Твердый, как песок

Ли сегодня проснулся удивительно поздно. Кажется, успокоительное неплохо сработало. Погода, что сейчас, что двумя днями ранее, не поменялась, что говорит лишь о том, что погулять его вряд ли выпустят. Да и для того, чтобы его выпустили погулять, нужен сопровождающий. Можно было, конечно, попросить Тен-Тен или Неджи, которые, оказывается, отпросились с учёбы и приехали ради него, но Ли не особо хотел их тревожить. Темари сменилась сегодня утром, пожелав ему выздоровления, а на смену заступила Сакура, но у неё было много дел, поэтому она не могла долго с ним разговаривать. Ли листал ленту новостей и, увидев одну запись, понял, что был не совсем прав относительно погоды. Да, за окном всё ещё было пасмурно и отвратительно ветрено, но ночью небо ненадолго прояснилось, и из Токио открылись рейсы. Додумать мысль Ли не успел, и после вежливого стука дверь совсем не вежливо открылась, неслабо хлопнувшись о стену. — Здравствуй, Ли-кун, — пропела Цунаде. Ли посмотрел на неё широко открытыми глазами, силясь понять причину её визита. Госпожа Сенджу приходила сегодня утром и уже провела ежедневный осмотр. — Доброго дня, Цунаде-сама, — на автомате проговорил Рок. — Я тут тебе гостя привела, — причина прибытия врача показалась из-за её спины, и Ли увидел миниатюрную женщину лет сорока, в которой без труда узнал свою мать. — Мама! — обрадовался Рок, раскинув руки в стороны. Если мама здесь, значит, она прилетела ночным рейсом. Женщина подошла, цокнув каблучками, и заключила сына в объятия. Боже, кажется, будто он не видел её целую вечность. От облегчения и сын и мать готовы были заплакать. Ли казалось, что с прибытием матери жизнь стала в миллион раз легче. Цунаде тактично молчала. Она понимала, насколько это здорово снова увидеть семью. Примерно так же она чувствовала себя, когда Джирайя уезжал в рабочую командировку и забирал Наруто с собой. Без близкого человека рядом было одиноко. Когда семья Ли расцепила объятия, Сенджу сказала: — Общайтесь, вас никто не потревожит. Госпожа Ли, зайдите ко мне в кабинет после, — получив кивок, Цунаде развернулась с намерением уйти, но обернулась в последний момент. — Кстати, Ли-кун, к тебе сегодня зайдёт следователь. Ли медленно кивнул и крепко сжал руку матери, как когда был маленький и боялся идти сдавать кровь. Он не горел особым желанием говорить со следователем. Цунаде кивнула на прощание и закрыла дверь. — Ну как ты, милый? — спросила Мэйли, поглаживая сына по руке. — Я в порядке, мам, честно, — млея от теплых материнских рук, ответил Ли. — Ты лучше расскажи, как в Токио съездила? — Откровенно говоря, я ужасно соскучилась по Нэриме, — сказала женщина. — Ума не приложу, как бы я ещё и в Гуанчжоу поехала? — Зачем тебе было в Гуанчжоу? Ты вроде собиралась в Шанхай к бабушке и дедушке? Ли хоть и говорил, что плохо знаком с родственниками, но помнит, что бабушка — женщина строгая и жёсткая, поэтому дед всегда старался ей не перечить. Плюс ко всему эти двое лучше всего знали детали традиционной китайской чайной церемонии. Маме было бы полезно поучиться этому. — Да, собиралась, — вздохнула Мэйли. — Но в Токио мне позвонила твоя двоюродная тётя Ян Лин и сказала, что выходит замуж, поэтому просила меня помочь. — Выходит замуж? Опять? — ужаснулся Ли. — Какой это брак по счёту? Третий? — Ли, — укоризненно улыбнулась мать. — Она все-таки твоя тётя, не осуждай её. — Ладно, — покорно кивнул парень. — Ты была дома? Насколько там пыльно и грязно? Женщина замялась. — Мам? Ты ведь была дома? — подозрительно сощурился парень. — Нет, милый, — виновато опустила голову она. — Я попросила Гай-сенсея завезти мои вещи к нам, а сама пришла сюда так быстро, как смогла. — Боже, мам! — воскликнул Ли. — Ты наверняка ужасно устала! — Не повышай голос, — как можно более спокойно попросила женщина. — Да и какой там, устала. Не старуха же я, в конце концов! Пока Мэйли разглагольствовала на тему того, что ей ещё жить и жить, Ли думал о том, что годы, прожитые в Японии, так и не смогли полностью изменить её волевую натуру. И, наверное, он пошёл характером в неё. Однако теперь он не уверен: останется ли он так же энергичен, если будет неловко прихрамывать на правую ногу. — О чём ты задумался, Лу Дон? — мамина рука мягко прикоснулась к плечу. — Да так, — неопределенно мотнул головой он. — Не стоит волноваться. Всё хорошо. Мэйли недоверчиво глянула на сына, но решила отложить это для более благоприятной обстановки. — Ты слышала, что Тен-Тен и Неджи приехали сюда? Женщина снова обратила внимание на Лу, улыбнувшись.

