От судьбы не уйдешь. Или первое впечатление всегда будет верным.

Какое же сегодня чудное и солнечное утро! Корхем просто не мог нарадоваться прекрасной, теплой, буквально искрившейся лучезарным сиянием атмосфере, в которой они вдвоем с Салиэнсом пребывали… Они находились в кафе, том самом, где он первый раз, после посещения страшного, произведшего на него неизгладимое впечатление, лысого доктора-неформала, накормил его замечательной вкусной едой. Сегодня они здесь завтракали. Почему именно завтракали? Он сам не знал, просто решил так. Ведь так светло и солнечно, бывает только утром. И заведение вроде и то самое, но немного не такое. Более просторное что ли, более уютное и домашнее, хотя в своем изначальном варианте, оно тоже было ничего. Но сегодня… помещение излучало столько света и радости, благодаря ярким игривым лучам, проникающим внутрь кафешки через большие, идеальной чистоты окна, что мальчику казалось, он вообще в рай попал. Хотя, как на самом деле должен выглядеть рай, он и близко не в курсе. Просто создалось настолько приятное впечатление. Они мило разговаривали, много смеялись. О чем разговаривали? Он не мог вникнуть в конкретную суть разговора. Скорее всего о чем-то хорошем и веселом. О прошлом… или о будущем? Малыш толком не мог разобрать. Всю происходившую ситуацию он воспринимал как-то двояко. Омега реально осознавал, вот он — находится рядом со своим мужем, что они здорово проводят вместе утренние, не омраченные никакими неприятностями часы, и одновременно с этим, он смотрел на себя с Салиэнсом, как бы со стороны — немного издалека. Что давало возможность четко понять, это — всего-навсего сон. Где-то — на самом дне глубины осознания подлинной действительности, он знал, Салиэнс Эратта мертв, он не может быть сейчас рядом с ним, так как его грубая, состоящая из плоти, крови и костей оболочка, зарыта глубоко под землей, и причин для столь радостного смеха в его нынешней — настоящей жизни совсем немного — ему вообще непонятно, чему он там, может так заразительно смеяться. Но почему-то, это его ни капли не тревожило. Он чувствовал себя защищенным и уверенным — все хорошо. Очень хотелось, чтобы благодатная умиротворенность, царившая в это время в его душе, никогда не заканчивалась. Хотя, на самом деле, он даже не думал — что все может закончиться. Казалось, этот идиллический сон длился и будет продолжаться целую вечность. Проснуться — не входило в его планы на ближайшее будущее, он не верил, что Салиэнс может вновь оставить его. Посетителей в помещении ресторанчика совсем немного, как и тогда, когда они первый раз побывали здесь. Все люди, сидя за своими столиками, покрытыми белоснежными скатертями, в основном по двое, но кое-где и по трое, или даже вчетвером, тихо и мирно беседовали между собой, и видимо, равно как и они с Салиэнсом, получали удовольствие от уютного времяпровождения. Частенько плавной и величавой походкой к ним подходил официант в белом фартуке ниже колен, с горделивым достоинством держа в руках поднос, с наполненными ароматной едой, тарелками. Он неспешно расставлял их на столе перед пацанчиком, одновременно, на освободившиеся на подносе места, он ставил пустые. Которые он — Корхем, уже успел опустошить. Ел только он, с неимоверной скоростью поглощая все, что ему приносили. Перед Салиэнсом стояла чашечка горячего кофе и блюдце с парой бутербродов, но похоже, как успел заметить другой — наблюдавший за ними Корхем, он даже не прикоснулся к ним, так как кофе и бутерброды, за все то время пока они завтракали, и не думали исчезать. И прикольно то, что кофе все равно оставался по-прежнему горячим, судя по тоненьким струйкам пара, все время исходившим от чашки. Салиэнс только умильно улыбался, наблюдая за изголодавшимся омегой, и все продолжал что-то заказывать у официанта. И другой — Корхем-наблюдатель, только поражался… — «Сколько можно жрать?! Детка, ты скоро лопнешь! Пожалей свой живот! Ты же из-за стола не вылезешь!..» — пытался мальчик образумить своего двойника-обжору. Но его возмущение не долетало до него, словно растворяясь в воздухе. И самое интересное — он не мог, несмотря на огромное количество, приносимых и уносимых