Равнодушие

Тому было пять, когда его роста стало хватать, чтобы беспроблемно дотягиваться до дверцы шкафа, в котором он предпочитал прятаться от приютских ребят, сидя на верхней полке, свободно покачивая ногами в воздухе и всматриваясь в темноту ровно до того момента, пока темнота не начинала всматриваться в него. Его не обижали насмешки и приставания сверстников, он их, по большей мере, не замечал, ведь те абсолютно точно не были частью его мира, а значит, не имели к нему никакого отношения. Да и обижали-то его даже не за странные способности, а за нежелание общаться, называя его просто дурачком (по крайней мере Том услышал только это, когда кудрявая Милли Браун выскочила на него из-за угла после обеда). Том, будь ему не плевать, мог бы с ними поспорить. В свои пять он умел складывать четырехзначные числа в уме, когда остальные даже понятия не имели, что такое эти самые четырехзначные. Он мог лишь одним желанием поджечь занавески в комнате или поднять предметы в воздух, но все почему-то обращали внимание лишь на его слегка трясущиеся руки, неспособные даже завязать шнурки, и на косые глаза, пусть и не лишенные остроты зрения. Но все почему-то считали его глупым, и Риддл был слишком отстранен от них, чтобы доказать обратное. Все всегда относились к нему по-особенному, правда, Том это не всегда замечал, а если уж ему в голову закрадывалась такая мысль, то он быстро списывал все на какие-нибудь тонкости этикета. Он вообще не понимал всей этой кутерьмы вокруг слов и общения. Зачем вообще с кем-то разговаривать? Ответа на этот вопрос Том не знал. Он знал, что ровно в семь пятнадцать ему следует спуститься на завтрак, в двенадцать тридцать на обед, а в пять на ужин. Знал, что нужно прилежно выполнять задания нянечек, и что пуговицы на рубашке нужно пришивать нитками того же цвета, чтобы не было видно. А все остальное проносилось мимо него. Правда, однажды мальчишки постарше пробрались в его комнату, перевернув ту с ног на голову. У Тома тогда впервые случилась истерика. Весь его порядок, все тщательно разложенные на столе принадлежности в определенном порядке, все немногочисленные рубашки и кофточки, рассортированные кое-как по цветовой гамме, все книги, стоявшие раньше в алфавитном порядке, были раскиданы по полу. Том чувствовал себя так, будто бы по его миру прошли мириады трещин, словно кто-то неаккуратный разбил фарфоровую чашку. Тогда он был способен лишь бессильно выть, игнорируя причитания миссис Коул и встревоженные перешептывания тех мальчиков. Когда Тому было семь, одному из приютских мальчиков разрешили завести кролика. Том не помнил ни имени мальчика, ни клички кролика, зато в его памяти крепко засело то, как рыдал мальчик, когда его кролик достаточно разжирел, чтобы сгодиться на суп. Риддл не знал, как и когда это произошло, но в один день перед обедом он увидел того мальчика на лестницах у столовой, крепко сжимающего в руке кроличью лапку. — Они его убили… — всхлипывал он, — убили! Заметив, что за ним наблюдают, мальчик поднял голову и сверкнул глазами полными слез. — Что смотришь, идиот? Никогда слёз не видел?! — зарычал он, а Том, по-птичьи склонив голову, последовал в столовую. Он не понимал, почему тот так убивается, ведь если хорошо попросить миссис Коул, она купит ему нового. Но слезы на чужом лице и дрожащий голос очень сильно отпечатался в его мыслях. В тот день суп казался ему неожиданно гадким, как и осознание того, что смерть — это грустно. А когда Тому исполнилось одиннадцать, к нему в комнату вошел чудной старик в сопровождении миссис Коул. Риддлу хотелось спрятаться в шкаф, но он лишь огромным усилием воли удержался от этого поступка. Захлопнув