«Что значит имя? Роза пахнет розой. Хоть розой назови ее, хоть нет.» Уильям Шекспир «Ромео и Джульетта»
Осень того года оказалась теплой и сухой, что уже должно было настораживать. Куртки показались из шкафов и начали использоваться по назначению только к середине октября, но никого из обитателей Дома это не смущало, напротив, каждый второй щеголял в футболке или лёгкой рубашке, словно этим действием мог немного приостановить наступление холодов. Высокая девушка в чёрном пальто вышла из Дома и, озираясь, направилась прямо к сетке, из-под которой показался щуплый парнишка болезненного вида. За спиной парнишки был рюкзак, а в руках — большой свёрток, который девушка спрятала под своё пальто. Наверное, чтобы не привлекать внимания воспитателей. Мало ли кто по Дому с рюкзаками ходит, — у каждого в этом месте свои тараканы в голове, — а вот со свёртками… Именно эта девушка и её пальто привлекли внимание маленькой девочки, которая сидела под облетевшим деревом в куче желто-красных листьев. Рядом с ней сидел мальчик и крутил в пальцах один из листков, который подобрал с земли. Листок был ещё зелёный, а его прожилки уже желтели. Как только девушка в пальто и щуплый парнишка скрылись за дверями Дома, девочка перевела взгляд на брата. — Спортсмен сказал, их называют Летунами, — тихо сказал он, словно прочитал мысли сестры, — говорят, они выходят в Наружность. А потом возвращаются, и приносят с собой всё необходимое. Всё, что очень тебе нужно, но чего в Доме не найти. Но это только у старших. Никто из наших в Наружность выйти не решается, но иногда находятся те, у кого хватает смелости попросить что-нибудь у Летуна. Девочка кривит губы в странной полуулыбке и кивает, позволяя брату продолжить, но тот молчит. Только откидывает листик в сторону и наблюдает как он медленно опускается на землю. Они молчат какое-то время, пока мальчик не начинает разговор: — Ты так и не сказала, какую кличку тебе дали! — в этот момент его глаза загораются каким-то странноватым огнём, и девочке становится чуточку страшно. Так горели глаза того самого Вонючки, которого они встретили в коридоре в первый день. — Она… глупая. Мне не нравится, — только и отвечает она, уставившись на вытертые носки своих ботинок. Её брат усмехается, тихо и как-то нервно. — Но ты ничего с этим не поделаешь, — тоном настоятеля объявляет тот, — Теперь тебя будут звать так, и только так. — А тебя-то как обозвали, а? — девочка смотрит на брата разноцветными глазами, а ему становится не очень хорошо. В такие моменты сестра становилась слишком похожа на отца, а с ним были связаны не самые лучшие воспоминания. — Свист, — спокойно отвечает мальчик, и снова отворачивается, принимаясь внимательно изучать фасад Дома, — Вонючка немного опоздал и моими Крёстными стали Сиамцы. Макс, если быть точнее. Не понимаю, как их можно путать, они ведь абсолютно разные! У Рекса взгляд какой-то… более хищный, что ли? Птичий взгляд, а у Макса не такой, Макс добрее. Я встретился с ними в коридоре, когда Кролик отправил меня искать Спортсмена. Но я его так и не нашел. Да и передумал искать, как только на Сиамцев наткнулся… Девочка подтянула колени к груди и попыталась обдумать полученную информацию. Какие-то Сиамцы, Макс, Рекс, и эта дурацкая кличка её брата… Свист? Неужели теперь и она должна его так называть? — Я могу называть тебя Джеком? — мальчик дернулся, как только услышал вопрос сестры. В её глазах не осталось ни капли от отца, и теперь она снова была его тихой, ласковой старшей сестрой. И вопрос её звучал так жалобно, словно мольба о помощи. — Не стоит, — он пожимает плечами, и снова отворачивается, но уже смотрит куда-то на дорожку, которая ведёт к Дому, — Теперь я Свист. Девочка вздыхает и прячет лицо в ладонях. Давит пальцами на веки, а потом резко распахивает глаза и оглядывается по сторонам. Она открывает рот, словно хочет что-то сказать, но тут же замолкает, и вся как-то сжимается, когда небольшая фигура в красной клетчатой рубашке выходит из Дома и направляется прямо к их дереву. — Мы тебя обыскались! — Волк скалится в клыкастой улыбке и наигранно кланяется, как только замечает, что Свист не один. Хотя, мальчишка довольно быстро забывает о