Мир, в котором нет тебя

Теперь, вновь вернувшись в школу, Гарри как никогда прочувствовал перемену отношения. Снейп не проявлял к нему благожелательности, но и не изводил мелочными придирками и оскорблениями. Любимый враг перестал быть врагом по собственному желанию, не спросив согласия Гарри! И жизнь Поттера потеряла ещё один кирпичик в своём и без того шатком и неустойчивом фундаменте. Отношение к нему Снейпа, преподавшего теперь ЗОТИ, было по большей части ровным. Как бы Гарри ни лез в бутылку, подвергая сомнению большую часть того, о чём профессор рассказывал, и всё время упирая на личный опыт, что просто не могло не бесить Снейпа, на провокации тот поддавался редко. Гермиона старалась не критиковать Гарри, но смотрела с осуждением. Даже Рон, никогда ничего хорошего не то что не говоривший, но даже не думавший о Снейпе, его явно не понимал. Жгучая ненависть захлестывала Гарри с головы до пят. Каждый раз при взгляде на Снейпа его ощутимо потряхивало. Как же Гарри ненавидел этого человека. Ненавидел за всё, что было, что есть и когда-нибудь, наверное, будет. За стремительную походку и прямую осанку. За язвительные замечания, которыми тот отравлял Гарри жизнь в течение шести лет учёбы, и за то, что теперь почти избавил Поттера от подобных комментариев. За сальные патлы, раньше вечно свисавшие на глаза, а теперь тщательно вымытые и лежащие блестящей волной. Ах, он, видите ли, наконец-то перестал преподавать зельеварение, и необходимость постоянно мазать башку какой-то дрянью отпала. А что, спрашивается, ему мешало не мазать волосы этой самой дрянью, когда на шестом курсе он преподавал ЗОТИ? Гарри смотрел на эти блестящие чёрные, как вороново крыло, волосы и безумно хотел запустить в них пальцы. Ощутить шелковистую гладкость, намотать на кулак и дёрнуть изо всех сил, чтобы Снейп взвился от боли и ярости, чтобы начал плеваться ядом и сыпать оскорблениями… Что угодно, только не это благожелательное равнодушие. «Как там Рон сказал когда-то: "Поменяла поганка пятна?!" Ну, скорее уж змея шкуру — Гад Ядовитый! Никакая конспирация не заставляла его доводить Невилла до нервной икоты, а Гермиону краснеть от обиды каждый раз, как он спускал на них собак. НЕНАВИЖУ!!!» Настоящий восторг у Гарри вызвало открытие, что Снейпа почему-то ужасно выводят из себя его отношения с Джинни. Зельевар же не знал, что на самом деле никаких отношений не было — интерес к Джинни угас ещё во время скитаний по лесам. Пожалуй, даже не так… интереса, как такового, вообще никогда не имелось, его заменяло желание быть как все или… хотя бы выглядеть как все. Не прошло и недели после возвращения в школу, как стало понятно, что именно его близость с Джинни неимоверно бесит Снейпа! И девушка обрела для него новый интерес. Раз уж у Гарри не получалось достать «любимого врага» иными средствами — приходилось действовать через неё. Наверное, было в чём-то подло использовать девушку, имеющую на него определённые виды, но чувство вины перед Джинни легко устранялось раздражением, которое вызывало её навязчивое присутствие. Хотя никаких границ Гарри не переходил и переходить не собирался. Зато какой головокружительный восторг накатывал на Гарри каждый раз, когда Снейп заставал его вдвоём с Джинни, в каком-нибудь укромном уголке беспечно болтающих или весело смеющихся над глупой шуткою. Какое наслаждение он испытывал, глядя, как вспыхивают чёрные глаза, в которых поднимаются опасные тёмные тени, как непроизвольно подрагивают и чуть сжимаются тонкие пальцы, и создаётся впечатление, что Снейп вот-вот схватится за палочку. Как белеют от ярости губы и чуть раздуваются крылья выдающегося носа, даря сходство с учуявшим кровь хищником. В