«В праведной руке острый меч может высекать историю». «Последние слова Сота Сила»
У самого храма Тубус, повинуясь безотчётному порыву, замедлил шаг, а потом и вовсе подошел к перилам и замер, любуясь открывающимся видом. День выдался ясным и спокойным, восходящее солнце заливало водную гладь ровным сиянием, морской бриз приятно освежал. Величественная громада храма возвышалась прямо перед Тубусом, солнечные зайчики играли на фрагментах изящной мозаики, резвились в переливающихся с яруса на ярус водопадах. Проследив взглядом бессчетные ступени, уходящие ввысь, Тубус подумал, каково будет подняться по ним, войти в узорные двери, зная, что каждый шаг приближает тебя к тому, кому поклялся служить беззаветно и до последнего вздоха. До этого дня он не удостаивался чести лицезреть Лорда Вивека вживую. Несколько раз, в те времена, когда Тубус ещё служил в Морнхолде, живой бог приезжал на встречу со своей леди-женой, но всегда в закрытом экипаже. Тубусу только и удалось заметить, что золотую руку, однажды высунувшуюся из занавесок и сделавшую знак личной страже. Так что своего бога он доселе видел только на храмовых фресках и страницах книг. И ещё в собственных снах, но об этом не время было думать. А сейчас оставалось только подняться по ступеням — и он удостоится чести встретиться с Лордом Вивеком лицом к лицу. Тубус ещё раз проверил все застежки на броне, не запылились ли сапоги, не прилип ли какой мусор к подошве. Меньше всего ему хотелось оскорбить божественный взор неподобающим видом. — Простите, — со странным акцентом произнес кто-то позади. — Это ведь и есть храм Лорда Вивека? Тубус обернулся, но никого не увидел. Пришлось опустить глаза, чтобы разглядеть подошедшего слева босмера: малыш едва доставал ему до груди. Запыленная одежда, невзрачная внешность… Если бы не возмутительно рыжие волосы, Тубус, поглощённый собственными мыслями, и вовсе бы его не заметил. — А сам-то как думаешь? — Я никогда раньше здесь не бывал, а кантоны похожи, как яйца в кладке клопа, — виновато произнес босмер, чем сразу перечеркнул те крохи дружелюбия, которые Тубус, захваченный величественностью момента, сумел в себе наскрести. — Если так плохо с городами, может, вообще не стоило вылезать из леса? — Я бы не вылезал, но Лорд Вивек лично обратился ко мне, — ответил босмер, не замечая, как Тубус изменился в лице. — Он призвал меня, а я не смог отказать. Теперь бы только найти дорогу… Тубус быстро огляделся по сторонам, потом молча обхватил опешившего босмера за пояс и бросил в канал вниз головой. Эти н’вахи совсем обнаглели, если думают, что могут топтать священные ступени храма нечестивыми ногами, не говоря уже о том, чтобы надеяться на личную встречу с Лордом Вивеком! Отринув все сомнения, Тубус поспешил вверх по этим самым ступеням, пока ещё какое-нибудь немытое животное не возомнило себя великим героем.***
В приёмной зале его ждало ещё одно испытание. Лорд Вивек пока не явил себя, зато на банкетке у входа в совершенно возмутительной позе разлегся какой-то наглый альтмер. Закинув руки за голову и ногу на ногу, он со скучающим видом разглядывал потолок. Не будь это место священным, Тубус бы выволок его на улицу и спустил с лестницы, с глубоким удовлетворением наблюдая, как тот пересчитывает носом каждую ступеньку, но, к сожалению, порядок здесь поддерживал не он, а вечные стражи отчего-то ловили мух ртом. Так что Тубус, источая презрение всем своим видом, прошел в противоположную сторону зала и сел там, чинно сложив руки на коленях и смотря строго в сторону трона, на котором принимал посетителей живой бог. Ожидание затягивалось. Альтмер принялся насвистывать