Мир, в котором нет тебя

Конечно, всего услышанного во время обсуждений было недостаточно, чтобы обвинять Петтигрю во всех смертных грехах. Но знания о его прошлых «подвигах» и тот жадный интерес к пророчеству, который Поттер успел заметить в думосборе, в глазах Гарри резко опускали шанс на невиновность Питера куда-то на самые нижние уровни слизеринских подземелий. Гарри молча пялился в окно, бездумно вычерчивая пальцем нервный узор на холодном стекле. Вместе с яростью и злостью, выплеснувшимися в стычке с Блэком и разговоре с Люпином, ушли, казалось, и последние силы. Он чувствовал себя не просто уставшим — опустошённым. Снова явились непрошеные мысли, что, обвиняя других, он стремится оправдать себя. А сам-то чем лучше? Парень так ушёл в себя, что заметил буро-крапчатую сову с увесистым свёртком только тогда, когда Гермиона распахнула окно, впуская гостью, и недовольная птица, сердито ухнув, окатила его веером ледяных брызг осевшего на перьях мутного тумана, который уже неделю заменял им снег. Мысль о том, кто тот единственный человек, который может отправить им сову, заставила сердце сначала ухнуть куда-то в желудок, а потом взлететь и забиться чуть ли не в горле. Что именно находилось в свёртке сомнению не подлежало! Гарри мог бы поспорить, чьи руки дрожали сильнее, когда они с Гермионой, теснясь и мешая друг другу, срывали плотную упаковочную бумагу со старой замшелой книги. Августа Лонгботтом выполнила своё обещание: рассказ о проклятии «Не рождения» был отмечен закладкой с написанным на ней коротким посланием. В момент забыв и о Питере Петтигрю, и о крестражах, ребята уткнулись в книгу. * * * * * Спустя полчаса, прочитав отмеченный Августой кусок текста не менее пяти раз, Гарри растерянно уставился на подругу не в силах скрыть разочарование: — Герми, но здесь же ничего нет! Девушка нахмурилась, но, видимо, решила сдержать готовую сорваться с языка резкость: — Здесь есть главное: это заклятие можно отменить и был по крайней мере один человек, которому это удалось! — Да, был! Теперь мы это знаем, и что с того проку, если мы понятия не имеем, как ей это удалось?! — Не ори. Леди Лонгботтом написала, что мы должны посмотреть всю книгу. Она заложила только одно место, чтобы мы могли убедиться, что это именно то проклятие, о котором мы говорили! Ты вообще читал письмо?! — в голосе девушки смешались возмущение и раздражение. Гарри потупился. Нет, он, конечно, глянул на приложенные пояснения, но не стремился в них вчитываться — текст книги интересовал его куда больше. Вне всяких сомнений, понимая всю недостаточность содержащихся в книге сведений, Августа сделала приписку, что постарается обратиться за помощью и найти дополнительную информацию в чужих библиотеках. Вот только беда заключалась в том, что обратиться ей было практически не к кому. Абсолютное большинство чистокровных учились в Слизерине и, по уже понятным причинам, встали на сторону Тёмного Лорда. А привлекать лишнее внимание к такому экстравагантному случаю было и глупо, и опасно хотя бы потому, что вопрос: «Зачем немолодой, уставшей от потерь и проблем женщине спешно требуется информация о чуть ли не мифическом проклятии?» — неизбежно вызвал бы нежелательное любопытство. И хорошо, если оно не спровоцирует далеко идущие и очень опасные выводы… Гарри искренне не понимал и ни на йоту не разделял энтузиазм подруги. Они просмотрели уже две трети книги, а сведения остались почти прежними. Ну да, кое-что прояснилось, но сути-то это не меняло!.. * * * * * Какая-то скандинавская ревнивая корова в сердцах прокляла любовника, изменившего ей с магглой, пока сама она боролась с каким-то злодеем злодейским. После темпераментная воительница