Мир, в котором нет тебя

После морозной горной ночи тепло мягко освещённой комнаты воспринималось плохо. Оно не расслабляло, скорее казалось душным мороком, укутывающим сознание толстым слоем ваты, глушащим мысли и чувства. Гарри чувствовал, что его куда-то тянут, ведут, что-то вливают в рот, заставляют глотать. Куда, зачем?.. Он снова захлёбывался в ледяной воде Чёрного озера, кашлял до хрипоты. Рядом кружил водяной народ, а Гарри всё пытался им объяснить, что вот та розовая жаба, которая танцует вместе со всеми, — это вовсе не жаба, и она не с ними… Это Амбридж, которую срочно нужно убить, пока она не уничтожила всех инферналов! Его не слушали… Кашель мешал говорить, а розовая жаба издевательски размахивала золотым медальоном и писклявым девчоночьим голоском напевала: «А ну-ка отними!». Потом она наклонилась к Гарри близко-близко и посмотрела ласковыми, грустными карими глазами, осторожно поглаживая его по голове… И Гарри вдруг понял, что она вовсе не злая, и удивился: зачем её убивать? Из глаз текли слёзы, от этого становилось мокро и холодно, и он опять тонул… Его вытаскивал Георги и умирал… Гарри пытался попросить его не умирать, но тот не слушался и умирал снова, заливая промёрзший скальный разлом кровью из разорванного горла… А потом печально улыбающийся Северус до боли сжимал его руку, распарывая кожу об острые кинжалы, и тоже умирал, а Гарри захлёбывался кашлем, криком и отчаянием, понимая, что умирает вместе с ним… До сознания с трудом доходили слова: жар, бред, артефакт, шок, истощение, нетипичная реакция, но их смысл понять не удавалось. Вместо этого все мысли занимал бархатный голос. Гарри не помнил, кому он принадлежит, но ему почему-то было жизненно важно увидеть этого человека, он пытался сказать об этом и снова задыхался от разрывающего горло и лёгкие кашля. Потом прилетела огромная летучая мышь и швырнула в него банку с сушёными тараканами. Банка разбилась, тараканы расползлись и стали кусаться, от чего всё начало зудеть, и Гарри с удивлением обнаружил, что передние ноги гораздо удобнее чесать зубами… чем задними ногами… а хвостом вообще не почешешься… зато им можно отгонять тараканов… * * * * * Первым проснулось обоняние, и рот тут же наполнился слюной, одуряюще пахло свежими поджаренными тостами и мясным бульоном. Гарри приоткрыл глаза. Судя по пробивающемуся из-за штор свету, день уже клонился к вечеру. Рядом тихо зашуршало. Повернуть голову удалось с трудом. Ну конечно, Герми! Подруга вглядывалась в него с беспокойством, и Гарри тут же захотелось накрыться с головой и сделать вид, что его тут нет. Воспоминания навалились беспощадно, и вскоре предстояло отвечать на вопросы. — Гарри, ты как? — Гермиона обеспокоенно заглянула другу в глаза. — Я принесла тебе тосты и бульон. Тебе пока больше ничего нельзя… — Нормально. — после воспоминаний обо всём произошедшем есть совершенно расхотелось. — Что случилось? Девушка немного замялась, видимо, пытаясь сформулировать ответ так, чтобы друг не сильно волновался. — Ты появился прямо посреди гостиной и повёл себя несколько странно. Нереус сказал, что у тебя сильный жар и магическое истощение. Обычные зелья плохо помогали: жар спадал, а потом возвращался. Ты бредил, и Нереус сварил какое-то особенное зелье. Тебе стало легче, но силы возвращались медленно. А потом наступило полнолуние. — Ну да, волк в бреду должно быть незабываемое зрелище! — усмехнулся Поттер. Гермиона тихо хихикнула: — И вовсе не было ничего такого «выдающегося»! Ну повыл немного на нас с Нереусом и блох ловил… на этом всё. — Не блох — сушёных тараканов. — Гарри хмыкнул, припоминая свои глюки. — Но всё действительно могло быть и хуже. Я потом тебе расскажу. Девушка намёк поняла сразу и поспешила распрощаться, сославшись на какие-то дела. А Гарри, едва дверь за ней закрылась, уткнулся в подушку, стараясь не разреветься. Он хотел обратно в свой мир. Туда, где мёртвые