веселую песенку, а Тубус — представлять, как медленно забивает подсвечник ему в глотку. Наконец, вошел Архиканоник в сопровождении каноника Ллерву — желтомордый при их виде все-таки соизволил сесть — и проследовал к возвышению с пока пустующим троном. Они о чем-то разговаривали, но так тихо, что Тубус не смог уловить ни слова. Он весь подобрался, ожидая, что сейчас Лорд Вивек явит себя и… БАМ-М-М! По храму разнесся оглушительный гул, Архиканоник подпрыгнул на месте, Тубус мигом развернулся на источник звука. — Извините! — громко произнес альтмер, смущенно отодвигаясь от церемониального гонга. — Я не знал, как это работает! По лицу Архиканоника было видно, что он тоже не верит ни единому слову наглеца и уже готов отдать приказ, чтобы того вышвырнули прочь, но тут альтмеру с лёгкой усмешкой в голосе ответили: — Ничего страшного, должны же в него хоть изредка бить. Гонги для того и предназначены. Тубус развернулся обратно и тут же рухнул на одно колено, почтительно склонив голову. Он даже порадовался, что не нужно смотреть прямо — Лорд Вивек ослеплял. — Встань, Тубус Вантус, и подойди ко мне. Рошешуар, ты тоже. — Мой повелитель, разумно ли посвящать чужеземцев, совершенно не знакомых с нашим укладом жизни, в столь деликатные дела… — вмешался Архиканоник. — И все же я желаю их посвятить. Свежий взгляд на проблему иногда полезен, Архиканоник. — На все ваша воля, Лорд Вивек, — тот склонился в почтительном поклоне и отступил. Тубус на негнущихся ногах подошел ближе, отказываясь верить, что все, что с ним происходит — реально. Все досадные мелочи, портящие торжественность момента, разом перестали существовать, потому что этот момент испортить было не под силу никому. Он стоял перед своим богом, и бог разговаривал с ним, более того — просил о помощи. — Не знаю, стоит ли обращать на меня внимание… — нерешительно произнес Рошешуар. — Я вообще здесь больше за компанию, а мой спутник до сих пор не явился. — Явился — и вот-вот пройдет через двери, — ответил Вивек. — Как только я прикажу страже его пропустить. Они до сих пор сомневаются. Словно в ответ на его слова открылись тяжелые двери и в них действительно вошел… тот самый босмер, которого Тубус бросил в канал. Он невозмутимо прошлепал босыми пятками по полу и встал между двумя другими гостями. Вода ручейками стекала с его волос и одежды, под ногами тут же набежала небольшая лужица, но всё это, казалось, его совершенно не беспокоило, как и сложные взгляды остальных присутствующих. Он смотрел только на Лорда Вивека. — Надеюсь, я не опоздал, — произнес он. — Меня немного задержали… — Тубус получил свой долгий и жгучий взгляд, — непредвиденные обстоятельства. — Ты прибыл в назначенный час, как и остальные, чтобы услышать мою волю, — Лорд Вивек взмахнул рукой. — Сегодня я нареку одного из вас своими глазами и ушами, а остальные поклянутся помогать ему во всём и хранить мои тайны, как свои. Тубус затаил дыхание. Наконец-то! Его заслуги не остались без внимания, Трибун выбрал его и теперь отметит своим благословением! Годы тренировок и службы не прошли даром, он сможет лично выполнить серьёзное поручение для Лорда Вивека, поручение, с которым остальные не справились… — И этим мером будет Камерун из клана Осиных Кусей. … — Для меня это честь, Лорд Вивек, — серьезно произнес босмер, склонив голову. — Но Лорд Вивек! — Тубус осознал, что воскликнул это вслух, покрылся холодным потом и продолжил более подобающим тоном: — Если мне дозволено будет сказать, я годами верно служил Храму и… — И решил, что можешь выбирать за своего бога, кого ему назначать защитником? — договорил за него Лорд Вивек, внимательно глядя ему в глаза. Тубуса пробрала дрожь. — Нет, конечно нет, но… — Я благодарен тебе за честность и заботу, пусть даже и излишнюю, и потому в свою очередь буду честен с тобой. Я собирался выбрать тебя, но происшествие у храма показало, что ты ещё не готов. Гордыня лучших из нас приводила к краху. Подумай об этом на досуге. Сияние пятнами расплылось в глазах, в ушах застучала кровь, и остальных слов Тубус почти не услышал.***