***

— Ладно, милый, мне нужно поговорить с Цунаде-сама и домой. — Мам, — замялся Ли, пытаясь придумать, как деликатнее преподнести свою просьбу. — Понимаешь, я сижу в больнице безвылазно уже шестой день, и я бы очень хотел немного прогуляться. Там как раз погода прояснилась. — Ох, Лу, — всплеснула руками женщина. — Конечно, я выведу тебя погулять. Только спрошу у медсестры. — Но как же встреча с Цунаде-сама? — Что поделать, придется перенести, — пожала она плечами. — Но… — Я могу вывести Ли погулять, госпожа, — с этой фразой вошла в палату Темари в обычной тёмно-фиолетовой толстовке, накинутом поверх белом халате, синих джинсах и с неизменными хвостиками. — Темари? — удивился Ли, он не надеялся увидеть её раньше чем через неделю. — Привет, я забыла тут свою косметичку, вернулась и решила проведать тебя, — девушка усмехнулась. — И, так уж вышло, подслушала ваш разговор. — Ты — подруга Лу? — дружелюбно спросила Мэйли. Собаку Но на пару минут выпала из реальности, пытаясь понять, кто такой Лу. Но потом поняла, что женщина, скорее всего говорит о Ли и ответила: — Что-то в этом роде. Меня зовут Собаку Но Темари. — Приятно познакомиться, Темари, — ответила женщина. — Я — Ли Мэйли, мама твоего друга. Темари мысленно улыбнулась певучести имени женщины и вернулась к прерванной теме. — У Цунаде-сама много дел обычно, и будет хорошо, если вы поговорите с ней сегодня. А я могу погулять с Ли на территории больницы. Обе повернулись к Року, и тот кивнул. — Хорошо, спасибо, — сказала Мэйли, поклонившись. — Ты просто выручаешь меня, Темари. Ну, я пошла, пока, милый. Женщина поцеловала сына в щёку, помахала на прощание и вышла в коридор, цокая мелкими каблучками. — Сейчас прикачу коляску, а ты пока надень кофту или что-то типа того. Когда Темари вернулась, Ли уже натянул свою излюбленную зелёную олимпийку. В коляске было непривычно и несколько страшно. Да, Ли определенно предпочитает передвигаться лёгкой рысцой. Эта мысль словно отдалась тупой болью в груди. — Лу? — насмешливо спросила Темари. — Не издевайся, — в ответ фыркнул ей парень. — Это моё детское имя. — Детское имя? — Ли буквально чувствовал своей спиной, как Темари вибрирует от любопытства. — На родине моей матери такая традиция, — пояснил Ли. — Маленьким детям мамы дают имена, которыми их зовут только близкие. Вот моё имя — Лу Дон. — Как мило, — пропела Темари, и было решительно не понятно: издевается она или правда умиляется. — Но почему тогда Рок Ли? — Ли — моя фамилия, но все настолько к ней привыкли, что зовут меня именно по ней. А Рок — это просто прозвище, придуманное от английского «Rock». — Рок — «скала»? — предположила Темари. — Угу, — кивнул Ли. — Кстати, а откуда ты узнала о том, что я — Рок Ли? В истории болезни должно быть указано настоящее имя. — Во-первых, — подняла палец Темари, придерживая ручку коляски одной рукой. — Я не смотрю в истории болезни без необходимости — это дела лечащих врачей. А, во-вторых, мне сказал Шикамару. Тогда в баре. — А я думал, что он пьян был, — пробурчал Ли. — Он был самым трезвым из всех вас, — фыркнула девушка. Ли насупился, не желая вспоминать тот вечер. — Прости, — словив настроение собеседника, извинилась она. — Ничего, — выдохнул он. — Ты знала, что имя Шикамару построилось по той же схеме, что и моё? — О чём ты? — от любопытства девушка даже наклонилась к нему через его плечо. — Приставка «мару», как правило, давалась родителями, как уменьшительно-ласкательное или как пожелание счастья и здоровья своему ребенку. — Хочешь сказать, что «Шикамару» — это, по сути, значит «оленёнок»*? — Да, — после этой фразы, Темари расхохоталась, да так сильно, что даже остановилась. — Чёрт, у меня теперь есть на него компромат, — когда девушка немного успокоилась, то с издёвкой сказала. — Кажется, ты был настоящим ботаном, раз так хорошо знаешь историю. — А ты, кажется, была настоящей двоечницей, раз так хреново знаешь историю, — вернул ей шпильку Ли. — Не угадал, я просто эту тему не учила. — Почему нет? — Я в это время заучивала наизусть фараонов. — Зачем? — удивился Ли. — Я жила в Каире до старшей школы. — Ты не японка? — Ты мои волосы видел? Ли ничего на это не ответил, решив, что это риторический вопрос. Хотя ему хотелось ответить: «Ты видела волосы Наруто?» — Моя мама была японкой, а отец из Египта. — Была? — осторожно уточнил Рок Ли. — Умерла, когда родился мой младший брат. — Прости. Темари ничего не ответила на его извинение, но вновь заговорила, когда они уже подъезжали к больнице, а ветер залетал под куртку и пробирал до костей: — Кстати, о младшем брате. Тебе не скучно сидеть в палате и читать эти твои конспекты по биохимии? — У тебя есть другой вариант? — грустно усмехнулся Ли. — К твоему удивлению, да, — едко ответила Собаку но. — Мой младший брат занимается Песочной терапией, ходит по детским больницам, помогает забыть о болезни в отвратительно белых стенах. Ему как раз в последнее время не везёт с пациентами, и я подумала, может, ты захочешь занять себя этим. Ли подумал, что, в принципе, лучше занять себя чем-нибудь необычным, чем мариноваться в самобичевании. — Почему нет?

