Житие несвятого Тубуса

Очередной камень шумно скатился вниз по куче таких же. Тубус вытер со лба пот и взялся за следующий. Он битый час разгребал этот завал, но камней меньше не становилось. Проклятый Дрелот взорвал единственный выход из пещеры. Хорошо так взорвал — наверняка постарался и обрушил весь тоннель. И помочь некому. Земля поплыла под ногами, и Тубус замер, балансируя руками. Вернулся обратно, по щиколотку утопая в каменном крошеве и песке. Очистил валун высотой себе по грудь и, скрипя от натуги зубами, налёг на него всем телом. Тот никак не желал поддаваться. Когда Тубусу показалось, что у него сейчас лопнут жилы на руках, валун сдвинулся, потащив за собой лавину камней поменьше. Спихнув его, Тубус снова принялся расчищать путь, стараясь отбрасывать камни как можно дальше. Если повезёт, придётся с каждым ходить к началу раскопок, но это если повезёт. Не повезло. Он уперся в цельный кусок скалы, сунулся в одну сторону, в другую — наглухо перекрыто. И с мамонтом не сдвинешь. Сдавшись, Тубус вернулся обратно. Потерявший-Штаны, съежившись, сидел над неподвижным Рошешуаром, золотые всполохи целительной магии неряшливыми лохмотьями срывались с пальцев и таяли, не долетая до альтмера. В глаза опять бросился хвост, выгнутый под неестественным углом. Столько раз шутил про отбрасывание хвоста, а теперь вот… Из темноты вышел бледный Камерун, в ответ на вопросительный взгляд покачал головой: — Это был единственный выход, нигде больше и змея не просочится... Как он? — Всё так же, — Потерявший-Штаны поднял измученные глаза. — Рана на голове затянулась, но он всё равно не приходит в себя. Я пытаюсь, но я не умею такое лечить. — Такое бывает. Не вини себя. — Камерун обошел разломанную сферу-центуриона, сел рядом, взял Рошешуара за руку. Тубуса вылечили первым, потеряв драгоценные секунды — и это безмолвным укором висело в воздухе. — Возможно, он и сам бы не смог ничего исправить. — Тогда, может, добьём его, чтобы не сопел зря? — предложил Тубус. Взгляд Камеруна неуловимо изменился, как и поза: — Только попробуй. — Моё дело предложить. — Тубус пожал плечами и устало опустился на землю, с наслаждением вытянул ноги. — Всё равно скоро воздух кончится — все сдохнем. Эта истина, произнесённая вслух, придавила не хуже камня. Захотелось ослабить несуществующий ворот, броситься хоть куда-нибудь, пусть и без цели. Камерун погладил Рошешуара по руке, о чем-то крепко задумался, а потом предложил: — Я могу кое-что попробовать. Только… — Он замялся и посмотрел Потерявшему-Штаны в глаза: — Поклянись не бросать меня здесь, если я сойду с ума. Не оставляй меня нести яйца в этой пещере до конца жизни. И его тоже не бросай. Пусть Меналдинион его осмотрит. — Клянусь священным Хистом, — с серьёзным видом кивнул Потерявший-Штаны. Тубус хотел было напомнить, что его бы тоже следовало спросить, иначе они сильно рискуют оба, ведь если он будет против, то их маленькое соглашение накроется медным тазом, но почему-то не стал этого делать. Камерун удручённо вздохнул, встал и направился к туше матки квама. Взобрался наверх, к самой голове, достал нож, примерился — и воткнул ей его прямо в макушку. Тубус и Потерявший-Штаны безмолвно наблюдали, как он хладнокровно орудует ножом. Потом босмер наклонился и засунул руку ей в голову чуть ли не по локоть. На какое-то время замер, потом тяжело задышал, выгнулся и закричал. Вырвавшийся из его глотки вопль не был человеческим, его и животным можно было назвать с трудом. Оглушающий, полный безнадежности и боли, как последний зов, он раскатился по всей пещере, ворвался в уши, заставил все волоски на теле встать дыбом. Даже Рошешуар встрепенулся и открыл глаза. Потерявший-Штаны на радостях бросился обниматься, а Тубус напряжённо наблюдал за Камеруном. Тот спрыгнул, не убирая ножа, и подошёл ближе. На брюхе не ползает, не визжит, яйца откладывать не пытается, вроде бы пронесло… Камерун поднял глаза, и Тубус понял, что