Мир, в котором нет тебя

— Новая жизнь! Новое время! Новые возможности! — кричали заголовки газет. — Новая жизнь!!! — счастливо улыбаясь, вторили им знакомые. — Новая жизнь… — уныло бормотал Поттер, признавая очевидное. А новая жизнь — это новые проблемы. Для Гарри Поттера так уж точно. И так было всегда! Новые проблемы нарисовались сразу и в изрядном количестве — интервью, приёмы, поклонники… Но только две из них выделялись своей монументальностью. Первая из основных новых «Проблем», ну как новая… Вообще-то старая, но под новым соусом, — звалась Снейп. Как оказалось, далеко не все поспешили воспринимать слова юного героя всерьёз. Мало ли что он там про невиновность профессорскую гундит, может, его слишком сильно очередной «Авадой» шарахнуло. Да ещё неизвестно, как они — эти «Авады» — на мозгах сказываются, сравнить-то не с кем. В общем, Слизеринского Гада следовало срочно спасать — на то были свои резоны. Вторая новая, а по сути, тоже старая проблема звалась Джинни. Новым было только восприятие её как «Проблемы». Хотя тоже неверно. Проблемой она была всегда, ну почти всегда, только мелкой, незначительной… А вот теперь доросла до серьёзных неудобств и в недалёком будущем грозила превратиться в полноценную катастрофу. Но будущее, оно ещё когда будет… А со Снейпом времени терять было нельзя. Для начала Поттер решил навестить профессора в Мунго. Рону и Гермионе сказал, что хочет поблагодарить и извиниться, но зачем на самом деле попёрся в больницу и сам до конца не понял. Первый заход оказался полностью провальным. Язык словно прилип к нёбу — как от «Лэнглока». В палате, рядом с Кингсли и МакГонагалл, увязавшимися с ним, Гарри сам себе казался лишним и неуместным, как стриптиз на похоронах, и в итоге попросту сбежал. Нескольких часов хватило, чтобы понять — смутное желание навестить профессора, по совершенно непонятной причине, переросло чуть ли не в жизненную необходимость. Пришлось вернуться. Снейп лежал с закрытыми глазами на узкой больничной койке. То ли спал, то ли был без сознания, а Гарри, как дурак, стоял и таращился на замотанную оранжевыми бинтами шею и торчащие в широко распахнутом вороте больничной сорочки острые ключицы. А потом взгляд сполз на руки, одеяло было натянуто до подмышек… Руки профессора почему-то особенно поразили его воображение. Гарри всегда помнил, какие тонкие изящные пальцы были у зельевара и с какой невероятной силой он сжал их на плече Гарри, вытаскивая того из думосбора со своими воспоминаниями. Теперь же его руки приобрели чудовищный восковой оттенок и казались не просто тонкими, а невероятно хрупкими и почти безжизненными. Да, дорого дался Снейпу год директорства, которого он не желал и не просил! Гарри даже зажмурился, когда вдруг понял, что ему до одури хочется прикоснуться к этим пальцам, поправить слегка сползший бинт на шее. Не в силах сопротивляться желанию он протянул руку и… Снейп открыл глаза. Ставшая привычной за годы обучения, но стократно увеличенная, ненависть накрыла Гарри с головой. Что Снейп не мог подождать?! Сейчас он начнёт язвить и издеваться, поднимет Гарри на смех. Ах, да, он же не может, у него горло разорвано. Ну, значит, окатит презрительным взглядом, издевательски выгнув бровь. Мимика-то у него наверняка сохранилась! Но в чёрных глазах не было ни злобы, ни презрения, они смотрели спокойно, даже мягко. И вот тут Гарри возненавидел Снейпа окончательно! Поттер долго потом пытался объяснить и друзьям, и себе, что это было. По всему выходило, что именно в тот момент Гарри потерял любимого врага. Интересно, а бывает ли вообще понятие «любимый враг»? Наверное, бывает, если