Часть 6. Ундина и с крылами, которых более не ищут
«Ты должна отдохнуть. Когда придет время, ты исполнишь свое предназначение». Янтарные совиные глаза глядели на Ифаду безо всякого выражения и не двигались, но огонек в их глубине подсказывал, что обладатель этих глаз жив и смотрит на девушку осознанно. Тем не менее она не была уверена, что сипуха ей не мерещится. – Ты и в самом деле сделан из золота? – прохрипела она. – Двести лет прошло, а вопросы не меняются. Золотая Птица чуть приподняла крылья, подражая человеку, который разводит руками, не найдя подходящих слов. Ифада слабо улыбнулась, принимая ответ, и попыталась лечь удобнее, но левый бок пронзило такой острой болью, что из глаз брызнули слезы. – Нет-нет-нет, не шевелись, – Глянц дернулся в ее сторону, – Годфри сказал, что сшил тебя ненадежно. – Сшил? – просипела Ифада испуганно. Не ответив, Золотая Птица исчезла из ее поля зрения, оставив Ифаду в одиночестве гадать, что с ней сделали и почему ей так больно. Она вспомнила холод стали в своем нутре, вспомнила глаза не ожидавшего ее вмешательства Нила, вспомнила крики Сагали. Но где она была, как долго оставалась без сознания? Хотелось свернуться калачиком и расплакаться, но любое движение не вызывало ничего, кроме очередных мучений. Что-то кольнуло под правой рукой, и Ифада, стиснув зубы, приподняла над головой клочок бумаги с вопросом Теркоза, все ли с ней в порядке. Кое-как девушка свернула бумажку пополам и растерла ее указательным и большим пальцами, заставив исчезнуть. Получив записку обратно, брат поймет, что должен молчать. Вошедший в каюту Сагали увидел Ифаду с поднятой в воздух рукой, словно она собиралась вытереть бегущие ручьем слезы, но так и не донесла руки до лица. – Братец ей все пишет и пишет, – пробормотал Плаха над ее головой, – знал бы, как ему отвечать, уже бы заткнул его. – Я не перестану удивляться ей, – вздохнул Сагали. Его ладонь легла Ифаде на волосы, и ей сильно захотелось перехватить его руку, чтобы еще крепче прижать к себе. Она даже не сообразила сперва, что пираты раскрыли ее переписку с братом. Поняв, что они обсуждают назойливость Теркоза и его склонность к панике, Ифада едва сдержалась, чтобы не подскочить на месте с обещаниями, что она все им объяснит. Будет глупо, если капитан избавится от нее, решив, что она не так уж беспомощна и всегда может вернуться домой с братом. – Она не ранена, только спит. Мне это не нравится, – Сагали продолжал гладить ее по волосам, самого себя успокаивая размеренными движениями. Ифада бы посмотрела, как капитан после ножа в боку заявлял о том, что он не ранен, но тут заметила, что у нее и в самом деле ничего не болит. Не было ни боли, ни сил заявить, что она чувствует себя отлично. У нее не получалось даже открыть глаза. – Хотя бы не поседела, как Юг, – хмыкнул Плаха, и Сагали что-то согласно промычал. – Интересно, что она увидела в гостях у духов? – Она была там, я почувствовал ее присутствие. Ты не заметил? – В моей жизни есть парочка моментов тяжелее, чем «Пила до дна». Меня не было рядом. «Пила до дна»! Ифада не была совсем недавно ранена после нападения Нила, синяки от удара о воду постепенно сходили, ей ни к чему было жаловаться на здоровье. Она преодолела «пристанище для вора», где не выполнила ни одной из своих угроз, адресованных местным духам, зато увидела то, с чем никогда не хотела бы сталкиваться. Это духи решили, что ей нужно отдохнуть. – Я приму его предложение, – заявил вдруг о чем-то Сагали. – Я сыт по горло обидами и чужими попытками отомстить и мне, и Россу, за которого я отдуваюсь всю жизнь. Мы пойдем туда втроем, а ты присмотришь за Ифадой и возьмешь команду в свои руки. В конце концов, однажды она должна была достаться тебе. – Мои руки уже никуда не годятся. Куда ты собрался? – голос Плахи был непривычно рассерженным, и Ифаде захотелось встать рядом с ним, чтобы тоже сверлить капитана обвиняющим взглядом и требовать объяснений. – Я вот-вот слягу не в море, так прямо под этой треклятой горой, а ты назначаешь меня главным? – Но ты… – Я служил каждому Кину и «Безымянному», насмотрелся на вас достаточно, чтобы считать тебя самым смышленым из всей семьи, – Плаха сделал паузу, рука Сагали исчезла с волос Ифады. – Сагали, я рад, что застал тебя капитаном, ты был достоин этого корабля больше других. Но я не смогу заменить тебя, ни пока ты идешь в Желай-место, ни после. – Кто-то должен вывести их отсюда! – отчаянно заспорил капитан. – Ладро их выведет. Если захочет, потом разгонит команду ко всем чертям, но сперва выведет людей из этой дыры. Хочешь разобраться с прошлым и будущим? Иди, я пригляжу за твоей девицей, буду собирать записки ее братца. Но дальше дай покой и ей, и мне, и себе. Ифаде показалось, что оба в разговоре хоронят Сагали, идущего на верную гибель. Собственное бессилие душило ее, она не могла вмешаться в разговор, продолжая безвольно лежать между говорящими, как тряпичная кукла. Они не понижали голос рядом с ней, не боясь разбудить, можно было только предположить, как долго она оставалась без сознания до этого момента, безразличная к происходящему вокруг нее. По крайней мере, ее не принимали за мертвую, а значит, у нее был обязан появиться шанс достучаться до Сагали, не дав ему совершить какое-нибудь безрассудство. – Отлично! – раздраженно сказал капитан. – Я всегда слушал твоих советов и не пренебрегал ими. Я думал… я думал, что не ошибусь, но тебе лучше знать самого себя. Ладро! – послышались шаги, медленные, шаркающие. – Назначаю тебя следующим капитаном этой развеселой компании. Сначала убедись, что я помер, а затем бери всех под свое крыло и делай, что только захочется. Только ее, – Ифада не сомневалась, что капитан указывает в ее сторону, – не смей трогать и верни домой. – Ты не похож на будущего мертвеца, – с сомнением заметил Ладро, ни благодаря, ни споря. – Скоро узнаем. – Пусть кто-нибудь пойдет с тобой, – предложил Плаха. – Я, Рудман и призрак, – отрезал Сагали. Даже не прикоснувшись к Ифаде на прощание, он ушел вместе с Ладро. Овская осталась наедине с его старшим помощником, жалея, что очнулась в такой неподходящий момент и ничего не может предпринять. – Что ж ты не просыпаешься, девочка? – вздохнул Плаха, и Ифада с раздражением задала себе тот же вопрос.***
