Мир, в котором нет тебя

Едва переступив порог дома, Гарри и Гермиона оказались под прицелами палочек Грюма и Блэка. По полу коридора тянулась маслянисто поблёскивающая, чёрная дорожка, а в воздухе витал характерный запах, и Поттер скорее почувствовал, чем услышал, как подруга глубоко вдохнула, пытаясь унять беспокойство. Кровавые следы вели в гостиную, откуда доносились звуки какой-то нервозный суеты и ощутимыми волнами расползалось отчаяние. — Что случилось? — Гарри рванулся вперёд, не обращая внимание на возможность получить заклятие в спину. Первое, что бросилось в глаза, — Кингсли Шеклболт, безуспешно пытающийся применить какие-то заклинания к остаткам руки Стерджиса Подмора. — Не майтесь дурью — используйте Вулнеру, пока он прямо здесь кровью не истёк! Конечность, отсечённая тёмномагическим заклинанием, всё равно не отрастёт обратно! — рявкнул Гарри, метнувшись к дивану, над которым склонились Люпин и МакГонагалл. Лежащий на диване мужчина больше не напоминал седой пушистый одуванчик. Он походил на старую, застиранную, тряпичную куклу. Седые пряди, бывшие когда-то пушистыми и объемными, прилипли к черепу, отчего голова стала казаться неестественно маленькой и сморщенной. Резко проступившие морщины делали его невероятно старым. Люпин аккуратно придерживал Элфиаса Дожа, а МакГонагалл по капле вливала в его рот зелье. Не нужно было видеть красный, чтобы догадаться, что тёмные подтеки под глазами, носом, ртом и ушами — кровь. Её даже не пытались стереть, боясь потерять драгоценные секунды, которые могли спасти жизнь. Гермиона сдернула с плеч верный рюкзак и призвала из его глубин модифицированное «Восстанавливающее». Минерва, отшвырнув свой опустошённый пузырёк, схватила тот, который протягивала ей Грейнджер, и снова начала капать зелье в безжизненные серые губы. — Не помогает! — в голосе старой профессорши слышалось отчаяние. — Множественные «Круциатусы» в его возрасте… — Нужно зелье от последствий «Круциатуса»! – Гарри с надеждой посмотрел на подругу. Та в ответ только покачала головой: — Гарри, такого зелья не существует. — Как это не существует?! Снейп… — он осёкся и закрыл лицо руками. Разумеется… Здесь не существовало не только Снейпа, но и изобретенного им зелья. Вылив больше половины флакона, МакГонагалл остановилась. Все напряженно смотрели на Дожа. Наконец старческие веки на пепельно-сером лице едва заметно дрогнули. Спустя еще пару минут старик открыл мутные и почти бессмысленные глаза. — Ть.. — это единственный звук, который Дож сумел выдавить, но, как ни странно, Люпин его понял и тут же поднес к непослушным губам кубок с водой. Старый волшебник с трудом сумел сделать несколько глотков. Было совершенно очевидно, что влитое в него зелье помогло не в полной мере и ненадолго. — Они знали… кого и где… — с трудом прохрипел мужчина и, слабо дёрнувшись, затих. Минерва тихо заплакала. Люпин тяжело вздохнул и, прикрыв глаза, опустил голову. Гарри не сразу понял, что ждать больше нечего. Спустя пять минут МакГонагалл взяла себя в руки: — У него не было семьи. Нам нужно позаботиться о похоронах. * * * * * Настроение в штабе царило похоронное. Четырёх слов, произнесённых умирающим, было достаточно, чтобы не оставалось сомнений — их предали. Вопреки предположениям Подмора, что Дож попался случайно, тот совершенно осмысленно сказал, что Пожиратели знали, кого и где они собираются ловить. Все понимали, что в этот раз их спасло только неуёмное рвение прихвостней Волдеморта. Очевидно, желая выделиться, они решили сами допросить Дожа с помощью «Круциатуса», не рассчитав его воздействия на старого человека. Если бы пленника сразу доставили Тёмному Лорду, который ни к кому и никогда не стеснялся применять легилименцию, сейчас весь ближний и дальний круг уже имел бы полную информацию об Ордене Феникса. Понимание того, что предать мог только свой, ещё больше нагнетало и без