за собой дверь, миссис Коул включила свет — лампочка мгновение помигала, но затем загорелась, принося вместе со светом раздражающий шум, на который посетители не обратили внимания. — Том, здравствуй, — сказал мужчина, а Риддл насчитал на его яркой желтой рубашке триста цветочков (или около того, Том не был полностью уверен), аккуратно вышитых яркими красными нитками, — меня зовут Альбус Дамблдор. — Я-я сомневаюсь, что он будет говорить с вами, — осторожно проговорила миссис Коул чуть хмельным голосом, — он никогда ни с кем не разговаривает. Мы сначала думали, что он немой, но потом он совершенно четко спросил график работы одной из нянечек. Альбус удивленно вскинул брови. — Том, почему ты не хочешь разговаривать? Риддл не ответил. Он просто не знал, что отвечать, да и не хотел. Лампочка на потолке бешено гудела. Этот шум резал по ушам и оказался совершенно оглушительным. Даже если бы он и захотел, то не смог бы выдавить из себя ни слова. Гудение лампочки мешало все мысли в кашу. — Том? — еще раз обратился к нему старик. — Говорю ж, он не ответит, у него этот… аутизм, — вспомнила директриса, — он в своем мире. У него свои придури. Я вообще не понимаю, зачем он вам понадобился. Взглянули бы на других детей, — тараторила миссис Коул, а Том честно пытался отвлечься от раздражающего шума, — среди них — (чертова лампочка) — есть много смышленых ребят. Мужчина приторно улыбнулся. — Я хочу пригласить именно его в школу. Лампочка-лампочка-лампочка. Школа — звучит хорошо. — Пожалуйста, у нас много умненьких детей, — не унималась миссис Коул, — много талантливых, сообразительных детей. Один мальчик — Колин Смит — даже участвовал в городской олимпиаде по естествознанию. Как же гудит лампочка! — Это школа для особенных детишек, — доброжелательно проговорил Альбус и огладил седую бороду. Голова раскалывалась от голосов и шума. Том устало поднял взгляд на потолок. Он знал, что нужно делать. — Да как же? — воскликнула директриса и тут же высоко завизжала — лампочка лопнула с оглушительным треском, осыпая осколками пол. Директриса выскочила за дверь, и Том выдохнул — минус два раздражителя из трех. — Теперь ты поговоришь со мной, Том? — как ни в чем не бывало спросил мужчина. Риддл медленно кивнул. Это упоминание школы действительно заинтересовало его. — Том, это ты разбил лампочку? — понимающе улыбнулся директор, и мальчик не совсем понял, что означала его мимика, ведь его должны были, наверное, поругать за это. — Я. — А зачем ты это сделал? — добродушно спросил он, присаживаясь на стул. Гул в голове медленно пропадал, а звуки приобретали четкость. Осколки от лампочки придется убирать. — Она мешала, — коротко ответил Том, все еще неуверенный в своих ощущениях. Теперь, когда шум совсем пропал, он вдруг почувствовал что-то странное. Силу. Она мягко шла от мужчины, ненавязчиво окутывая теплом. — Вот как. Что ж, если ты желаешь учиться в школе, то тебе придется забыть про такие поступки, — назидательно произнес старик, но поняв, что Том не спешит задавать ему вопросы, начал объяснять, — в школе магии и волшебства Хогвартс. Ты волшебник, Том. — Угу, — все что мог выдавить из себя Риддл. Мысль о том, что он особенный, преследовала Тома с раннего детства. Многие нянечки называли его так. Но Риддл никогда не мог и представить, что особенным можно быть в совсем ином, положительном смысле. — Думаю, что мы должны пойти купить тебе школьные принадлежности. Старик огладил бороду и сверкнул очками-половинками. — Я никуда с вами не пойду, — безразлично ответил Том, задирая рукав рубашки и привычно расчесывая бледную кожу. На ней уже давно не было и живого места, — у меня все есть. — Том, это магическая