всё-таки нет — в них плескалась злость, граничащая с безумием. — Ты молодец, — примирительно произнес Тубус, стараясь не смотреть на нож, чтобы не провоцировать босмера. — Здорово придумано. Камерун сузил глаза, открыл рот, чтобы что-то сказать — оттуда вырвалось только нечленораздельное сипение — поморщился, махнул рукой с ножом. Его отвлек шум у одной из стен пещеры: она осыпалась прямо на глазах, а потом в образовавшийся туннель начали пролезать рабочие квама. — Она позвала их — и они пришли, — пробормотал Рошешуар. — Какой интересный механизм выживания подземного улья. — Сейчас этот механизм сообразит, что «звавшая» их матка мертва, а вот мы до сих пор живы, и сопоставит эти два факта совсем не в нашу пользу, — мрачно ответил Тубус, обнажая меч. Но Камерун опередил его. Завидев гостей, он радостно оскалился и бросился в атаку, поудобнее перехватив нож. Налетел на ближайшего кваму, и они покатились по земле. Встал он уже один и, не разбирая дороги, напал на следующего врага. Босмер мелькал среди квам как маленький дух отмщения, свирепый и бесстрашный. Не осторожничал, не думал, набрасывался на врагов с каким-то первобытным азартом и наслаждением. Тубус понял, что не уверен, узнает ли его Камерун, если он придет тому на помощь. Скорее уж напрыгнет и загонит нож в подмышку, между делом, уже примериваясь к следующему кваме. И что опрометчиво недооценивать маленьких прибедняющихся босмеров. И ещё — что, наверное, сам он выглядит именно так в моменты, когда ярость берет верх над разумом. Не слишком приятное открытие. Поэтому Тубус остался рядом с ранеными товарищами, защищая их от тех квам, которые решили избрать их своей целью. Когда последний квама-рабочий завалился на бок, дрыгая лапами в предсмертной агонии, Камерун — грязный с головы до ног, одни глаза блестят — выпрямился, выплюнул кусок хитина и осмотрелся. Когда его взгляд упал на Тубуса, тот невольно сложил пальцы в охранный знак Трёх. Потом Камерун отвлекся на одно из яиц квама, выковырял его из гнезда, двумя точными ударами ножа пробил склизкую скорлупу и принялся жадно пить, не обращая внимания на то, что содержимое стекает по подбородку и пачкает и без того грязную одежду. — Камерун? — Рошешуар встал, пошатнулся, но устоял на ногах. Вышел вперед. — Чем тебе помочь? Камерун посмотрел на него точно так же недобро, отбросил яйцо и пошёл вперёд, по-прежнему не убирая ножа. Тубус положил руку на рукоять меча, но Рошешуар не отступил, даже когда бешеный босмер подошел совсем близко. Камерун остановился, сжимая и разжимая пальцы на рукоятке ножа, помедлил. Потом зажмурился и уткнулся лбом Рошешуару в грудь. — Всё хорошо, — выдохнул тот и обнял его. С его пальцев беззвучно срывались искорки целебной энергии и утопали в рыжих волосах босмера. — Ты всех спас. — Я не знал, что она настолько больна, — сипло пробормотал тот, не отнимая лица от груди альтмера. — Я всё видел, у неё в голове. Они так мучились. Это ужасно! — Их больше некому обижать, они сожрали своего хозяина, — ответил Рошешуар успокаивающим тоном. — Зато зачинщик ещё на свободе, — напомнил Тубус, которому Дрелот не давал покоя — особенно теперь, когда ничто не препятствовало его поискам. — Будете и дальше сопли по куртке размазывать или, может быть, пойдём? — Пока не будут обезболены и вылечены все переломы, никто никуда не пойдёт, — выпрямившись, ледяным тоном ответил Рошешуар. — А ты… если и дальше будешь кичиться своим безразличием к боли, я отключу тебе ноги и за Дрелотом своим ты поползёшь. — А тебе надо было сломать руку, чтобы яйца отросли, а? — усмехнулся Тубус. — Я тебе сейчас глаз выколю, — спокойно произнёс Камерун, разворачиваясь. — Стой! — Рошешуар ухватил его поперёк груди здоровой рукой, не дав довершить угрозу. — Мало мне работы, давай подбавим ещё? — Ты придержи его, да, если не умеешь руки отращивать, а то эти я ему сейчас оторву, — совершенно не впечатлился Тубус. Повисшую на миг тишину