того тяжелую атмосферу. Все подозрительно косились друг на друга, избегая смотреть в глаза. — Я думаю, откуда бы ни просочилась информация, она попала к ним случайно. Они ждали там Дожа, но не меня. — Подмор неловко взял левой рукой чайную ложечку, пытаясь насыпать в чашку сахар, и хмуро уставился на обрубок своей правой руки, заканчивающейся теперь чуть ниже локтя. — Не ссы, молокосос, — хмыкнул Грюм, пристукнув по столешнице стальными когтистыми пальцами. — Тебе такую же справим, лучше чем родная будет. За пару дней освоишься. Подрочить ей, конечно, не удастся, но на то тебе левую руку оставили. А для других целей и эта штука очень даже годная! Блэк, уже вливший в себя пару стаканов огневиски, хрюкнул и затих под гневным взглядом МакКошки. Повисло тяжёлое молчание. — Помянем, что ли? — Кингсли аккуратно разлил оставшееся в бутылке огневиски по семи стопкам. Гарри махом проглотил содержимое своей, поминая всех сразу: Дожа, Снейпа, свою собственную искалеченную жизнь и всех тех, кто погиб в этом мире из-за его глупости. Чувство вины за произошедшее жгло огнём. Поттер даже не пытался оправдаться перед собственной совестью, понимая, что у него нет ни малейшего шанса убедить себя в собственной непричастности. В прежнем мире войны больше нет и Дож жив! И смерть этого, в общем-то безобидного, старичка, легла на плечи ещё одной неподъёмной тяжестью. Нет Снейпа, нет победы, нет зелья! Есть война, новые жертвы и новые смерти. Если бы только можно было всё изменить, отмотать назад… Гарри чувствовал потребность крикнуть Судьбе, Магии, самой Жизни: «Хватит! Остановитесь! Я уже осознал, как важно было присутствие Северуса Снейпа в этом мире! Я понял, сколько он сделал, чтобы другие жили! Верните всё как было!» Но кричать в пустоту бесполезно… Примерно так же бесполезно, как пытаться вычерпать океан напёрстком. Гарри готов был вложить свою жизнь в эту просьбу, если бы это помогло хоть что-то исправить. Тщетно… За первой стопкой последовала вторая… Не такого уж и большого количества огневиски оказалось достаточно, чтобы издёрганное сознание Поттера раскиселилось окончательно. От самобичевания за свою глупость и смерть Элфиаса Дожа Гарри плавно перешёл на Снейпа и вылил на такую же раскисшую Гермиону всё покаяние и претензии о несправедливых обидах, нанесенных ими с Северусом друг другу. Грейнджер, за истекшее время так и не преуспевшая в попытках открыть другу глаза на его истинное отношение к профессору Снейпу, гнула свою линию, безуспешно стараясь достучаться до здравомыслия Поттера. Парень кивал, сосредоточенно хмурился и совершенно точно не воспринимал абсолютно ничего из услышанного, а в довершение всего ещё вдруг воспылал жаждой бурной деятельности и немедленным желанием идти разыскивать мифические часы, бой которых он слышал в Паучьем тупике. Слышал, но не видел! Гермиона, страстно доказывавшая, что никаких часов там нет, не было и быть не могло, иначе бы они их непременно заметили, готова была поддержать его идею хотя бы для того, чтобы отстоять свою правоту и наблюдательность! Победили алкоголь и стаж! Пока Поттер и Грейнджер, в темноте сбивая косяки и топая, как слонопотамы, крались к входной двери, их отловил за шкирки куда более сноровистый в употреблении крепких алкогольных напитков Кингсли. А на пылкие уверения обоих, что им прямо вот сейчас, немедленно нужно что-то спешно проверить, успокоил обоих «Ступефаем» и отлевитировал одетые в куртки поверх пижам тела в спальню. * * * * * Хорошего в пробуждении было только одно – отсутствие похмелья, которое с лихвой компенсировалось чувством стыда за вчерашние излияния. Стыдно Гарри было невыносимо! И за то, как размазывая по щекам пьяные слёзы, расхваливал Снейпа, находя оправдание абсолютно всем его поступкам! И за то, как без всякой логики и последовательности начинал ругать его же, обвиняя во всех смертных грехах, главным из