотрев на меня, показал большой палец вверх и ничего не сказал. На мгновение могло показаться, что его эта новость не колышела, но я-то знала: порой ему не нужно было что-то говорить, чтобы выразить поддержку. Быть может, не хотел с набитым ртом продолжать диалог. Когда доела, я молча легла на холодную крышу дома, с наслаждением вдохнув чистый воздух. Уже темнело, но на небе не было ни единой звезды: все заволокло тяжелыми облаками. Какого-то душевного момента не будет. Просто холод, просто почти одиночество. Я вновь почувствовала легкую вибрацию под спиной. Повернула голову и устало улыбнулась Джеймсу, после чего нажала на чокер, практически засыпая. Сил хватило лишь на то, чтобы стянуть с себя красную толстовку и подложить ее под голову как подушку. Роуди поздоровался с нами и подошел ко мне, чтобы потрепать волосы: негласная традиция, соблюдающаяся при каждой встрече. А его не было полторы недели, что очень много. Я бы могла ему помогать, если бы не готовилась к тестам, тогда виделись бы мы раза в два чаще. — Ну что, малявка, как учеба? Злые учителя не ругают? — Посмеялся мужчина. Он также отключил свой костюм и сидел между мной и Тони, совершенно бодрый и полный энтузиазма. Уже чувствовалось, насколько много шуточек повалится и затопит на ближайшие полчаса так уж точно. Как же я ему завидую. — Сдала все. Завтра подам документы в несколько институтов, — усмехнулась я, заглянув в глаза Роудса, — с тебя сотка. Русский на девяносто девять с половиной. Воитель тут же округлил глаза, поджав губы. Он-то давал гарантию того, что я напишу меньше восьмидесяти, но я переиграла и уничтожила. Вот так мои друзья верят в меня, давая тем самым стимул делать все идеально. — А тебе зачем подработку искать? Ты на наших спорах скоро Старка догонишь, — улыбнулся он, взял в руки телефон и начал что-то быстро строчить. — Завтра. С собой нет. Впрочем, слова на ветер. Да, мы всегда спорим на деньги, но никогда их не отдаем. По факту, берем друг-друга на «слабо». В последний раз я должна была триста зеленых ему за то, что он нарисовал на своем костюме щит Кэпа, чем очень разозлил Тони. Зато все потом смеялись. У взрослых завязался разговор про самое лучшее покрытие для брони Железного человека. Я в этом не разбираюсь, так что не старалась вникать в сие диалоги. Просто радовалась тому, что двое близких на данный момент людей счастливы и довольны. Хотя бы короткое время. Мне же предстояло не мило беседовать, а думать о поступлении и потенциальной работе. Три заведения. Причем в разных районах США. Я могла бы рассматривать обучение в Англии или той же России, например, но сейчас визу черт получишь, а у меня ее нет. Плюс для иностранцев меньше бюджетных мест. А как я там вообще буду? Далековато от Старков и Роудса. Я не переживу такого. А у Пеппер родилась Морган. Маленькое солнышко, которое часто плачет, но при этом чертовски милое и прекрасное. Мой навык успокаивать детей, пускай и таким странным способом, как магия (на сознание никак не влияю, только визуальные штуковины со льдом!), заслужил доверие Вирджинии, так что свою дочь она мне частенько оставляла. Мне было жалко смотреть, как Тони и Пепс дежурят по два часа у малышки, после чего меняются, лишь бы поспать. А на чудесное создание я могу выделить сорок минут своей бренной жизни, ведь это давало уставшим родителям по восемь часов сна. Маленькая версия Старк очень похожа и на отца, и на маму. Глаза, мимика, нос – точный образ Энтони в младенце. Черты лица и губы все же от Пеппер. Когда мне дали подержать Мор, я всерьез думала, что случайно сломаю ее. Как в первый раз: так волнительно и страшно. Ее плач сразу утих в моих руках: я сразу поняла, что она станет важной частью моей