нарушило странное шипение — настолько необычный звук, что все даже на время забыли о ссоре. Это Потерявший-Штаны, сидя, пытался развернуться и выправить хвост. Ему было неудобно, длины рук не хватало, но он всё равно упрямо тянулся. По чешуйчатым щекам текли слёзы, из груди против воли вырывалось измученное шипение. — Идиоты! — Рошешуар выпустил Камеруна и предоставил им с Тубусом возможность убиваться самостоятельно, поспешив на помощь товарищу. — Стой, стой, я помогу. Дай хоть обезболить… Правда и ссориться уже расхотелось — даже Тубусу. Камерун устыдился и предложил помощь первым, а ему тем более негоже было оставаться в стороне.

***

На самом деле, Тубус ожидал, что громкие слова Рошешуара о лечении всех и вся так и останутся словами: тот и сам выглядел более чем плачевно и вряд ли способен был на хорошую волшбу. Но тот залпом выглушил бодрящее зелье и не успокоился, пока не выправил хвост Потерявшему-Штаны и не подлатал вяло отмахивающегося Камеруна, а потом пришла его очередь сопротивляться лечению, но в итоге все вышли из пещеры относительно целыми. Сферу-центуриона вернуть к жизни не удалось, поэтому Рошешуар вручную сложил её в шарик, вытащил изнутри ручку и покатил сферу за собой — хотя неясно было, то ли он тащит её, то ли она его подпирает. Тубус бы давно бросил этот отработавший своё мусор, но альтмеру, похоже, его игрушка была очень дорога. Они вдоволь побродили по подземным коридорам, прежде чем удалось найти путь наверх — свежий воздух показался благословением божьим. Нарсис Дрен вновь снялся с лагеря, на этот раз даже занимательного чтива в подарок не оставил. Хорошо, хоть их гуаров не прихватил, с него бы сталось. В пути действие зелья закончилось, и Рошешуар без сил опустился на холку гуара. Камеруну пришлось договариваться со зверем, чтобы тот ехал прямо и тихо и не сбросил обмякшего ездока. Усталые, побитые, грязные — выглядели они так жалко, что Тубус даже побоялся, что их не пустят в город, но обошлось. Одного из стражников, оказывается, Рошешуар успел подлатать за время работы в суранской лечебнице, так что через ворота проехали без проблем. Меналдинион, увидев, до чего довели его драгоценного соратника, охал так, что Тубус даже начал опасаться за здоровье самого целителя. Им выделили отдельное крыло и прописали строгий постельный режим как минимум на неделю. Соблюдать его Тубус, конечно же, не собирался — вот ещё блажь! — но товарищам отдохнуть дал. У него и без того было много дел. Судя по записям из дневника, которые удалось восстановить, Дрелот и помимо воровства развил на острове удручающе бурную деятельность: например, вознамерился создать новый вид квам, сильнее и злее обычных. Стработай его план как задумывалось, и эти злобные твари захватили бы все местные шахты, одну за другой, и уничтожили бы местные колонии квам. Многие семьи бы разорились, зато Дрелот — воссиял бы, став, по сути, единственным поставщиком яиц на всем острове. Не всё шло гладко — насквозь больные животные отказались подчиняться и в итоге сожрали собственных шахтёров, но расселиться по острову самостоятельно это бы им не помешало. Нужно было удостовериться, что они этого не сделают. Тубус придерживался крайне невысокого мнения о местной страже, но так как привлечь ординаторов ему бы всё равно не удалось, пришлось довольствоваться тем, что есть. Матку он устранил, но это не значит, что где-то в пещере не осталось королевское яйцо — шахту следовало зачистить. Помимо этого вновь пришлось надеть ординаторскую броню: Тубус инициировал обыск в доме алхимика, но никаких улик не обнаружил — перед отъездом тот тщательно прибрался. Тиленра, которой достались остатки зелья для изучения, тоже особо не преуспела. Ей удалось выделить несколько компонентов, входящих в состав черной жижи, но полную формулу она воссоздать не смогла, как и не смогла сказать, какая именно дрянь дала такой эффект. Кроме того, следовало уладить ещё кое-что.