блюд, полностью насытиться. Нестерпимое чувство голода, все равно присутствовало, что он иногда чувствовал, как у него позорно урчит в желудке. И какое могло быть насыщение? Если объедался только сидевший за столом омега, а на наблюдателя-омегу, по всей видимости оно скорее всего не распространялось. (Да и вообще — это же сон!..). Еда ненастоящая, хоть и пахла очень приятно и мальчик реально чувствовал ее вкус… Потом вдруг, все неожиданно изменилось. К Салиэнсу подошел все тот же официант, только без подноса и новых блюд, и что-то тихо шепнул ему на ухо. Лицо супруга немного помрачнело. Он согласно кивнул ему, после чего, официант так же внезапно исчез, и озабоченно посмотрев на часы, как будто вдруг вспомнил, что ему пора спешить куда-то, улыбнулся мальчику теплой и отчасти печальной улыбкой. «Что случилось?» — теперь четко, услышал Корхем свой вопрос, адресованный мужу. Но он не ответил, Эратта старший просто поднялся из-за стола, и подошел к озадаченному ребенку. Он ничего не говоря, ласково заключил его личико в свои большие горячие ладони, и нежно поцеловал — сначала в лоб, потом в губы. Мальчик еще не успел забыть — касания его уст точно такие, как альфа обычно любил его целовать — легко, практически невесомо притрагиваясь ртом к его коже. И губы теплые, приветливые — совсем не такие холодные и безразличные, какими он их помнил на похоронах. «Может он все-таки жив? И на самом деле ему похороны приснились, а это утро реальность?» — нечаянно подумалось Корхему. Потом супруг отстранился, мягко погладив по голове. Подросток, прикрывая глаза, от внезапного прилива нежных чувств, хотел потянуться еще за одной порцией ласки, но вдруг осознал, рядом никого нет… В смятении и обиде открыл глаза, действительно, рядом мужа не находилось — он стоял возле выхода, держа наготове открытую дверь. «Он что, ливитировался? Не мог же он так быстро там очутиться? Столик не возле самого выхода…» — Эй, подождите! — в расстроенных чувствах закричал ему Корхем, — «Куда вы?! Подождите меня!..». Салиэнс лишь покачал ему головой, давая понять, что брать его с собой он не собирается, вновь улыбнулся своей мягкой доброй улыбкой, в ней прочиталось легкое сожаление, но в тоже время и напутствующее ободрение — в стиле «Не грусти малыш, все будет у тебя замечательно!» — и скрылся за дверью… — Что! Меня снова бросают?! Так не честно, подождите меня. Я хочу с вами! — завопил что есть силы оскорбленный омежка, — Я не позволю вам снова оставить меня! Я с вами! Мальчик хотел резко подняться и кинуться ему вдогонку. Но сразу не получилось. Какой-то он был неподъемный… — «Говорил же тебе! Не фиг жрать столько, а теперь даже встать не в состоянии…» — язвительно проговорил сам себе Корхем, изумленно почувствовавший, что ранее раздвоенное сознание, теперь каким-то волшебным образом воссоединилось друг с другом. Это не был взгляд со стороны, он реально ощущал себя сидящим за столом, и что он действительно не может подняться, будто его тощая задница весила тонну. Через какое-то непонятное время, ему с большим трудом удалось оторвать ее от стула, и он немедленно кинулся к выходу, надеясь что сможет еще догнать, оставившего его мужчину. Как только он очутился на улице, в лицо пахнуло свежестью осени. Совсем ранней. Раскидистые деревья растущие на небольших островках-палисадниках между тротуаром и проезжей частью дороги все еще зелены, лишь кое-где в ветвистых кронах проглядывали желтизна и пожухлости. И воздух — вроде бы по-летнему теплый, но в нем уже ощущалась, особенно в ранние утренние часы, (а ведь сейчас как раз и утро), прохлада первых сентябрьских дней. Он очень любил это время, оно всегда ассоциировалось не только с началом нового учебного года, но и с тем, что в жизни обязательно должны произойти какие-нибудь необычные перемены — что-нибудь новенькое и интересное. И обязательно хорошее. По большей части, его ожидания конечно же не оправдывались. Жизнь оставалась прежней, без видимых изменений к лучшему. Но все равно, мечты есть мечты — мечтать никому не запрещалось. В этом году, он больше не ждал никаких перемен. Омега был уверен, самое хорошее и замечательное, что могло произойти