одумалась. Видимо, как и Гарри без Снейпа, мир без возлюбленного ей совершенно не понравился! Ревнивица ошибку осознала и ценой искреннего, глубокого раскаяния и великой жертвы сумела вернуть всё, как было прежде. Простила изменника и счастливо прожила с ним остаток своих дней… * * * * * Круто! И Гарри искренне бы порадовался за безбашенную Рандгрид, если бы рассказ о ней вместо новых вопросов принёс хоть малейшую пользу. Первый существенный вопрос заключался в том, что значит «глубокое, искреннее раскаяние»? Гарри уже каждую секунду раскаивался в своей глупости и что-то было не похоже, что это хоть чему-то помогло! И потом, какого рода раскаяние требуется? Ведь для того, чтобы собрать воедино расщепленную на крестражи душу, тоже требовалось раскаяние! Но крестражи-то создавались добровольно, а здесь всё произошло очень даже неумышленно! Возможно, раскаяние действовало только вкупе с жертвой… И тут Поттер подходил вплотную ко второму важному вопросу: «Что это должна быть за жертва?». Вряд ли он должен был пожертвовать собой, ведь в книге ясно было написано, что «волшебница прожила с возлюбленным до конца своих дней», а если бы эти самые концы настали сразу после её возвращения, так и упоминать было бы не о чем! Значит, время, отведённое на их совместное житьё-бытьё, было хоть сколько-то да весомым! С другой стороны, Гарри ведь тоже пожертвовал собой в борьбе с Волдемортом, умер и вернулся… Может, с ней произошло то же самое? Но опять же, в его случае был конкретный объект, и жертву свою он принёс целенаправленно… А у Рандгрид что? Ведь не пошла же она по миру искать, какого бы местного Тёмного Лорда завалить или самой под убивающее подставиться?! И всё же, как Гарри ни старался, никакая другая мысль, кроме самопожертвования, ему в голову не приходила. Ну ладно, пойдёт он, встанет под очередную волдемортову «Аваду» … Вот только нет у него никакой уверенности, что это именно то, что нужно! Хочешь-не хочешь, а нужно было искать дополнительную информацию… Поттер неуверенно покосился на Грейнджер. Гермиона задумчиво поглаживала корешок книги, лаская пальцами вытертую, облетевшую от времени позолоту и о чём-то напряжённо размышляла. — Ты что-нибудь нашла? — Н-нет… — голос прозвучал неуверенно. — Знаешь, Гарри, меня что-то беспокоит, но я никак не могу уловить, что именно… Просто чувствую, будто упускаю какую-то важную деталь… Вроде вот оно, так и маячит перед глазами, а только пытаюсь сосредоточиться, и мысли разбегаются, кажется, что и то важно, и это… А вот чего-то главного я ухватить не могу… — Я думаю, нам нужно немного передохнуть, ведь никто же не требует вернуть книгу немедленно. Пойдём, попьём чай, а потом ещё подумаем. * * * * * Сияющий леопард появился на следующий день ближе к вечеру, когда от бесполезного шуршания старых, хрупких страниц уже пухла голова. Казалось просто невероятным, как морда животного может выражать столько самоуверенности и превосходства. Голос этого человека не был таким же глубоким и волнующим как у его прототипа в прежней жизни, но даже его спутать с кем бы то ни было было невозможно. — Мистер Поттер, не окажете ли вы любезность встретиться со мной? Место и время в случае согласия оставляю на ваш выбор. Леопард растаял, как показалось Гарри, хмыкнув напоследок. Нереус Флинт не снизошёл до того, чтобы представиться, видимо, не сомневаясь, что будет узнан. Ну что же, он не ошибся! * * * * * Мысли метались и жужжали в голове, как бешеные пикси, грозя раздолбать черепную коробку и унести остатки его мозга в неизвестном направлении. Время было далеко за полночь, а Гарри всё ёрзал, крутился, ворочался с бока на бок, пытаясь хоть как-то устаканить всё, что навалили на него два прошедших