***

— В Вивек? Зачем? — Рошешуар сидел на больничной койке, обложившись инструментами. Колдовать Меналдинион ему строго-настрого запретил, но альтмера это ни капельки не расстроило. В данный момент, например, он увлечённо копался во внутренностях своего полуразобранного конструкта, пытаясь его воскресить. Тубус заметил новые детали, которые явно разнились с лежащими рядом мятыми по виду. — Дрелот сказал, что собирается взобраться на Красную Гору. Туда пускают только паломников, и то — по особому разрешению от Храма. Если мы собираемся ловить его по всем склонам и фоядам, неплохо было бы такие заиметь, иначе Вечная Стража пустит нас на переплеты для стишков. — На самом деле ехать в город было вовсе необязательно, но, во-первых, Тубус хотел лично всё проконтролировать, во-вторых, так было надёжнее, учитывая, с какой периодичностью здесь «пропадают» курьеры. И, в-третьих, он не мог больше смотреть на данмера, что с несчастным лицом таскался в лечебницу по три раза на дню, принося с собой свеженькие горячие обеды на всю компанию болезных, и безостановочно тискал Рошешуара, ссылаясь на то, что у него температура, бледность, испарина, слабый и болезненный вид и всё такое. Больно видеть, как низко может пасть гордый сын Морровинда! Хотя обеды были ничего так. В общем, находиться в лечебнице стало решительно невозможно, надо было ехать. Но, разумеется, вовсе не потому, что Тубус надеялся на ещё одну встречу с Лордом Вивеком. Конечно нет. — Откуда у тебя все эти запчасти, если ты не выходишь из лечебницы? — Мы же в Морровинде, — широко раскинул руки Рошешуар. — На родине двемеров, тут этого добра на рынке столько, что только успевай кошелёк доставать! Хотя я бы предпочел насобирать собственных трофеев, но пока так. Нам надо с тобой ехать? — Не стоит. Я в Храме на хорошем счету, мне разрешения отдадут и так. К тому же Камеруна все равно не пустят на порог… Он правда спит? — Тубус кивнул на компактный кокон из одеяла, свернувшийся на дальней койке. — О. Хороший вопрос. Я с ним давно путешествую, но ни разу не видел, чтобы он укрывался с головой, — широко улыбнулся Рошешуар. Тубус ещё раз с сомнением окинул кокон взглядом. Потом подошел и бесцеремонно потыкал пальцем — одеяло легко промялось. Внутри явно были подушки. — Меналдинион расстраивается, что никто не соблюдает его указаний, — пожал плечами Рошешуар. — Ну, не так уж он и не прав. Хотя это не мешает ему припахивать Потерявшего-Штаны. — Он вытащил руки из внутренностей конструкта и щелкнул пальцами. Металлический шар загудел и мелко задрожал, а потом вдруг заискрил и задымился. Рошешуар поспешно щелкнул пальцами ещё раз и грустно вздохнул. — Куда он его таскает? — Тубус вернулся и сел на пустую койку. — На реку, — Рошешуар поднялся, прошел Тубусу за спину и принялся греметь там чем-то, продолжая вещать: — Он собирает целебные водоросли для Тиленры и ещё что-то там, по мелочи. Я им сказал, что он не раб, и ему, вроде, приплачивают за работу, даже неплохо так. Его с собой возьмёшь? — Надо бы. Расстроится, если не возьму, — ответил Тубус, придерживая вдруг отчего-то задёргавшееся плечо. — Тем более что лекарь сам его нагружает. — Да, кажется, ему понравилась столица. По крайней мере, мне так показалось по его рассказам… — Рошешуар затих, и это было странно, поэтому Тубус почти не удивился, когда ему в плечо что-то воткнулось, просто перехватил руку альтмера и предупреждающе сжал. — Ты меня услышал или правда почувствовал? — живо спросил тот. — Ты играешь с огнем, н’вах, — спокойным голосом предупредил Тубус. — Ты спас Пышку, поэтому я так терпелив. Иначе бы давно оторвал