Гарри умудрился его потерять… Любимый враг — это что-то надёжное, незыблемое, неизменное… Гарри так и не смог понять, почему этим самым «любимым врагом» оказался Снейп. Не Волдеморт, не Малфой, не Беллатрикс, а именно профессор. Странно, Гарри удавалось прощать всех: Драко за бесконечные придирки и подколы, Люциуса за надменность и службу Тёмному Лорду, Петтигрю за трусость и предательство, Дамблдора за манипуляции, за то, что обманул — дал иллюзию заботы и отправил на заклание… Но он почему-то так и не смог простить Снейпа — за то, что сначала заступился, а потом сделал, как было велено… Как будто Гарри для него совсем ничего не значил! А он ничего и не значил… И за это тоже ненавидел! Как для Снейпа мог ничего не значить сын Поттера и Лили?! Но это до Гарри дошло уже позже, когда он понял, что все прежние придирки умерли вместе с необходимостью притворяться перед Волдемортом и его сподвижниками. Само собой, Снейп не был бы Снейпом, если бы не добавил Поттеру проблем. Эта сволочь практически сбежала из больницы, едва встав на ноги. Послав персонал «в» и «на», а также высказав напоследок всё, что думает об их зельях, профессор смылся из Мунго, отлигелиментив для удобства передвижения, маггловского таксиста. И, разумеется, этот проступок тоже был скрупулёзно добавлен к списку обвинений. Но поскольку палочки у Снейпа на тот момент не было, то и доказать ничего не смогли. Зато скольких нервов эта эскапада стоила Поттеру! Через неделю после выписки или побега из Мунго Снейпа оправдали, не без его, Гарри, помощи. Кабинеты аврората и визенгамота ещё долго будут помнить гневные вопли национального героя! Поттер просто не мог допустить, чтобы его любимый враг загнулся в Азкабане, вдалеке от него. В конце-концов поползли слухи, что несмотря на пожирательское прошлое, Снейпу вновь была предложена должность профессора в школе. Таким образом, проблема номер один, хотя бы временно, была нейтрализована. Настала очередь проблемы номер два… Джинни просто без устали готова была рассказывать всем и каждому, кто соглашался её слушать, об их чудесной встрече и счастливом воссоединении после долгой разлуки. Конечно, вернувшись после стольких месяцев скитаний в Хогвартс, Гарри ей обрадовался. Ну, если честно, он тогда и Грохха рад был видеть… Время шло, а с Джинни на тему расставания он так и не поговорил. Убеждал самого себя в том, что то дел много, то время не подходящее, в глубине души, признаваясь себе в надежде, что оно само как-нибудь рассосётся. Да и казалось глупым говорить о расставании после нескольких случайных поцелуев, случившихся год назад. Не рассосалось. Надежды Джинни, похоже, были прямо противоположными, и она почему-то решила, что теперь является его невестой. Невеста?! Кажется, мысли о невестах должны вызывать какие-то другие чувства, да и вообще должны быть другими. Джинни ассоциировалась у него с пирожками Молли, шумными семейными праздниками, квиддичными тренировками, садовыми гномами, проделками близнецов, с чем-то беззаботным и домашним, но уж точно не с мыслями о молодой симпатичной девушке, с которой… На этом всё стопорилось. Честно говоря, эти мысли его даже не посещали, точнее посещали, когда другие начинали говорить на подобные темы. Мысли приходили в форме удивлённого вопроса: «А почему я не думаю об этом?». И начинал думать… Усиленно… Получалось плохо… очень плохо! С каждым днём Поттер недоумевал всё больше: как Джинни, если не была совсем дурой, могла не видеть, что ничего романтичного в их отношениях нет и не предвидится. Он её вообще не понимал! Они все пережили войну, потеряли родных и