дня. Петтигрю, книга, патронус… Гермиона съёжилась в кресле, пытаясь выцедить неизвестно что из просмотренной уже вдоль и поперёк книги, и периодически клевала носом. Гарри злился на неё, на себя, на Петтигрю, на Флинта и даже на неизвестную ему Рандгрид, не оставившую достаточных объяснений о снятии такого редкого проклятия. * * * * * В лабиринте ветхих, похожих на старые сараи домов Гарри бегал за крысой с длинными льняными косами. Он знал, что его кто-то ждёт у высокой и грязной, подпирающей небо трубы, но постоянно отвлекался на мерзкого грызуна, таящего в себе неведомую опасность. Высокая серебристая красавица с длинным и лысым крысиным хвостом читала наставления о необходимости «глубокой жертвы», а серый леопард язвительно хмыкал ему в спину и мурлыкал глубоким бархатным голосом о безвозвратно утекающем времени… В последний раз леопард высунул голову из-за угла и, угрожающе оскалив клыки и рявкнув «ТИК-ТАК!!!», ткнул лапой в висящие над их головами гигантские песочные часы. Стекло лопнуло, и Гарри вместе с домами, крысой и девушкой погребло под обрушившимся на них пыльным «водопадом». Колкие сухие песчинки забивались в нос, рот, царапали горло, мешая вдохнуть и вызывая рвотные спазмы, давили на грудь, заполняли уши шуршащим, похожим на змеиное шипение шумом. Гарри изо всех сил пытался вырваться, на ощупь отгребая от себя песок и боясь приоткрыть глаза, но только глубже увязал в текучей сухой массе. Невероятная ослепительно-яркая вспышка света всё же заставила его посмотреть вверх, и Поттер закричал и рванулся из последних сил — над песчаным морем осыпалась миллионом сияющих льдом снежинок серебряная летучая мышь. * * * * * Холодная вода пришлась очень кстати, дышать стало гораздо легче. Гарри рывком поднял голову и попытался сфокусировать взгляд на реющем над ним бледном пятне. Пятно поменьше, внезапно возникшее в поле зрения, нацепило ему на нос очки. Перепуганная Гермиона, одной рукой всё ещё пытающаяся зацепить дужку ему за ухо, второй продолжала поливать Поттера водой из волшебной палочки. Гарри поднялся на четвереньки: — Какого дементора здесь происходит? — Я уснула в кресле, а ты закричал! Я вскочила, ты лежишь на полу и скребёшь ковёр, мне показалось, что ты задыхаешься… Левитировать побоялась, перевернуть не получилось, разбудить тоже, и вот… — она виновато покосилась на растекшуюся по полу лужу. Гарри обнял подругу и благодарно улыбнулся: — Спасибо, Герми. Мне после всех этих разговоров сон приснился… Жуткий такой кошмар! А что задыхался, так тебе не показалось, его же лет триста никто не чистил! — он кивнул головой на мокрый ковёр. — Вот я пыли и наглотался, а мне казалось, что я в песке тону! Девушка немного расслабилась и слегка улыбнулась в ответ: — Давай что ли уже нормально спать ложиться?! Ты только с кровати больше не падай, а то ещё одного полива эти полы могут не пережить, и проснёшься ты… Что там под нами? — Кажется, кладовка. — Ну вот, проснёшься в кладовке! — Ну так мне не привыкать, я в чулане десять лет прожил! — Поттер широко ухмыльнулся и демонстративно завалился на кровать. — Гарри, а что за сон? — Да так, ерунда всякая с серой крысой в главной роли! Видимо, ответ подругу вполне устроил, так как больше вопросов не последовало. Конечно, по её мнению, сон о человеке, погубившем родителей, доведёт до кошмара кого угодно — на это Гарри и рассчитывал. Посвящать её в детали не хотелось, вдруг снова напридумывает невесть чего. Его сны и без того были достаточно странными и угнетающими, чтобы ещё выслушивать чужие домыслы. Парень прикрыл глаза и постарался расслабиться… Сердце всё ещё лихорадочно прыгало в груди и болезненно кололо при одном воспоминании о его рассыпающемся