девочке, переключая всё своё внимание на собеседника, — Можешь переносить свои вещи, ты отвоёван у Спортсмена. Теперь ты официально Чумной Дохляк! Девочка кривится, услышав это, и старается спрятать свою гримасу в воротнике легкой куртки, отвернувшись. Незачем Волку знать, что она не одобряет общение брата с ним. Уж лучше Спортсмен, хотя, разве она хоть что-то понимает в этих мальчишеских шалостях? — Ты будешь с Фокусником и Красавицей, ты же не против? — продолжает Волк, потягиваясь, Свист только кивает, — ещё немного, и мы отвоюем себе вторую комнату, вот увидишь! Свист снова кивает, а Волк наклоняется совсем близко, и шепчет ему что-то на ухо, а потом уходит, подмигнув девочке на прощание. Она вся немного сжимается, стоит ей поймать на себе взгляд карих глаз, но быстро забывает об этом неприятном чувстве, снова переключаясь на брата. — Я теперь Змея, — наконец говорит она, возвращаясь к теме их разговора — Рыжая девчонка из соседней комнаты посчитала, что это имя мне подходит. Она сказала мне тогда, что я очень тихо говорю, словно шиплю. И окрестила Змеёй. Свист улыбается уголками губ и позволяет сестре положить голову ему на плечо. Она вообще редко дотрагивалась до кого-либо, и никогда не позволяла прикоснуться к себе, только для него делала исключение. Поэтому, такие вспышки нежности с её стороны надо было ловить и ценить. Раньше, они часто сидели вот так где-нибудь в темном углу гостиной, и Змея читала ему вслух. Читала сказки, какие только могла найти дома, а потом, когда все эти сказки оба выучили наизусть, принималась придумывать свои. Она рассказывала о далёких странах и волшебных замках, а принцессах и драконах, обо всём на свете. И он слушал эти сказки с благоговением. — Далеко за горами и реками существовала одна страна, — тихо начинает мальчик, и чувствует, как сестра вздрагивает, — этой страной правила необычайно красивая королева, которая владела такими же необычайно красивыми садами. Среди народа ходили легенды, будто в этих прекрасных садах обитает призрак, но никто никогда его не видел, пока однажды… Под тем деревом они просидели несколько часов, пока оба не почувствовали, насколько сильно замёрзли под осенним ветром. Начинало темнеть. Когда стало совсем холодно, Змея подскочила на ноги и помогла брату подняться, протянув руку. Подала костыль. До Дома и большую часть коридора они прошли вместе. Но в тишине. Никто так ничего и не сказал, пока они не оказались в месте, которое старшие называли «Перекрёстком», где дети были вынуждены разойтись по корпусам, попрощавшись. Свист шёл, немного пугливо оглядываясь по сторонам. За тот короткий срок, пока он жил в Хламовнике, вместе со Спортсменом, он успел наслушаться историй о чокнутых старших, которые могут выскочить из-за угла и прирезать, поэтому он совсем чуть-чуть боялся. Конечно, не стоит верить всему, о чём тебе вещает Крючок, но всё же… стук костыля отдаётся от разрисованных стен, но от этого звука спокойнее не становится. Свист испуганно дёргается, когда перед ним появляются двое старших, оба, по словам Волка, из людей Черепа. В одном из них он узнаёт того Летуна, который сегодня вернулся из Наружности. Свисту очень хотелось подойти к нему и спросить о посылке, которую он заказывал, но мальчик удержался. Наверняка Кузнечик, или всё тот же Волк, забрал посылку и положил на его кровать. Свист вообще придерживался мнения о том, что не стоит беспокоить старших, и никак не мог понять, зачем Кузнечик постоянно шастает в комнату одного из Черепистов. Не то, чтобы Свиста это очень волновало, потому что, если бы он захотел, то давно обо всём разузнал, но всё же… Спальня встречает его шумом мальчишеских голосов. Мальчик даже не думал заглядывать в Хламовник и забирать свои вещи, потому что был уверен, что всё уже на месте, в Чумной. Волк сидит на полу, скрестив ноги, и мучает гитарные струны, даже не поднимая головы, когда открывается дверь. На своей кровати Свист обнаруживает Вонючку, который, заметив хозяина койки, поднимает руки вверх и немного виновато улыбается. Хотя глаза так и искрят. В ногах Вонючки лежит сверток, первый слой которого разворочен. Под ним кроется ещё один, уже не защитный, а из странноватой на