такие минуты Гарри с каким-то безумным отчаяньем хватался за вернувшееся ощущение стабильности, незыблемости его мира и каждый раз заново вспыхивающей надежде, что ничего не изменилось и его любимый враг по-прежнему с ним. Снейп испепелял их взглядом, а струхнувшая Джинни начинала тянуть Гарри за руку. И каждый раз, когда они удалялись по коридору, Гарри оглядывался, чтобы ещё раз насладиться полным бешенства взглядом, прицельно расстреливающим их спины. А иногда — о, это были самые лучшие дни! — Снейп не удерживался и говорил что-нибудь гадкое и резкое. И тогда Гарри подолгу ворочался вечером в своей кровати, смакуя каждое ядовитое слово и интонацию. Можно даже сказать, что в эти минуты он был по-своему счастлив! Поначалу, первые пару раз, Джинни пыталась дать достойный отпор выходкам Снейпа, но поняв, что не только не дождётся от Гарри поддержки, а даже наоборот, он начинает воспринимать в штыки и её, предпочла ретироваться и не конфликтовать. Гарри не собирался ни с кем делить внимание и ярость Снейпа! Глуповатые поползновения Джинни в попытках добавить интимности, поначалу раздражавшие, теперь стали бесценным подарком. «Ой, Гарри, я такое слышала! Сейчас расскажу, но на ходу не удобно. Пойдём вот сюда!» — оглянуться не успеешь, уже в каком-то закутке сидите — подальше от любопытных глаз. Сидите и ждёте: Джинни — когда Поттер поведётся на её уловки, Гарри — когда их найдёт Снейп. Первые три недели Гарри посвятил изучению маршрутов, по которым наиболее часто ходит профессор и постоянно тянул Джинни поближе к подземельям, чтобы зельевар уж точно их посиделки не пропустил. Но вскоре понял, что в этом нет необходимости. Складывалось впечатление, что Снейп сам ищет их, в каком бы уголке замка они ни спрятались. Постепенно Гарри всё чаще стала посещать мысль, что, если человек, который не желает ему ничего хорошего, так бесится при виде Джинни, должно быть она действительно то, что Гарри нужно. И он принялся усиленно искать в ней не замеченные ранее достоинства, с каждым днём всё более убеждая себя, что Джинни ему просто необходима. И у Поттера даже неплохо получалось. Вот только каждый раз думая о девушке, мысли по-прежнему бежали по следам тёплых свитеров ручной вязки, тренировок и пирогов, и ни в какую не хотели сворачивать в сторону страстных поцелуев и горячих ночей. Гарри это мало огорчало, не могут же быть все одинаковыми… А может быть и другие просто притворяются, потому что не хотят выбиваться из общей картины озабоченных гормонами подростков. Ну ничего, днём можно и о пирожках подумать, зато как уютно и спокойно ночью засыпается под язвительный шёпот:«Наша знаменитость! Двадцать баллов с Гриффиндора!» По вечерам наболтавшись с друзьями о разных глупостях, он, задёрнув полог, открывал альбом со своей коллекцией и с неослабевающим интересом рассматривал запечатлённых на колдографиях людей. Особенно часто на них попадался Снейп. Неужели его так часто печатали? Вот Снейп совсем ещё молоденький парень, чуть старше самого Гарри, недавно занявший место профессора и декана, на вечеринке в поместье Эйвери. А вот стоит чуть сбоку рядом с Люциусом Малфоем, о чём-то увлечённо беседующим с Фаджем, только что избранным новым министром магии. А вот конгресс зельеваров: пронырливый фотограф запечатлел, как профессор Снейп знакомит старшего Нотта с одним из участников. Результатом знакомства, согласно пояснению к колдографии, стал внушительный список изъятых при обыске, запрещённых к хранению и продаже зелий. Съезд зельеваров, групповое фото: человек чуть ниже и левее Снейпа стал одним из сподвижников Волдеморта, примкнувших к нему на континенте. Лица, лица, лица… Знакомые и не