прахом новом патронусе… * * * * * Гарри во все глаза рассматривал стоящего напротив него человека. При свете, пусть даже хмурого и серого, дня сходство с Северусом Снейпом уже не казалось таким поразительным, как на старой фотографии или полумраке приёмной в лаборатории. Черты лица этого мужчины были не такими резкими как у Снейпа. Волосы были несколько более длинные и не такие чёрные. Собранные в низкий хвост они не оставляли ощущение, что владелец хочет спрятаться за ними, как за завесой, от любопытных взглядов и ненужного внимания. Взгляд, хоть и пронизывающий, не пробирал до глубины души и был куда мягче. Цвет кожи более здоровый. Губы почти также красиво очерченные, но более яркие… И они совершенно точно умели улыбаться. Последняя мысль привела Гарри в замешательство! Когда и из каких соображений он так внимательно рассмотрел губы Северуса Снейпа, чтобы теперь с уверенностью заявлять, в чём заключается различие?! — Добрый день, мистер Поттер. — в тоне Флинта не было ни насмешки, ни высокомерия. — Мисс Грейнджер, я полагаю?! Волшебник слегка склонил голову в приветствии, с интересом рассматривая увязавшуюся с Поттером Гермиону. Как бы она ни возражала против встречи со слизеринцем без малейшей подстраховки и гарантий — друга одного не отпустила. Выяснив за непродолжительное время о Флинте у МакГонагалл, Кингсли и Люпина всё, что только было возможно, теперь Гермиона смотрела на зельевара со смесью подозрительности, недоверия и восхищения. Гремучая, надо признать, смесь! Ребята вежливо поздоровались в ответ. Зачем бы Флинт ни пригласил их на встречу, не следовало начинать её с хамства. — Странное место вы выбрали для беседы. — зельевар обвёл рукой засыпанные белым снегом холмы. В его голосе не было и намека на иронию, только констатация факта. Пожалуй, место и вправду было странным, но оно единственное, которое пришло Гарри в голову. Об Уизли и Лавгудах он уже давным-давно не вспоминал, а вот мысль об этих холмах, расположенных где-то между домами этих двух семейств, почему-то давала ощущение надежности и защиты. — Возможно, — Гарри равнодушно пожал плечами, — но вы сами написали: «где я сочту нужным»… Вас что-то не устраивает в моем выборе? — Отнюдь. — лицо Флинта было спокойным и непроницаемым. — Это место ничем не лучше и не хуже многих прочих. Единственное, что я не нахожу приятным разнообразием, — набившийся в обувь снег. Гермиона за спиной тихо хмыкнула. Ну что же, Гарри мог её понять — он тоже не испытывал удовольствия, стоя в снегу почти по колено и чувствуя, как маленькие ледяные комочки тают в его ботинках. Да, этот момент при выборе места встречи он как-то не додумал… — Что же, я полагаю, наша встреча займет какое-то время. — Флинт взмахнул палочкой. Палочка Гарри едва ли не сама прыгнула в руку. Откуда успела свою выхватить Гермиона, парень так и не понял. Нереус Флинт насмешливо приподнял брови, в отличие от Снейпа сразу обе. Это, пожалуй, было единственной реакцией на их попытку не дать застать себя врасплох. Надо признать, попытку несколько неуклюжую и довольно глупую, потому что единственная цель, которую, судя по всему, ставил перед собой мужчина, уже была достигнута. Все трое теперь стояли на аккуратной круглой проплешинке диаметром не более четырёх ярдов, а под ногами вместо снега был пожухлый прошлогодний вереск. — Думаю, так разговаривать будет приятнее. — холодно заметил Флинт. — Но учитывая вашу излишне нервную реакцию, предлагаю вам о дальнейшем комфорте позаботиться самостоятельно. Повернувшись к ним спиной, он ещё раз взмахнул палочкой, и на полянке возникло удобное кресло с высокой спинкой и мягкими подлокотниками. Гермиона с Гарри молча переглянулись. Какой бы