ощупь коричневой бумаги, но ещё не тронутый. — Не удержался, уж прости, — хихикает Вонючка, прекрасно зная, что Свист ему и слова не скажет, потому что не злится, — очень хотелось узнать, что такого секретного могло тебе понадобиться, что пришлось идти к Летуну. Свист по-доброму усмехается и присаживается на свою кровать, с того края, который ближе к кровати Сиамцев, чтобы им тоже было видно, и берет в руки свёрток. Фокусник, до этого крутивший в руках колоду карт, тоже подсаживается ближе. Видимо, всем интересно узнать, что такого хранится внутри этого свёртка. — Это подарок, — шелестит мальчик и аккуратно снимает второй слой упаковки, — для сестры. У неё скоро день рождения. Перед глазами мальчишек появляется толстенный том, золотистые вьющиеся буквы на обложке которого складываются в «Мифы и легенды древней Скандинавии». А под всем этим позолоченным великолепием красуется богиня Фрейя. Да, такого уж точно не найти в библиотеке, и даже не в каждом книжном магазине сыщешь! Глядя на это, Фокусник завороженно вздыхает, Вонючка заходится восторженными криками и тянет к книге грязные руки. Непонятно откуда появившийся Кузнечик наклоняется ближе, умещая свою голову между практически одинаковыми головами Сиамцем, и Свист видит, как в его зелёных глазах плещется интерес. — Она очень любит разные мифы и всё такое, — поясняет мальчик, скорее для себя, чем для остальных — вот я и решил порадовать её. — Ей обязательно понравится, — улыбается присевший совсем рядом Кузнечик. Кажется, он был единственным, кто расслышал эту фразу, потому что все остальные рассматривали книгу. Свист заметил, как книга, миновав цепкие руки Вонючки, перешла от Рекса к Максу, а от того к Слепому, и с грустью подумал, что тот не сможет увидеть всех этих красивых картинок. Слепой же только покрутил книгу в руках, несколько раз проведя по названию пальцами, а потом безэмоционально отложил её в сторону, где её принялся рассматривать Кузнечик. Правда, он был без протезов и не мог раскрыть книгу и пролистать страницы, поэтому ограничился изучением обложки. Свист было хотел ему помочь, но по смазанному кивку рыжеватой головы понял, что помощь не требуется. — На что там вы все так таращитесь? — неожиданно подаёт голос Волк, о котором сам Свист успел позабыть. Мальчишка откладывает гитару в сторону и поднимается на ноги, в два шага преодолев расстояние, разделявшее его и остальных ребят. Свист довольно подмечает, как в карих глазах Волка загорается интерес, стоит ему только увидеть обложку. Он бережно, словно какую-то реликвию, берёт книгу в руки и пролистывает страницы. Потом цепляется за неё, как за спасательный круг, практически прижав к груди, и спрашивает: — А когда там у твоей сестры день рождения? — Через две недели. Я боялся, что Летун может не успеть, поэтому попросил его заранее. Волк облизывает нижнюю губу, а потом устремляет на Свиста жадный взгляд и слегка глуповато улыбается. В этот момент он кажется немного безумным, а самому Волку ничего и не надо говорить, потому что Свист уже догадался, о чём пойдет речь. — Она же твоей сестре всё равно пока не нужна, да? Ты же, вернее, она не будет против, если я её какое-то время полистаю? Свист только кивает головой, а Волк падает на свою кровать, принимаясь жадно вчитываться в текст. Кажется, сидеть так он может целыми сутками и ничего не замечать вокруг себя на целую милю. Волк был одним из немногих домовских мальчишек, который любил читать и делал это с удовольствием. Ко всему прочему, Волк очень хорошо читал вслух. Свист как-то спросил Фокусника, почему Волк не читает так постоянно, чтобы Слепой тоже мог услышать. В ответ на его вопрос Фокусник только неопределённо пожал плечами и как можно скорее постарался сменить тему разговора. Больше Свист к этому не возвращался.***