Не успели за ними закрыться двери, как Тубус одной рукой схватил Камеруна за грудки и без труда поднял над землей. Крайне неразумный поступок, но разум сейчас был над ним не властен. — Я сделал что-то не так? — спросил босмер, даже не пытаясь освободиться. — Да, приплыл сюда, — прорычал в ответ Тубус. — Эй, у вас тут божьи избранники друг друга убивают! — обратился к неподвижным стражам Рошешуар. — Вы собираетесь с этим что-то делать? Нет? Ладно, тогда я сам… Затылка Тубуса что-то коснулось и растеклось по телу неприятным холодком. Он недоуменно развернулся — Камерун опасно повис прямо над бесконечными ступенями — и посмотрел на Рошешуара. — Надо же, а я этим заклинанием в Ротгаре медведей глушил… — пробормотал тот, отступая на шаг. — Ладно, План «Б». — Думаешь, моя смерть поможет тебе достичь цели? — То, с каким равнодушием этот крошечный эльф висел над пропастью, вызывало странное беспокойство, ощущение некой неправильности, но Тубус никак не мог уловить, что именно не так. Он пошатнулся, но устоял на ногах. — Только попробуй ещё что-нибудь в меня кинуть — спущу с лестницы, —предупредил он уже почти доплетшего новое заклинание Рошешуара и поставил Камеруна на пол. — А ты… ты и дня не продержишься в Морровинде. Пусть Лорд Вивек убедится, насколько ты бесполезен, а потом настанет мое время. Тубус презрительно махнул рукой и развернулся, чтобы гордо удалиться. А потом потерял сознание.***
Очнулся он на той самой проклятой банкетке, на которой недавно лежал Рошешуар. Приемная зала пустовала, светильники были приглушены. Храмовый служка, протиравший гонг, не отвлекаясь от работы, произнес: — Чужеземцы, которые притащили вас сюда, просили передать, что если вы захотите с ними связаться, то они остановились в «Приюте пилигрима» в кантоне Святого Олмса. Тубус поднял руку и посмотрел на потолок сквозь пальцы. Это был не худший из его дней, но определенно занял почетное место в коллекции таковых.***
А ночью ему снова приснился Лорд Вивек. Не смутный образ, сотканный из виденных до этого статуй и фресок, но сам бог во плоти, в точности такой же, каким Тубус видел его сегодня. Только этот Вивек не источал божественное сияние, а потому казался непривычно простым и мирским. А ещё — усталым. Он прошел по мягкому ковру, стащил через голову нагрудник и небрежно бросил на пол. Туда же последовала набедренная повязка, ворохом осыпались украшения. Вивек сел на роскошную кровать. Тяжело вздохнул и потер шею, нахмурил брови, словно думал о чем-то неприятном. В его руках будто сам собой оказался фиал с ароматным маслом. Забравшись с ногами на кровать, Вивек вылил немного на ладонь и растер масло по потускневшей коже. Ладонь скользнула по голени почти ласкающе, кожа влажно заблестела золотом. Плавные движения превратили обычную процедуру в священнодействие, руки обрисовали каждый мускул, поднялись выше, к бедрам, огладив напоследок колено. Тубус словно сам стал этим маслом: и вот уже он скользил по бедру под горячей ладонью, он растекался по коже, он пролился на постель от неловкого движения. Обвил руки исцеляющей прохладой, впитался в грудь, стек тягучей каплей вниз по животу. Вивек собрал его на ладони, посмотрел прямо в глаза — и Тубус проснулся.***