в его жизни, уже случилось, и в ближайшее время, кроме неприятностей и огорчений, ему нечего ждать. Единственное радостное событие, намечавшееся в будущем — рождение ребенка. Но оно еще не скоро случится — до него еще дожить надо. Корхем плохо запомнил нынешнюю раннюю осень, проведя ее практически в своей комнате. Просто лежа на кровати, тупо уставившись в потолок, либо горько рыдая в подушку. После смерти супруга, мальчик целиком забросил свои утренние пробежки и спортивно-танцевальные занятия. Он не видел в них смысла… Да и какие могли быть занятия, если даже на то, чтобы одеться и привести себя хоть немного в порядок, у него моральных и физических сил не хватало. Насчет дальнейшей учебы — совершенно запущенный случай. При жизни Салиэнса, они вдвоем обсуждали его дальнейшее будущее. О том чтобы, как начнется новый учебный год, ходить в нормальную школу, известное дело, не могло быть и речи. В его положении это выглядело б нелепо. Супруг планировал нанять мальчику репетиторов, и он мог бы спокойно заниматься в домашних условиях. А теперь — он наверное так и останется неучем. Чтобы Эратта-младший раскошелился для него на дорогих преподавателей?! Да он скорее на своей идеальной прическе радугу нарисует! «Кстати о волосах…» — размышления внезапно переключились, омежка задумчиво потрогал свои волосы, он как-то до этого момента не обращал на них внимания, но сейчас вдруг осознал, что его коса на месте, только полностью рыжая. Но он ведь точно помнил, правда неизвестно при каких обстоятельствах, что избавился от нее… «Нет… значит это точно сон… Такое не может произойти в реальности. Да и какая разница, какая у тебя прическа! Чего ты вообще тут стоишь и раздумываешь?! Тебе Салиэнса найти надо, а не думать! — резко возмутился подросток, — Сон или не сон, но ты же не хочешь оставаться здесь один! Пока ты телишься, он точно уже куда-нибудь скрылся…». Малыш растерянно заозирался по сторонам, озабоченно предполагая — куда бы его муженек мог пойти. Перед ним дорога — абсолютно пустая, ни одной машины на ней не было, впрочем, как и ни одного представителя рода человеческого на тротуаре. На другой стороне пешеходной зебры горел светофор — цвет зеленый, значит переход разрешен. И рядом со светофором он увидел… Салиэнса! Здорово! Он никуда не делся!Он дожидается его! Но Эратта... Был не один — рядом улыбаясь и обнимая мужчину за талию, стоял тоненький красивый омега, и ребенка, не менее хорошенького, которого Салиэнс держал на руках. Совсем крошку, с годик, не больше. Судя по хрупкому тельцу, он являлся омежкой. Альфа изменился, вроде и был это Салиэнс, Корхем прекрасно понял и осознал, но помолодевший, и намного. Выглядел его альфа, как и его спутник-омега на лет двадцать, а может и того меньше. Узнал мужчину пацанчик, только вдруг вспомнив семейные фотографии, которые он разглядывал втихаря от мужа, тайком забравшись к нему кабинет. И омега — это же Мартин! Как он сразу его не узнал?! Какого черта ему тут — в Его сне, понадобилось?! «А ну брысь от моего мужа! Он теперь мой! Хватит там скалиться и прижиматься к нему! — закричал возмущенно паренек, почувствовав в душе яростный прилив ревности, — Я тебе сейчас все патлы повыдираю! А ну быстро свалил в туман!..». Ребеночек видимо заслышав вспыльчивые крики, радостно смеясь и гугукая, запрыгал в отцовских объятиях, (очевидно, что Салиэнс приходился малютке папой — будь иначе, он бы с такой нежностью не прижимал его к груди), и оживленно захлопал в маленькие пухлые ладошки… «Ну это уже слишком! Они там что, издеваться над ним вздумали?..». Перед малышом, которого он так развеселил и супругом стало стыдно, что он плохо ведет себя и ругается. Но это ведь Его сновидения! Почему этот вредный омега даже сюда умудрился пробраться? Мало ему стало, что забрал у него альфу в настоящей — реальной жизни, так теперь и в царстве Морфея, хочет лишить его нормального человеческого счастья. «Ну уж нет! Хватит с тебя и реальности! Уж здесь-то я постою за себя!..». Корхем сжав кулаки хотел было немедленно ступить на проезжую часть, с явным намерением перейти дорогу и показать беспардонному наглецу где раки зимуют, как его грубо оттолкнули…