талантливой и любознательной ни была Гермиона, вот так, за здорово живёшь, создать из воздуха она не смогла бы даже табуретку. Усевшись в кресло и, видимо, правильно истолковав причину их затруднений, слизеринец усмехнулся: — Я нахожу сидеть в присутствии дамы невежливым, но и топтаться здесь стреноженным фестралом у меня нет ни малейшего желания. Так что, если вы позволите… — совершив палочкой ещё два аккуратных взмаха, он украсил полянку парой таких же, как и у него, кресел. — Если вы закончили «заботиться о комфорте», может быть, поговорим? — сердито буркнул Поттер, за что тут же получил неодобрительный взгляд подруги. Гарри раздражала эта нарочитая небрежность и показное равнодушие. Чем-то уж слишком давно и хорошо знакомым веяло от поведения мужчины… И без этих ненужных ассоциаций Поттер чувствовал себя откровенно по-дурацки: сидеть в удобных изысканных креслах на вершине холма в окружении двухфутовых сугробов было несколько странно. Даже ещё более странно, чем принять приглашение этого человека. — Гриффиндорское воспитание неистребимо. — мужчина снова ухмыльнулся. — Вы желаете знать, для чего я пригласил вас на встречу?! Извольте… Не так давно вы вломились в мою лабораторию и потребовали помощи… — Я ничего не требовал, а попросил… — Обычно, когда люди «просят», это выглядит по-другому… Знаете, что меня больше всего восхищает в вашем требовании? Ваша изумительная наглость, замешанная на великолепном чистопробном эгоизме. — Я не эгоист! — возмутился Гарри. — Я просил всего этого не для себя! Я хочу вернуть профессора Снейпа и прежний мир! Знаете, какое количество волшебников и магглов остались там живы благодаря его помощи?! — Нет, не знаю. Но вы можете меня просветить. Расскажите, как они оценили эту помощь? Как они оценили жертвы, принесённые во имя их спасения? Благодарны ли? Гарри опустил глаза. Ему не хотелось говорить об отношении к Снейпу волшебников, в большинстве своём не поверивших в его помощь и невиновность. Да что далеко ходить — даже Уизли, знавшие, куда больше других, в любой момент готовы были обвинить Северуса в чём угодно! — Я не эгоист. — повторил он ещё раз. — Люди, которые погибли здесь, остались живы там! Я просил вас о помощи, потому что там в безопасности те, кто мне дорог! — Это я и называю эгоизмом. Ведь самое важное — вы! От сына Джеймса Поттера трудно было ожидать чего-то другого! Там благоденствуют люди, которые дороги вам… Скажите, молодой человек, а как быть с людьми, которые мне дороги здесь? Как быть с людьми, которые нуждаются в моих зельях и зависят от них? Тех самых зельях, которые я, то есть мой аналог, там не изобрёл, потому что годами был вынужден действовать по указке двух безумцев и тратить своё бесценное время на спасение одного мальчишки, который его ненавидел и в кнат не ставил. Назовите мне хоть одну убедительную причину, по которой я должен согласиться помочь вам и тем самым добровольно прекратить своё существование. Ваш покойный батюшка… — голос Флинта так и сочился неприязнью… — Если вы пригласили нас только за тем, чтобы объяснять мне, каким дерьмом был Джеймс Поттер, можете не трудиться. Профессор Снейп делал это в течение шести лет! — процедил Гарри, вскочив с кресла, глаза его холодно сверкнули. — Сядьте! — рявкнул Флинт. И парень плюхнулся обратно, поражённый невероятным сходством в реакции с бывшим профессором. — Я хочу знать, что стало в вашем мире с Ивеном Розье? — Понятия не имею! — разозлился Гарри. Этот индюк позвал их, чтобы узнать о ком-то из своих приятелей! — Сроду о таком не слышал! Воспоминание накатило словно из ниоткуда: давний суд над Каркаровым, и Грюм, морща огрызок своего носа, рассказывающий, о том, как убитый им Розье перед