– Плаха, а почему твои родители назвали тебя Плахой? – Ты шутишь, кот? Меня назвали Фаррелом. В этом имени благородства больше, чем во всей моей жизни. – Звучит солидно, – оценил Тальк настоящее имя пирата. Под рукой Ифада чувствовала мягкую шерсть. Тальк вертелся, будто не мог устроиться удобнее, и девушка впервые поняла, почему Рудман относился к Тальку с такой нетерпимостью и всегда выглядел уставшим. Кот ни минуты не вел себя спокойно, укладываясь и так и этак, снова меняя положение и крутясь на одном месте. Но даже вертлявый Тальк не мог до конца пробудить Ифаду, заставить ее открыть глаза и вслух попросить вести себя смиреннее. Она подумала, что никогда не узнавала ни у кого из команды, откуда взялись их прозвища. Плаха, Триглаз, Заяц, Юг – она воспринимала их как обычные имена и сейчас не отказалась бы услышать историю, почему Плаха стал Плахой. Но старпом только хрипло рассмеялся в ответ на замечание кота. – Солидно! А работенка у меня какая значимая, а? – Конечно, ваше ремесло вызывает нарекания, но связи с именем не имеет, – отметил Тальк. – Как Рудман только выжил рядом с тобой? – фыркнул старик. – Он никогда на меня не жаловался! Если бы Ифада могла, она бы захохотала во весь голос. По одному виду Рудмана всегда было понятно, что общество Талька – сплошная невысказанная жалоба, которую мужчина героически нес с собой всю дорогу. Кот тем временем выбрался из-под ее руки. – Готово? – Почем знать, – отозвался Плаха, – я такого отродясь не делал. – На запах готово, – протянул Тальк задумчиво, – я думаю, будь у феи указания сложнее, чем «сделать отвар», она бы нам обязательно об этом рассказала. – Ты ей веришь? Вы знакомы один час. – Тебе же я верю, – возразил Тальк и важно добавил: – Я пытался украсть фею из-под носа призрака еще до встречи с вами, так что могу считать наше знакомство продолжительным. – Ну ты и чудак. Позови Лесли, чтобы помог. Ифада просыпалась уже несколько раз, слышала разные голоса и разговоры, но по ним до сих пор не знала, что именно произошло в «пристанище для вора», все ли выбрались оттуда живыми и невредимыми. Смерть преследовала команду «Безымянного» с того момента, как корабль прошел сквозь Врата Заблудших, и каждая новая гибель лишь подтверждала скорбное название скал, пропускавших моряков к забвению. Прислушиваясь к пиратам, Ифада ни разу еще не слышала голоса Лесли, никто о нем не упоминал. Потому требование Плахи девушка восприняла с облегчением и затаенной радостью, что молодой человек жив. – Что это? Голос Лесли был бесцветным, и у Ифады упало сердце, когда он заговорил. Плаха принялся на удивление терпеливо объяснять ему, что фея собрала для Ифады местных трав, варево из которых помогло бы девице прийти в себя. На это Лесли возразил, что в прошлый раз Ифада думала, будто травы помогли и ей, и рулевому, но оказалось, что духи только водили их за нос. Овская не могла не согласиться с ним. На своей стороне реки духи всласть поиздевались над ними, позволив считать, что девушка, обладавшая колдовством лишь в качестве семейного наследства и никогда им не пользовавшаяся, сумела в одночасье победить древнейшие силы, видевшие наверняка противников куда могущественнее. Тар-Эри сама подбросила ей видение о дороге и заброшенном доме, заставив поверить, что на Ифаду снизошла великая удача. Она и кто-то из двух других духов намеренно молчали, позволяя девушке и Лесли считать, что они избавились от голосов в голове. Ифада сама привела всю команду в руки истосковавшихся по жестокому веселью древних воров, перемоловших их сознание и волю попасть в Желай-место, а затем выбросивших пиратов и их попутчиков к подножию источника желаний. За все время, что девушке удавалось подслушать чужие разговоры, никто не сказал ничего вроде «я загадаю» или «я хочу». Пираты еще явно не навещали Желай-место, но никто уже ничего не хотел и не просил. Кто-то приподнял ей голову, губ коснулась горячая жидкость. Ифада не чувствовала голода и усталости, но была бы рада сделать хотя бы пару глотков чего бы то ни было. С ворчанием Плаха возился с ней, упрашивая начать пить, но девушка ничем не могла ему помочь, парализованное тело не отзывалось ни на ее, ни на чужие требования. Наконец, старику удалось влить ей в рот пряно пахнущую жидкость и зажать нос и рот на несколько секунд. Ифаде показалось, что она вот-вот задохнется, загубленная помощью Плахи, и рука ее сама собой взметнулась в попытке оттолкнуть старика. Ифада проглотила наконец отвар и закашлялась. Растирая набежавшие слезы, она сама села и сделала несколько глубоких вздохов, приходя в себя. – Одной проблемой меньше, – выдохнул Плаха и поднялся с колен, отставляя миску с исцеляющим отваром. – Буду всем рассказывать, что стал колдуном. Девушка знала, что должна немедленно благодарить его, и Талька, и упомянутую ими фею, но вместо этого оглянулась в поисках Лесли. Рулевой, сидевший у нее за спиной, сгреб ее в объятьях и повалил обратно на землю. От облегчения, что она окончательно пришла в себя, что может двигаться и, хотелось надеяться, говорить, Ифада наконец расплакалась, вспоминая разом и наваждения из дома духов, и подозрительно прощальные речи Сагали. – Мы идиоты, – прошептал Лесли, уткнувшись лбом ей в затылок. – Ага, – выдавила Ифада. Ее голос звучал надломленно, слабо, к горлу подступила жажда, и сваренные Плахой травы на вкус показались слишком притягательными. Но Лесли не спешил выпускать ее. – Спасибо, что была со мной в тот день. – Меня там не было. Я ушла домой и никогда не видела, что случилось в трактире. – Но теперь я всегда буду помнить, что ты была рядом. Сама подсказала украсть у тебя подвеску. – Мы видели один сон? – Я бы не назвал такое сном, – Лесли наконец отстранился и протянул травной отвар девушке. Возле маленького костра они остались вдвоем, Плаха незаметно ушел и забрал с собой Талька. – Каждый видел свой кошмар, но никто не может сказать, была это явь или наваждение. Духи загнали нас в наши же сожаления. Ифада поежилась. Она едва ли могла сожалеть о роковом вечере в трактире, потому что даже не догадывалась прежде, какая трагедия развернулась совсем рядом с ней пять лет назад. Духи показали ей правду, которую она не могла вытянуть из Сагали и из Лесли. Они могли бы затащить ее в воспоминания о матери на смертном одре или о наивном прощании с отцом, уходящем в город. Но все же теперь ей было о чем переживать: после страшных видений Тар-Тан пообещал, что она скоро станет убийцей. – Где Сагали? – спросила она. Лесли поморщился, подбирая слова. На пустоши, где они очутились после «пристанища для вора», их ожидал призрак, все еще рассчитывавший, что Сагали вернет ему смертельный долг. Он предложил капитану разрешить все в Желай-месте, назначив ему встречу на закате. Рудман неожиданно заявил, что присоединится к ним. Кот возразил, мол, по объяснениям Ифады выходило, что перед Рудманом Сагали