От судьбы не уйдешь. Или первое впечатление всегда будет верным.

… — Какого хера ты полез на эту блядскую крышу?! Ты же прекрасно понимал — ничего не выходит! Ты же видел, приехал Гордон, и я физически не мог ничего предпринять, чтобы вас познакомить с Эраттой, — Эспри буквально разрывало от злости и негодования, — От тебя всего требовалось, ничего не делать и не заниматься никакой самодеятельностью! — А я не собирался ничего делать, все вышло само по себе. Ну да, я видел, что приперся твой заморыш, и ты просто не в силах был оторваться от его лобызаний. Хотя ты ничего не говорил, о том что он будет. А зачем я полез на крышу — не твое собачье дело, захотелось вот и полез, — в тон кричал ему Корхем, — Надо было купить мне мобильник, и сообщать о переменах твоего настроения. — Не смей мне хамить, змееныш, иначе я за себя не ручаюсь… — мужчина еле сдержался, чтобы не ударить мальчика, — Я не знал, что он приедет, он ненавидит сюда приезжать, и я не в курсе, что заставило его передумать, — директор был вне себя, он даже не представлял, что теперь делать и как поступить. Майкл не заметил, как Эратта исчез с вечеринки, слишком много народа было вокруг него, с одной стороны — муж ни на минуту не оставлял его без присмотра, с других — его в буквальном смысле донимали гости. «Корхем блять! Отличился сука по полной программе. Да как он мог?!... Танец не должен был быть откровенным, это ж блять детский концерт, а не порно-шоу...» Он же - Майкл видел изначальный вариант программы… А он сука малая, так вилял задницей, что у зрителей челюсти попадали на пол, и Майкл поразился, как вообще во время танца паршивца, в зале от всеобщего возбуждения не началась массовая мастурбация. Он никак не ожидал от Корхема подобного самоволия, и что он привлечет к себе столько внимания. Но не это самое страшное. Директора захватила врасплох подлая выходка и он, напрочь позабыв о контроле, наравне с остальными до невозможности завелся от зрелищного и сексуального выступления. А рядом был Гордон, и он наверняка заметил, с какой скотской похотью он пялился на мальчишку. «Вот это блять палево! Ну ничего, я тебе устрою! Ты у меня долго плясать не сможешь!… Только попадись мне!...». Вертелись в голове Майкла злобные мысли, вместе с яркими представлениями того, что сделает он с негодником, как только тот появится на глазах. То, что ничего не выйдет, сразу стало понятно, когда вдруг неожиданно, посреди дня, на праздник заявился его благоверный, это было сродни — «А вот и Я! Что… не ждали?!». Такого поворота событий в планах Майкла не предвиделось, он не знал как теперь выкручиваться, ибо предупредить омегу он не мог. Муженек не отходил ни на шаг, не давая возможности отлучиться даже на малейшее время. Но мальчишка не глупый и Эспри надеялся, что он, увидев Гордона, сам догадается - знакомство с влиятельным кандидатом в мужья отменяется, и малыш не станет делать никаких глупостей, отправившись прямиком в специальный корпус. Когда мужчина обратил внимание, что присутствия Салиэнса на банкете не наблюдается, его мысли были заняты совершенно другим. Случилось то, чего Майкл собственно не мог ожидать — японцы, чрезвычайно потрясенные блестящим номером, предложили, чтобы невероятно талантливый омега как можно скорей перебрался жить в Японию и продолжил обучение в престижной и знаменитой на весь мир школе. Майклу такое чудо, даже с его связями не могло и присниться — слишком недосягаем был уровень. Из этого заведения выпускались только знаменитости, никак не меньше. Директор даже не понимал, по какой такой интересной причине ее богемные представители снизошли к его скромной просьбе и согласились приехать в этот, пусть и не забитый приют. И сейчас его - Майкла воспитаннику избранные из избранных протягивают руку помощи, совершенно безвозмездно предлагая настоящую жизнь — карьеру, будущее. Вот это Да! Альфа от гордости за мальчика и за себя в том числе, даже забыл, как он злился на омегу. Не терпелось его увидеть и рассказать потрясающую новость, он безумно радовался тому, что авантюра соблазнения Эратты начисто прогорела. Но выбраться с вечеринки получилось только засветло, когда удалось спровадить восвояси всех, разгулявшихся не на шутку гостей. Гордон был с ним до последнего, и когда повальное пьянство закончилось, уже изрядно уставший и злой, нагло забрал мужа домой. Майкл не стал противиться, он чувствовал себя виноватым перед ним, хотя очень хотелось остаться. По поводу откровенных взглядов на малолетку благоверный помалкивал и не подавал каких-либо признаков того, что ему что-то понятно или известно. Это настораживало. Ревнивый супруг устраивал душераздирающие сцены по любому поводу, а тут... молчание. Оно не соответствовало обыденному поведению второй половинки. Но Эспри было не до того, ему не терпелось встретиться с Корхемом. Появившись в интернате на следующий день, директор первым делом стал выяснять местоположение маленького проказника. Он оказался — Слава Всем Богам! — там где нужно. Майкл вроде бы успокоился, но решил пока не соваться к нему с разговором. Из-за тамошней атмосферы, нагнетаемой царившими в этом месте запахами и жалобными стонами, жаждущих секса молодых несчастных созданий, все равно нормальной беседы не получится. Находиться в «боксе» более десяти минут во вразумительном состоянии нереально, придется ждать, когда омежка появится на его ясные очи. Но не прошло и часа, как господин Эспри обозначился на работе, к нему на ковер нарисовался воспитатель, этой ночью дежуривший в общежитии, где жил Корхем. Тот решил сам прийти с покаяниями и признаться во всех содеянных прегрешениях, пока о них не доложил какой-нибудь с длинным языком доброход. Оказывается, он прозевал воспитанника. Выслушав учителя, и узнав в какое время мелочь соизволила объявиться, у Эспри похолодело нутро. Он ни капли не поверил, что Корхем тихо заснул в своей милой комнатке, и его никто не заметил. Слишком уж хорошо он его знал… Наверняка малолетнее чудище, прежде чем показаться перед воспитателем, успело что-то натворить. Выяснив все до конца и в подробностях, что было известно крайне расстроенному, пустившему слезу учителю, он его отпустил. Удостоив лишь устным выговором и первым предупреждением — толку наказывать, бедный омега недавно начал работать. А эта хитрожопая обезьяна, если хотела, могла обмануть кого угодно, даже самого опытного работника. Директор был в курсе — мальчишка периодически незаконно болтается по зданиям интерната, но каким образом он туда проникал, до сих пор никому не удалось выяснить, поймать за руку — не получалось. Были догадки, что он обзавелся дубликатами ключей, комнату безобразника шерстили чаще, чем чью-либо, но опять-таки безрезультатно… Страшные и самые подозрительные подозрения закрались в душу мужчины… Действуя чисто интуитивно, Майкл поинтересовался у охраны в каком часу машина мистера Эратты покинула территорию. После полученного ответа у директора чуть кома не наступила… Не надо быть гением, чтобы обо всем догадаться… Он насилу дождался, когда мальчика выпустят и они наконец встретились. Подозревая, что разговор будет не из легких, и не дай Бог, чтобы хоть кто-то стал свидетелем разбирательств, он решил выбрать более безопасное место, чем интернат. Поэтому, ничего не объясняя, молча посадил мальчишку к себе в машину и повез его в неизвестном направлении, сам не зная куда, лишь бы подальше от возможности быть услышанными. Плевать, что это вызовет лишние пересуды, нужно все выяснить и без случайных подслушивателей. — И куда мы едем? — тихо спросил омега, он уже по надутой роже директора понял, что ему все известно, только подросток не понимал, чего же он злится, пусть вышло не так