очень, некоторых он вообще видит впервые и только любимый враг неизменно ухмыляется, кривит губы в змеиной усмешке, откидывая со лба сальные патлы, кому-то небрежно кивает, кому-то передаёт бокал, сжимая его своими тонкими белыми пальцами. Суд над самим Снейпом. Профессор выглядит ещё более бледным и худым, чем обычно: прошло всего три дня, как его выписали из Мунго. Глупые вопросы — издевательские ответы. Хотелось им этого или нет, Поттер не позволил осудить своего любимого врага — человека, которого можно обвинить во всех грехах, списать на него все неудачи и несчастья, произошедшие в жизни Гарри. Враг сам знает, что виноват, и не будет ни извиняться, ни оправдываться — это так здорово иметь рядом человека, которого можно обвинить во всём! Насмотревшись на людей, одна половина из которых уже мертва, а вторая приговорена к пожизненному заключению, Гарри удовлетворённо вздыхает — любимый враг ни с первыми и не со вторыми, они могут по-прежнему отравлять друг другу жизнь, — и умиротворённо улыбаясь, ложится спать. Так приятно засыпать, зная, что завтра он снова попытается довести Снейпа до белого каления и когда-нибудь ему это всё же удастся. Сосредоточиться на уроке не получалось, все мысли крутились вокруг предыдущего урока ЗОТИ, который он пропустил, и реакции профессора. С какой радости случайно встреченный в коридоре, бледный, с нервно подрагивающими губами Снейп впился в него взглядом, словно намеревался мозг легилименцией выпотрошить, Гарри понял только вчера вечером. За разговором в общей гостиной выяснилось, что Джинни тоже пропустила урок ЗОТИ. Она заявляла, что провела время в больничном крыле. Интересно, сколько больничных отсеков в Хогвартсе? Или насколько велик тот единственный, о котором Гарри знает? Должно быть очень велик, просто огромен, потому что, находясь в нём, девушки он так и не заметил. Обеспокоенным друзьям, как и мадам Помфри, он сказал, что дело в кошмарах. Обманывать близких людей, конечно, плохо, но рассказать про свои сны с незнакомцем было невозможно. Да и дальше терпеть сил не было, и так уже до ручки дошёл. Так что его ложь была оправданной. А вот Джинни… Зачем она соврала учителям было понятно, не понятно зачем лжёт друзьям… Хоть бы подстраховалась, заглянув к Помфри на пару минут. Интересно, чем она занималась на самом деле? Хотя… нет, не интересно. Реакция Снейпа занимала его куда больше. Похоже, тот был уверен, что они с Джинни провели это время вместе. Неясно было, какое Снейпу до этого дело, но то, что удалось его разозлить однозначно радовало. Гарри нервно дернулся. Снейп только что снова прошёл мимо, чуть задев его краем мантии, и до Поттера донёсся лёгкий запах горьких трав. Мысли, и так разбегающиеся в разные стороны, будто ветром выдуло. Он завороженно уставился на черную ткань. Как ему это удаётся?! Вроде и идёт быстро, но степенно, а мантия развевается! Ткань опустилась, аккуратно прикрыв ноги остановившегося хозяина. «Как огромная птица крылья сложила! — подумал Гарри и сам скривился, — фу, как поэтично!» Гарри не мог отвести глаз. Было в этих движениях что-то очень знакомое, рождающее чувство тревоги и… радости? «Конечно, знакомое, болван! Ты на него седьмой год смотришь! Гы-гы и радуешься… Так радуешься, что убить готов!» — одёрнул себя Поттер. И всё же, что-то неуловимое не давало покоя. Такое постоянное, такое… близкое? Снейп резко развернулся, мантия взметнулась, ещё больше усилив сходство с птицей, и профессор поймал его взгляд. — Мистер Поттер, повторите, что я сейчас сказал. Интересно, у Гарри на лице написано, что он не слушал? Вот, кстати, и отличный повод нахамить, а то последнее время Снейп почти не даёт ему на это шансов. — Вы