давно мертвы, а живым ничто не угрожает! Хотел домой к старому, ворчливому, но заботливому Кричеру и к своему альбому. Он отчаянно хотел к Снейпу! К настоящему, живому, капающему ядом и называющему его идиотом — Северусу Снейпу! Ну и плевать, что там этот «Блендамед» крутится, не стенка — подвинется! Он всё сделал не так! Ведь если Северус больше не хочет быть для Гарри врагом, может быть, он захочет для начала стать хотя бы другом?! * * * * * Как Поттер и ожидал, рассказ о гибели Георги дался ему тяжело, даже несмотря на предложенное Флинтом огневиски. Нет, никто ни на чём не настаивал, но, раз начав, он уже сам не смог остановиться, пока не рассказал всё до конца. — Что же, это многое объясняет. — вздохнул Нереус, снова уперевшись взглядом в ярко-голубой камень в изящной оправе, лежащий посередине кофейного столика, вокруг которого они все устроились. — «Элпида», — Нереус кивнул на подвеску, — легендарный артефакт. Существует предание, что греческий Мастер-артефактор создал их, расколов небесно-голубой бриллиант, некогда украшавший статую Персефоны. Согласно легенде, когда Персефона впервые покинула царство Аида, своего мужа, желая встретиться с матерью, Деметра подарила ей небесно-голубой камень, чтобы дочь никогда не забывала цвет неба над Олимпом и всегда могла найти путь домой. — Их? Значит, он не один? — удивленно воскликнула Гермиона, осторожно поглаживая пальчиком крупные грани камня, на каждой из которых была нанесена руна. — Нет. Изначально артефактов было три. Они предназначались для сыновей Мастера. След одного был безнадёжно потерян ещё несколько веков назад. Два других, по слухам, хранились у потомков создавшего их Мастера. — По слухам? — не понял Гарри. — Ну, я думаю, вы понимаете, что о таком наследстве обычно не распространяются. Артефактов подобных этим в волшебном мире за всю его историю и было-то не больше десятка. Опасное надо сказать сокровище. — Почему? — удивился Поттер. — Ведь он же может… — Вот именно потому, что он может… Любой глава Рода, что тёмного, что светлого, отдаст последнее и пойдёт на всё, что угодно, чтобы обеспечить своих потомков — носителей их крови, магии и знаний, — такой защитой. Что там антитрансгрессионная зона?! «Элпида» может вытащить отовсюду! Из замурованного склепа, со дна океана, да хоть из ритуального круга в процессе жертвоприношения, и при необходимости доставит туда, где сделают всё для спасения жизни её хозяина! И действовать будет максимально бережно. — Но Георги сказал, что у него нет шансов — он не перенесёт трансгрессию, и поэтому отдал артефакт мне. — Вы должны были заметить, что это не обычная трансгрессия… скорее максимально щадящий перенос. Гарри кивнул: — Он не знал? — Гарри, Георги не мог этого не знать! — вмешалась Гермиона. — Он хотел стать артефактором! — А «Элпида» — артефакт, хранящийся в их семье не одно столетие! — закончил за неё Нереус. — Но тогда получается, что он меня обманул?! Георги добровольно отказался от спасения, чтобы защитить меня? Флинт невесело усмехнулся: — Вы только что это поняли? Да, он мог исчезнуть в любой момент, оставив вас разбираться с неприятностями в одиночку. И если предпочёл остаться, продолжая прикрывать и защищать вас, то, наверное, сделал это умышленно. Гарри почувствовал, как глаза снова защипало. Всё ещё было слишком свежо в памяти, и последнее, чего ему хотелось, это разрыдаться перед подругой и зельеваром. Поттер вдохнул поглубже и постарался перевести тему: — Может, это всё же не тот артефакт? Георги называл его как-то по-другому… — Гарри постарался припомнить. — «Надежда» — вот как он называется! — «Надежда» и «Элпида» — это одно и тоже только на разных языках. Его создатель был греком и дал название своему творению на родном языке, а предки Георги просто перевели его на болгарский. — Значит, Георги действительно был потомком того артефактора? — Уверен в этом, ведь даже его фамилия «Персов», с большой долей вероятности, происходит от имени «Персефона»… Маги всегда придавали слишком много значения суевериям. Вероятно, зная, что камень был похищен со статуи Персефоны, потомки артефактора решили оказать ей уважение, назвав свой Род в её честь, и тем самым подстраховаться от возможных неприятностей. Так что Георги, безусловно, был полноправным владельцем этого артефакта. Именно поэтому «Элпида» сработала не совсем так, как должна была. Последний потомок Рода, которого она должна была спасти, отдал её добровольно человеку, не связанному с ним узами крови, и при переносе артефакт вытянул из вас куда больше сил, чем положено. Гарри задумался: — Когда-то Дамблдор сказал, что мантия-невидимка, которую он взял у отца, никогда не служила ему так же хорошо, как своему истинному хозяину. — Это справедливо для многих родовых артефактов. В чужих руках они работают немного хуже, но всё равно работают. Поттер устало откинулся на спинку кресла, задумчиво разглядывая порезы на ладони оставленные камнем. — Со временем они пройдут. — Нереус перехватил его взгляд. — Кровь была необходима, чтобы активировать защиту. Вероятно, поэтому грани сделаны такими острыми. Гарри сглотнул стоящий в горле комок и всхлипнул. На душе было погано. Хотелось напиться и заплакать, но слёз не было, а виски ни в какую не желал туманить разум и приносить облегчение. Разговаривать больше не хотелось, в голове слегка шумело. Видимо, уловив его состояние, Нереус и Гермиона сначала перевели разговор на что-то незначительное, а потом и вовсе предложили отправится по комнатам, отложив все важные обсуждения на завтра. * * * * * Сразу после завтрака Нереус отправился к Флинтам, куда ходил уже не столько по необходимости, сколько для поддержания легенды. А Гермиона принялась делиться новостями. Все основные сведения из книг Гарри были уже известны, но подруга и тут нашла чем удивить. Оказывается, они откопали ещё один случай, который решили отнести к проклятию «Abolitionem Nativitatis». * * * * * Несколько веков назад какой-то очередной герой, победивший очередного злодея, просто взял и умер на Йоль. Вроде и причин никаких не было, ну поссорился с другом, клял его всяко разно, а потом раз и всё… Оплошавший друг потом каялся, что сам был виноват в ссоре, и даже повторил кое-что из услышанных пожеланий. Но за исключением подробностей самой ссоры больше добавить к рассказу ничего не смог, кроме того, что вдруг почувствовал себя «как-то странно» и то ли уснул, то ли сознание потерял, а когда проснулся, всё стало как прежде. Поубивавшись и покаявшись некоторое время, провёл ритуал и попросил прощения у умершего друга. Примирился сам с собой, женился на вдове покойного и воспитал его детей как своих. И жили они долго и счастливо! * * * * * Обдумав историю и сопоставив некоторые моменты, Флинт и Грейнджер пришли к выводу, что есть все шансы, что данная история как раз из их категории. Получалось, что отменить проклятие удалось, но: то ли жертва оказалось недостаточной, то ли вина была слишком велика, то ли время для исправления ошибок выбрано неудачно… В общем не сложилось… за что герой и поплатился. Самым неприятным было то, что до сих пор они такого варианта развития событий не предполагали. Почему-то все были уверены, что оно либо получится, либо нет. Второй новостью стало то, что члены Ордена начали обдумывать план по добыче чаши Пуффендуй из Гринготса. Здесь далеко продвинуться не получилось. Пока, благодаря Биллу Уизли, удалось выяснить только то, что сейф Лейстренджей находится на одном из самых глубоких уровней рядом с хранилищами Эйвери, Лонгботтомов и Краучей и обслуживается тем же гоблином, что и три остальных. * * * * * Обсуждение пошло уже по третьему или четвёртому кругу. Поттера всё ещё знобило, и чувствовалась слабость. Всё же зелья зельями, но купание в ледяном озере и многочасовой отдых в промёрзшей до основания