тебе руку и отшлёпал ей. — У тебя какая-то нездоровая фиксация на руках, ты знаешь? — ничуть не смутился Рошешуар. Тубус мысленно вздохнул и потянул его на себя, заставив выйти из-за спины и показаться. Руки его так и не отпустил, разглядывая зажатую в пальцах иглу. — Так ты сохранил чувствительность? Тремор после удара молнией мне не показался? — Что тебе нужно, даэдров ты псих? — Новый вздох все-таки вырвался наружу. — Я хочу тебя исследовать, — честно признался Рошешуар. — Ты — уникальный случай, я никогда такого не видел! Невосприимчивость к боли либо достигается ядами и носит кратковременный характер, либо грозит своему носителю потерей чувствительности вообще. Но ты… ты ведь чувствуешь прикосновения, а боль — нет. В чем секрет? — Искупайся в крови врагов и соке безумного хиста — узнаешь. Хотя может быть, у тебя вырастет хер на лбу. И то если сильно повезёт. — Зачем? Ведь у меня уже есть ты! — Я тебе не игрушка, тупой ты кусок мяса, — Тубус стиснул чужое запястье уже всерьёз. Альтмера, однако, ничем было не пронять. — Пойми, я же не предлагаю ничего противоестественного или обидного. — Тот перехватил иглу другой рукой и привычным жестом приколол её к рубашке, а потом как-то по-особенному погладил Тубуса по запястью — и его пальцы сами собой разжались. — Кроме того, это честный обмен. У тебя пальцы неправильно срослись — здесь, здесь и вот здесь тоже. А я могу выправить. — Теперь уже Рошешуар владел ситуацией, равно как и Тубусовой рукой, аккуратно ощупывая её и точно находя все проблемные места. Тубус подивился, до чего тёплые и чуткие у него руки, потом заглянул в развязанный ворот рубашки, огладив взглядом золотистую кожу. Подумал, могут ли у Лорда Вивека быть такие же нежные руки. Тот — сильный воин и искусный мечник, но Тубусу все равно хотелось думать, что да. Даже нежнее — если бы только Лорд Вивек даровал кому-то столь великую честь, как любовное прикосновение, то это было бы… Этого бы не было. Лорд Вивек женат, его святой жене Тубус принёс клятву верности и служил многие годы, а всё, что он сейчас себе надумал, — страшнейшее святотатство. Сегодня прочесть на девять молитв больше положенного. Привычно не упоминая о причине покаяния, дабы не оскорблять слух Трибунов столь низменными речами. — Валяй, — вздохнул Тубус. — Но если мне не понравятся твои выходки — ты об этом узнаешь очень быстро. Рошешуар просиял и метнулся за инструментами. Поставил долото аккурат на указательный палец, примерился молотком, ещё раз взглянул Тубусу в лицо для надёжности, а потом ударил. Кость влажно хрустнула. Рошешуар быстро перевёл взгляд обратно на Тубуса, видимо, ища хотя бы малейшие признаки боли, но он остался полностью невозмутим. Хмыкнув, Рошешуар быстро и точно сломал ему ещё два пальца, потом отложил инструменты и принялся колдовать. Причём творил явно не лечебные чары, высматривая то, что хотел. — О… — Рошешуар не смог сдержать удивленного вздоха. — Нашёл что искал? — спросил Тубус, заодно прикидывая, заметил ли тот, что пациент не совсем… цел. Вряд ли, откуда этому легкомысленному н’ваху, не видавшему жизни, знать о Хладной Гавани и её ужасах. — Думаю, да, — кивнул тот. — По крайней мере, я сохранил образ, вернусь к нему при случае. А теперь, пожалуйста, постарайся не шевелиться — мне нужно собрать кости заново, и ты мне здорово поможешь, если послушаешься. Повисла сосредоточенная тишина. Тубус от нечего делать перебрал все возможные способы путешествия до Вивека, пытаясь определить кратчайший. Потом стал наблюдать за Рошешуаром, сравнивая его методы волшбы с знакомыми. Потерявший-Штаны всегда больше полагался на