ни в чем не виноват. Но тот сказал, что ему «напомнили, зачем он сюда пришел». Сагали против его компании возражать не стал. – Сагали всегда отвечал за себя и Росса? – сощурилась девушка. Лесли понуро кивнул. Сделав еще несколько глотков, Ифада поднялась с земли, проверяя свои силы. Осторожными мелкими шагами она прошла в центр лагеря, разбитого у подножия холма. Сюда ее, видимо, принесли, Овская точно помнила, что после ельника ее от Желай-места отделяло значительное расстояние. Вид команды забрал остатки ее боевого настроя. Если после стычки с ундинами пираты выглядели побитыми, то теперь и вовсе стали похожи на мертвецов. Духи вытянули из них все чувства, оставив лишь страхи и болезненные воспоминания. Разбитая Ифада на их фоне выглядела куда лучше. Пираты без интереса смотрели на пришедшую в себя девицу, только Ладро протяжно вздохнул в знак того, что принял ее воскрешение к сведению. Неподалеку от него Тальк лежал, свернувшись клубком, в центре которого светился оранжевый огонек. Над ними возвышался застывший Глянц. – Для той, что пролежала мертвой весь день, ты выглядишь отлично, – подошел к ней Плаха. – Я не была мертва, – скривилась Ифада. – А вот ты точно выглядишь бодрее других. – Если бы я не научился мириться с самим собой и оставлять прошлое в прошлом, я бы вообще до своих лет не дожил, – старший помощник развел руками. – Набирайся сил, девица. Помнится, тебе Желай-место не нужно, так будь готова отправиться в обратный путь, когда Сагали вернется в лагерь. – Ты сам в это веришь? – тихо спросила его девушка, и Плаха после коротких размышлений едва заметно покачал головой. – Почему никто не пошел с ним? – Сагали сказал всем сидеть здесь, они и сидят, – подал голос Ладро. – Посмотри на них, большинству ни на кой черт уже не сдалось это Желай-место, а остальные дождутся своей очереди, когда капитан придет обратно. – Ваш капитан ищет смерти, а вы чего-то ждете! Ифада села на землю и поманила к себе Талька, с готовностью поднявшегося со своего места, стоило ему заметить внимание девушки. Огонек, оказавшийся феей, поплыл следом за котом, Глянц сделал несколько неуклюжих шагов, чтобы присоединиться к их компании. Плаха, донельзя безразличный Ладро и чуть живой Лесли тоже уселись перед девушкой, смотря на нее исподлобья. – Ты не пошел в Желай-место, оттягивал встречу с ним, – Ифада ткнула пальцем в Золотую Птицу и тут же перевела взгляд на фею, – призрак прошел по безопасному пути и легко мог обогнать нас с самого начала, но тоже дожидался нашего прихода. Рудман… Тальк, какое желание он нес? – Разбогатеть, – неразборчиво ответил Тальк и вдруг пристыженно прижал уши, – говорил о том, что завладеет Золотой Птицей и жизнью Сагали. Но он исправился! Денег ему не хватает, но Глянца бы он не тронул. И больше не злится на Сагали. – Он сказал, что духи напомнили ему, почему он тут оказался, – возразила Ифада, – я не собираюсь списывать Рудмана со счетов. Что с мечтами призрака?.. – Дара, – подсказала фея, уловив замешательство девушки. Овская подивилась, как отчетливо разбирала слова, произнесенные тонким голоском крошечного существа. – Себастьян хочет стать человеком. Пять лет назад его убили, и с тех пор он ищет шанс вернуться к прежней жизни. – Папа рассказывал, что пять лет назад гвардеец спас нашу семью, а потом его убили. Он стал призраком и ушел в земли Пяти Океанов. Мы тогда жили на крыше у Фельдзиса в Чайном, – замяукал Тальк. – Представляете, я был совсем котенком, а наши с Фельдзисом пути уже пересекались… – Чайный город! – выдохнул Ладро. – Где Сагали убил гвардейца, – добавил Плаха. – И где Рудман попался Россу. – И мы узнаем об этом только сейчас? – Ифада будто снова потеряла голос. – Призрак хочет убить Сагали, Рудман хочет убить Сагали, я лишь недавно узнала о том, что смерть Нила тоже ничего хорошего ему не сулит. И вы, зная все это, каждый из вас, вы отпустили их втроем? Думаете, они загадают свои желания и пожмут друг другу руки? Плаха! Чего желал Сагали? Старший помощник пробормотал ответ себе под нос. Сидевший рядом Ладро насмешливо фыркнул, но Ифада нарочито низко склонилась в сторону пиратов, ожидая, что услышит объяснения еще раз. Тяжело вздохнув, Плаха повторил свои слова: – Сагали хочет стереть семью из жизни. Уж не знаю, что он имел ввиду. Стереть память о них, разорвать семейные связи, заставить забыть себя или просто от них избавиться. – Но осталась только его мамаша-ведьма, – напомнил Ладро. – Ты сам ее видел, а я знал много лет, – Плаха скрестил руки на груди, – на месте Сагали я бы тоже искал возможности от нее отвязаться. Ифада слушала их, схватившись за голову. Она не знала, как Желай-место исполняло чужие мечты и как выбирало, что достойно осуществления, а что так и останется несбыточным. Но кто мог сказать наверняка, что Желай-место не разорвало бы связь Сагали с семьей, уничтожив его самого? Это бы отлично подошло и Рудману, и призраку, и проклятью Донны Кин. Осталось выяснить еще один вопрос. – Дара, – позвала она фею, – почему все ждут, что призрак завершит какой-то круг? – Так ему сказали ведьмы из Рассадника, это пророчество. Ни он, ни я так и не узнали, о каком круге идет речь. – Наверное, он должен стать последним, кто исполнит свое желание, – снова подал голос Тальк, и все взгляды устремились на него, хотя кот даже не заметил всеобщего внимания. – Духи сказали, что они наказаны Легкой Мин-ту за то, во что превратили ее. Легкая Мин-ту создала Желай-место из-за случая с желанием призрака. Ундины тоже в чем-то виноваты, но духи о них не рассказали. – И вечные призраки, – еле слышно добавила Дара. – Они ждут, когда Желай-месту придет конец. – О, должно быть, призрак загадает желание, и оно будет последним для Желай-места. Тальк произнес это радостно, довольный тем, что нашел связь между призраком и прочими тайнами. Пока остальные смотрели на него с неверием, постепенно принимая смысл его слов, сам кот тоже заметил, что сказал нечто нехорошее. Ифада уже поняла, что значила догадка Талька, если он оказался прав. Как только желание призрака исполнится, силы Желай-места иссякнут. Никто из пришедших не воплотит в жизнь свою мечту, а сам конец Желай-места выпустит на свободу привязанные к нему сущности. Все разом обернулись на холм, черневшей массой возвышавшийся над ними. – Нам стоило бы опередить призрака, если мы еще хотим загадать пару желаний, – пробормотал Ладро. – Пару желаний? – взвилась Ифада. – Вашего капитана хотят убить, а ты все еще думаешь, как бы попросить у холма домик в сердце Радталии? Вы отпустили его на смерть... Отбросив