горной расселине не прошли даром… Половина слов пролетала мимо ушей… Ну в самом деле, сколько можно?! Вчера спорили целый день и позавчера весь вечер! Чего Флинт привязался к этому Самайну-Хеллоуину? Откуда у него, Гарри, может хоть с чем-то быть особая связь?! — … обязательно должны это понять! — снова донёсся голос Флинта. — Это закономерность! Каждый из проклявших победил какого-то тёмного волшебника, но помимо этого… Что опять?! И Поттер сорвался: — Ну и сколько, по-вашему, этих самых Тёмных лордов существовало, если проклятие такое редкое и на него нарвался хотя бы один из ста победителей?! — Гарри даже не пытался скрыть насмешку. — Куда больше, чем вам представляется, молодой человек. — голос Нереуса сочился ехидством. — А вся ваша избранность сводится к тому, что мало кого из них побеждали дети. А так, за примером далеко ходить не надо. Как только в одной части Европы был повержен Гриндевальд, в другой через несколько лет появился Тот-кого-нельзя-называть. Кстати, тот же Гриндевальд явился сразу за лютовавшим в России Тёмным Старцем. Тёмные Властители, Тёмные Лорды, Вершители Судеб, Избранники Тьмы и так далее — приходят на смену друг другу, ибо природа не терпит пустоты. А вслед за ними приходят их победители. И как только этот цикл заканчивается в одном месте, он почти немедленно начинается в другом. Вы желаете конкретные исторические примеры? Гарри потупился… Ну в самом деле, с кем и о чём он собрался спорить, с его-то познаниями?! Да и в том, что Нереус прав, он не сомневался. Риддл и Гриндевальд были убедительным доказательством. — И кстати, почти мифическим это проклятие стало после того, как в волшебном мире начали процветать школы, где всем владеющим волшебством детям объясняли, что, с точки зрения Магии, делать совершенно недопустимо! Так что вполне возможно, что стараниями Альбуса вы первый, кто умудрился нарваться на подобное за последние три-четыре века! — не унимался Флинт. — Гарри, ведь вопрос вовсе не в том, сколько и когда Тёмных лордов существовало, и не в том, сколько раз проклятие сработало! Нереус прав, — щёки подруги слегка порозовели. — в один и тот же праздник ты дважды сумел совершить почти невероятное! С этим обязательно нужно разобраться! Мы не можем позволить себе ошибку, ведь если… Ты же знаешь, чем закончилась та… последняя история. — то ли из тактичности, то ли из суеверности девушка не решилась прямо напомнить о не пережившем отмены проклятия мужчине. — Да чего вы от меня хотите? — вспылил Поттер. — Какая связь?! Какая связь с чем бы то ни было может быть у человека, который в одной жизни всё детство провёл в чулане, а в другой в приюте?! Я родился 31 июля, через месяц с лишним после солнцестояния и за три месяца до вашего грёбаного Самайна! А здесь меня вообще нае… сделали по ошибке, потому что маменька видите ли сохла по одному зельевару, — парень бросил выразительный взгляд на Нереуса. — а папенька никак не мог удовлетворить своё эго! Может и все остальные были ошибками природы и их тоже случайно натрахали на каких-то грёбанных вечеринках?! Как говорится: «Постель — не повод для знакомства». Один раз потрахались и разбежались, а недоразумение осталось! Опешивший, поначалу даже рот приоткрывший от такого напора Флинт зло прищурился и прожог Гарри испепеляющим взглядом: — То есть, мы сбиваясь с ног ищем связующую нить, причину, укрепляющую вашу связь именно с Самайном, а вы забываете сообщить такую маленькую пикантную подробность своей биографии, что зачаты были не в чинной тиши супружеской спальни, не в порыве страсти, трахающихся на всех подходящих поверхностях родителей, а на вечеринке! И произошло это случайно! — похоже всегда вежливый Нереус разозлился настолько, что уже не стеснялся в выражениях даже в присутствии девушки, чего раньше себе никогда не позволял. Гарри побледнел: — Да какое это имеет значение? — Какое имеет значение?! — зарычал