жизни. Она, возможно, единственная, кто не воспринимал меня, как монстра. А насчет этого мне еще придется поговорить со Старком. Я так и не спросила, что же случилось в тот злополучный день с аварией, потому что смелости не хватило. Пугает, что одним лишь своим словом я могу разрушить всю свою жизнь и лишиться дорогих мне людей. Хотя, кто знает, как Энтони отреагирует на это. Эх, все сводится к тому, что нужно было рассказать Сэму. Единственный, кому я доверяла в любых ситуациях. Он мог всегда доказать мне, что я не злодей, когда во мне бушевал синдром жертвы, независимо от того, что я сделала. Именно из его уст фраза «каждый совершает ошибки, главное – искренне пытаться их исправить» звучала правильно. И мне было плевать на тот последний форс-мажор, сейчас я точно бы ему все рассказала. Я почти уверена, он бы меня в этот момент поддержал. Стив в этот момент курит в сторонке, наплевав на все правила здорового образа жизни. Пообещать быть рядом и буквально через месяц кинуть в черный список – нужно постараться, уж поверьте. Он ведь даже повода для скандала не нашел. Думал, если молча и без слов, то обоим будет легче? Или вообще не думал? Как бы образ правильного Капитана Америка не пытался просочиться в мой мозг, я все-таки склоняюсь ко второму. Впрочем, как и Тони. Из нашей троицы супергероев лишь Джеймс самый умный – со своей воинской подготовкой он круто держит нейтралитет и не вступается за кого-то. Одна лишь четкая позиция «если понадоблюсь – я им помогу» была высказана на этот счет. Я такого же мнения. Если найдут Лэнга, только тогда я что-то для них сделаю. Никаких примирений, извинений и т.д. до объявления этого странного парня. Я тихо зевнула, стараясь приличия ради не слишком разевать рот. Окончательно сдавшись перед желанием отключиться, смогла сквозь полузакрытые веки разглядеть мужчин, влезающих в костюмы, о чем-то тихо шептавшихся. Перед погружением в мир сладких снов я почувствовала, как отрываюсь от земли, как работают реакторы костюма и тихую фразу Роуди наподобие «теперь главная задача моей жизни – таскать Джессику в укрытие», сказанную в шутку, но ставшая для меня приятной усладой перед полным затмением сознания. *** Слишком яркое, невкусно пахнущее помещение. Поток десятков людей вот-вот исчез, заставляя девушку вдохнуть относительно полной грудью и взволнованно-стыдливо взглянуть на своего напарника. Тот выглядел... Никак. Камера, негласно называемая клеткой для попугайчика, была слишком тесна, так что мужчина решил просто сесть на пол и прижаться спиной к холодной стене, закрыв глаза. Он дрожал. В помещении было действительно прохладно. Быть точнее – минус три градуса по Цельсию. По стенам поползли толстые лапища льда, а железные прутья покрылись слоем инея. Испытуемую решили сегодня знатно погонять, так что от усталости даже она чувствовала легкий табун мурашек на незащищенных плечах. Она нахмурилась, вместе с тем виновато потупив взгляд. — Ты как? — Раздалось устало из клетки, после – железная мелодия, означающая, что мужчина прикоснулся к прутьям своего заточения, желая быть ближе к напарнице. Тихий шепот разрезал звенящую тишину, — эй, я... Я не смотрю. Правда. Девушка вновь прикрыла глаза, проигнорировав собеседника. Будучи абсолютно оголенной в ледяном помещении, пущенной по кругу озабоченными учеными на глазах у лучшего друга, последнее, что ей хотелось – говорить с ним и уж тем более смотреть ему в глаза. Стыдно, ужасно стыдно и отвратительно. Не так ей хотелось отпраздновать четырнадцатилетие. Русоволосая сильно дернулась, пытаясь выбраться из тугих веревок на руках. Не помогло. Избавляться от браслета на шее было наиболее бесполезно, так что напрасно тратить угасающие с каждой