Мир, в котором нет тебя

После всего услышанного сегодня от Нереуса у Гарри не было никаких сил сидеть с остальными и вникать в их теории. Пусть лучше обсудят всё за его спиной и сами решат, стоит ли продолжать сотрудничать с сумасшедшим! Вот для них и нашёлся отличный повод отказаться! Теперь можно смело заявить, что Мальчик-который-сошёл-с-ума просто всё выдумал и заняться своей личной жизнью! А может, он и правда всё выдумал? Поехал кукушкой и не заметил? Сколько всего странного с ним происходило?! Ведь он же уже думал, что что-то не так, вроде бы это он, а вроде и нет!.. Нереус говорил — раздвоение личности?.. Мысли назойливо крутились в сознании, и постепенно пазл складывался. Всё то, на что Гарри старался не обращать внимание, не придавать значения, что задвигал в дальние уголки памяти, обещая себе обдумать это позже, — всё обретало смысл и укладывалось в законченную картину… Понимание того, что с тех пор, как он оказался в этом мире, его перестали волновать люди из прошлого не было новым. Новым оказалось осознание масштаба происходящего. Ведь получается, что с момента появления здесь он ни про кого толком и не спрашивал, почти никого не вспоминал! Только в самом начале поинтересовался Роном и удовлетворился ответом, что они с Гермионой не поддерживают с рыжим отношений! Сначала он врал самому себе, что, возможно, мысленно переносит знания о событиях своей реальности сюда. Но на самом деле все было совсем не так! Гермиона сказала, что Дамблдор погиб, и Гарри даже не полюбопытствовал: когда и как! Услышал, что в Ордене есть шпион и мимолётная мысль о Петтигрю тут же ушла «в никуда»! Узнал, что Ремус выжил, но и не подумал спросить, что стало с остальными! Вдруг выжил Фред, и Сириус, и Грозный Глаз? Гарри же даже не удивился, когда на собрании встретил Аластора живым и здоровым! Вопросы о людях, которые были дороги в прошлой жизни, он задавал, только когда к слову приходилось! Не увидел на собрании Ордена Феникса семьи Уизли — неважно! Рона рядом нет, да и ладно! Сириус оказывается жив, но ведь даже в голову не пришло спросить об этом раньше, до тех пор пока не встретились! Первая встреча с Сириусом причинила боль, но она быстро прошла. Называть подругу «Герми» стало таким естественным, словно не он величал её семь лет полным именем! Здесь, в этой реальности, у «Дадли Дурсля» не было никого дороже и важнее Гермионы и Георги, но о болгарине он, Гарри, ничего не знал, а подруга была рядом, и остальные просто забылись, утратили свою значимость, постепенно стираясь из памяти. Он перестал верить всем, кому раньше доверял безоговорочно, мало интересовался людьми, ради которых раньше готов был отдать всё! Как он, неумеха, совершенно не разбирающийся в артефактах, сумел их усовершенствовать и настроить для себя и Гермионы?! В той, утраченной реальности, самым дорогим и нужным человеком для него, как выяснилось, был Северус Снейп, поэтому здесь он вспоминал только его! Вспоминал не потому, что чего-то там изменил и переделал, а потому, что Северус был необходим! Он был единственным, к кому Гарри постоянно мысленно возвращался, о ком думал! Северус Снейп — человек, которого Гарри проклял! Человек, которого он любил! Гарри цеплялся за воспоминания о Северусе как за соломинку, нить, связывающую его с прежней жизнью и не позволяющей ему забыть то, кто он есть на самом деле! Только теперь Поттер осознал, как давно перестал мысленно обращаться к Снейпу и представлять, что бы тот ему ответил! Как давно он перестал ждать, что кто-то ему вот-вот скажет: «Минус двадцать баллов с Гриффиндора!» По телу пробежал холодок, и Поттер почувствовал, что вот теперь ему стало по-настоящему страшно! Ведь в тот день, когда Гарри узнал, что проклял Северуса, он