прежнюю видимую хандру, Ладро вдруг бросился к ней и повалил на землю, рукой передавив горло. Ифада беспомощно забарахталась под ним, не в силах столкнуть с себя пирата. Плаха ругался, Тальк ожидаемо завыл, Лесли пытался оттащить Ладро, но тот не двигался с места, продолжая вдавливать девушку в пыль. Задыхаясь, та могла только слабо взмахивать руками. – Сагали сам выбрал свой путь, и пока он жив, мы выполняем его приказ не мешаться под ногами, – шипел он. – Ты натравила на нас этого призрака. Ты протащила нас через лес с чертовщиной и превратила наши мозги в кашу. Ты выбралась из леса первой и уснула сказочным сном, а Сагали вышел за тобой, как живой мертвец. Он тащил тебя на себе, хотя готов был подохнуть после увиденного не меньше, чем остальные. Мартигинто пришел на помощь Лесли, и Ладро наконец отстал от Ифады, с облегчением откатившейся в сторону. Растирая горло, она надрывно кашляла и снова плакала, признавая правоту Ладро и все же желая доказать ему, что дело было не в ней и не в Сагали, а в силах, стоявших выше и предопределивших все задолго до сегодняшнего дня. – Не вздумай говорить, что нам плевать, – Ладро нависал над ней, пока Лесли и Мартигинто удерживали его за плечи, – Сагали сказал... сказал... Шмыгнув носом в очередной раз, Ифада осторожно повернулась к нему. Перестав вырываться, Ладро стоял, растерянный и сомневающийся. Так и не договорив, он стряхнул руки товарищей и оставил их компанию, уйдя к другим пиратам. Ифада встретилась взглядом с Лесли, тот смотрел на нее мрачно и решительно, и этот взгляд девушке понравился не больше высказанного Ладро. Рулевой рывком поставил Ифаду на ноги и тихо заговорил: – Чары «Безымянного» разрушились, когда корабль разбился, теперь я уверен. Ладро это понял. – И? – Они не будут ждать возвращения Сагали или чего-нибудь еще. Если они захотят исполнить желания, они сделают это прямо сейчас. Ладро что-то втолковывал пиратам, развалившимся у пары костров. Ифада ожидала, что слова девушки достаточно оскорбили и возмутили его, чтобы он сам собрал команду и выручил своего капитана. Но мужчина говорил только о том, что после призрака никому не удастся загадать ни одного желания. Ифада скривилась в презрении. – Девица, бери лук и подстрели кого-нибудь, если хочешь ему помочь, – подал голос державшийся в стороне Плаха. – Мы поможем, – вдруг добавил Глянц. «Завтра ты убьешь», – вспомнилось ей обещание Тар-Тана. Ифада упрямо замотала головой, отказываясь от предложений товарищей. На этот раз она знала наверняка, что возьмет в руки оружие и совершит самое страшное преступление в своей жизни. Она не могла навредить призраку, но Рудман... Мартигинто пихал ей в руки лук и колчан стрел. Ифада не помнила даже, чтобы в «пристанище для вора» с ней было ее оружие. Зачем только пираты снова и снова где-то находили его и приносили ей? Лесли подтолкнул ее к холму, по склону которого уже понесся Тальк, ведомый летящим впереди Глянцем. Ифада оглянулась в поисках феи, чтобы узнать, нет ли у призрака слабых сторон, о которых они не догадывались, но та исчезла. Пираты продолжали с просыпавшимся интересом слушать Ладро, но никто из них даже не повернул головы в сторону девушки и ее приятелей. Выдохнув, Ифада закинула лук за спину и последовала за котом и Золотой Птицей.***
Уже бывавший возле Желай-места Глянц заранее разыскал проход внутрь холма, больше похожий на прорытый зверем тоннель. Прыгая и шагая вразвалку, он забрался в земляной ход, не заботясь, пролезут ли здесь же идущие за ним люди. Тальк, охваченный волнением и по дороге мяукавший о запутавшемся Фельдзисе, нырнул внутрь вслед за Глянцем. Ифада и пираты остались перед тоннелем, с сомнением рассматривая предстоящий им путь. Снаружи не было человеческих следов, значит, Сагали, Рудман и призрак нашли другой вход. – Похоже на нору, – протянул Мартигинто. Ифада опустилась на четвереньки и заглянула в тоннель. Лица коснулся чуть заметный ветерок, вдалеке в темноте бродило эхо ушедших далеко вперед кота и Глянца. Не дав себе времени на раздумья, Ифада поползла вперед. Ей казалось, что с каждым шагом проход становится все уже и уже, спиной она задевала ненадежный потолок, грозивший осыпаться ей на голову или на пробиравшихся позади нее пиратов, плечами она то и дело касалась стен, лук приходилось проталкивать перед собой. Привыкнув к темноте, девушка все равно не видела дальше своей вытянутой руки. Постепенно тоннель пошел под уклон, послышались новые голоса. Боясь, что она вывалится точно к ногам Сагали и его противников, девушка осторожно подобралась к выходу из тоннеля и с опаской выглянула наружу, но увидела только противоположные стены пещеры, едва различимые в сумраке. Ифада вылезла на крошечный выступ и тут же отползла от выхода из тоннеля, освобождая место для Лесли и Мартигинто. Глянц уже улетел, а Тальк вскарабкался еще выше выступа и выглядывал что-то внизу. Ифада свесилась над краем площадки и невольно вскрикнула. Прямо под ними застыла черная вода пещерного озера, на его поверхности отражались первые звезды, видимые сквозь отверстие в своде пещеры. Из трещин в пещерных стенах торчали серые корни и папоротниковые листья, перемежавшиеся с острыми скальными наростами. Справа от выступа, на котором ютились люди, был виден землистый берег и очередной тоннель. На берегу сражались трое. И призрак, и Рудман одновременно атаковали Сагали, но несколько раз, словно желая только самому драться с капитаном пиратов, призрак отталкивал Рудмана в сторону, не давая ему наносить Сагали удары. Тот едва успевал отражать атаки обоих, вымотанный всего несколькими днями в землях Желай-места и только и размышлявший прежде, что о своей смерти. Летавший по пещере Глянц спустился к дравшимся и замахал крыльями точно перед лицом призрака, пытаясь отвлечь его. На острове Ао-Э одним своим видом Золотая Птица заставила содрогнуться местных мертвецов, но гвардеец только замахнулся мечом, как дубиной, и плашмя ударил им по Глянцу. Беспомощно взмахнув крыльями, он кубарем отлетел в сторону и с клекотом рухнул в озеро. – Возмутительно! – воскликнул Тальк. Он вдруг покинул свой карниз, соскочив на голову Мартигинто и оттолкнулся от пирата, чтобы прыгнуть в воду вслед за Глянцем. – Мы возьмем их на себя, ты заберешь Сагали, – быстро решил Лесли, подбираясь к самому краю выступа. Он первым спрыгнул в озеро, и черная вода почти без волн и всплеска сомкнулась над его головой, мгновенно поглотив, как кота и Золотую Птицу за мгновения до него. На секунду Ифада испугалась, что под собой они видели не пещерное озеро, а