секундой силы было невыгодно. Немного поерзав на стуле, она вновь притихла, издав перед этим тихий вздох. Едва удалось сдержать истерический смешок. — Джесси, ну, — тихо отразилось от белоснежных стен, — мне действительно нужно оценить твое состояние. Резко Джессику задушили горькие слезы. Ком подобрался к горлу незаметно, проявившись только после такой безобидной фразы. Все оставшиеся силы вмиг потеряли свою значимость, переходя в немую истерику. Прижав подбородок к шее, она позволила горячим соленым дорожкам спуститься по шее. Она – монстр, заслуживший это. — Пожалуйста, не молчи. «Я хочу умереть», — тысячекратно проносилась в мыслях, сливаясь с сознанием. Каждая клеточка мозга теперь была занята только этим. И... Умиротворенная улыбка. Казалось, она поехавшая: и, быть может, это и было таковым. Ей было хорошо. Джесс смогла хоть на мгновение почувствовать себя живой, разбитой и собранной обратно, покалеченной и здоровой одновременно... Баки, словно почувствовав что-то неладное, неслышно вздохнул и отвернулся от прутьев клетки. Малость наивно полагая на ответ, он вновь подал голос, стараясь держать ровный успокаивающий тон. — Все образуется, — печально улыбнулся он сам себе и опустил голову. Бессилие окунуло в ледяную воду с головой, заставляя неметь язык. Хотелось как-то поддержать девочку, как минимум миллион раз повторить о том, что скоро они выберутся, но выдать получалось клишированные, ничего не значащие фразы. На его слова Лоуренс тихо, совсем невесело посмеялась. Было видно, как мужчина дернулся. — Не говори то, чего не знаешь, — словно совсем забыв, что произошло десятью минутами ранее, она прямым взглядом посмотрела в спину Зимнего, мысленно надеясь, что так он и будет сидеть. — Я полностью уверен, нам удастся. И прозвучало это неуверенно. Джессика сделала вид, что не заметила этого. — Сегодня меня изнасиловали, завтра застрелят, послезавтра закопают. Жизнь непредсказуема, — вытерев слезы о плечо, она тихо вздохнула и прикрыла глаза в надежде уснуть, — вот бы возле Максимофф. Похолодело. Джеймс медленно и осторожно повернул голову в сторону напарницы, лишь краем глаза замечая ее ногу. Он неприятно поежился, увидев практически полностью синюю голень и красные жилки вен на ней. Должно быть, шевелить ею было очень болезненной задачей. У самого нога была повреждена, но не до такой степени, и наступать было более, чем неприятно, учитывая текущую в крови сыворотку. А каково было Джесс чувствовать себя использованной? Наверное, сейчас никак. Промывка хоть и не удаляла воспоминания, но спустя какое-то время принудительно делала роботом, не способым мыслить субъективно. Человек становился овощем и ждал следующей цели. Или управы. Со стойкостью вибраниума пережив весь ужас, она осторожно опустила голову влево, поверхностно осознавая, что к ночи шея заноет с многократной силой. Но сейчас хотелось просто забыться. Не слушая от Барнса слова поддержки, спустя пять минут девочка засопела в чутком сне, иногда вздрагивая и неразборчиво шевеля губами. Неожиданно Баки посмотрел в другой конец комнаты. Предвкушающая ухмылка заиграла на измученном лице. — Нашел, — тихо прошептал он сам себе, а во взгляде промелькнула искренняя надежда. Дальше их ждала только свобода. *** Я оглянулась назад, с тоской глядя на зеленый чемодан, обклеенный самыми разными наклейками. Боже, сколько я за эти годы посетила городов. Сейчас их не сосчитать. Массачусетс станет для меня новой конфетой, открыв которую, уверена, у меня появится новая, ранее неизвестная жизнь. Подав документы в первый попавшийся языковой колледж, меня спустя неделю приняли. На бюджет! Не описать, как безумно я была рада этой новости. На сайтах поискав плюс-минус