От судьбы не уйдешь. Или первое впечатление всегда будет верным.

За эту неделю, что Корхем пробыл в больнице, он в достаточной степени убедился в истинности слов Ирайе — никакой он не бедный и одинокий омежка, брошенный всеми на произвол судьбы. И жаловаться ему на нее грех. Друзья познаются в беде. Когда беда оказалась рядом, он, хотя того стоило ожидать, не остался с ней один на один и даже те люди, которых мальчик меньше всего считал для себя близкими, не отвернулись, а наоборот, в силу своих моральных возможностей поддержали, правда это очень неожиданно и весьма странно. Он до сих не смог разобраться по какой причине старички вдруг изменили отношение к нему в лучшую сторону, они не потрудились объяснить, но в течении оставшихся до выписки дней пожилые родственники еще не раз появились и не только вдвоем, а в сопровождении родителей Мартина, с которыми наконец получилось познакомиться поближе. На похоронах Салиэнса — первый и единственный раз, когда они виделись друг с другом, они даже не поздоровались. Надо полагать, дедушки будто бы осознали — они таки будущие дедушки. Ситуация, что они чуть не остались без внука в некотором смысле поостудила боевую горячность и угомонила ненависть. Родичи, да Корхем и не ждал душевных излияний от высокомерных старцев, не бросались к нему в порыве вдруг проснувшихся родственных чувств с распростертыми объятиями слезно моля о прощении; они вели себя по-прежнему сдержанно и с визитом так же не задерживались надолго, но на лицах пожилых людей уже не присутствовало то надменно-надутое презрительное выражение, коим его ранее удостаивали при встрече. У Лео больше не получилось прийти в клинику, господин Деис Эратта по новой усиленной программе нагрузил секретаря кучей всевозможной работы, но это ни в коей мере не лишило друзей возможности продолжить дружить. Приятели без устали общались с помощью интернета. Корхем наконец-то получил хоть частичное представление как выглядит офис. Лео похвастался омежке приемной — местом своего обитания, а так же, рискуя нарваться на неприятности, во всей красе продемонстрировал и личный кабинет генерального. Ну что можно сказать по поводу впечатления об увиденном? В какой-то мере стало понятно от чего Деис такой весь из себя. Если твоя задница восседает на Таком шикарном кожаном кресле и ты подписываешь всякие бумажки сидя за Таким столом — то гордость за самого себя сама собой появляется. Не исключено, что он — Корхем тоже сделался б важным преважным будь у него Такой директорский кабинет. Начальству было прекрасно известно какими «непотребствами» занимается его помощник в рабочее время. Для грозной начальственной натуры в новинку смотреть сквозь пальцы на вытворяемые сотрудником бесчинства, но Деис предпочел поступить именно так. На общую рабочую продуктивность, благодаря уникальным способностям секретаря везде и все успевать, антидисциплинарное поведение не влияло и шеф решил не вмешиваться, делая вид что ему ничего неизвестно и ничего никому не говоря, благодушно позволил ребятам «интернетничать» средь рабочего дня. По крайней мере, неугомонная болтовня белокурого друга приносила пользу — не давала заскучать подопечному. Ну, а то что втихаря показал кабинет? Ничего секретного в кабинете не было. Может пацана вообще стоит как-нибудь в офис на экскурсию свозить, может ему понравится?.. Действительно, скучать омежке совсем не пришлось. Да и не только не успевалось скучать, он принесенные Деисом книги не прочитал! Мальчик планировал, что спокойно осилит обе и потом с гордым видом попросит еще. Да какой там! Он и с одной-то не справился. Не было и дня, чтобы больного кто-то не навещал. Миссис Воцем, дедушки, не забыл о нем и давний приятель садовник Ричард, каждый вечер обязательно приезжал Деис. Учитель танцев — мистер Майд и еще несколько воспитателей из интерната — они умудрились его навестить. Что ни говори, это огромный приятный сюрприз, увидеть людей, с младенчества заменявших ему родителей. Не хотелось вспоминать о приюте, но по этим людям он скучал и оказалось сильно. Омегу, когда они появились, от охвативших душу чувств радости даже на слезу пробило. Аналогичным образом прослезились и воспитатели, радуясь встрече не меньше, чем бывший воспитанник. Они его считай до смерти зацеловали. Да, он покинул стены интерната, но как бы то ни