почти вплотную приблизился к разгадке, как никогда остро почувствовав тонкую грань, всё ещё разделяющую его и «Дадли», но раздавленный свалившейся на него новостью так и не сумел сделать правильные выводы! Вслед за осознанием происходящего пришло и понимание, какое отношение ко всему этому имеет время! Захотелось немедленно броситься к Нереусу и Гермионе, разбудить их, вытащить из кроватей, рассказать им всё! Услышать в ответ, что он просто перенервничал! Что его теория глупа и надумана, и является следствием утомления, не до конца прошедшей болезни или ещё чего-нибудь скучного и очень разумного! Гарри вызвал «Темпус» — половина четвёртого утра… Если он сейчас поднимет всех на ноги, и бросится немедленно делиться выводами, его, конечно, выслушают… Только вряд ли это принесет много пользы… Куда лучше ещё раз обдумать и перепроверить, чтобы утром изложить свою теорию максимально аргументированно и спокойно. В конце концов, может быть, всё не так плохо, как ему показалось, и всему найдётся другое, менее ужасное объяснение?! * * * * * — Я посмотрел оставленное вами воспоминание. — хмуро сообщил Нереус, как только все отодвинули от себя тарелки. Сегодняшний завтрак прошёл не лучше вчерашнего ужина — даже намёка на аппетит ни у кого из присутствующих не было… — Я не стану лезть в ваши отношения и просить назвать причину, по которой вы позволили себе подобные высказывания в адрес человека, много старше вас и которому вы стольким обязаны — она очевидна. Но мне хотелось бы узнать, почему вы сочли возможным скрыть столь важную информацию от людей, которые взялись вам помогать? — Какую информацию? Вы нашли что-то важное? — Гермиона, как когда-то в школе, даже подпрыгнула на месте. — Нет, я только получил подтверждение своим предположениям. И, если бы мистер Поттер не счёл нужным утаивать случившееся, мне бы не пришлось тратить своё время на лишние домыслы. — Я ничего не утаивал! Мне… мне просто было стыдно за своё поведение. Я не хотел, чтобы вы… — Гарри замолчал, чувствуя, как предательски краснеют щёки. — Нереус, что это за выводы? Вы можете поделиться ими с нами? — в голосе подруги слышалось нетерпение. Флинт вздохнул: — Собирая информацию об «Аболитионем Нативитатис», мы нашли много общего у проклявших. А вы когда-нибудь задумывались, есть ли что-то общее у проклятых? Гермиона даже рот приоткрыла. Гарри прямо-таки видел, как в её мозгу мелькают обрывки сопоставляемых текстов. — Ну, – задумчиво протянула девушка. — их всех в чём-то обвинили… — Не совсем так, но близко. — Нереус посмотрел на неё с одобрением и даже, как показалось Гарри, с нежностью. — Во-первых, они все были для проклявших близкими людьми. А во-вторых, их не просто обвинили. У них у всех, так или иначе, был повод чувствовать себя виноватыми! За измену, за смерть жены и ребёнка своего бывшего возлюбленного, за утраченное родовое гнездо, за гибель людей вообще… — тут Нереус недобро посмотрел на Гарри, — и чьих-то родителей в частности. — К чему вы клоните?! Что ещё такого я умудрился сделать, чего сам не заметил?! — не выдержал Поттер. — Вы, Гарри, не выдающийся маг, но и не посредственность — вам есть куда расти. После победы над Лордом вы стали гораздо сильнее, и всё же… Вы даже близко не стоите с Дамблдором или Риддлом времён их обучения в Хогвартсе. Вы не настолько сильны, чтобы изменить целую реальность для многих людей. — Но ведь решающим фактором стало то, что Хеллоуин совпал с днём, когда меня… эмм… — Зачали. — любезно подсказал Флинт. — Да, это существенный момент. И всё же даже его недостаточно. Вы обвинили Северуса Снейпа, и он с вами согласился! Тот кивок, который так странно и неуместно выглядел в урезанной версии воспоминания, был ничем иным как согласием с вашим