не сказали ничего, что было бы полезно или заслуживало особого внимания. Сэээр. — В самом деле? Не будете ли любезны пояснить причины вашего недовольства школьной программой, мистер Поттер? — Вы со своими догмами лишаете учащихся возможности использовать воображение. А в бою, в реальном бою, пригодится может всё, что угодно! Вы ограничиваете фантазию и требуете результатов! Если бы мы сражались, используя только ваши заклинания, то погибли бы ещё на пятом курсе в Отделе Тайн! Вы не умеете учить! Даже Амбридж вела уроки лучше! — Гарри понимал, что несправедлив. Снейп был лучшим из лучших и как боец, и как профессор, оставив далеко позади даже Люпина, но Поттера несло. Любой ценой хотелось вывести Снейпа из себя, стереть выражение превосходства с его лица, привлечь внимание… — Зачем было столько домогаться этой должности, если и такой интересный предмет как ЗОТИ, вы умудрились превратить… — Достаточно, мистер Поттер. — опасно ласковый голос Снейпа словно окутал Гарри мягким бархатом. — Полагаю, вы высказали своё мнение достаточно ёмко и красноречиво, чтобы все присутствующие вас поняли. Смею надеяться, что такой непревзойдённый «эксперт» как вы, не откажет в любезности помочь мне провести показательный бой. Разрешаю вам использовать любые, абсолютно любые заклинания, чтобы продемонстрировать ваши выдаю-у-ущиеся способности. Не упустите свой шанс научить большему ваших не столь одарённых сокурсников. Не стесняйтесь! Слова «эксперт» и «выдаю-у-ущиеся», произнесённые совершенно издевательским тоном, ещё гудели в ушах, заставляя сжимать кулаки от клокочущей внутри злобы, а парты уже отпрыгнули в стороны и их накрыл защитный купол, отрезав от остального класса. — Ну что же вы, мистер Поттер, смелее или ваша храбрость иссякла вместе с вашим неожиданным красноречием?! Гарри растерялся, такого поворота событий он не ожидал. Стоять дураком не хотелось. Палочка сама дёрнулась в руках и Гарри выкрикнул: «Таранталлегра!» — Мерлин! Конгениально! Какое неожиданное и изящное решение! — усмехнулся Снейп. — Только в следующий раз кричите громче. Раз уж вам оказалось не по силам овладеть невербальными заклинаниями, возможно, вам удастся достичь своей цели и лишить меня слуха своим девчачьим визгом. В следующий миг он крутанул палочкой, словно размешивая сахар в чашке, и ноги Поттера закрутило штопором. От унижения у Гарри потемнело в глазах. Вербальные-невербальные — плевать! Он завалит этого козла прямо здесь и сейчас. Одного из них из этого класса вынесут. И хоть чутьё недвусмысленно намекало, кого именно придётся выносить, Гарри ринулся в атаку. Снейп грациозно скользил вдоль защитного контура, легко уклоняясь от летящих в него лучей, и Поттеру пришла в голову нелепая мысль, что он должно быть отлично танцует, настолько изящны и пластичны были его движения. Следующую пару минут вокруг летали только цветные лучи, рассыпающиеся радужными искрами о защитную стену. Гарри начал прихрамывать и получил в бок знатный удар, от которого затрещали кости. А профессор обзавёлся свежим порезом на скуле и креативной причёской. «Диффиндо», распоровшее Снейпу кожу срезало часть волос. Гарри на мгновение застыл, завороженно наблюдая, как чёрные шёлковые пряди сыпятся на пол, и в тот же миг упал на колени. — Я уже десять раз мог располосовать вас «Секо», мистер недоучка. — выплюнул Снейп, стирая со щеки рубиновую каплю и залечивая порез. — Почему бы тебе не продемонстрировать свою «Сектумсемпру», ублюдок? Ты ведь, наверное, ей гордишься? Неимоверным усилием Гарри вскочил на ноги. Сердце болезненно сжалось, когда обнажившееся белое тонкое запястье Снейпа украсил широкий багровый рубец. Впрочем, в долгу он не остался. Что-то