В местных гостиницах окна были непозволительной роскошью, поэтому Тубус открыл глаза в полной темноте, совершенно не представляя, сколько проспал. Рука сама собой потянулась и обхватила крепко стоящий член. Образ из недавнего сна всё не желал его покидать: такой манящий и желанный — и в то же время абсолютно непозволительный и запретный. Сколь бы многословно Тубус не объяснял, отчего из всех Трибунов он выбрал служение именно Леди Альмалексии, правдивым всегда будет только одно. Похоть. Как мог он достойно носить маску ординатора, если не способен был совладать с собственными мыслями? Смотреть на Лорда Вивека, если разум затуманивало вожделение? Поэтому он решил, что только став Рукой Альмалексии, сможет блюсти идеалы веры, не отвлекаясь на греховные мысли. В какой-то степени так и было, помимо того, что Рукой он так и не стал, а сейчас беззастенчиво надрачивал на своего бога. Скрипнув зубами, усилием воли Тубус прервал это немыслимое грехопадение и сел. Раньше, когда его одолевали срамные порывы, на помощь всегда приходила плеть. Нескольких ударов по спине хватало, чтобы отрезвить плоть. Но теперь успокоение болью было ему недоступно. Однако это не означало, что Тубус сдастся так просто. Он зажег лампу и одно за другим пять раз проделал все упражнения, предназначенные для поддержания пристойной физической формы благочестивых ординаторов. А потом ещё пять раз. И ещё. Остановился он только тогда, когда понял, что мысли его теперь не посещают не только греховные, но и вовсе никакие. С чувством выполненного долга он уселся на кровать, оперся спиной о стену и решил, что можно позволить себе минутку отдохнуть. Вернувшийся через пару часов Потерявший-Штаны нашел его в той же позе. — Прости, прости, я должен был предупредить тебя, что не приду ночевать, но здесь такая община аргониан! Я позволил себе расслабиться и вновь почувствовать себя среди друзей, — с порога сообщил он, расстегивая и отбрасывая в угол рабский ошейник. — Надеюсь, твоя встреча с Лордом Вивеком тоже прошла хорошо? — Тубус хотел неопределенно махнуть рукой, но у него плохо получилось. — Тубус? — Могло быть и лучше, — ответил Тубус и попытался встать. Недоуменно свел брови, когда у него ничего не получилось. — Тубус, что с тобой? — обеспокоенно спросил Потерявший-Штаны и шагнул ближе. — Всё в порядке. — Во второй раз у него получилось подняться, но потом ноги подогнулись и он упал прямо на друга. — Это ты называешь «в порядке»?! — пропыхтел Потерявший-Штаны, пытаясь удержать такой вес. — Да ты весь горишь! Сядь скорее и дай себя осмотреть! Кое-как усадив Тубуса обратно, Потерявший-Штаны наколдовал несколько огоньков, выпустил их в свободное плавание и принялся за осмотр. — Признавайся, что ты делал? — Тренировался. — А больше похоже, что ты убивался! Долго? — Пару-тройку часов… наверное. — Это же… Да что надо делать, чтобы так измочалить мышцы?! Теперь готовься к паре-тройке часов лечения, упрямый данмер!***
К сожалению, опытным путем Тубус выяснил, что тренировками от его маленькой проблемы тоже не избавиться. И заодно подумал, что не может вспомнить, как давно успокаивал плоть более приятным способом. Кажется, в последний раз он подцепил кого-то на одну ночь в таверне ещё на материке, в Эбонхарте. Или это было в Нарсисе? Возможно, всё гораздо проще и не придётся убиваться каждый раз, а стоит просто выпустить пар? Трезво рассудив, что его сейчас не хватит даже на самый примитивный флирт и тем более — на цивилизованное расставание, Тубус решил обратиться в то чудесное место, где такие проблемы, как у него, решаются легко и быстро, по одному щелчку пальцев. Пара