А ведь ты не так прост, как кажется...

***

— Ты можешь перестать орать, Христа ради? — Миддлтон устала слушать истерику Влада, что сейчас решил отчитать её за все грехи — то, что тогда ночью она ушла, что не ест, что курит, как паровоз, хотя ему говорила о завязке. И на крайняк — о а взломанной почте Адама. — Мне по головке тебя погладить? Это статья блядь! Ты чем думаешь в последнее время? Мне даже насрать на эту почту — ебется конем этот дяденька, меня волнует твое здоровье. В могилу себя загнать хочешь? — как оказалось, Вика услышала утром их с Вовой разговор. Пшков до последнего клялся Владу, что ничего подобного не было, но Максимофф все рассказала. — Ты думаешь я или Вика тебе плохо сделать собираемся? Мы волнуемся о тебе, черт возьми. — Если бы Вика умела держать язык за зубами — все было бы проще. — сорвавшись с места выпалила девушка. — Дома не ждите, я и так собиралась ночевать у Ди. Хоть от твоих криков отойду. — уже тише добавила Миддлтон последнюю фразу. Черноволосый что-то крикнул вслед, но синеволосая зашла в комнату, захлопнув дверь и принявшись собирать необходимые вещи. В дверь её комнаты раздался стук. — Ты мало на кухне наорал? Чего ты хочешь? — Это я. — приоткрыв дверь и войдя внутрь, Пшков сел на кровать, наблюдая, как девушка закидывает в рюкзак учебники на завтра, зубную пасту и щётку и прочие предметы. — Я слышал ваш разговор, если эти вопли можно так назвать. Я молчал, правда. — Ты не виноват, я не перекидываю вину на тебя. Мне лишь обидно, что Вика так поступила. — Она тоже волнуется. — Да мне насрать на ее волнения. Понимаешь? — Алиса закрыла рюкзак и посмотрела на Владимира. — Мне глубоко насрать на то, что она волнуется. Если бы она вовремя закрыла рот, и даже если услышала это все, то просто упустила этот момент или же лично поговорила со мной — было бы проще. Но нет, надо сразу бежать рассказывать Владу. Что за логика у неё? В чем проблема поговорить с человеком, которого это все касается и выяснить это с ним, а лишь потом бежать и рассказывать это кому-то другому? — подходя к окну и открывая его, младшая Миддлтон достала из кармана пачку сигарет, чиркнув зажигалкой и затягивая горький дым. — Плевать уже на Влада, все равно знает. Пшков вздохнул и подошел к подростку, пристроившись рядом с ней и достав черные «Мальборо» из кармана спортивных штанов. — Не одолжишь дяде огонёк? — в эту же минуту в ладони Пшкова ткнули зажигалку, которую он, подкуривая, вернул владелице, на мгновение словив на руках холодок пальцев синеволосой. — Не парься так, я поговорю с ним. Всё-таки у меня есть на него хоть какое-то влияние. А ты молодец, что идешь на ночевку. Может, хоть ебать мозги никто не будет. — положив руку на плечо Алисы и выдыхая остатки дыма, Вова улыбнулся. — Я поражен, какой ты сильный человек, Алис. Я бы уже врезал Владу. Эта фраза заставила зеленоглазую улыбнуться и заглянуть в глаза Вовы. — Можно тебя обнять? — выкидывая окурок, спросила девчонка. — Спрашиваешь ещё. — проделав тоже самое, Владимир широко расставил руки для объятий, сгребая в них девушку и поглаживая ее по спине. — Все будет окей. Я поговорю с Владом и объясню ему твое положение. Расцепляя ладони и отдаляясь от чужого тела, Миддлтон напоследок улыбнулась Вове и, кинув короткое «пока», накинула на себя куртку, покидая комнату. Спустившись вниз и поставив рюкзак рядом с дверью, дабы достать ботинки, Алиса услышала тихий вздох где-то сбоку. — Алисонька, я же правда волнуюсь. — Ты серьезно думаешь, что если тебя Влад приютил в этом доме, то ты можешь качать тут свои права и доносить Владу все, что услышишь? Ты считаешь свой поступок нормальным? — резко поднявшись и встречаясь взглядом с Викой, синеволосая влила в этот короткий взгляд всю злобу, что таилась внутри и царапала стенки желудка, словно кошка. — Поскорее бы ты свалила отсюда. Если не уйдешь ты — то уйду я. И срать я хотела на тебя и Влада, если какая-то мадам важнее ему собственной сестры. — хватая рюкзак, зеленоглазая вышла из дома, громко хлопнув дверью. Улица встретила холодными объятиями и треском снега под ботинками. Одинокие автомобили проезжали мимо идущей вдоль улицы девушки, то и дело наполняя воздух вокруг запахом сгоревшего бензина. Агрессия и обида бушевали внутри подростка, словно самый сильный шторм, огромными волнами разбиваясь об кожаную оболочку. *** — Ты серьезно? — уже который раз переспрашивает Миддлтон, с удивлением глядя на улыбающегося светловолосого. — Да! К Адаму приезжала ментура, его скрутили и увезли в отделение полиции на допрос. Его машинку без номеров зафиксировали уличные камеры видеонаблюдения и, естественно, достаточно быстро нашли. Он мало того, что превысил скорость, так еще и поехал на красный и мало не сбил меня, хоть я уже там как какой-то второстепенный персонаж. Но факт остаётся фактом — Островского будут допрашивать, а соответственно будут рыться во всех его документах и прочей чепухе. Ты же понимаешь, что они легко найдут все его переписки, весь компромат на него? И тогда уже никакие адвокаты ему не помогут. — кучерявый смотрел на радостную подругу, держа в руках телефон. — Я хоть и не верю в бога, но о Боже, ты лучший. — не сдержав эмоций синеволосая сгребла парнишку в крепкие объятия. Швагенвагенс явно этого не ожидал, но все же сцепил руки на спине девушки и вдыхая запах апельсинового шампуня для волос. Вибрация телефона заставила подростков отпрянуть друг от друга. Девушка взяла в руки мобильник и застыла, вновь перечитывая текст на экране блокировки. Неизвестный номер: Думаешь, сможешь так просто взять Адама? Не забывай о том, что у него есть козырь в рукаве. И этот козырь — я.