которых была беседа с профессором рун. Придирки на уроках, несправедливые взыскания, собрания Пожирателей и даже убийство Дамблдора — всё меркло перед этим «чудовищным преступлением»! И всё же, стыд стыдом, но после вчерашнего разговора Гарри стало хоть чуть-чуть, но легче. С Гермионой он столкнулся, едва выйдя из спальни. Выглядела подруга зеленоватой и, похоже, возвращалась после неприятной встречи с «белым другом». Что-то пискнув вместо приветствия, она нетвердой походкой направилась в кухню. Протянув время, сколько было возможно, Гарри решил, что прятаться глупо. Всё, что сказано, уже сказано — не применять же, в самом деле, к ней «Обливиэйт»! В глубине души трусливо понадеявшись, что, возможно, Гермиона уже ушла в гостиную, Гарри отправился за кофе. Не подфартило! Бледно-зелёная девушка сосредоточенно пыталась отхлебнуть горячий чай из подпрыгивающей в трясущихся руках чашки. О чём говорить, Гарри не знал. Молчать тоже было неловко. Желая скрыть собственное состояние, Поттер, деловито пыхтя, всячески изображал занятость, пытаясь насыпать в чашку кофе и залить его кипятком, не расплескав половину содержимого по всей кухне. — Ну что, школота, Антипохмелительное нужно? — неприлично бодрым голосом гаркнул появившийся Кингсли. Гермиона мрачно кивнула. Гарри в ответ что-то невнятно буркнул. Зачем ему Антипохмелительное, если руки дрожат от волнения, а не от похмелья… Кингсли ухмыльнулся и подлил пару бульков Гермионе прямо в чай. Минут через пять подруга стала выглядеть куда жизнерадостней: — Гарри, а что ты вчера про часы говорил? Дёрнувшийся было от вопроса Поттер расслабился: больше всего он боялся, что Гермиона опять возьмется обсуждать его отношения со Снейпом. — Тогда, когда я засыпал в Паучьем тупике, я слышал, как били часы. — охотно пояснил он. — Но никаких часов я в том доме не помню. — А никаких часов там и не было. — Гермиона нахмурилась. — Ты уверен, что тебе это не показалось? Гарри задумался: — Вроде нет. Я слышал их словно издалека, но очень отчётливо, как тогда в Хогвартсе. Подруга вопросительно уставилась на него: — Гарри, а могу я узнать: тогда — это когда? Потому что ты мне ни о чём подобном не рассказывал! — После того как я… — Гарри тяжело вздохнул. — После того как я проклял Снейпа и поднялся в нашу комнату, я слышал, как били часы. Очень долго били… Это, наверное, последнее, что я четко помню. А потом я очнулся уже здесь. Тогда вообще всё выглядело странно. Каким-то вязким, полупрозрачным, колышущимся… В воспоминаниях это не так заметно… Я хотел бы объяснить подробнее или попонятнее, но не могу. Это знаешь примерно, как в зеркальном лабиринте… Там ты понимаешь, что это иллюзия, но все кажется настоящим. А здесь наоборот. Ты точно знаешь, что всё настоящее, а кажется нереальным. — Да, я что-то такое заметила, когда уходил профессор Снейп. Давай вернёмся к часам! Ещё с тобой происходило что-то подобное? — Ну, один раз я точно слышал бой во сне. И мне всё чаще кажется, что что-то тикает: то ли рядом, то ли у меня в голове, или часы бьют… Но недолго и не очень отчётливо. Ты думаешь, это может быть важно? — Я думаю, да! Часы, это прежде всего время, которое, как известно, на месте не стоит! И то, что ты слышишь их регулярно, возможно, говорит о том, что они напоминают тебе о чём-то. Или говорят о том, что твоё время ограничено. Почему ты не рассказал об этом раньше? Гарри пожал плечами: — Не придал значения. Гермиона, тут столько всего навалилось! Я не могу думать ещё и о часах, которые то ли существуют, то ли нет! — Гарри, этот вопрос обязательно надо прояснить! Это может оказаться очень, очень важно! Ты можешь рассказать мне поподробнее? Я имею в виду конкретно те случаи, когда ты слышал бой часов. Ты сказал, что началось всё еще в Хогвартсе. Они что, били как-то по-особенному? Гарри задумался: — Да, очень долго! Очень, я имею в виду — бесконечно