Флинт, нависая над парнем. — Вас зачали в ночь Самайна или Хеллоуина, если так вам будет понятнее, а вы спрашиваете, какое это имеет значение?! Именно в эту ночь ваша душа, милостью Магии, пришла в мир! И именно в эту ночь, семнадцать лет назад, сама Магия встала на вашу защиту, чтобы сохранить свой дар! — Да с чего вы всё это взяли?! Мама там вообще оказалась практически случайно и между прочим из-за вас! А вы тут наделали далеко идущие выводы и теперь меня ещё в чём-то обвиняете! Кто вам сказал, что это была вечеринка в честь Хэллоуина?! — Кто сказал? Маги, даже такие недоумки, как ваш отец и крёстный, не шарахаются с одной тусовки на другую. А если там ещё и непреднамеренно оказалась ваша мать, то это гарантирует то, что вечеринка была по поводу. По существенному поводу! — Да! Повод мог быть существенный! — Гарри вскочил его трясло от обиды и злости. — Но это не значит, что этим поводом был Хэллоуин! — А что ещё это могло быть? Поттер, вы совсем идиот? Вы считать умеете? Гарри растерянно уставился на подругу, словно ожидая от неё подсказки, как-то такого вопроса он не ожидал. Гермиона нахмурилась, а потом охнула и прикрыла ладошкой рот. — Причём тут умею ли я считать? — Гарри был настолько растерян, что его тон стал почти спокойным. — Вам провести краткий курс анатомии и арифметики или сами посчитаете, когда должен быть зачат ребёнок, чтобы родиться 31 июля? Существуют, конечно, погрешности, отклонения и прочее. Но это не ваш случай. Ваши родители переспали всего один раз, и результатом их «подвига» стали ВЫ! — А причиной — ВЫ! Мама была влюблена в вас со школы, а вы не обращали на неё внимания! — И что? По-вашему, это уважительный повод прыгать в койку непонятно с кем?! Поттер аж задохнулся от возмущения, но Флинт не дал ему времени выплеснуть свой гнев: — Я же спрашивал вас, когда вы родились! Вы сказали, что в середине лета! — А уточнить было трудно?! И если вы не знали, то июль это и есть середина лета! И дату моего рождения в волшебном мире знают все: от младенцев до кентавров! — Даже кентавры?! Да неужели?! — ядовито прошипел Нереус. — Да о вас тут ещё пару лет назад никто слыхом не слыхивал. Вы такой же самовлюблённый и самонадеянный, как ваш считавший себя центром вселенной отец. То же мне, пуп земли выискался! Чем дальше, тем абсурднее становились взаимные упрёки и обвинения. Оба понимали, что неправы и сами виноваты в том, что не сумели заметить ответа, лежавшего на поверхности, и от этого злились ещё больше. С каждой минутой обычно сдержанный и уравновешенный Нереус всё больше походил на взбесившегося Снейпа, от чего Гарри заводился ещё сильнее. Минут двадцать Поттер и Флинт с упоением орали друг на друга, пока Гарри не замкнуло… Махом преодолев разделявшее их расстояние, он впился в губы Нереуса требовательным поцелуем. От неожиданности мужчина приоткрыл рот, чем парень тут же и воспользовался… Неправильность всего происходящего ощущалась постепенно. Ткань под руками оказалось слишком мягкой и шелковистой, не хватало ощущения колючего сукна, из которого была пошита профессорская мантия Северуса Снейпа. Хоть Флинт и был зельеваром, его запах тоже не соответствовал. Не чувствовалось в нём ни хвойной терпкости, ни полынной горчинки. Нереус не сопротивлялся, но и не отвечал, так и стоял, замерев истуканом. В себя Гарри привел топот ног покинувшей комнату Гермионы. Он растерянно уставился в глаза мужчине, ещё не до конца осознавая, что произошло. Глаза напротив были тёмные, очень тёмные… да не те! — Я… простите я… — Гарри не представлял, что собирается сказать. — Мистер Поттер, надеюсь, вы понимаете, что причинили боль своей подруге? Вы думаете, ваша выходка того стоила? Голос зельевара был усталым и расстроенным. — Простите я… я не хотел! От стыда и растерянности плохо соображая, что делает, Гарри бросился прочь из комнаты. Потом! Он всё обдумает потом! Сейчас нужно найти Гермиону…