как планировалось, но ведь все получилось… Неужели заревновал? Он не сразу решился нарушить молчание, но когда оно надоело, все-таки заговорил первым… — Ты лучше не задавай вопросов, а рассказывай, — поступил лаконичный ответ. И парнишке ничего не осталось, как поведать историю, приключившуюся с ним после концерта, конечно же, разумно упуская пикантные подробности, и то, что хоть он не ожидал этого, но ему - Корхему очень понравилось… И директор сорвался, съехав на какую-то одинокую проселочную дорогу, где не было ни души, он орал так на Своего дорогого мальчика, как никогда не повышал голос на кого-либо. … — И что будет? Снова получу?! Ну давай! Все равно в последнее время я от тебя кроме пощечины ничего не дождался. Одной больше, одной меньше, какая разница!... — Корхем сам разгневался, он не ожидал от Майкла разбора полетов, — Знаешь что, мне плевать, что у тебя с твоим козлом какие-то непонятки, сам разбирайся. Ты лучше объясни, в чем я виноват перед тобой? Я все сделал, как ты просил. И без твоего отеческого напутствия. Или ты ревновать вздумал?... — Не бери на себя слишком много. Я злюсь, что ты маленький придурок, все испортил, а не из-за какой-то ревности. — И что я испортил? Он же не догадался. Я, правда, не собирался что-то делать. Но он случайно встретился на пути… Я уже собирался уходить, а тут он идет… Ну, я и подумал, еще не все потеряно. Думаешь легко импровизировать. — И какого ты вообще импровизировал, тебя кто-то просил?! — директор, не зная как совладать с бушующей внутри яростью, со всей дури ударил кулаком по баранке своей модной тачки, — Ты даже не представляешь, что ты наделал… От болезненного удара на душе попустило, и альфа взяв себя в руки, рассказал Корхему свою историю событий, в частности, о предоставившейся возможности уехать заграницу и стать знаменитым танцором… — Что? В Японию? Уехать?… Но... я не хочу никуда уезжать. Ты сам говорил, танцевальная школа не самое надежное место для меня. А теперь, вот как ты запел, — Корхем не знал, что ему делать: смеяться, плакать, или тупо выскочить сейчас из машины и бежать от нее, от директора, без оглядки, куда подальше… — Дурачок, надежнее нельзя не придумать. Они ведь настоящий контракт предлагают, ты не только будешь там жить и учиться, находясь на полном их попечении, но и начнешь зарабатывать деньги, выступая на сцене. Поверь — ты в своем возрасте, будешь получать побольше, чем моя зарплата директора. — Какое-то у меня чувство дежавю возникло. Разве недавно ты мне не то же самое рассказывал, только нюансы были другие. — Да причем тут дежавю, ты даже понятия не имеешь, какие бабки надо заплатить родителям ребенка, чтобы в той гребанной школе, его хотя бы допустили к прослушиванию. Мне это не по карману! А что говорить о простых смертных. А тебе ведь не предварительный просмотр предлагают, ты уже принят!! — Ладно я понял тебя, хватит золотые горы обещать, все равно поздно. Мы не предохранялись… — Может ничего и не получилось, что ты так сразу в крайности. — Скорее всего получилось. Ты что забыл, сколько меня эта проклятая течка мучает? Меня неделю колотит, или дольше. Только четыре дня прошло... — Корхем притих. Стать известным профессиональным танцором. Как он не мечтал о таком? Разумеется мечтал. О славе все мечтают, если занимаются чем-то серьезно. Танцам омега посвятил, большую часть своей недолгой жизни. С того самого дня, как учитель физкультуры, заметив необычайную пластичность пятилетнего малыша, отвел его в танцевальный класс… Сейчас появилась прекрасная возможность осуществить заветную мечту, и без помощи Майкла добиться успеха, но он — Корхем сам захлопнул все двери для претворения ее в жизнь… До мужчины вдруг дошла реальность слов мальчика. И правда, слишком уж быстро его отправили на «свободу». — Но ведь нет стопроцентной гарантии. Не переживай