трясину, которую сложно было распознать в полумраке. Животные и человек так и не появлялись на поверхности, а трое так и сражались на берегу, ничего не замечая. Наконец, Лесли вынырнул из-под воды и, отфыркиваясь, поплыл к дравшимся. Мартигинто тут же вскочил, готовый последовать за товарищем. – Подстрели их, а уже потом уводи Сагали, – сказал он Ифаде. – Я не буду... – девушка тут же задрожала и замотала головой. – Зачем ты брала его с собой, по летучим мышам стрелять? – рявкнул пират, ткнув пальцем на лук. Не дожидаясь ее новых оправданий, он тоже бросился в озеро, чтобы помочь капитану. Закусив губу, Ифада приладила стрелу к тетиве и направила ее на дравшихся мужчин. Сколько раз ей приходилось стрелять на охоте, в случайных потасовках, при солнечной погоде, среди ночи – ее хвалили за меткость и чувство нужного момента. Со временем она узнала, что дело было не только в природном таланте, но и в унаследованной силе, однако девушка всегда ставила на первое место саму стрельбу, а не то, в чем заключался ее успех. Во всех окрестностях Звенящего не знали стрелка лучше. Но сейчас она словно взяла лук в руки впервые в жизни. Ее цель двигалась, небо снаружи темнело и забирало последний свет в пещере, она тряслась и все вокруг себя находила отвлекающим и раздражающим. Лесли выбрался на берег и, обнажив саблю, набросился на призрака. За их спинами Рудман воспользовался шансом взяться за Сагали в полную силу. Мартигинто только подплывал к берегу и не успевал прийти на выручку капитану. «Все должно закончиться», – прошептала девушка самой себе, склонив голову к приготовленной стреле. Лесли скрестил саблю с мечом призрака, мертвый гвардеец нависал над молодым человеком, пытаясь оттеснить его в сторону. Точно за ним оказался Рудман. Выдохнув, Ифада отпустила натянутую тетиву, отправляя стрелу в противников Сагали. Призрак, всем весом давивший на Лесли, скорее услышал свист стрелы, чем увидел ее. В мгновение, когда она могла вонзиться в него, мертвец снова воспользовался своей сущностью и почти растворился в полумраке. Лесли беспомощно взмахнул саблей и, потеряв равновесие, повалился на землю. Стрела прошла сквозь едва различимое тело призрака. При виде своих людей Сагали собрал остатки сил и сделал выпад, больше не защищаясь, но теперь атакуя. Воспрянувший духом Рудман, не ожидая этого, отпрыгнул в сторону, даже со своего выступа Ифада услышала, как он вскрикнул не то от удивления, не то от испуга. Прежде стоявший боком относительно стрелявшей Ифады, Рудман развернулся к ней лицом, и Сагали, желая отыграться, выскочил точно перед ним. Стрела вонзилась капитану «Безымянного» в горло. – Сагали! – завизжала Ифада. Отбросив оружие, она прыгнула в озеро. Озеро был таким, каким она успела представить его, стоя на скальном выступе: непроглядно черным и вязким. Девушка задерживала дыхание перед прыжком, но воздух вдруг целиком покинул ее легкие, словно вытянутый чей-то рукой снаружи. Ифада в панике потянулась к горлу, но тело вновь не слушалось ее, и она застыла в озерной густоте, не дыша и не шевелясь, как попавшее в смолу насекомое. «Двигайся! – закричала она самой себе. – Сагали! Мне нужно к Сагали!». Испугавшись, что это будет воспринято как желание, Ифада тут же мысленно добавила, что справится с этой задачей сама. Но у нее не было ни единой возможности даже пошевелить рукой. – Быть может, лишь это желание и было единственно верным? – послышался новый голос. – Не бороться с силой, что превосходит тебя, но просить помощи? Успеть попрощаться? – Ты еще кто? – воскликнула Ифада озлобленно. Она все еще не дышала, но это вдруг перестало мешать ей, словно она превратилась в призрака, свободного от человеческих потребностей. Перед ее взором возникла фигура миниатюрной незнакомки. Вглядываясь в черты ее лица, Ифада не могла определить, видит перед собой совсем юную девушку или взрослую женщину, но это и не вызывало в ней интерес. Она не сомневалась, что явившийся ей образ не принадлежал Тар-Эри, он весь был пронизан печалью и усталостью. – Ты – Желай-место? – прошептала Овская. – Я создала его и стала им, покинув мир, но не отринув свою суть. У Желай-места моя душа, но сердце – сердце у него судейское, – на вытянутой руке она продемонстрировала Ифаде угловатый, словно грубо отесанный камень, и девушке показалось, что камень пульсирует. – Здесь все от нас, но Желай-место полно вас, – незнакомка заглянула Ифаде в глаза. – Твоя любовь движется по неверному пути. – Что ты обо мне знаешь? – огрызнулась девушка, защищаясь. – Зачем ты держишь меня, когда я могу быть возле него? – Моей любви тысяча лет. Я приняла ее, как только различила среди чувств долга, страха и обиды. Твоему сердцу надлежит совершить то же самое. – Отпусти меня, – взмолилась Ифада, снова предприняв попытку пошевелиться и выбраться из воды. – Он умирает... – Ты хочешь быть рядом с ним? – Я должна! – Мы заточили духов в надежде, что усмирим их. Но духи познали, как сдерживать других и взывать к чужим чувствам себе в угоду. Я отпускаю тебя в надежде, что ты еще вспомнишь мои слова, – незнакомка опустила голову. – Когда настанет конец, я тоже отпущу себя. Пока я люблю и любима, меня ждут тысячу лет. Чьи-то пальцы вцепились в плечо девушки и рванули ее на себя. Она оказалась на поверхности озера и с жадностью задышала, кашель тут же сдавил ей горло. – Решила утопиться?! – прорычал Лесли, волоча ее к берегу. Стоило ей почувствовать под ногами дно, Ифада вырвалась из хватки пирата и, запинаясь и шатаясь, побежала к лежавшему на земле Сагали. На пути у нее вырос призрак, он почему-то протянул к ней руки, словно хотел остановить, но Ифада, позабыв, что мертвец состоял лишь из тумана, с силой оттолкнула его в сторону. Мартигинто, сидевший возле капитана, сам убрался с ее пути. Девушка упала на колени перед Сагали и застонала от увиденного. Капитан «Безымянного» лежал на спине, обломанная стрела до сих пор торчала из его горла, кровь от смертельной раны и нанесенных призраком и Рудманом ударов залила всю его одежду и землю вокруг. Сагали еще дышал, сквозь пробитое горло вырывались хрипы и отвратительное бульканье. Едва Ифада согнулась над ним, он впился в нее взглядом, разлепил спекшиеся под кровью губы, но ничего не сумел сказать. – Это моя вина! – взвыла Овская. – Сагали, я, я... Сагали что-то прошипел и судорожно взмахнул рукой, силясь дотянуться до Ифады. Она склонилась над ним, вслушиваясь, и вдруг в ее голове вновь раздался голос незнакомки, говорившей с ней в озере. Хотя Ифада слышала только ее, слова – она была уверена – произносил