долго! Гораздо дольше, чем это могут сделать любые нормальные часы! — А ещё? — Ещё пару недель назад мне приснился сон, очень странный… и страшный. Гарри подумал, что не стоит посвящать подругу во все особенности своих сновидений. Да и вообще подобный разговор на кухне штаба казался ему неуместным и… опасным? «Что за чушь в голову лезет?! Кому здесь могут быть интересны его сны и разговоры о мифических часах?! Он что, как Грюм параноиком становится?!» — Поттер зло тряхнул головой, но тем не менее потянул Гермиону в их комнату. — Я долго искал кого-то в ледяном лабиринте, а потом, когда нашёл и взял его за руку, Снейп обернулся дымом и исчез. — Снейп?! Глаза Гарри округлились: — Нет! Тот человек, которого я искал и нашёл, — превратился в дым и рассеялся! Причём тут Снейп?! — Ты сам так сказал! — Я оговорился! — Гарри стало не по себе, а под пристальным взглядом подруги он почувствовал себя ещё более дискомфортно. — Я просто поспешил, рассказывая, потому что следующий раз был, когда мы остались ночевать в Паучьем тупике. Я точно знаю, что тогда не спал. Я долго ворочался и всё прислушивался, уснуть не получалось. А потом услышал, как бьют часы… — Ладно, Гарри, не нервничай. Скажи, а ещё было? Поттер изо всех сил морщил мозг, пытаясь припомнить: — Я не уверен, кажется, когда я только попал сюда — во время или после первого обращения, или прямо перед ним, я не помню… Мне могло и показаться, я тогда вообще очень неадекватно воспринимал действительность… И потом, после того случая в лесу… — он многозначительно посмотрел на девушку, не желая напоминать о тех событиях. — Но тут я тоже не уверен. — Ну да, — Гермиона кивнула, — мы оба с тобой тогда были, мягко говоря, в разобранном состоянии. Ведь именно тогда ты перестал видеть красный?! Гарри кивнул: — Да, но это ничего не значит! — Почему ты так решил?! Может быть, бой часов оповещает тебя о том, что с тобой что-то случилось! Например, в тебя попало проклятие или изменилась твоя реальность! — Ага, а что в меня попало, пока я спал и ловил неизвестно кого в ледяном лабиринте. Гермиона посмотрела на него несколько странным взглядом и уже открыла рот, но потом закрыла обратно и задумалась. Ей потребовалось не меньше минуты, чтобы максимально осторожно подобрать слова в надежде, что хотя бы окольными путями удастся подтолкнуть друга к осознанию того, что месяцы, если не годы, было у него перед самым носом: — Может быть, тогда, во сне, ты подсознательно понял, что человека, которого ты ищешь, нет? — То есть как это? Кого нет, если я даже не знаю, кого ищу?! — Ну я имела в виду, что, возможно, подсознательно ты уже понял, кто этот человек и что его здесь нет… — девушка примолкла, наблюдая, как друг пытается усвоить информацию и прийти к выводам очевидным даже для ребёнка. — Может быть, ты просто не хочешь этого признать? — Ты хочешь сказать, что я чокнутый, который добровольно тупорезку включает? — разозлился Поттер. — Нет, я хочу сказать, что слишком много всего вокруг происходит. А эти мысли, по какой-то причине, всё время отодвигаются на задний план: то ли потому, что ты не хочешь об этом думать, то ли, потому что боишься! Поттер чувствовал, что ещё немного и он выйдет из себя окончательно. Герми с её доморощенной психологией уже давно действовала на нервы. Может, она оставила бы свои дурацкие попытки и предположения, если бы он решился рассказать о своих снах больше… Но Незнакомец был тем, чем Гарри не был готов поделиться ни с кем, даже с Гермионой… Особенно с Гермионой! — Ладно, давай оставим эту тему, нужно узнать не прилетала ли сова от Августы. — Не переживай, Гарри, послание от миссис Лонгботтом мы не пропустим. Девушка испуганно примолкла. С тех пор, как они покинули имение Лонгботтомов, ни Гарри, ни Гермиона ни разу не упомянули Невилла в разговоре. Было очевидно, что Герми очень болезненно восприняла произошедшие в нём