приговором! Насколько я понимаю, Снейп был очень сильным магом… Проклятый подтвердил и принял проклятие, добавив свою силу к вашей. Я предполагал это, но вчера получил подтверждение. В ночь Самайна вы не стеснялись в выражениях и сказали слишком много… И Северус Снейп, судя по всему, искренне и от всей души согласился с тем, что ему лучше было бы никогда не рождаться. Полагаю, то же самое произошло и с остальными. — Да. — прошептал Гарри, и вдруг разозлился. — Он был не только сильным магом, но и очень сильным человеком, сильной личностью! Он не мог принять так близко к сердцу слова глупого, неуравновешенного подростка, которого никогда в кнат не ставил! Он слишком умён для этого! — Вы правда не понимаете, какую боль могут причинить слова близкого человека? — Я никогда не был ему близок, он всю жизнь меня ненавидел, он… — Он всю жизнь вас спасал и защищал! Об этом вы никогда не задумывались?! — Вы просто не знаете его! И наши с ним отн… — Гарри, вы в самом деле считаете, что я могу не понять чувства человека, который в какой-то мере является мною? Вы сказали то, что сказали, и для него это оказалось слишком сильным ударом. — Но, Нереус, вы же сами говорили, что воспоминания Гарри не вполне четкие! Может быть, вы что-то не так поняли?! — попыталась заступиться за друга Гермиона, стараясь заодно перевести тему. — Гермиона, я уверен, что всё понял правильно. Более того, воспоминание, слитое в думосбор, оказалось исключительно качественным. И в этом заключается ещё одна странность. Получается, что события, хранящиеся в труднодоступных глубинах памяти, сохраняют прежнюю чёткость, тогда как их восприятие бледнеет и размывается. — Нету в этом никакой странности… Я, кажется, нашёл объяснение… всему происходящему. — Гарри тоскливо смотрел на сложенные на коленях руки. Сегодняшней ночью он так и не сомкнул глаз: представляя, планируя, обдумывая, как он будет делиться своими выводами — момент настал, его выход… * * * * * Нереус и Гермиона выглядели потрясёнными. Предположение, выдвинутое Поттером, не укладывалось в голове, и в тоже время казалось единственно верным. — Но, Гарри… как же… Ведь ты не мог не заметить раньше, что ты меняешься… — начала девушка и замолчала. — А я замечал, Герми… и ты тоже замечала. Ты сама говорила, что у нас с Дадли куда больше общего, чем тебе казалось сначала. И этого «общего» с каждым днём становилось всё больше… Ты думала, что я привыкаю, и ты узнаёшь меня лучше, а на самом деле я просто менялся. — Но если вы, Гарри, замечали изменения, то как могли не понять? — К тому моменту, когда я более или менее пришёл в себя в этом мире, я находился здесь уже больше двух недель, а слияние, вероятно, началось сразу же после изменения реальности. К тому же я стал оборотнем и думал, что меняюсь из-за ликантропии. А потом мы убили тех егерей, и я почувствовал… словно на время стал другим… Я тогда испугался, что так, наверное, ощущается расколотая душа. Дамблдор всегда твердил, что убийство раскалывает душу… а я убил… — Но может быть дело действительно в ликантропии? — Гермиона выглядела подавленной. — Скажите, Гермиона, как, по-вашему, Дадли способен был убить егерей, которые вас схватили? — вопрос прозвучал неожиданно, и девушка нахмурилась. — Гермиона, это важно. — подтолкнул её Флинт. — Да. В той ситуации он сделал бы это не задумываясь, и его нельзя за это… — в голосе послышались агрессивные нотки, как случалось каждый раз, когда Гермионе казалось, что кто-то пытается принизить достоинства её пропавшего друга. — Я не пытаюсь никого обвинить. И он действительно, как вы и сказали, сделал это не задумываясь. Отсюда и конфликт сознания. Разная жизнь, разные условия, разная реакция на происходящее. В критический момент