Сагали, удерживающий последние крупицы жизни. «Я был готов к смерти, но не думал, что умру от твоей руки. Все было решено за нас, не вини себя». – Куда ты идешь? – закричал Лесли. – Марти, останови его! А ты... «Она сказала, Лесли чувствует вину. Он ни в чем не виноват. Скажи ему, я никогда не жалел, что взял его в команду. Будь свободна ото всего. Прости, что не вернул тебя домой». Ифада повернула голову, вглядываясь в лицо Сагали. Тот посмотрел на нее печально, моргнул раз, другой, а затем закрыл глаза и замер. Ифада продолжала бездумно смотреть на того, не понимая, что обещанная Сагали смерть наконец забрала его с собой. Она будто не заметила, что больше не слышит хрипов, не слышит чужого голоса, доносящего до нее последние слова капитана. Она только смотрела, и от слез образ капитана плыл перед ее глазами. – Ифада, нужно уходить! – позвал ее Лесли. Он подбежал к ней и попытался поднять на ноги, но девушка только оттолкнула его и снова бросилась в озерную воду. Она бы не смогла оживить Сагали, не решилась бы даже вызвать к жизни его дух, чтобы обречь на вечные скитания, от которых страдал мертвый гвардеец. Но был еще один шанс, она могла обратиться к силам, неподвластным никаким законам. Ради этих сил Найджел Овский однажды оставил своих детей, чтобы вернуть любимую. – Я хочу, чтобы Сагали жил! – закричала она. Она с головой ушла под воду, продолжая требовать одного и того же: Сагали должен ожить. «Не ты ли говорила, что справишься со всем сама?» – ответили ей. Волны мягко вытолкнули ее обратно к берегу. Ифада задыхалась от слез. Она все уничтожила своими руками и ничего не могла исправить. Тар-Эри твердила ей, что она не спасет его, но Овская отмахивалась от этих слов. Тар-Тан пообещал, что она убьет кого-то, но она предпочла в последний момент обо всем забыть. Духи подвели ее к итогу, о котором знали заранее. Где-то рядом кричали Рудман и Мартигинто, снова стоял звон оружия. Мимо прошел призрак, его сгорбленная фигура словно плыла над землей. На миг задержавшись возле Ифады, он шагнул в озеро и шел вперед, пока полностью не исчез под водой. Уже через несколько секунд он снова появился над поверхностью, держа в руках объемный ком. Вернувшись на берег со своей ношей, призрак опустил ком на землю, и тот распался на двух мокрых тощих существ, запищавших жалобно и испуганно. Гвардеец тут же начал растворяться в воздухе, но это не было похоже на то, как он прежде сливался с темнотой. Ифада однажды видела подобное. Призрак получил второй шанс на вечный покой и исчезал, оказав помощь другим существам. Мертвец снова зашел в воду, раскинул руки и плашмя упал вперед. Своды пещеры содрогнулись, из центра озера во все стороны побежали волны, окатившие лежавшую на мелководье Ифаду. С последним желанием Желай-месту должен был прийти конец, чего ждали все, кто приложил руку к его созданию или был навечно связан с его существованием. Девушка распласталась на спине, отфыркиваясь от попавшей в рот и нос воды. «Пусть все скорее закончится, прошу», – мысленно взмолилась она. «Он уже попросил об этом», – отозвалась та же незнакомка. Вода в озере вскипела, из его глубины поднялась новая высокая волна, вынесшая Ифаду далеко на берег. Девушка снова очутилась возле тела капитана «Безымянного» и в бессилии упала ему на грудь. Не обращая внимания ни на дрожь, идущую из-под земли, ни на призывы Лесли, она продолжала захлебываться слезами, не сдвинувшись с места. Вслед за смутным признанием, что Сагали мертв, приходило страшное понимание: убила его она сама. Хотелось остаться с ним в этой пещере, погибнуть, тем самым искупив свою вину. – Каждый из нас в глубине души догадывался, к чему все придет. Всхлипывая, Ифада подняла взгляд на возникшее перед ней существо. Трясясь от холода, мелкий черно-белый зверь таращил на нее круглые зеленые глаза, из-за мокрой шерсти казавшиеся еще больше обычного. Он был похож на спутанный комок, за спиной которого прятался еще один рыжеватый. Ифада не успела разглядеть их, как Лесли, оставив всякие попытки вразумить ее, взял девушку под руки, отрывая от тела Сагали. Потолок пещеры обваливался, камни падали в бурлящее озеро и на землю вокруг оставшихся на берегу. Отверстие, сквозь которое виднелось небо, становилось все больше и больше. Призрак в последние мгновения своего существования и в самом деле попросил у Желай-места, чтобы все прекратилось. Его последней просьбой вопреки всем его прежним чаяниям стало желание избавиться от мучений. Лесли толкал ее к тоннелю, через который ранее пришли Сагали и остальные, но навстречу им выскочил Мартигинто, предупреждающе размахивающий руками. Он весь был покрыт грязью, из раны на голове бежала тонкая струйка крови. – Я видел Ладро, – выдохнул пират, – только успел сказать ему, что Сагали… – он обернулся к Ифаде, – там обвал. Здесь не выбраться. – А Рудман? – спросил Лесли, все еще удерживая Ифаду возле себя. Мартигинто посмотрел на товарища исподлобья и пожал плечами. – Сбежал, – нарочито громко сказал Лесли. – Ясно. Уйдем через тот же тоннель. Влезем на карниз. Острый осколок за их спинами упал точно между Сагали и съежившимися возле него зверьками, прижавшимися друг к другу еще сильнее. Выругавшись, Мартигинто подскочил к ним и сгреб зверей в охапку, побежав со своей ношей к скальным выступам, по которым можно было взобраться на их площадку. Лесли поволок Ифаду следом за ним, но едва они поравнялись с Сагали, девушка снова попыталась вернуться к капитану. – Мы должны забрать его с собой, Лесли, – запричитала Овская. – Мы не можем его тут бросить! Он же твой капитан, как ты можешь? – Он умер, ему плевать, – одернул ее пират. Ифада уставилась на него, беззвучно открывая рот. Было слишком дико слышать, что капитан «Безымянного» уже ни на что не отреагирует, не отдаст приказ, не заговорит. Было страшно слышать такие слова от человека, всем сердцем преданного Сагали. Девушка с отчаянием оглянулась на его тело, но Лесли упрямо повел ее прочь. Земля под ногами покрывалась трещинами, подбрасывала людей или проваливалась, тут же заливаемая озерной водой. Сверху сыпалась земля и каменная крошка, на выступ, с которого они прыгали в озеро, упал кусок скалы, отбивший часть площадки. Взобравшись по камням, пираты и Ифада оказались точно под выступом, но уже видели, что никак не смогут подняться на него. Вся пещера снова содрогнулась, и Мартигинто пошатнулся, звери у него на руках опять запищали. – Девица, мы тебя подсадим и забросим наверх, – объявил Мартигинто. С очередным подземным толчком едва не поскользнулась Ифада. Удерживаемая