заранее, может это на нервной почве. Да и Эратта не молод… Но если что… Хоть и неприятно говорить об этом, сделаешь аборт, а ему мы даже говорить не будем. Мне кажется, поступление в эту школу для тебя более важно… — Что?! Майкл, ты в своем уме? Как можешь Ты, такое мне говорить? — омега вытаращился на директора, будто увидел перед собой не человека, а какое-то невиданное безобразное чудовище, — Если ребенок есть, он же живой, и он мой… Я тебе что, зверушка какая-то, скакать под приказы — сначала делай одно, потом другое… А теперь что — переделай наоборот? — Да о чем ты вообще? Не я один виноват, что так вышло. Послушай, мне правда очень тяжело тебе все это говорить, но поверь, так лучше, раз появился шанс проявить свой талант, то не надо его упускать. Во всяком случае аборт не так страшен, срок маленький, там даже плода нет, а просто нечто микроскопическое, или меньше… — Скажи мне, по сути это нереально, но представь себе, — Корхем смотрел прямо на мужчину влажными, от подступающих слез, глазами, — Если вдруг это оказался твой ребенок, ты бы тоже, вот так с легкостью рассуждал о нем, как о чем-то неодушевленном и микроскопическом? Директор запнулся, он не смог ничего ответить… Потом он молча завел машину, развернулся и медленно поехал назад к интернату. — На днях я куплю тебе тест, когда будет полная уверенность, тогда и позвоню Эратте. А у тебя есть время подумать, — единственное, что он изрек на обратном пути. Корхем ничего не сказал, он беззвучно душился слезами, отвернувшись к окну… — Мистер Эспри, приехал господин Эратта. Пропустить его? — доложила директору охрана по внутреннему телефону. — Да, конечно же. И будьте повежливей, — ответил он. В помещении их было двое. Подросток не выдерживая напряжения ожидания, уже час как перебрался в директорский кабинет и тихо ждал своей участи, неотрывно пялясь в какую-то книгу, даже не перелистывая страницы. Мужчина занимался своими делами, работая за компьютером, время от времени исподволь поглядывая на него, но говорить ничего не решался, боясь, что снова получится ссора. А истерик ему сейчас... Они практически не виделись с того дня. Приближался выпуск старшеклассников и директор снова был занят. Только вчера он смог выбрать время и снабдить омегу несколькими тестами на беременность. В тот же вечер, заявившись без приглашения, мальчишка выложил их все на стол, прямо на находившиеся там документы, в аккурат перед его носом. Все они были положительными. — Ну что, доволен? Пусть этот мистер и не так молод, но он постарался. — Я рад, что тебе понравилось, а ведь ты и не поделился впечатлениями, — сухо сказал Майкл, сгребая полосочки в листок бумаги и тщательно заворачивая их. Поначалу он хотел выбросить в мусорник, но передумал — не хватало, чтобы уборщики их обнаружили, и спрятал сверток в ящике стола. — Решил сохранить на память? — ухмыльнулся омега, — А зачем мне делиться впечатлениями, тебе же плевать? — Вот еще, не переживай, я потом выброшу. А насчет плевать — зря ты так говоришь. Если не я, то кто тут за тебя особо волнуется? Но сейчас не будем об этом. Я слишком занят, чтобы вновь выяснять отношения. Если ты не передумал, то я звоню Салиэнсу. — Звони, пусть он решает. Если и ему плевать, все равно от своего не буду отказываться. Тогда переводи меня в другой приют, я больше не хочу тут оставаться. — А тебя и так переведут, здесь не держат беременных, — скептически заметил Эспри, стараясь не показать вида, как сильно задели слова Корхема, — Только ты же не представляешь себе, что тебя ждет. — Да прекрасно я все представляю. Как ты успел заметить, за время нашего долговременного общения, тупостью не отличаюсь. Но лучше быть неизвестно где, чем с тобой. — Директора снова, словно лезвием резанули по сердцу, но он опять сдержался. — Хорошо. Я пока не буду давать японцам утвердительного отказа, они