друзей, и Гарри никак не мог взять в толк, как все разговоры могут сводиться к пирогам, квиддичу и тому, что он «Герой». Особенно к тому, что он «Герой»! Потому что каждый раз, как Джинни поднимала эту тему, в ушах набатом звучал голос «любимого врага»: «Мистер Поттер — наша новая знаменитость!» Джинни не понимала и не хотела понять, как бесят его все упоминания его вынужденного «героизма». Она не желала понять, что Гарри никогда не хотел быть «Героем»! Он всегда хотел просто жить, жить спокойной жизнью со своей семьёй, которой у него никогда не было и частью которой она уж точно не станет. Больше всего донимали её неуклюжие попытки придать романтики их отношениям. «Ах, Гарри, помоги, у меня волосы за застёжку зацепились!» — а сама уже глаза прикрыла и губы навстречу тянет. Нет, он, конечно, в очках — но не слепой же! То у неё каблук застрянет в полу чулана, то бретелька порвётся в сарае для мётел и всегда в тот самый момент, когда других помощников в поле зрения не наблюдается. Точка невозврата была пройдена, когда Джинни, томно охнув, рухнула с метлы прямо ему в руки. Не удержавший её прелести, Гарри свалился со своей поклажей под куст, где они, чумазые и исцарапанные, и барахтались, пытаясь вылезти, пока не были застигнуты миссис Уизли. Справедливости ради нужно сказать, что вылезти, похоже, старался только Гарри, а вот ну совершенно и внезапно обессилевшую Джинни, кажется, всё устраивало. Миссис Уизли одарила их суровым взглядом и… расплылась в понимающей улыбке. Медлить дольше было нельзя! Ох, чуяло геройское очко, что в следующий раз их застанут в куда более пикантной обстановке, и тогда ему уже будет не отвертеться. На память сразу пришли газеты в последнее время с завидным упорством намекавшие, что его нежные чувства к мисс Уизли, «цветущие буйным цветом», непременно закончатся звуками свадебного марша, причём в самом ближайшем будущем. Сам для себя Гарри такого будущего не видел, особенно ближайшего. Оставалось одно — бежать. Хотя, нет! Гриффиндорцы не бегут! Как там говорят на Слизерине? Бегство — это не бегство, а тактическое отступление?! Точно! Под предлогом необходимости разобраться с наследством и делами, Герой тактически отступил на площадь Гриммо, 12. Младшие Уизли его явно не поняли. Они в принципе даже не подозревали, что делами нужно заниматься. Ну, разумеется, они же не проходили мастер-класс «Школы Жизни» от тёти Петуньи. Зато миссис Уизли к идее отнеслась благосклонно и на правах будущей тёщи, которой, видимо, себя уже сейчас вообразила, надавала кучу ценных указаний. Торчать в одиночестве в старом доме не хотелось, и Гарри с удовольствием взял бы рыжего с собой, но поскольку к его обществу прилагалась сестра — общение пришлось минимизировать. М-да… Новая жизнь оказалась какой-то странной. То ли в ней чего-то не хватало, то ли что-то было лишним… Вроде бы жив остался, Волдеморта урыл — не откопаешь — живи да радуйся! Не тут то было… Даже в собственном доме, зарывшись с головой в газеты, отсидеться не получалось. То Молли являлась с пирожками и инспекцией, проверить, чем это там дорогой Гарри без присмотра занят?! То Рону с Джинни не сиделось на попе ровно и требовалось его чем-то непременно занять. Гермиона уехала в Австралию разыскивать родителей, и вся активность младших Уизли, естественно, свалилась на голову Поттера. То члены «Ордена», по старой привычке ходившие на Гриммо, как к себе домой, стремились именно здесь разрешить самые неотложные вопросы национального масштаба. Гарри был рад всем и всё-таки чего-то в этой идиллии не доставало… И Поттер завёл себе хобби. Как ни странно, но своим