было, непослушный егоза все еще оставался всеобщим любимчиком. А мистер Майд, увидев его в новом облике, едва в обморочное состояние не свалился и очень расстроился: ведь его — Корхема белокурая коса являлась чуть ли не «национальным достоянием» всего интерната. Зачем же он так безбожно избавился от нее? Такая была красота… Омега в душе поблагодарил провидение, что ему на голове как раз вовремя успели навести марафет, иначе, увидь воспитатели изначальный вариант измененной прически, точно, без нашатыря посещение не обошлось. Потом пошли новости. Оказывается о том, что подросток попал в больницу, воспитателей известил сам господин директор. И этот самый директор ожидает в семье прибавление — господин Гордон Эспри расщедрился на второе дитя. Да уж… Занимательней истории не придумаешь. Но самое интересное, психика Корхема от полученной информации никаким образом не травмировалась и он ее перенес с хладнокровным спокойствием. Новость, что человек всю твою жизнь обещавший защищать тебя и заботиться, узнав о больнице, просто тупо сообщил сотрудникам, а сам, чтоб хотя бы проведать и не пошевелился, наверное в другое какое-то время довела до полноценной истерики. А что уж говорить о ребенке. Да он — Корхем в натуре сдох бы от приступа дикой ревности и обиды. Ему-то с легким сердцем аборт предлагали сделать. Но не сейчас. Удивительно, но он не только не расстроился, он искренне порадовался за экс-благодетеля. Вот — реально сенсация! Иль на него благотворно подействовали принимаемые успокоительные или само прибывание в клинике, но ему наконец удалось переступить гору дерьма, связанного с прошлыми разочарованиями и оставить ее позади. В ответ на безразличие Майкла ощутить равнозначительный пофигизм, поистине величайшее достижение в душевной самореализации. Эспри неоднократно жаловался на своего преподобного, что тот в период течки пачками жрет противозачаточные таблетки, хотя когда-то, чуть не на крови клялся относительно создания многодетной семьи. И каким таким образом директор уболтал благоверного, учитывая что тот в курсе о изменах супруга, остается только догадываться. Да и какая в принципе уже разница, туда им и дорога, пусть живут и радуются. А у него — Корхема другой путь, появилась маленькая, но надежда, он — его жизненный путь также не будет лишен светлых моментов. Правда желательно, чтобы отныне их дорожки, как можно реже пересекались, а еще лучше, чтобы этого больше никогда не случилось... О позволении Деису поприсутствовать на последнем обследовании, мальчика тактично и ненавязчиво доктор попросил еще за день. Конечно, мягко, но весьма убедительно рассказывал он, для любого будущего родителя, разумеется, при рассмотрении беременности как желательное явление, лицезреть обитающую в его животе кроху, очень сокровенные и трогательные минуты и ему — Корхему наверняка не хочется, чтобы присутствовали посторонние люди. Но, если хорошенько подумать, Деис не посторонний. Да, между ними обоими сложились не очень понятные и приятные отношения и вряд ли происходящие ранее безобразия можно отнести к каким-нибудь отношениям. Но он — Корхем не может не отрицать, многое изменилось. Молодой человек заметно исправился. И может он заслуживает — он же как-никак спаситель, проявление маленького прощения и увидеть своего братика? На будущего родственника малыш подействует положительно и для дальнейшего продвижения в исправительной терапии альфе будет полезно на него посмотреть. Корхем не знал, как правильней поступить. Но доктор прав, Деис спас маленького, ну и его за компанию. Однако он не был уверен надо ли Деису — видеть своего брата? Захочет ли он вообще? Да и спрашивать как-то боязно. Мальчишке не жалко, пусть посмотрит, но он опасался, что своими субтильными вопросиками натолкнется на насмешливую ухмылку или того хуже, на обыкновенные грубости. Он изменился. Но доверить хамоватому альфе таинство?.. Не рановато ли? До сей поры, кроме Салиенса и разумеется его самого, ребенок был никому не нужен. После долгих раздумий, вечером, когда опекун приехал, парнишка таки спросил. А Деис почему-то и не думал глумиться над его нежными чувствами и не размышляя надо оно ему или не надо, сразу же согласился. Только вот во время самого обследования повел молодой человек себя очень странно. Альфа, несмотря на предложенный стул, стоящий рядом