школа, — вставил Дамблдор, — принадлежности тоже должны быть магическими. Том постарался представить себе магические учебные принадлежности. Не получилось. — Что это такое? — не поднимая головы, спросил он. Альбус ответил доброжелательной улыбкой. Том знал, что улыбкой люди обычно выражают что-то хорошее, отчего немного успокоился. — Палочка, специальные волшебные учебники, мантия и многое другое, — перечислил мужчина и, покопавшись в кармане достал и протянул мальчику конверт, — там список. Том любил списки. Он надорвал конверт и достал письмо. Пропустив приглашение, он сразу уткнулся в перечень необходимых для поступления в школу вещей. — Для чего нужен котел? — Для приготовления зелий, разумеется. Мужчина выглядел донельзя серьезным. По крайней мере, он больше не улыбался. Том не удивился. Это его мало волновало, больше его интересовало кое-что другое. — Я смогу обрести силу? — на его слова мужчина вскинул брови, и Том не мог точно сказать, что это означает. Когда-то Том пытался запоминать человеческие эмоции с иллюстраций в книжках, но оказалось, что мало кто из реальных людей может повторить улыбку чеширского кота из «Алисы в Стране Чудес» издания 1978 года. Альбус закашлялся. — Сможешь, конечно. Но помни, что ласка — вторая сила. И… — он помедлил, — зачем тебе это, Том? Иногда Риддлу снилось, просто снилось, что по миру прокатилось страшное проклятие. Оно распространялось лишь на тех, кто был способен понимать и улавливать чужие эмоции. Люди погибали, если распознавали или видели выражения лиц. Даже просто встретясь глазами с кем-то, человек попадал под действие проклятия. Проклятие, словом, ничего плохого не делало. Просто превращало человека в камень. Таким образом, заражались даже те, кто просто смотрел телевизор. В этом сне всегда было тихо и спокойно. Так, как и должно быть. — Существуя в этом мире, я сталкиваюсь с рядом проблем. Возможно, в мире магии я найду им решение, — медленно проговорил Том. Дамблдор медленно кивнул, словно что-то запоминая. — Хорошо, я уверен, ты справишься. И все же я настаиваю на том, чтобы ты пошел со мной за твоими принадлежностями. Я, конечно, могу купить тебе котел, учебники…даже питомца, если захочу, но мантию и палочку не рассчитывай. Многие ребята обожают походы за покупками. — А я нет. Том ни разу в жизни не был дальше школы при приюте и продуктового магазина за школой, где раз в неделю получал стакан шоколадного молока за пятерки в табеле. Старик встал, вздохнул, наклонился к Тому и невзначай проронил: — Как хочешь. Тебе же это нужно… Риддл понял, что им манипулируют. Так делают все взрослые, когда не могут добиться желаемого от ребенка. Неприятное чувство. — У меня нет денег, — попытался отмахнуться мальчик. Одна мысль о выходе в новый чужой мир пугала его до тряски. — О, об этом не беспокойся, — улыбнулся директор, — мы можем взять немного денег из попечительского фонда. Он, вообще-то, для этого и существует… Этот человек был странным. Даже слишком странным. Том вообще впервые встречал такого несуразного взрослого. Может, влияло то, что старик был волшебником. В голову Тома закралась нехорошая мысль. — А вы точно волшебник? — только сейчас Марволо понял, что мужчина совсем не смахивает на типичного мага из книг и мультфильмов, что им показывали по средам и пятницам вместо тихого часа в 14:30. Мужчина кивнул и вытащил палочку из рукава. — Репаро, — указал он ее кончиком на осколки стекла на полу. Те мигом собрались и вновь стали лампочкой. Том даже как-то расстроился, — Ну что, пойдем? Обычно Риддл не верил странным людям. Обычно с ним не происходило ничего подобного. Но в тот день случай был несколько экстраординарным…