баек о временах службы в Морнхолде, рассказанных местным ординаторам — и у него есть адрес подходящего заведения. Официально в святом городе-храме ни в коем случае не могло быть ни одного борделя. Фактически же в месте, настолько переполненном простыми работягами, шлюхи заводились как-то сами собой. Впрочем, портовые клоповники Тубуса не интересовали — там проще найти заразу, чем удовлетворение. А вот скромный, но презентабельный дом наслаждений для нужд зажиточных жителей и городской стражи (которая, конечно же, здесь никогда не бывала) для решения проблемы прекрасно подойдёт. Разумеется, лысые шлюхи в Вивеке были под строжайшим запретом, но Тубус без труда присмотрел себе мальчишку с такой короткой стрижкой, что её вполне можно было принять за слегка обросшую лысину. Хотя, возможно, его привлек необычный для данмера оттенок волос — светлый, но не пепельный, а скорее схожий цветом с панцирем квамы-рабочего. — Пусть ждет меня уже готовым, — сказал Тубус хозяйке борделя, отдавая сумму, вдвое превышающую названную цену. Он не был уверен, что не сорвется, а такие вещи стоило оплачивать заранее. — Ни в чем себя не стесняйте, мутсэра. — Та все поняла правильно. Лёгкий знак рукой — и парня как ветром сдуло. — Если он не переживет вашу милость, то придется доплатить сверху, в остальном будьте совершенно свободны. Расторопная служанка тут же поднесла ему кубок шейна, который Тубус осушил одним махом, а потом провела его на второй этаж, к нужной комнате, поклонилась и исчезла. Его приказание было исполнено в точности: парень ждал на кровати, обнаженный, с положенным случаю томным выражением лица. При виде Тубуса он поднялся и подошел к нему, за руку провел к постели. — Как тебя зовут? — Тубус позволил усадить себя и с ленивым интересом стал наблюдать, как парень возится с завязками его штанов. — Ллаала, господин, — тот бросил на него робкий взгляд из-под ресниц, высвободил член и принялся за работу. Симпатичный, и вон как старается, голова так и ходит вверх-вниз. Наскучило, впрочем, быстро, и, похлопав Ллаалу по плечу — юноша послушно отстранился — Тубус поставил его на четвереньки. Огладил призывно оттопыренный зад, скользнул пальцами в ложбинку, проверяя, достаточно ли смазан, и, оставшись доволен осмотром, провел ладонью по спине вверх, до самой шеи, наслаждаясь мягкостью кожи. — Ну что, Ллаала, ты готов? Потому что я — более чем, — и одним долгим движением вошёл до упора. — Да, мутсэра, — Ллаала выгнулся и запрокинул голову. — Не сдерживайтесь, прошу. Тубус и не собирался, независимо от просьб. Он сразу начал двигаться так, как ему хотелось, быстро и глубоко, под аккомпанемент одобрительных стонов. Крепко держа Ллаалу за бедра, он буквально насаживал его на себя, зажмурившись от удовольствия. Он не хотел представлять Лорда Вивека, он просто хотел потрахаться без затей, но тот сам пришел в его мысли, ярко вспыхнул картинкой под веками. И Лорд Вивек смеялся над ним и над его жалкими попытками заменить настоящее вожделение на жалкую подделку. Тубус прорычал ругательство, его движения стали ещё резче и яростнее, Ллаалу под ним, уткнув голову в скрещенные руки, теперь просто коротко вскрикивал на каждый мощный толчок. Лорд Вивек, даже сейчас невозможно притягательный, хохотал от души. Просто хотел потрахаться и при этом искал лысую шлюху со знакомыми чертами лица. Кого ты обманываешь, Тубус, самый жалкий врун из рода Вантусов? Тубус прижался к спине Ллаалу, вздыхая пряный запах пота, смешавшегося с духами, лизнул мокрый загривок, прикусил, заявляя права, накрыл его ладонь своей и сжал. Мой, сейчас только мой. Никого больше не надо. Наваждение и правда