кольнуло в шею, Гарри почувствовал, как стремительно распространяющийся отёк мешает ему повернуть голову. Мелочи! Поттер, превозмогая боль, крутанул шеей, пасс, снимающий заклинание, получился коряво, но хоть сколько-то да помог. Каким-то чудом Гарри увернулся от летящего в него непонятно чего и в отчаянии крикнул «Дуро». Снейп легко ушёл с линии огня, но заклинание успело зацепить край мантии, который с неприятным звуком ударил профессора по ногам. Снейп покачнулся, молниеносно отсёк окаменевший кусок и запустил его Поттеру под ноги, заставив подпрыгнуть. — Вы испортили мою рабочую мантию, мистер Поттер. — прошипел Снейп, зло сощурившись. — Было бы о чём жалеть! С наградных куплю новую. Может, хоть в ней вы перестанете походить на нетопыря-переростка?! Профессор не удосужился ответом, вместо этого вспыхнул рукав Поттера. Гарри сбил пламя: — Ну раз так, значит обойдётесь без обновки. Куплю мантию себе. А вы можете и дальше первогодок пугать. — Гарри ловко увернулся от оранжевого луча и атаковал в ответ. — Правда, с такой причёской и драной хламидой, которую вы привыкли считать одеждой, сделать это будет затруднительно. Бедняги умрут скорее со смеху, чем со страху. — О, я вижу в вас, мистер Поттер, проснулись гены незабвенного батюшки. Одолел словесный понос и самомнение распирает черепную коробку?! Это легко поправить. В рот Гарри тут же ввинтился обыкновенный маггловский кляп, и посыпались заклинания. Поттер одной рукой выставлял щит за щитом, второй с трудом стягивал ремни и выпихивал противный комок изо рта. — Не могли бы вы удовлетворять свои эротические фантазии в другом месте, сэр? — съехидничал Гарри, с удовольствием наблюдая, как ненавистный «сэр» от неожиданности поперхнулся воздухом. — О, рад убедиться, что вы хотя бы в некоторых вопросах не пренебрегаете самообразованием. Но поверьте, для избавления от невинности вы начали с не самой подходящей темы. Гарри почувствовал, как его щеки заливаются обжигающим румянцем, а в руках появилась противная дрожь. Зрители вокруг стояли с выпученными глазами, приоткрыв рты. Краем сознания Гарри понимал, что делать этого не стоит, но рука сама собой выписала пасс. Снейпа опрокинуло и потащило вверх. Время замедлилось, а мысли понеслись бешеным галопом: «Мерлин! Сейчас его вздёрнет за лодыжку вверх, и он снова окажется перед толпой учеников в свесившейся на голову мантии и …МЕРЛИН!!! Пусть там окажутся брюки, а не… не… Я как отец! Он же не простит! Никогда не простит!» Зачем ему нужно прощение Снейпа Гарри и сам не знал, он панически метнулся, стараясь вспомнить, как правильно применить «Либеракорпус». Но Снейп уже, с поистине кошачьим проворством, извернулся в воздухе, умудрившись молниеносно освободиться от заклинания и мягко спружинил на ноги. По лицу его прошла судорога, в глазах светилась ярость. Гарри в ужасе с трудом сглотнул. Сейчас Снейп был по-настоящему страшен и… красив. Красив красотой хищника, который сначала очарует тебя своей мощью и грацией, а потом вырвет сердце. Судя по всему, последней выходкой Гарри удалось довести его до бешенства. Огромной чёрной пантерой профессор метнулся к Поттеру, поднимая палочку. Снейп как взбесился. Гарри успевал только пятиться и прикрываться. Что-то ударило в грудь и в глазах на пару секунд потемнело. Зрение восстановилось как раз вовремя, чтобы заметить и прошедшее высоко над ним заклинание, и то, что узкий сектор защитного контура вдруг превратился в зеркало. Для чего бы оно там не появилось — это было явно не к добру. Оставалась, конечно, слабая надежда, что Снейп сделал это, чтобы улучшить обзор учащимся, но как-то не верилось… Голубой луч ушёл куда-то в сторону. Не мог же Снейп