нормальные квартиры, наткнулась на очень уютную комнату, которую сдавала милая пенсионерка. Пообщавшись с ее сыном, быстро договорились, что я буду выплачивать три четверти всей стоимости с учетом того, что сама миссис Кэмпбелл будет жить со мной. Впрочем, мне не помешает компания, поэтому легко согласилась. А сейчас мне предстоит перелет длиною полтора часа и стоимостью около двухсот долларов. По новому закону я, благо, могу лететь и без сопровождающих, так что на одну бессмысленную трату меньше. Пеппер провожала меня одна, так как на Тони осталась Морган. Из друзей, к несчастью, никто не мог со мной попрощаться вживую: оба каким-то неведомым чудом подхватили грипп и сидели дома. Это расстраивало и радовало одновременно. Не так тяжело будет расставаться. Ведь неизвестно, на какой срок я еду учиться: год? два? Старки обещали ко мне в гости прилетать, не думаю, что Дэнсон и Ли позволят себе такое. Оба с легкостью поступили туда, куда мечтали. Нат – на журналиста, Гвен в медицинский. Пока не знает, на врача идти или на психолога. Мое будущее уже давно расписано: так как знания по политологии и языкам у меня предостаточные, я вполне могу рискнуть стать переводчиком в высших сферах по типу штата или, если крупно повезет, всей Америки. Но заранее каркать не буду, мне бы выучиться сначала. Пепс мне улыбнулась, нежно обняла и, пожелав мне успехов, отпустила меня в свободное плавание. Тут начинается моя самостоятельность. Впервые я была безумно рада своей позапрошлой жизни, которая сделала меня взрослой лет в пятнадцать, так что все тонкости я хорошо знала. Именно поэтому, не теряя времени, помахала рукой женщине и пошла на досмотр. Там меня быстро проверили, сказали дежурные фразочки и пропустили в самолет. Я быстро зашла по трапу, нашла свое место и села, подключая к телефону беспроводные наушники. Взгляд устремился в иллюминатор. Завороженно наблодаю, как плавно опускается весь город, как становлюсь выше облаков. Закат. Полное умиротворение. Улыбка сама по себе появляется на лице. Такая тихая, спокойная жизнь мне невероятно нравилась. Скоро я стану совсем обычной: учеба в колледже, тусовки с друзьями, никаких сверхспособностей и размеренные будни. Господи, как мне этого не хватало. Также меня ждет еще один сюрприз, о котором я расскажу вам чуть позже. Я включила музыку и откинулась на мягкое кресло. Впервые лечу на самолете, но нисколечки не боюсь. Страх высоты как-то сам пропал, заменяясь волнением перед чем-то новым. Единственное, что не дает мне покая – Фриз и та самая весточка от фактически мертвого Стрэнджа. С первым все понятно: вина за то, что потенциально не смогу предотвратить и тому подобное. Тони сам меня заверил бросить это дело, применять силы в случае чего, с остальным он разберется самостоятельно. О'кей, ответственность на другого перенесли. Второе беспокоило. Что это вообще значило? Не игра ли это моего буйного сознания? Как только стоило мне про это вспоминать, мурашки пробегали по спине. Спасибо хоть за то, что такая хрень была единоразовой, но врезалось в память знатно. Черная книга в голубом переплете, Карл Мордо, Катманду. Может, все-таки подумать? Я тихо вздохнула и расслабилась, не заметив, как засыпаю. Разбудила меня уже стюардесса, сообщив, что мы прилетели. Я вышла с транспорта, пошла забирать свои вещи, простояв там минут пятнадцать. Думаю, этот процесс будет неинтересно слушать. На секунду я даже оглянулась на кофейню, но, вспомнив про желание хозяйки квартиры накормить меня домашей едой, сама себе покачала головой. Выйдя на улицу со своим чемоданом, я приоткрыла рот и огляделась по сторонам. Боже, чувствую, я полюблю Бостон всеми фибрами души. Люди торопливо проходили мимо меня, а