новым увлечением Гарри был обязан ненавистному зельевару. Всё лето Снейпа таскали почти на каждое судебное заседание в качестве основного свидетеля. Хочешь не хочешь, пришлось приглядывать, чтобы любимого врага не притесняли и лишний раз не обвиняли. Так, он и увлёкся сбором колдографий. Гарри с упорством маньяка скупал все газеты, печатавшие снабжённые снимками новости о судах над Пожирателями. Трясущимися от нетерпения руками разворачивал очередной печатный листок и жадно рассматривал изображённых на нём людей. Потом, если фото казалось ему достойным коллекции, аккуратно вырезал понравившееся изображение ножницами и бережно вклеивал в специальный альбом. Теперь у Гарри было два альбома — с родителями и с Пожирателями. Иногда по нескольку дней не удавалось найти ни одного достойного внимания снимка, и тогда Гарри чувствовал себя обманутым и разочарованным, словно охотник, упустивший желанную добычу. Гарри и сам не мог сказать, откуда в нём взялась такая страсть к коллекционированию, тем более на столь странную тему. Но маленькое хобби приносило ему покой и удовлетворение, вероятно, из-за того, что наглядно демонстрировало, как много сподвижников Тёмного Лорда перестали представлять угрозу для мирных людей. Особенно Поттер полюбил «Ежедневный Пророк», изобиловавший колдографиями не только с судебных процессов, но и из прежней жизни Пожирателей. * * * * * Худшего времени, чтобы появиться со своей находкой, Джинни выбрать не могла. Целый час шлялась по дому, дуясь на невнимание именинника, и вот, пожалуйста! — Фу, Гарри, что за убожество?! — девушка брезгливо потрошила пальчиками страницы его альбома. — Выбрось эту гадость немедленно! Я не позволю тебе держать дома подобную мерзость — ей место в камине! — каблучки дробно застучали по направлению к чёрной закопчённой пасти, в которой, к счастью, по случаю летнего времени не горел огонь. У Поттера потемнело в глазах. Он никогда не бил девушек, Джинни же сейчас хотелось, нет, не ударить — убить! Гарри, буквально, выдрал альбом из её рук. Получилось грубо, и губы Джинни задрожали. — Гарри, ты чего?! — тут же влез набычившийся Рон. — Это же Пожиратели! А ты альбом с их фотками в своей спальне держишь! Разумеется, рыжий тоже успел сунуть свой нос, куда не просили и ознакомиться с содержимым. Кто бы сомневался! Ясное дело, Гарри знал, где он держит этот альбом, неясно было только, что в его прикроватной тумбочке забыла Джинни Уизли. — Ты бы ещё Снейпа на день рождения пригласил! — прошипела разобиженная Джинни. Внутри всё заклокотало, но скандала не хотелось. Гости, большей своей частью состоявшие из уцелевших членов Ордена Феникса, смотрели на Гарри вопросительно, явно ожидая объяснений. — Я… Мне так проще… Знать, что от них нам больше ничего не угрожает… — промямлил Гарри и неожиданно сорвался: — А Снейпа не пригласил только потому, что он меня ненавидит! От возмущения Джинни слюной чуть не захлебнулась. «Что, съела?» — зло подумал Гарри и, судорожно вцепившись в своё сокровище, вылетел из комнаты. Заперев альбом в ящик, где тот и должен был находиться, Поттер попытался успокоиться. «Ну посмотрели фотки, ну и что? Какая в этом тайна? Ничего же особенного не случилось! Не коллекцию же порнографии он хранит! Это всё печатали во всех газетах!» — убеждал он себя. И всё же на душе было так мерзко, словно его голым выставили на всеобщее обозрение. Когда он через десять минут спустился к столу, гости вздохнули с явным облегчением. В их глазах ничто из произошедшего не оправдывало его столь резкого поведения. «Ладно, потом как-нибудь всё объясню. Ничего же, в общем-то, не