Лесли, она с сомнением смотрела на обломившийся выступ над головой и думала, что ей не хватит сил затем помочь пиратам и втащить кого-то из них наверх. Она все испортит и погубит их. – Что вы, олухи, тут устроили? Они задрали головы и увидели над собой вытянувшееся от удивления лицо Триглаза. Он окинул взглядом пещеру и заметил чье-то тело на берегу озера. Пират уже открыл рот для нового вопроса, как Мартигинто окликнул его и подкинул в воздух первый из мокрых комков, инстинктивно раскинувших во все стороны конечности. Триглаз тут же поймал зверя и без раздумий забросил его в коридор позади себя, то же самое они повторили со вторым вопящим существом. Лесли подтолкнул Ифаду к Мартигинто, а Триглаз свесился с площадки, протягивая к ней руки. Девушка и не заметила, как, наступив на колено пирату, уже оказалась наверху, схваченная другим. Триглаз бесцеремонно затолкал ее в тоннель и снова повернулся к своим товарищам. Не имея другого выбора и направления, Ифада поползла вперед, зажмурившись. Обратная дорога, уже знакомая, показалась ей короче. Даже тесный тоннель осыпался над ее головой, но страх погребения не страшил ее, не заставлял двигаться скорее. Ифада не отказалась бы растянуться на земле и позволить Желай-месту забрать ее с собой. Ее гнала вперед только возможная вина за то, что еще три человека за ее спиной не смогут спастись, если она не продолжит двигаться дальше. Только почувствовав прилив свежего воздуха, она открыла глаза. Очутившись на склоне холма, девушка с облегчением распласталась на траве, глубоко дыша. Вылезший следом за ней Мартигинто едва не наступил ей на руку и грубо оттолкнул ее в сторону, освобождая дорогу для тех, кто еще оставался в тоннеле. – Ай, девица, чтоб тебя, – ворчал он, – ждешь, когда все добьют друг друга? – Можешь сам добить меня, – всхлипнула Ифада. – Кто из команды оставит меня в живых после случившегося? – А что случилось? Оба подскочили на месте, услышав голос Плахи. Старший помощник стоял над ними, едва различимый в ночной темноте. Его лицо освещалось мерцанием оранжевого огонька, зависшего над его плечом. Плаха с кряхтением опустился на землю, и Ифада закрыла лицо руками, сгорая от вины от содеянное. Тяжелее всего было именно этому человеку рассказать, что она натворила, признаться, что еще духи предупредили ее о том, что она станет убийцей. От подножия холма доносились голоса остальной команды, ведомой Ладро, и Ифада готовилась, как ей перед всеми придется объявлять, что она сама погубила их капитана. Лесли и Триграз наконец выбрались из тоннеля вместе с клубами пыли, гнавшей людей наружу. Изнутри холма, все еще сотрясавшегося, доносился грохот, будто и склоны вот-вот должны были провалиться внутрь. Ифада вяло подумала, что им стоило всем убраться подальше от тоннеля или даже вернуться на пустошь, но тут Плаха махнул рукой, подзывая всех к себе. Побывавшие в Желай-месте повалились перед ним, мокрые, облепленные грязью, покрытые мелкими царапинами и ссадинами. Старший помощник щурился, рассматривая их при свете звезд, и иногда продолжал бросать короткие взгляды в сторону тоннеля. Он все еще ждал, что на поверхности вот-вот покажется Сагали. – Капитан мертв, – прямо сказал Триглаз. – Я нашел их, когда они пытались вылезти наружу. Желай-место разрушено. – Призрак загадал, чтобы оно исчезло, и сам исчез, – добавил Мартигинто, – Рудман… сбежал. – Как умер Сагали? – тихо спросил Плаха. Голоса других пиратов слышались все ближе и ближе. Ифада подалась вперед, чтобы старпому первому выложить всю правду о произошедшем, как вдруг Мартигинто ладонью толкнул ее в грудь, заставляя отклониться обратно, и даже переменил позу, чтобы закрыть девушку собой. – Он дрался разом с Рудманом и призраком. Когда мы нашли их, Сагали уже был истощен, у него не было шансов. Его голос дрогнул. На глазах у старшего помощника сгинула вся семья Кинов, связавшая жизнь с пиратством, пока он сам провожал их одного за другим. – Я, – Ифада встала и мрачно оглядела мужчин, – я стреляла в Рудмана, но попала… Ком в горле заставил ее замолчать, слезы потекли ручьем с новой силой. Плаха смотрел на нее немигающим взглядом, будто суть слов еще не достигла его. – Здесь моя вина, – вдруг всхлипнула фея на плече старпома, – я хотела стать могущественной, как ведьма, но передумала идти в Желай-место. О, если бы я исполнила желание, я бы спасла вашего капитана. – Ведьмы не воскрешают мертвецов, – грубо оборвала ее Ифада. – А Желай-место не исполняет все мечты подряд. Ты бы никому не помогла. Плаха, я виновата перед вами и готова… – Я уведу ее, – тоже вскочил Лесли, – я знаю дорогу из Желай-места. – Как знала Ифада безопасную дорогу сюда? – фыркнул Мартигинто. – Я попросил об этом у Желай-места, – Лесли пропустил насмешку товарища мимо ушей, – и я знаю, где эта дорога. Я рассказал о ней Триглазу. Когда мы уйдем, выждете время и тоже уходите. Не знаю, будет ли у нас еще шанс вернуться домой. Остальные тут же встали, Плаха без возражений кивнул Лесли и пожал ему руку на прощание. Ифада смотрела на них, не веря собственным глазам и ушам. А как же ее признание, готовность понести любое наказание? Почему они не говорили о том, что она навлекла на них столько душевных мук, ошибочно проведя через «пристанище для вора»? Почему Лесли продолжал спасать ее снова и снова? Чем она это заслужила? Плаха притянул девушку к себе, крепко обняв. – Ты же не забыла, что Сагали уже был обречен? – прошептал он. – Нам всем крупно не повезло. Но нет никакой чести и геройства помирать так рано, девица. Я обещал Сагали сберечь тебя, так будь добра остаться в живых. Иди. Твой брат все пишет, как боится за тебя, надоел до жути. Он всунул ей в руки горсть скомканных бумажек, и Ифада, не развернув ни одной, спешно затолкала их в рукав мокрой рубашки. Лесли протянул руку Мартигинто, но тот снова фыркнул и упер руки в бока. – Я пойду с вами. Девица едва соображает, а ты думаешь за двоих. Кто-то должен забрать наших приятелей. Где они? – обернулся он к Плахе. – Это… Что-то мелкое. Плаха неопределенно кивнул головой, указывая вверх по склону, и пират тут же сорвался с места, свистом подзывая спасенных в пещере зверей. Лесли схватил Ифаду за запястье и увлек за собой, тоже поднимаясь выше на холм. Оглядываясь, она видела силуэты оставшихся возле тоннеля Плахи и Триглаза, видела, как пираты один за другим подходят к старпому, о чем-то его спрашивают, а он только пожимает плечами и жестикулирует, то и дело показывая на тоннель. Их фигуры становились все меньше и меньше, а затем в мгновение ока пропали из виду, а вместе с ними и дрожь под ногами. Ифада все так же шла по склону холма, но что-то ощутимо изменилось. – Хо-хо, зверье, глядите-ка! – радостно воскликнул Мартигинто, встряхивая тех, кого снова нес на руках. Ифада подняла глаза и увидела перед собой беспорядочное скопление огней, стекавших к широкому заливу. Девушка бы с облегчением признала в этом месте Звенящий, но этот прибрежный город, не имевший крепостных стен, был ей совершенно не знаком. Какой бы путь Лесли ни попросил у Желай-места, то вывело их далеко не к дому. Впрочем, жаловаться было не на что. Где бы они ни оказались, это были уже не пустующие земли вокруг Желай-места. – Тэй-Та, – протянул Лесли устало. – Как нам сказал здесь моряк с «торговца»? Любое судно по любому маршруту? – Только наймись и заткнись, – добавил Мартигинто. Оба заливисто рассмеялись впервые за долгое время.***