я стояла, как вкопанная, сжимая в руке подвеску с соколом, подаренную мне на прошлый день рождения Сэмом. Все так резко поменялось. Я теперь обычная. Господи, да! Все так прекрасно! Широко улыбнувшись, я отмерла и поспешила в первое попавшееся такси, бегло назвав адрес и сунув в руки водителя тридцать долларлов. Ехать еще примерно час с учетом пробок. И этот час я не отрывала взгляда с окна. Пейзажи быстро сменялись, появлялись все новые и новые дома, ранее незнакомые мне. Вот бы тут не заплутать. Сразу же решила по картам на смартфоне проверить, где примерно находится мое гнездышко, где – универ и ближайшие магазины. Возле одного я и попросила остановиться, негоже будет с пустыми руками идти. Я решила сделать все по простоте: фрукты, тортик, шоколадка и чай. Тут продукты даже дешевле, чем в Нью-Йорке, мне крайне повезло. Расплатившись, я пошла бродить по тихим районам города, сверяясь с телефоном. Дойти до дома заняло минут десять, учитывая то, что в одном дворе я немного задержалась – уж больно мне хотелось потискать местного кота. В подъезде не было домофона. Не удивительно, ведь район далеко не в центре. Без проблем зашла на лестничный пролет, добралась по ступеням до четвертого этажа. Постучавшись в дверь, я стала ждать ответа. Параллельно с этим предупредила Пеппер в сообщении о том, что благополучно долетела. Дверь открылась. Передо мной стояла пожилая женщина, улыбаясь самой чудесной улыбкой. — Джесси? — Уточнила она, на что я кивнула. Она сразу же меня обняла, а я, не ожидавшая этого, еще секунду стояла в ступоре. — Здравствуй, детка! Добро пожаловать в Бостон! — Здравствуйте, миссис Кэмпбелл! — Радостно поздоровалась я. — Очень приятно познакомиться с вами. Спасибо за крышу над головой. Это вам. Я протянула ей пакет с маленьким подарком. Она охнула, осторожно заглянула в пакет и запричитала: — Ой, да ты что, не надо было! — Усмехаюсь и говорю, что мне это ничего не стоит. — Ладно, дорогая, не стой на пороге, пошли покажу комнату. Ура, тут надо разуваться. У многих американцев, как я замечала, очень странная привычка ходить дома в уличной обуви. А тут все так по-домашему: мне в пользование были предоставлены теплые тапочки, совсем как в России. Моя комната была маленькой, но крайне атмосферной и красивой. Старушка Кэмпбелл придерживалась теплых тонов у себя в доме, это помещение не стало исключением. Темно-бежевые покрашенные стены, в углу рабочий стол, маленькая кровать (о боже, это огромное воздушное одеяло!), кресло и резной шкаф гармонично вписывались в стилистику интерьера девяностых. Мне безумно понравилось. Поставив свой чемодан возле двери, я пошла на кухню по приглашению хозяйки, где меня ждал большой сюрприз. Пушистый такой. Золотистый. Уже наверняка взрослый и крупный. Угадали? Сначала на меня смотрят подозрительно. Я опустилась на пол и протянула руку, давая себя обнюхать. Через пару секунд меня вспомнили. Бросившись на меня с громким скулежем, облизывает лицо и едва не валится с лап от счастья. Он не обиделся. Вольт до сих пор держал в памяти запах моих рук, словно ожидая, когда первая хозяйка вернется к нему. Стало тоскливо, радостно до слез и стыдно одновременно. Я не бросала его на произвол судьбы, но, тем не менее, пришлось заставить полюбить другого. Какой-то огромной случайностью, после пропажи семейства Томпсонов, собачка попала именно к этой женщине. Я знала, что оба переезжали в Бостон, но на просьбу скинуть фото животного, которое у нее живет, никак не ожидала увидеть копию прошлого питомца. Сначала была мысль, что они просто схожи, но... «Мы нашли его на улице, решили забрать. По ошейнику определили, что звать Вольтом» — эта новость повергла в шок. Майклу, сыну хозяйки, в