случилось». — утешал себя Гарри. Именинный торт резали в гнетущем молчании. Наверное, именно в таких случаях говорят, что праздник был безнадёжно испорчен… Сразу после дня рождения стало очевидно, что ещё две проблемы, которые раньше удавалось успешно игнорировать доросли до катастрофического размера. Сны! Сны стали проблемой, да ещё какой! Нет, Тёмный Лорд его больше не беспокоил, но вот скажите, стоило избавиться от этого недорептилия, чтобы осчастливиться вот этим?! Поттеру оставалось только тяжело вздыхать. С завидным постоянством, ему снился… А кто ему снился? Гарри уж, грешным делом, сначала подумал не Тёмный ли Лорд его призывает. Ан, нет, если и Лорд, то не тот. Каждую ночь, стоило уплыть в страну грёз, рядом появлялась высокая тёмная фигура. Она звала, манила протягивая руки и раскрывая объятья… И Гарри, путаясь в полах длинной мантии, словно первогодка, надевший мантию семикурсника, спешил навстречу и не мог дойти. Ткань оборачивалась вокруг ног, ботинки скользили, как по льду, чужие то ли руки, то ли ветви хватали, тащили, утягивали назад, не давая сделать и нескольких шагов… До фигуры и было-то не более двух десятков ярдов, но каждый раз, когда Гарри измученный подбирался хоть чуточку ближе, оказывалось, что между ними лежит глубокая пропасть. Фигура, похоже, тоже это замечала и, обессиленно опустив руки, таяла в воздухе. Или уснув, Гарри сам вдруг решал, что ему жизненно необходимо найти кого-то, метался в темноте такой бархатной и плотной, что не было видно даже «Люмоса» на конце палочки. Слышал то впереди, то за спиной лёгкие осторожные шаги и тихий-тихий, какой-то очень знакомый голос, бежал на него, но всё оказывалось напрасно. Время от времени, даже на фоне этой чернильно-чёрной черноты возникал ещё более чёрный силуэт — удивительно знакомый, манящий, но стоило Гарри броситься к нему — он растворялся, словно впитываясь в окружающий мрак. Приятное разнообразие приносили мокрые сны. В общем-то, тоже не бывшие редкостью, они давали хоть какую-то разрядку. И, с одной стороны, радовали, потому что подтверждали, что Гарри обычный подросток со свойственными его возрасту желаниями и недоразумениями, в чём сам Гарри уже давно втихую начал сомневаться. Но, с другой стороны, бурно проводить ночи с невидимкой, казалось странным даже для Поттера. Хотя когда и что у него было как у других? Всё это ужасно изматывало… Второй из разросшихся проблем стало будущее. Ну да, то самое, за которое Гарри Поттер так настойчиво боролся. Со своей отвоёванной и сохранённой жизнью требовалось что-то делать. Как выяснилось, просто жить не получится. Оказывается, абсолютно все имели на геройское будущее виды и планы. Оставалось решить, куда податься. Принять победителя Того-кого-всё-никак-не-забудут «с дорогой душой» соглашались везде и всюду, нисколько не интересуясь его знаниями и профпригодностью. Выезжать на геройских лаврах Гарри не хотел и решил прикинуть, что он мог бы написать в резюме по-маггловски. Получалось грустно… «Есть опыт в ограблении банков, нападении на министерство, бомжевании, воровстве драконов и гиппогрифов, убийстве василисков, Тёмных Лордов и частей их составляющих». И этот список можно было расширить и дополнить. М-да, тоска. Звучало-то, конечно, впечатляюще, но Гарри сильно подозревал, что для новой, счастливой и безмятежной жизни его навыки не очень-то подходили. Как же хорошо и беззаботно было в школе, именно она давала ощущение стабильности и покоя. Чтобы решить, для чего же он всё-таки пригоден в новых условиях, требовалось взять тайм-аут. Вывод напрашивался сам собой — следовало вернуться в Хогвартс!