согласны подождать какое-то время. Решишь все, после разговора с будущим папашей. — Как знаешь, дело твое, но решения не поменяю. А сейчас не буду отвлекать от работы, ты же такой занятой, — омега не стал контролировать звонок и в сердцах хлопнул дверью… …Салиэнс постучал в дверь, и не дожидаясь ответа, зашел. Первым кого он увидел, был Корхем. При виде мужчины, он поднял на него огромные и перепуганные глазищи и еле пролепетал что-то невразумительное. Скорее всего это что-то являлось приветствием. Альфа тоже с ним поздоровался, только нормальным человеческим языком. Ребенок был настолько напуган, что никак не походил на того смелого и уверенного в себе парнишку, которого Салиэнс помнил. Будто подменили. А темные круги вокруг воспаленных глаз говорили сами за себя — все эти дни напролет, пацан либо совсем не спал, либо рыдал не просыхая. «Черт возьми, что здесь происходит?!» Потом альфа заметил директора, выходящего навстречу из-за огромного стола и протягивающего ему руку. — Добрый день Салиэнс, рад что ты согласился приехать. — После обмена рукопожатиями, мужчина сел в предложенное кресло, ожидая продолжения разговора. Омежка уткнулся в книжку, лежащую на коленях, и похоже боялся дышать. Салиэнс не знал, что и думать: «Вот это смельчак называется. Не боится ночью по крышам лазить, а здесь прямо видно, как поджилки трусятся. Неужели этот гад его запугал?» — Я надеюсь ты догадываешься о чем пойдет речь? — спросил директор деловым тоном, переходя сразу к накипевшему вопросу, — Ты ведь знаком с этим омегой? — Да, я знаком с мальчиком. Не отрицаю. А что, с этим возникли проблемы? — Эратта решил принять наступательную форму разговора, он не собирался отказываться от ответственности, но делать из себя просточка-лоха, тоже никому не позволит. — Особо никаких, кроме одной маленькой — после вашего знакомства, наш воспитанник оказывается забеременел, — директор развел руками, — И теперь я в замешательстве. Не знаю, что делать... — Майкл, а ты полностью уверен, что беременность произошла именно после нашего с ним знакомства? Может это твой ребенок, и поэтому ты в замешательстве. А я не причем, — Салиэнс пошел на ва-банк. И не прогадал… Судя по гримасе, моментально исказившей лицо Эспри, после произнесенной реплики. На лице вырисовались все подтверждения — испуг, гнев, удивление, шок, потрясение — все говорило о том, что между ними есть связь. Сомнений не осталось. — Все, хватит! Надоело вас слушать, меня тошнит от вашего тупого базара! — в разборки громко вмешался Корхем, до сих пор боязливо молчавший. Он резко поднялся, намереваясь уйти, книжка, скатившись с колен, шумно упала на пол, — По-моему мне не обязательно слушать всю эту хрень, вы и без меня разберетесь!… — Тут лицо мальчика внезапно стало еще белее, чем оно было. Видимо ему поплохело после резкого подъема и он, зажав рот рукой, пулей вылетел из кабинета. — Похоже его начало тошнить на самом деле, — наконец что-то произнес директор, все еще находясь в прострации от слов Салиэнса. — Не думай, я не сомневаюсь... — сказал Эратта, вставая с кресла, — ребенок мой, чутье не обманешь. Но я не могу даже представить, какие грязные игры ты ведешь, используя своего малолетку-любовника, но я обязательно выясню. Так что, начинай придумывать себе оправдание, — мужчина кипел от ярости и возмущения, — Я забираю омегу, а ты — настоящая мразь, и не достоин того, чтобы он у тебя был. И не дай Бог, я узнаю, что ты хоть пальцем к нему прикоснулся, пока готовятся бумаги на опекунство! Я тебя не только по судам затаскаю… — закончив свою угрожающую речь, Салиэнс поспешил за омегой. — Вот и поговорили, — оторопело сказал себе Майкл, не ожидавший столь короткого и мягко говоря, откровенного разговора. Сейчас он испытывал намного больше, чем обычное потрясение — в таком дерьме, он ни разу еще не оказывался.