травы, чем на магию, и даже когда колдовал, оставалось ощущение какой-то первобытности происходящего: он зачерпывал магию, словно воду, и щедро разливал её вокруг. Данмерские маги не жаловали науку целительства: она не покроет тебя славой на поле боя, не поможет в пути, а полагаться на магию исцеления — значит, допускать возможность, что тебя ранят, трусливую по самой своей сути. Магией восстановления владели в основном жрецы Храма, а от болезней исцеляла и вовсе божья благодать, проводимая через алтари. Даже в лазарете при учебке, в который Тубус часто попадал, наставница чаще заливала в него зелье и читала очередную проповедь о смирении; к магии она прибегала только в сложных случаях, когда надо было срастить перелом или исцелить ранение после жаркой схватки на боевых, а не тренировочных мечах. Рошешуар же полагался на магию и только на магию. Знакомые Тубусу травы оказались из запасов Тиленры, они с Меландинионом заключили своего рода соглашение и работали сообща, но каждый в своей сфере: данмерка продавала страждущим целебные зелья, а альтмер лечил магией. Так и Рошешуар — для любой глупости у него было припасено заклинание. А техника волшбы, как бы он ни кичился её человеческим происхождением, многое позаимствовала у альтмеров, ведь Меналдинион использовал похожие приёмы. Но были и отличия. Тубус ощутил, как по рёбрам вновь пробежал знакомый холодок. Чутьё, выработанное за годы практики, указывало: рядом творится ересь. Даэдрическая магия. Тонкий отголосок, совсем на грани, одно название — но несомненно она. Тубус плохо понимал, как светлые альтмерские чары сочетаются с тёмной ведьмовской волшбой и не разрывают колдующего на части, но эта гремучая смесь работала. Он чувствовал, как осколки костей шевелятся и встают на правильные места, а потом срастаются обратно. От возвышенных дум его отвлёк Меналдинион. Войдя в лечебницу, он на правах хозяина окинул взглядом комнату, неодобрительно посмотрел на Тубуса, нагло отнимавшего время у его личного помощника, но ничего не сказал. Вместо этого он прошел вглубь комнаты и бесцеремонно сорвал одеяло с изображавшей Камеруна кучи подушек. — Пора пить отвар? — спросил Камерун, сонно моргая и неохотно разворачиваясь из уютного клубочка. — Нет, — поджал губы Меналдинион, явно недовольный тем, что его разоблачительная операция провалилась. — Я тогда ещё посплю. Мне нужно больше отдыхать, чтобы полностью восстановиться. — И Камерун завернулся обратно в одеяло, только нос наружу торчит. Тубус вопросительно посмотрел на Рошешуара, но тот только плечами пожал. Хитрая улыбка мелькнула на его губах и тут же пропала: Меналдинион повернулся к ним. Негодующего целителя отвлёк звон музыки ветра у входа. В лечебнице сразу стало шумно: двое стражников внесли на носилках данмера в тюремном тряпье, залитом кровью, ещё двое прихромали следом, поддерживая друг друга, последней вошла высокая нордка в форме констебля. Она направилась прямиком к Меналдиниону. — Исполняющая обязанности маршала Гретга, — отрекомендовалась она. — Моим людям требуется срочная лекарская помощь. Но сначала осмотрите Мелара. — Роше? — Я почти освободился, — отозвался тот. В последний раз провел рукой над Тубусовой ладонью и подошёл к Камеруновой койке. Наклонился, вроде бы справляясь о здоровье больного — а сам обличительно потыкал свёрток пальцем. — Кто-то обещал мне не устраивать госперевороты на нейтральной территории, — вполголоса произнёс он. — Только политические, — ответил нос, не высовываясь из-под одеяла. — А это полицейский. Тубус хмыкнул, разминая пальцы. Похоже, не только у него эта неделя прошла плодотворно.