удивлении и неверении рассказала о своей грустной истории, соврав насчет причины, при этом прикрепив фото маленького щенка. Все трое были в афиге. Появилась еще одна, самая весомая причина жить именно здесь. Я, едва держа в себе слезы, тихо прижалась к груди собаки, слушая ее восторженный писк. Друзья спустя столько времени нашли друг друга. — Хороший он, но любит съестного чего стащить, — улыбнулась женщина, ставя на дорогой стол тарелку ароматных круассанов, — садись, Джесси, кушай. Все домашнее. Небось проголодалась после перелета. — Спасибо, миссис Кэмпбелл, очень, — улыбнулась я и откусила выпечку, мыча от офигенного вкуса. Это так потрясно. Вспоминаю, как с бабушкой в деревне готовила пирожки, а запах разносился по всей веранде. — Можно просто Вивьен, — засмущалась старушка, — ладно, дорогуша. Рассказывай о себе. Я с попеременным отвлечением на Волю рассказывала все основные моменты жизни. Умолчав о делах Фриз, я придумала, что, мол, проходила в школьное время стажировку у мистера Беннера, а сейчас решила всерьез состроить будущее и заняться учебой. — Науки тебе не понравились, да? — Усмехнулась женщина. — С доктором было классно работать, но... Не мое. — А ты куда поступаешь? Далеко ехать хоть? — В Нортистерн, — гордо произнесла я, гладя песика по холке, — как я поняла, до туда минут тридцать быстрым шагом. Вивьен с веселостью в глазах отрезала себе немного торта, предлагая и мне. От своего же подарка я отказалась. Много интересного услышала я от Кэмпбелл. Она рано потеряла родителей, в шестнадцать вышла замуж, благо, по любви. К сожалению, муж погиб несколько лет назад, но говорила она об этом без грусти, наоборот, вспоминала все самое хорошее о любимом. Есть единственный сын, тот самый, который помогал матери сдавать комнату. Мне были показаны даже фотоальбомы. Юношество, учеба, замужняя жизнь, старость. После не удержались и стали смотреть видео на кассетах. Вечер прошел задушевно, мы обе были довольны. Несмотря на то, что во мне увеличивалось желание не завершать это спокойное время, женщина напомнила, что даже после короткого перелета мне нужно отдохнуть. Только тогда я заметила, как глаза слипаются, а голова кренится вниз. Взглянув на антикварные часы, понимаю, что часовая стрелка упорно движется к одиннадцати. Пожелав Виви (господи, как это мило! она сказала мне, что так ее называла подружка детства) спокойной ночи, я отправилась в свою обитель, падая на кровать и закрывая глаза. Вспомнила, что не разобрала чемодан. Черт, ну и Бог с ним. Документы завтра найду. Я нащупала телефон и поставила будильник на семь утра. Но, долго смотря в потолок, поняла, что уснуть в ближайшие два часа навряд ли смогу. Знаете такой парадокс, когда оказываешься на новом месте и страдаешь бессонницей? Потолки совсем не те. Тут они сероватые, с бежевыми разводами. На удивление, это придает опрятности помещению. Не придя к чему-либо за полчаса, я тихо выдохнула и отвернулась к стене. Все мысли опять занял Стрэндж и его таинственные словечки. Мне кажется, в тот момент я себя просто накрутила, мол, одиночество и жесткое моральное выгорание, а сейчас начинаю сдавать позиции и всерьез верить в это. А вдруг именно я должна натолкнуть всех на спасение мира? Когда мне это сделать? Кровать в ногах скринула и прогнулась. Огромная тушка Вольта легла в сгибе моих ног, положив голову на коленку. Я на это улыбнулась краешком губ, вспоминая его еще маленьким щенком. К слову, сейчас это достаточно большая собака, ростом доходящая до середины бедра, совсем не милая на вид. На самом деле, так и остался маленьким ребеночком, жаждущим любви и ласки. В народе говорят, притомец – точное отражение хозяина. Возможно, именно я его хозяйка.