Сидя в трактире Звенящего города, Ифада Овская не могла поверить, что от родного лесного домика ее отделяла всего пара часов пути. Теркоз должен был появиться в городе с минуты на минуту, и Лесли, подперев щеку кулаком, разглядывал ее с тоской, готовясь к скорой разлуке. Мартигинто, не обращая внимания на печальную сцену, разворачивающуюся перед ним, воевал с Тальком за последний кусок мяса в своей тарелке. Глянц, сидевший на его плече с противоположной стороны, кусал пирата за ухо, отвлекая и помогая коту одержать победу. Ифада не хотела с такой же грустью смотреть на Лесли, потому в очередной раз отвернулась к коту и птице, все еще не расставшимся с людьми. Тальк твердо решил, что останется жить в Раздольном лесу под боком у Овских, и уже попросил Ифаду помочь ему переселить сюда всю его кошачью семью. Путешествие помогло ему увидеть разницу между свободной жизнью в землях Пяти Океанов и привычкой встревоженно оглядываться на каждом шагу за пределами трактира в Чайном городе, проверяя, не услышал ли кто-нибудь его человеческую речь. Он готов был бы и сам вернуться в Чайный и увести в новый дом остальных говорящих кошек, но признавал, что его появление наведет в рыбацком городке слишком много шума. Теперь Тальк обладал не только способностью говорить, но и возможностью летать, имея за спиной пару белых, гладких крыльев, подаренных ему Желай-местом, что в Людском королевстве определенно привлекло бы внимание. Ныряя за Глянцем, он просил только одно: дать ему шанс спасти Золотую Птицу. Желай-место дало ему крылья, которыми он заработал, удерживая всеми лапами ослабшего Глянца, и за которые его вытянул призрак. Глянц готовился улететь прочь, как только они выйдут из трактира. Он больше не боялся человеческого общества и не скрывался, но знал, что дом его отныне – где-нибудь в лесу среди сородичей. Глядя на обыкновенную рыже-бурую сипуху, никто бы и не подумал, что недели назад на нее рьяно охотились и готовы были разобрать по перышкам, вырезанным из чистого золота. Единственной его мыслью, когда он угодил в озеро и знал, что сам не сможет выбраться на поверхность, было только: «Не хочу умирать таким». Когда Тальк схватил его, его когти не заскребли по металлу, чего он ожидал, а вцепились в мягкие птичьи перья. Мартигинто, также видевший под водой Создательницу Желай-места, не растерялся и тоже о чем-то попросил ее, после заявил, что желание его исполнилось, но держал его в секрете. Он в целом стал выглядеть загадочным. Не говорил, что увидел в «пристанище для вора», не рассказывал о желании, на расспросы Талька, куда пропал Рудман, недоуменно предполагал, что тот убежал до столкновения с командой и обвала тоннеля, но потом наверняка нашел выпрошенный Лесли коридор и убрался восвояси. В такие моменты он отворачивался от пристального взгляда Ифады, чувствовавшей, что никуда Фельдзис Рудман не сбежал, но она ни о чем не спрашивала приятеля, чтобы не тревожить Талька. Расплатившись, они вышли на улицу, кот и сипуха по-прежнему шутки ради досаждали Мартигинто, а Ифада и Лесли стояли в стороне, рассматривая землю у себя под ногами. Никаких правильных слов прощания им в голову не приходило. – Даже не знаю, смогу ли где-то рассказать, что мы пережили, – пробормотал бывший рулевой с усмешкой. – Кто ж поверит такому? Вы уничтожили Желай-место? Куда вы дели Золотую Сову? За чем мы будем охотиться? – А, появятся новые мечты, – с деланой беспечностью отмахнулась Ифада и робко подняла глаза. Лесли смотрел на нее без прежнего страха и волнения первых дней их знакомства, без угрюмой уверенности последних дней возле Желай-места. Он смотрел так, будто что-то определил относительно и себя, и Ифады, но пока не собирался с ней делиться своими решениями. До сих пор он не сказал ей, чем будет заниматься в новой жизни, куда пойдет, вернется ли в отчий дом, даже в какую сторону пойдет прочь от трактира, в котором они устроили себе последний совместный обед. В отличие от возникших у Мартигинто секретов, Ифада была бы не прочь разгадать, что творилось на душе у Лесли. – Да, новые мечты, – протянул тот с легкой улыбкой. – Теркоз, наверное, скоро придет, пойду ему навстречу. Она проговорила эти слова быстро, не разрешая себе одуматься и найти новые причины, чтобы задержаться. Быстро поцеловав Лесли в щеку в знак прощания, Ифада попыталась сразу уйти, но молодой человек успел перехватить ее руку. – Как я найду тебя? – спросил он. Она только пожала плечами, хотя знала, как он ее найдет. В праздники у нее всегда находились дела в Звенящем. В праздники Лесли всегда оказывался в Звенящем, хотел он этого или нет. В праздники они всегда пересекались посреди города, раньше даже не догадываясь о том, насколько судьбоносны эти встречи. Если Лесли захочет, он найдет ее. А с нее хватит помощи, советов и решений, приводившим к бедам раз за разом. Ее рука выскользнула из его пальцев, и Ифада, боясь, что не сможет сейчас уйти, резко развернулась и быстро зашагала вниз по улице, к городским воротам, где уже должен был появиться Теркоз. – В городе я родился, он мне знаком, а вот Раздольный лес – нет. Я знаю, как найду тебя, – заявил Лесли, догнав ее на пересечении улиц, – я пойду с тобой. – Зачем? – вырвалось у Ифады. По дороге она хотела убедить себя, что не жалеет о расставании с несостоявшимся пиратом, что займет себя делами, Теркозом, колдовством, чем угодно, лишь бы не вспоминать Лесли, пока не придет время. Лишь бы не вспоминать Желай-место и, самое главное, Сагали. Потому, когда Лесли вновь оказался рядом уже через минуту, она испугалась, что ее намеченные планы снова рушатся от непреодолимых сил. На этот раз Лесли улыбнулся ей широко и пожал плечами: – Такова моя новая мечта.