***

Темари ушла двадцать минут назад, пообещав поговорить с братом. До конца времени посещений осталось от силы минут тридцать, из чего можно было сделать вывод, что следователь опаздывает. Когда Ли додумал эту мысль, дверь отворилась, и парень лениво подумал, что если бы ему платили по йене за каждый раз, как дверь открывается, то он бы мог заплатить за лечение и не обеднеть. В палату, к слову, зашёл Какаши и дружелюбно прищурил глаза. — Привет, Ли. — Здрасьте, Хатаке-сан, — поздоровался он. — Извините, вы немного не вовремя. Ко мне с минуты на минуту должен прийти следователь. — К твоему неудовольствию, я — твой следователь, — под маской Какаши несколько грустно усмехнулся, но Ли этого не увидел. — О, — Ли увидел, что мужчина в рабочей одежде, и теперь понял, почему следователь опаздывал. — Но вы, кажется, капитан? — Это не мешает мне вести дела, — Ли мог поспорить, но благоразумно промолчал. — Давай закончим с этим поскорее, ладно? — мужчина устало плюхнулся на стул. — У нас осталось, — он глянул на наручные часы,  — двадцать минут. Парень кивнул. — Расскажи мне, ты сам упал с мотоцикла или тебя толкнули? — Толкнули, но… — Ли замялся. — «Но» что? — Я был несколько… невменяемый. — То есть, был пьян? — предположил Какаши. — Да. — Сколько ты выпил, примерно? — Ну, — Ли пытался вспомнить. — Может, грамм сто или сто пятьдесят. — Что именно ты выпил? — Хатаке записал что-то в телефон. — Не помню, я не присматривался. — Сколько было тех человек, которые толкнули тебя? — Два, может, три, — этот допрос, по-другому и не назвать, всё меньше и меньше оставлял спокойствия бедному Року. — Ли, — успокаивающе сказал Какаши, и его взгляд стал мягче. — Не трясись так, я с тобой ничего не сделаю, если ты на что-то не сможешь ответить. Ли кивнул. — Так, как они выглядели, помнишь? — Нет, они были в шлемах, — парень помотал головой. После еще пары вопросов Какаши сказал: — И последний вопрос: где произошло ДТП? — Железное Кладбище. Хатаке хмыкнул и качнул головой. — В чём дело? — спросил Ли, когда не смог охарактеризовать звук, который издал мужчина. — Пытаюсь понять, комок в груди — это ностальгия или отвращение? — Какаши улыбнулся под маской. — Отвращение? — Мне всё ещё стыдно, за то, чем я занимался, будучи школьником. — Бросьте, вы были кумиром всех босодзоку! — возразил Ли. — Может, мне стоит этим гордиться, — пожал плечами мужчина и встал со стула. — Спасибо за разговор, Ли. Отдыхай.