смертью подправил ему лицо… — Розье был убит Алостором Грюмом ещё до падения Тёмного Лорда. В этом мире, я так понимаю, этого не произошло… Гермиона выглядела удивлённой. — Прямо перед смертью он внёс некоторые коррективы во внешность Грюма. Здесь Аластор выглядит несколько иначе чем в моём прошлом. Вероятно, раз тут нет Снейпа, то и та стычка не состоялась и Розье остался жив. Флинт неожиданно шумно выдохнул, но голос его прозвучал властно и уверенно: — Я хотел бы заключить с вами договор. Вы предоставите мне доступ к вашим воспоминаниям, и если я найду в них… достаточно оснований, то помогу вам. Гарри и Гермиона переглянулись. Они оба заметили небольшую заминку и обоим было абсолютно ясно, что Флинт сказал не совсем то, что собирался. — Вы говорите, что, посмотрев воспоминания Гарри, согласитесь добровольно отказаться от этой жизни, зная, что в другой будет только ваш аналог, но не вы? Зачем вам это? — Гермиона как всегда быстро и чётко умудрилась сформулировать самую суть. — Я не сказал, что непременно соглашусь. Для принятия решения мне нужно убедиться в оправданности такого шага. — Я вам не верю! Гермиона права, и вы не ответили на вопрос: «зачем вам это нужно?!» Флинт смерил Поттера холодным задумчивым взглядом, и Гарри почувствовал, как внутри что-то дрогнуло, до того знакомым показался взгляд. — Мистер Поттер, вы читаете газеты? Гарри вопрос поставил в тупик: — Ну, не от корки до корки, конечно, но основное просматриваю… — Полагаю, новшество в виде закона об ограничении магии вам знакомо. В отличие от большинства обитателей этой далеко не благословенной страны я понимаю, что наложение ограничений и на меня всего лишь вопрос времени. Из Англии меня никто не отпустит, на службу к Тёмному Лорду я не собираюсь, а жить калекой с урезанными возможностями попросту не желаю. — Это единственная причина? Вы чистокровный, и вас ограничения коснутся в последнюю очередь, если вообще коснутся! Лишать вас магии Пожирателям абсолютно не выгодно! И даже если вы не хотите служить Тёмному Лорду, то можете попросту бежать из страны пока ещё не поздно — гении нужны везде и в помощи вам не откажут! А вы хотите убедить нас, что для вас не существует другого выхода, кроме как добровольно расстаться с жизнью?! — Гермиона аж разрумянилась, должно быть от возмущения, что кто-то счёл её достаточно глупой, чтобы купиться на такую откровенную ложь. — Нет, это не единственная причина. Вы были знакомы с Амелией Боунс? — В этой реальности — нет! — Гарри растерялся ещё больше, чем от предыдущего вопроса. — Газеты намекали, что она имела отношение к Ордену Феникса. Но мадам Боунс в нём не состояла! Флинт неприятно усмехнулся: — Ну в этом я не сомневался. Ами была слишком умной женщиной, чтобы ввязываться в бесполезные игры идиотов, руководимых хитрой сволочью. — Так причём тут Амелия Боунс? Лицо Флинта на миг утратило выражение холодного спокойствия, но он почти мгновенно взял себя в руки: — Ами была очень талантливой и умной волшебницей. И прекрасным, верным и надёжным другом. Моим другом. Чтобы вам было понятнее, в некоторых аспектах она чем-то походила на мисс Грейнджер, которой наша встреча сильно не по душе, и тем не менее она взялась сопровождать вас на беседу со «злобным коварным слизеринцем». — мужчина насмешливо чуть поклонился в сторону Гермионы, и Гарри заметил, как её щёки слегка порозовели, а на лице мелькнула… растерянность. Собственно в дальнейших объяснениях нужды особо не было. Гарри мог относиться к Северусу Снейпу как угодно, но после того, как узнал всю правду, его абсолютно покорила верность и бесконечная преданность зельевара людям, которых он любит. А Флинт, пусть и только отчасти, — был Северусом!