натура Дадли взяла верх, и Гарри совершил убийство, хотя в своём мире не смог применить непростительное даже к Тёмному Лорду. Это и стало причиной его психологической травмы. Его подсознание, не имея возможности избавиться от части самого себя, как сумело заблокировало хотя бы то, что визуально могло спровоцировать нежелательные ассоциации. — Но может всё-таки… — Нет, Гермиона, «не может»! Мои чувства и отношение к людям меняются здесь без моего участия и желания. Иногда я делаю то, чего не то что никогда не сделал бы, но даже не подумал бы об этом! Я вырос в не любящей, но семье! Так откуда мне знать, как себя чувствуют приютские дети?! На турнире я применил жабросли и не только благополучно прошёл испытание, но и помог другим! Да, у меня возникли проблемы, когда действие жаброслей закончилось, но не такие! Тогда откуда взяться паническим атакам и видениям?! Как я мог довериться Георги, которого видел впервые в жизни?! Всё просто! На самом деле их с Дадли связывали куда более серьёзные отношения, чем они оба хотели показать! Я так долго верил, что и здесь о пророчестве рассказал Северус Снейп, что когда наконец узнал о… — Гарри запнулся и с трудом сглотнул, — о его отсутствии, даже не вспомнил о Петтигрю. Да и с чего мне было о нём помнить, если Дадли и имени-то такого никогда не слышал?! У меня осталось только смутное ощущение, что я упускаю из виду что-то важное… Если бы не тот разговор о пророчестве, я, возможно, вообще никогда бы не вспомнил о крысёныше! Здесь изменилось даже отношение к родителям! В своём мире, когда я узнал о том, что мой отец вовсе не был замечательным человеком, мне было больно и стыдно за него и за его выходки, но я его не возненавидел! Хотя моё отношение, конечно же, изменилось, я всё равно помнил о том, что он мой отец! А здесь всё, что я к ним с Сириусом чувствую — ненависть и отвращение! Это не моё! Это чувства и отношение Дадли, которые постепенно вытесняют мои собственные! Во всяком случае, ко времени встречи с Сириусом, я стал «Дадли» в достаточной степени, чтобы расстроиться всего на пару дней из-за наших новых отношений с крёстным, а потом принять их как должное! А ведь на тот момент я находился в этом мире меньше двух месяцев! Если бы я остался самим собой, то переживал бы из-за нашего разлада месяцами — двух суток на то, чтобы принять и смириться, мне бы точно не хватило! Я прежний и я этого мира сливаемся, и боюсь, что когда наступит момент полного объединения, а точнее замещения, я просто растворюсь, превращусь в Дадли! Я забуду, кем был, чем жил и что чувствовал, прежняя реальность утратит для меня всякий смысл, и тогда уже ничего нельзя будет изменить! И времени у меня мало! Я чувствовал это, но не понимал! — Что ты имеешь в виду? — Гермиона побледнела. — Я слышал, как бьют часы каждый раз, когда происходило что-то… что-то «из ряда вон», и думал, что это, возможно, говорит об, ну… особенной ситуации что ли: изменение реальности, первое обращение, первое убийство, поиск Северуса в Паучьем тупике… А на самом деле… чем больше таких моментов, чем сильнее стресс, тем быстрее я слабею и превращаюсь в Дадли! Возможно, единственное, что до сих пор позволяет мне оставаться самим собой это то, что я постоянно думаю о Северусе! Но Нереус прав, даже его я потихоньку начинаю забывать. А ведь Северус — это последнее, что связывает меня с прошлой жизнью! — Но Гарри, после того как ты узнал, что профессора Снейпа в этом мире нет, ты впал в апатию… надолго… Я имею в виду, что если бы ты в тот момент ещё больше стал Дадли, ты бы… Дадли не такой, он не позволил бы себе расклеиться! — судя по тому, как яростно пыталась протестовать Гермиона, она отчаянно хваталась за любую возможность ошибки. — Да, Дадли не такой, и