было не обмануть. Тубус продолжал двигаться, зажмурившись, быстрыми, короткими толчками входя в податливое тело, упрямо пытаясь забыться в удовольствии, но у него не получалось. Это раньше он мог успокаивать себя тем, что все фантазии — пыль, теперь же, увидев Лорда Вивека в реальности, уже не мог отрицать: он — прекрасен, он — совершенен, и ни один смертный с ним не сравнится, ни один не сможет дать успокоения, пока Тубус не сможет прикоснуться к золотой с синим коже и вдохнуть тот самый запах... Яростно двинув бедрами, Тубус, наконец, кончил с громким рыком и выпал из спонтанного транса в реальный мир. Перед глазами мелькали мушки, настолько сильно он зажмурился. Тубус по-прежнему нависал над Ллаалу и сжимал его руку, но теперь что-то ему мешало. Понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, что это Ллаалу, и что тот изо всех сил вцепился зубами в тыльную сторону его ладони. Тубус недоуменно разжал пальцы — и парень тут же дернулся в сторону, отполз, вжался в спинку кровати, прижимая руку к груди. Тубус какое-то время рассматривал мокрые костяшки пальцев и ранки от зубов, которые тут же наполнились кровью, потом перевёл взгляд на Ллаалу — тот съежился и опустил голову, баюкая искалеченную руку здоровой, по щекам стекали слезы. В забытьи Тубус смял его пальцы, как неприятное письмо, и даже не заметил этого. И продолжал трахать беднягу, несмотря на стоны боли и просьбы, которые пропускал мимо ушей, пока не получил, что хотел. Хотел ли? Ладонь Ллаалу выглядела скверно, кости переломаны. Если только их бордель не раскошелился на хорошего целителя, который сможет собрать их обратно, парень останется калекой. А Тубус... Тубус всегда был безразличен к чужой боли, но и радости от её вида не получал. Он встал, поправил одежду и вышел из комнаты. Поймал первую попавшуюся служанку. — Лекаря сюда, живо. — Та посмотрела на него, испуганно вздохнула, увидев прокушенную руку, и, взмахнув юбками, унеслась по коридору прочь. Тубус вернулся обратно, нашёл на столе бутылку шейна и плюхнулся на стул, прихлебывая прямо из горла. Так они и сидели в молчании — беззвучно плачущий Ллаалу и мрачно пьющий в одиночестве Тубус. Лекарь нашёлся быстро и, с порога пробормотав извинения за дерзкого мальчишку, хотел было заняться рукой гостя, но Тубус его оттолкнул: — Сначала его осмотри. И лечи хорошо, на совесть. Я проверю. Увидев, что сталось с Ллаалу, лекарь почти не изменился в лице, но все равно было видно, что недавние извинения застряли у него в горле. Пока он занимался делом, Тубус допил шейн, поставил бутылку на пол, огляделся и оторвал кусок от сбитой на пол простыни, замотал им ладонь и привычно затянул узел зубами. Когда лекарь закончил, Тубус подошел проверить работу, как и обещал. Протянул руку — Ллаалу испуганно отпрянул, но потом все-таки вложил в его ладонь свою. Тубус осторожно ощупал пальцы, ещё горячие от недавней волшбы и дрожащие за компанию со всем телом, потрогал ладонь, заставил сжать и разжать кулак — и только тогда отпустил. — Ты славно поработал, — сказал он лекарю, протягивая несколько золотых за труды. — И будет лучше, если эта история не выйдет за пределы комнаты. Бордель Тубус покидал в ещё более мрачном расположении духа, чем раньше. Его раздражало все — спертый воздух, расцветка стен, веселящиеся и пьющие на первом этаже люди. И когда один из них полез к нему, зовя распить чарку с его наипрекраснейшими друзьями, едва нашел в себе силы почти вежливо отказаться. Но пристававший был слишком пьян и потому настырен. «А ведь почти ушел…» — подумал Тубус. И сломал спиной назойливого данмера стол, за которым пила его компания.