***

— Ну как? — Он мало что помнит, Цунаде-сама. Я и не надеялся узнать что-то из разговора с ним. — Ясно, — Цунаде укусила себя за ноготь. — Ты домой? — Нет, — устало выдохнул капитан полиции. — У меня ещё встреча кое с кем. До свидания. — Удачи, Какаши. Выйдя из больницы, Хатаке сел в машину и доехал до места встречи, которым служила ухоженная небольшая раменная. Вывеска гласила: «Ичираку Рамен». Зайдя в заведение, мужчина сразу увидел свой столик и направился к нему. За столиком сидел молодой мужчина лет тридцати с каштановыми волосами, завязанными в аккуратный хвост на затылке. Стоило мужчине поднять голову, как в глаза сразу бросался росчерк шрама поперёк переносицы. — Добрый вечер, Умино-сан, — поздоровался Какаши. — Простите за то, что вырвал вас так поздно. — Не беспокойтесь об этом, Хатаке-сан, — улыбнулся Умино. — Присаживайтесь. Хатаке сел и заметил, что собеседник крутил в руках чашечку с зелёным чаем, а слева от него стоял глиняный чайничек с тем же напитком. — Угощайтесь, — предложил Умино, указывая на чайник. — Благодарю, но нет, — тактично отказался Хатаке. — Вы обещали мне рассказать про ваших учеников и учеников из Суны. — Да, — кивнул собеседник и продолжил рассеянно крутить чашку в руках. — Я слышал от одной ученицы, что Ли-кун попал в больницу. — Вы его знаете? — задал вопрос Хатаке. — Не совсем, — помотал головой Умино. — Я видел Ли-куна в коридоре на переменах и однажды заменял их учителя. Этот мальчик очень энергичный. — Есть такое, — не мог не согласиться Какаши. — А что насчёт учеников из Суны? — Я тоже не особо с ними знаком. Трое учеников приезжали по обмену, и я видел одного из учителей. — Как вы относитесь к школе в принципе? — Знаете, — Умино замялся. — Не в моих правилах, говорить о чём-то или о ком-то, пока не узнаю лучше, но в Суне были не самые учтивые учителя. — В чём это проявлялось? — заинтересовался Какаши. — Был у меня знакомый, его звали Хаяте Гекко. Он как-то повздорил с одним из учителей Суны, Баки-саном. Баки-сан — не самый учтивый человек, и, по-моему, они даже подрались. — Был? — Хаяте умер через несколько дней в больнице. Было ли то из-за драки с Баки-саном или от того, что Хаяте от рождения был слабым и болезненным, — устремив взгляд в кружку, ответил Умино. — Ясно, — Хатаке решил не ворошить чужое прошлое. — А что насчёт детей? — Я был знаком только с одним. Мальчик, по имени Гаара, учился в моём классе по обмену. — И? — подобрался Какаши. — Гаара-кун был достаточно замкнутым мальчиком. Говорил тихо, смотрел на всех исподлобья. Я даже думал, что у него проблемы с семьёй. У него на лбу еще был шрам «любовь». Не знаю: получил он его случайно, сделал сам или ему его нанесли, — кажется, учителю было не очень приятно говорить так о детях. — Больше ничего сказать не могу, Хатаке-сан. Простите. — Все в порядке, Умино-сан, вы очень помогли, — мужчины одновременно встали из-за стола. — Вас проводить? — Нет, благодарю, Хатаке-сан. Спасибо за разговор, — Умино взял свою сумку с тетрадями и, мило улыбнувшись, вышел из раменной. Какаши проводил его взглядом и вышел следом. Засунув руку в карман, мужчина вытащил пачку и ухватил сигарету зубами. Закрыв сигарету от ветра, он поднес пламя зажигалки. Постояв в задумчивости, Хатаке захлопнул крышку металлической зажигалки и выплюнул так и не зажжённую сигарету в мусорку, стоящую рядом. «Пора домой», — подумал он и пошёл к машине. На столе в раменной стоял так и не тронутый учителем средних классов, Ирукой Умино, чай.