он бы не расклеился! И для него Северус Снейп ровным счётом ничего не мог значить, но он значил слишком много для меня, даже если я этого не осознавал… Я просто не уверен, что смог бы пережить такие новости без помощи сознания «Дадли»! Девушка побледнела, но возражать больше не пыталась. Да и что бы её протесты изменили?! Они все оказались в ловушке, выход из которой в любой момент мог захлопнуться навсегда! — Что же теперь, я полагаю, мы имеем все необходимые данные, чтобы понять, как сработало проклятие. — Нереус, нарушив повисшее в комнате молчание, устало потёр виски и откинулся в кресле. – Хотели вы того или нет, но вы провели нечто вроде примитивного ритуала и соблюли все его условия. — Но, Нереус, и ритуал, и обряд всегда требуют определённой подготовки и строгой последовательности действий. — вдруг рассердилась Гермиона. — Во всех книгах написано… — Поэтому я и сказал: «Нечто вроде примитивного ритуала». Победив Тёмного Лорда, вы, — Флинт прожог Гарри глазами. — получили право на… скажем так «некоторую компенсацию». Вы выбрали один из самых могущественных праздников. Подготовили жертву, своими словами и поступками спровоцировав её на принятие нужного вам решения. Озвучив пожелание, заявили свои права на награду. Жертва, в виде добровольного согласия проклятого, что значительно увеличило её ценность и мощь, была принята благосклонно. А дальше — ваше желание стало реальностью, в чём не последнюю роль сыграла ваша связь с Самайном. Выбери вы какой-нибудь иной праздник, и скорее всего либо ничего бы не случилось, либо вас уничтожила бы магическая отдача. То, что здесь сразу после произошедшего вы неделю пролежали без сознания и заработали полное магическое истощение, что Гермиона приняла за последствия «Авады», которая в вас то ли попала, то ли нет, было ничем иным как платой за исполнение вашего желания. Любого другого это убило бы, но именно ваша связь с праздником, в который вы всё это вычудили, одновременно и добавила вам сил, и в очередной раз спасла от смерти. Результат нам известен. — Нереус, вы так говорите… Вы…вы хотите сказать, что это было наградой? — Гермиона выглядела шокированной. — Наградой?! — разъярился Поттер. — Если это награда, что же тогда наказание?! — Вы высказали своё пожелание и получили требуемое. — невозмутимо ответил Флинт. — Я хотел совсем не этого! — взвился Гарри. – Я хотел, чтобы родители были живы, и Риддл никогда не слышал об этом проклятом пророчестве! — А Вы уверены, что так было бы лучше? — Да! Нереус только пожал плечами: — В любом случае, никто не мешал вам более чётко формулировать свои желания и поискать хоть какую-то информацию о том, что причитается за победу над сильным волшебником. Вы, надеюсь, не думаете, что Дамблдор, после победы над Гриндевальдом, ушёл с пустыми руками. — Он получил бузинную палочку. — убито пробормотал Поттер. — Что же, самая сильная волшебная палочка — ценный приз. Но, при любви Дамблдора к власти и интригам, я не думаю, что этим дело ограничилось. Во всяком случае стать директором Хогвартса, главой Визенгамота и МКМ одновременно, до сих пор не удавалось ещё ни одному волшебнику. Думаю, всё, что могли, мы уже выяснили… Осталось разобраться с тем, что именно в вашем случае потребуется для отмены и выбрать день. Из тех двоих, которые сумели успешно справиться с этой задачей, мы можем ориентироваться только на Рандгрид, ибо о случае сеньора Скорсо никакой информации не сохранилось. Итак, девушка пожертвовала собой в тот же день, в который прокляла возлюбленного. Произошло это через год или через десять лет нам не известно, но если она была поставлена в те же условия, что и вы, Гарри, у неё были все основания поторопиться. Какие будут идеи? — Нам нужно всё подготовить