перемены. Думать о том, что случилось с Лонгботтомом, было слишком мучительно и страшно. Поттер помнил сокурсника напуганным, рассеянным, расстроенным, робко улыбающимся, сосредоточенным, уверенным в себе, целеустремлённым. Но таким, каким сейчас Невилл не был, — никогда! Что бы с ним ни случалось, он даже близко не походил на того человека, с которым вчера встретились ребята. Гарри прикрыл глаза и сглотнул стоявший в горле противный комок. Мысли и чувства, за смертью Дожа и вчерашними пьяными соплями отошедшие было в сторону, спрятавшиеся в каком-то закоулке памяти, нахлынули вновь. Невилл, несмело улыбающийся, сидящий в ярко освещенном углу библиотеки и с детским интересом листающий книжку с картинками. Августа ничего не сказала, а Гарри не спросил, но он почему-то не сомневался, что Невилл боится темноты. Какие монстры появляются из глубин его помрачённого сознания каждый раз, когда гаснет свет? Похожи ли они на те ужасы, которые раньше видел в своих снах Гарри? Но то были сны, а кошмары Невилла приходили и наяву. Трудно было не заметить, как прямо среди невинной болтовни ни о чём парень бледнел и вздрагивал, испуганно съёживался, нервно обшаривая затравленным взглядом углы, двери, окна… Кто должен был оттуда появиться, чтобы забрать Невилла в его собственный, тщательно и достоверно созданный больной психикой ад?! Хотя, наверное, и так понятно «кто»… Мысли сами собой опять незаметно сместились к Снейпу. Слова Августы заставили на многое взглянуть по-другому. Изводя Невилла, действуя жёстко, а иногда и жестоко, Снейп приучал его к мысли, что жизнь вообще несправедлива — истина, которую он в своё время пытался донести и до него, Гарри. Бесконечное давление укрепило внутренний стержень Невилла, и когда пришло время столкнуться с настоящим испытанием, он сумел взять себя в руки и перешагнуть через свои комплексы и страхи. А Гермиона… Ведь она сама сказала, что тычки и непризнание её способностей действуют на неё как стимулятор, заставляя идти вперёд, стремиться расширять и углублять свои знания в попытке заслужить одобрение. Получается, профессор подбирал к ним подход индивидуально, исходя из сильных и слабых сторон каждого? А сам Гарри? Было ли его стремление победить, выжить, не сдаться на милость обстоятельств и не сложить обессиленно лапки, покоряясь судьбе, только его собственным стремлением? Не развивал ли Снейп, начиная с самого первого урока, его возможности, желание не только принять вызов, но и дать достойный отпор?! Придавленный горьким осознанием пришедшим, как и всё в его жизни, слишком поздно Гарри тяжело вздохнул: «Сколько же вы ещё знали о нас, профессор?» Гермиона завозилась и завздыхала, нервно теребя край покрывала и вырывая друга из потока бесконечных сожалений. Было очевидно, что она хочет попросить о чём-то, но не решается, и Гарри ободряюще ей улыбнулся: — Ты хочешь спросить о чём-то? — Гарри, ты можешь показать мне то, что показывал леди Лонгботтом? То, каким Невилл стал в вашей жизни! — Конечно, доставай думосбор. * * * * * Спустя пару часов подруга вынырнула из воспоминаний. — Гарри, — в её глазах блестели слёзы. — Мы должны всё исправить! Поттер согласно кивнул: — Герми, я сделаю всё возможное, чтобы вернуть, как было! — А… — девушка помялась. — А мои родители? — Как я и рассказывал, ты изменила им память, и всю войну они благополучно жили в Австралии. После победы ты нашла их и всё объяснила. Они поняли и приняли твоё решение… Не сразу, конечно… Но в конце концов признали, что никогда не согласились бы добровольно забыть своего ребёнка, и это могло поставить под угрозу не только их жизни, но и жизни многих других людей. Кстати, в Австралии им очень понравилось, и они даже подружились с одним местным кенгуру! Несмотря на всё ещё стоявшие в глазах слёзы, Гермиона задумчиво улыбнулась, и Гарри порадовался, что сумел хоть чуточку облегчить ей жизнь.