В тот день, который выпал на день рождения Змеи, на улице было очень туманно, и даже воздух ощущался как-то иначе, и это чувствовалось, когда вдыхаешь полной грудью. В воздухе было что-то не то. А Свист за неделю до этого загремел в Могильник из-за проблем со спиной. Он очень долго переживал, что не сможет поздравить сестру, что придётся делать это уже после дня рождения, и тогда не будет никакого ощущения праздника. Сестра так и не смогла найти себе подруг в Доме, общалась только со своей соседкой, и то эти взаимоотношения едва ли тянули на слово «соседство», а о дружбе там и речи не было. Мальчику казалось, только он мог обрадовать сестру в этот день, а тут такая досада! Первые дни к нему часто заглядывал Фокусник, и Свисту было не так одиноко, а теперь он сидел тут совсем один и смотрел в окно на туман, который, казалось, можно сжать в пальцах и на ощупь он будет похож на комок ваты. Вчера заходил Волк. Он долго стоял в дверях, переминался с ноги на ногу, а потом просто положил книгу Змеи Свисту на колени и ушел, пожелав скорейшего выздоровления. Свист на него за это бегство не обижался, потому что знал, что Волк очень не любит Могильник, и даже удивился тому, что он пришёл сам. Ведь запросто можно было попросить кого-нибудь из ребят. Ещё утром мальчик надеялся, что его выпустят хотя бы на минуточку, чтобы он мог поздравить сестру, а потом быстренько вернуться обратно. Но не тут-то было: Паучихи настрого запретили покидать ему пределы Могильника. Тогда он дождался того момента, когда останется в палате один, а потом, вцепившись в костыль, выскользнул в коридор. Ведь он всего лишь прогуливается по коридорам и Могильника не покидает, как и обещал. Он медленно шел по длинному белому коридору, и ему практически удалось сделать так, чтобы костыль намного тише цокал, ударяясь об пол. Многие палаты были закрыты, а многие из тех, двери в которых были открыты на распашку, оказывались пустыми. Только вот Свист замер, почувствовав на себе чей-то взгляд. Действительно, на койке в одной из палат сидел мальчик и внимательно смотрел на него. Свист робко махнул ему рукой, а потом сделал несколько шажков в сторону дверного проёма, там и остановившись. Мальчик, смотревший на него был рыжий, и солнце, светившее ему в спину, делало его волосы похожими на пожар, а глаза, чёрные, словно затягивали. Свист и сам не заметил, как вошел в палату, прикрыв за собой дверь, и присел на край кровати. — Привет. Ты давно здесь? — про себя Свист отметил, что не видел этого мальчика в Доме, только тут. Может, он приехал недавно? — Да, — мальчик кивнул головой, а потом продолжил изучать Свиста глазами, — а ты? — Несколько месяцев, — тихо отвечает он, — я с сестрой. — А, так это тебя Волк практически с боем забирал от Спортсмена?! Мне Кузнечик рассказал — мальчик, кажется, немного повеселел и поёрзал на своём месте, потом, правда, снова стал каким-то серьёзным — у меня тоже сестра тут есть. Вернее, она мне не сестра, но я считаю её своей сестрой. Она живет в девчачьем корпусе. — Кажется, я понял о ком ты, — Свист аккуратно выпускает из рук костыль, убедившись, что тот упирается в кровать, а сам вспоминает рассказы Змеи о «Противной рыжеволосой девчонке из соседней комнаты» и думает о том, что она и есть та самая сестра этого мальчика. Какое-то время они сидят молча. Интересное дело, Свист даже клички этого мальчика не знает, хотя и сам не удосужился представиться, но молчание в его компании не было угнетающим. Скорее, каким-то спокойным. — Я Смерть, — вдруг говорит мальчик, а Свист вздрагивает от неожиданности. Он смотрит на своего соседа с удивлением, пытаясь понять, шутит ли тот, а мальчик поясняет, — это моя кличка. Я Смерть. — А я Свист. — Я догадался, — Смерть немного стыдливо улыбается и отводит взгляд, — мне Кузнечик многое о тебе рассказывал. Свист придвинулся немного ближе, ожидая, что сейчас Смерть скажет что-нибудь ещё, но дальнейшего ответа не последовало. Возможно, его новый знакомый рассказал бы что-нибудь ещё, но в дверь палаты протиснулась огромная неповоротливая Паучиха, которая начала причитать, что весь Могильник ищет пропавшего Свиста. Честное слово, в такие моменты Свист думал, что Паучих правильнее было назвать Курицами. Мальчик взял свой костыль и направился к двери, только у самого выхода обернувшись и помахав Смерти на прощание. Теперь-то он точно знал, что ему не придётся скучать в окружении белых стен, потому что он всегда может заглянуть к своему новому знакомому. Может, и с Кузнечиком как-нибудь столкнётся. Смерть помахал в ответ, а Паучиха всё не прекращала кудахтать.