до следующего Самайна. — Гермиона виновато посмотрела на Гарри. — И сделать всё… — И сделать всё для уничтожения Риддла. Не переживай, Герми, — это же очевидно. И Гвидо, и Рандгрид принесли свои жертвы ради спасения других людей. Думаю, что и мне не удастся стать исключением. Вот только вряд ли из этого что-то получится — ни медальон, ни чашу своими силами нам не достать. — Насчёт чаши у меня есть идея, но нужны дополнительные сведения. — И Гарри, и Гермиона уставились на Нереуса так, будто он объявил, что собрался до Луны пешком дойти. В ответ на их удивлённые взгляды Флинт только усмехнулся. — Мне нужна абсолютно вся информация, которую удалось раздобыть Ордену Феникса, так что предлагаю связаться с ними как можно быстрее — время у нас, к сожалению, в дефиците. * * * * * Дверь в комнату тихо захлопнулась, оставляя Гарри в одиночестве. Он сам не понимал, как сумел досидеть с Герми и Нериусом до позднего вечера. За телом Георги решено было отправиться на рассвете, а с Орденом Феникса встретиться через пару дней. Для отмены «Аболитионем Нативитатис» выбрали Хэллоуин, дающий максимальные шансы на успех. Рассматривать другие варианты Гермиона наотрез отказалась. Гарри не знал, как ему удалось поддерживать беседу, строить планы, обсуждать идеи… Боль, обида, разочарование клокотали внутри, грозя разорвать его и разнести всё вокруг магическим выбросом. Почему всё в его жизни складывалось так нелепо и несправедливо?! Со слов Нереуса выходило, что он не был Снейпу безразличен, и даже наоборот — был близок и дорог! Ну почему всё так?! Ведь получается, что был же шанс! Нереус говорил, что ещё год-два, и установки Дамблдора рухнули бы сами собой! Что ему стоило хоть немного сдержаться и промолчать?! Ведь, по сути, всё сказанное Северусом Джинни было для Гарри до одного известного места! А Северус?! Он же аж передёргивался весь, когда видел Гарри и Джинни вместе и с очевидным удовольствием готов был удавить его подружку, а Гарри даже ни разу не задумался «почему?», только с упорством пня масла в огонь подливал! Поттер прислонился лбом к холодному стеклу, стараясь, как можно точнее вспомнить их последнюю встречу. Горящие ненавистью чёрные глаза… А ненавистью ли? Северус ревновал?! Такое возможно? Нет! Или да? Они всегда спорили, ругались, старались как можно больнее уязвить друг друга, и ни разу не смогли найти общий язык… Может быть, потому, что не там искали? Минуты летели одна за другой, и теперь уже Гарри видел Северуса как наяву. Ему казалось, что за тёмным стеклом лёгкой тенью скользит высокий силуэт, кутающийся в широкую мантию. Так, может быть, Северус и в самом деле здесь?! А он, Гарри, просто сошёл с ума, а Нереус о его помешательстве деликатно промолчал? А может, никакого Нереуса Флинта и вовсе не существует?! А всё, что его окружает — ужасная галлюцинация? Может быть, не сумев справиться с давлением, Гарри запутался в своих снах, мечтах, легилименции, подправленном сознании?.. Не выдержав, парень дрожащей рукой распахнул окно, развеивая рождённый его измученным сознанием призрак. Ему хотелось знать, хотелось получить ответы на свои вопросы… — Как могло так случиться?! Ни разу ты не согласился со мной! Ни единого раза в своей проклятой жизни ты со мной не согласился! Зачем тебе приспичило это сделать именно тогда, впервые за семь грёбаных лет?! Гад! Какой же ты Гад! Ты это сделал, чтобы наказать меня?! Чтобы, мерзко ухмыляясь, смотреть откуда-то из своей НЕ ЖИЗНИ, как я буду корчиться, понимая, что тебя нет и никогда не будет! — Гарри всхлипнул и, даже не заметив, что протягивает руки к голым, ещё лишённым листвы деревьям, тихо-тихо попросил, — Вернись, пожалуйста, и я больше никогда тебе такого не скажу! Ответом ему была тишина.