так промахнуться?! И тут же стало ясно — нет, не мог. Сильный удар пришёлся между лопаток. Потеряв равновесие, Гарри начал заваливаться. В тот же миг в руке Снейпа возник хлыст. Свист рассекаемого воздуха, обжигающая лодыжки боль. Гарри дернуло за ноги и потащило вперёд. Ещё рывок и Поттера несколько раз перекатило по полу, выпутывая из обвивавшего его ноги хлыста. Гарри лежал кулём, уткнувшись носом в каким-то чудом оставшуюся целой чёрную прядь, и вдыхал запах трав. Нельзя было упускать зеркало из виду… Рикошет. Он поставил зеркало для рикошета. Эта сволочь рассчитала заранее, играла с ним, как кошка с мышью. В глазах защипало от обиды и бессилия. Снейп наклонился и вздёрнул его, как котёнка за шкирку, рывком поставив на ноги. Гарри с хриплым воем ринулся вперёд, боднув профессора в грудь и одновременно впечатывая кулак куда-то в рёбра. Снейп был невероятно худ, его мослы напоминали стиральную доску, валявшуюся на чердаке тёти Петуньи. Снейп судорожно вдохнул и выкрутил Поттеру руку, одновременно беря его шею в захват. Гарри лягнул противника под колено и укусил за предплечье, а потом зачем-то ещё и лизнул. На губах остался горьковатый привкус хвои и полыни. Снейп глухо зарычал. Парень спиной почувствовал вибрацию в его грудной клетке и стук бешено колотящегося сердца. Кожа тут же покрылась испариной, а собственное сердце застряло где-то в горле. Гарри попытался обвиснуть в руках профессора, своим весом вынуждая ослабить хватку, и немедленно получил тычок под поясницу, вынудивший его встать на ноги. Последовавшая подсечка заставила рухнуть на пол, увлекая Снейпа за собой. Поттер почувствовал, как что-то хрустнуло, вот только у него или у профессора было уже неясно. Гарри уставился на белый висок, по которому, прямо от бешено бьющейся жилки, медленно-медленно ползла капелька пота. Он приоткрыл рот и тяжело, громко сглотнул. Вдруг очень захотелось поймать эту капельку губами и провести языком обратно до трепещущей жилки. Всегда бледные щёки Снейпа окрашивал слабый румянец. Глаза казались чёрными, расширившиеся зрачки почти закрыли и без того тёмную радужку, и опасно блестели. Оба часто прерывисто дышали, не отводя друг от друга взгляда. Гарри пошевелился, и Снейп снова рыкнул, пустив по его телу волну дрожи. Голова закружилась, и накатило чувство, будто выпил бутылку медовухи. Взгляд Снейпа, упёршийся ему в губы, сбил дыхание. Профессор откатился в сторону и поднялся на ноги, небрежно отряхиваясь. Лицо его снова выражало презрение: — Что же, мистер Поттер, любитель маггловского мордобоя, вы не только не научились сражаться как волшебник, вы и как маггл толком драться не умеете. Задание на дом, — он развернулся лицом к классу, — использование рикошета и отраженных заклятий при ведении боя. И, мистер Поттер, — Снейп одарил парня хищной усмешкой, больше похожей на оскал, — специально для вас, эссе на четыре фута пергамента на ту же тему, с указанием и разбором совершённых вами ошибок… Сдать завтра. Неделя отработок с мистером Филчем… И минус пятьдесят баллов с Гриффиндора, за неуважение к преподавателю. Гарри пожал плечами, постаравшись придать лицу максимально равнодушное выражение. Похоже, Снейп, увлечённо накладывающий взыскание, не заметил, как под рукавом его мантии исчезла растрёпанная кучка чёрных волос, а сколько их ещё прилипло к одежде… Если всё аккуратно сложить, получится очень приличная прядка. Гарри удовлетворённо вздохнул и вскочил на ноги — следовало поторапливаться, если он хочет собрать и припрятать свой трофей и не вызвать при этом гнев МакКошки. Попросив друзей предупредить МакГонагалл, что он задержится в больничном крыле, Поттер рванул в Гриффиндорскую башню.