с кушеткой, где возлежал Корхем, не стал подходить близко, сказал, что понаблюдает за процессом в сторонке и остался стоять почти у самой двери кабинета. Помешать у него вряд ли бы получилось, скорее всего постеснялся что ли, а может просто не захотел сидеть рядом с ним. Поначалу, в возникшей на экране картинке, разобрать где там вообще кто-то находится было невозможно, но Ирайе для непонятливого разволновавшегося родителя подробно все разъяснил и показал: где ножки, ручки, головка, животик… Потом он подключил прибор так, что пространство кабинета на несколько мгновений заполнилось ударами бьющегося в неистовом ритме махонького сердечка и Корхем даже не заметил, как его лицо вмиг покрылось слезами. В порыве неподдающегося описанию восторга зареванное и счастливое дите обернулось в сторону Деиса, может Корхем искал в нем поддержку, может желал разделить с ним свою радость. Ведь в тот момент для него одного ее в душе было так много, хотелось обязательно с кем-нибудь поделиться. Здоровенный почти двухметровый дядя стоял у двери весь бледный, глаза какие-то завороженно-перепуганные, будто ему черта страшного демонстрировали, а не младенца и вообще, появилось ощущение, что юноше очень плохо и его вот-вот вырвет, либо он прямо сейчас в обморок упадет… Похоже, ему самому требовалась поддержка. Корхем никогда не видел Деиса таким, ну разве тогда, когда он только очнулся от обморока. Мальчик даже реветь перестал, когда увидел выражение его лица. На вопрос: Что с ним такое? — альфа будто очнувшись, тут же попытался взять себя в руки и у него вроде бы получилось собраться. Он вполне нормальным, правда несколько сдавленно-хрипловатым голосом сообщил — с ним полный порядок и последующий за тем вопрос он адресовал Ирайе: А возможно ли сейчас определить пол малыша? Савуар довольно улыбнувшись, хотя он ничего не сказал по этому поводу, но судя по всему, вид растерянного и напуганного Эратты доставил ему истинное удовольствие и не забыв предварительно спросить разрешения у Корхема, (мало ли, вдруг ему не хочется знать все заранее) сказал, срок для стопроцентного определения статуса малыша еще маленький, но как врач с большим опытом, он может на семьдесят процентов уверенности утверждать — родится омега. У омежек, нежели у маленьких альф, сердечко бьется несколько чаще. Здесь конечно возможна ошибка, случаются разные исключения, но обычно так и бывает. Корхем в общем-то не задумывался: кого ему больше хочется — альфу или омегу. Ребенок, какого бы пола он ни был, в любом случае его ребенок и является самым любимым существом на свете. Деис же, при слове «омега» побелел еще больше и он не стал дожидаться окончания процедуры, не сказав ни слова просто удалился… И что это было? Как прикажете понимать? Мнительный подросток, толком не поняв реакцию альфы, расстроился. Но док быстренько его успокоил. Он объяснил — не надо расстраиваться и думать плохое. Это вполне нормальное поведение, можно сказать, парень еще стоически пережил этот момент. Некоторые, присутствовавшие при первом УЗИ будущие папаши-альфы, вели себя еще хуже и не только сбегали из кабинета при виде своего чада, иногда не выдерживая наплыва эмоций они теряли сознание и их в прямом смысле приходилось откачивать. Хотя почему-то принято утверждать — альфы самые беспринципные и хладнокровные существа. Кроме себялюбия и желания трахаться они ничего не испытывают. Видимо и Деис не стал исключением. Его реакция говорит сама за себя, однозначно, равнодушием тут и не пахнет, было б куда хуже, если он с деревянной рожей дождался окончания исследования, так ничего полезного для себя не почувствовав. Он не будущий папаша, но у парня когда-то должен был появиться братик-омега. И ребенок, пережив страшнейшее потрясение, находился в роддоме, когда умерли его омега-родитель и брат. Видимо возможное появление омеги наполнило о произошедшей трагедии и то, что парень быстро ушел — он не желал никого обидеть, просто не хотел, чтобы они видели, как ему больно… На следующий день Корхема, наградив с утра пораньше последней порцией лекарств и огромным списком полезных наставлений на будущее, выписали. Исследование полностью подтвердило утверждения Савуара — малыш здоров, никаких патологий в его здоровье и развитии не наблюдается. Срыв пережитый омегой, к счастью на ребенка не повлиял и это, как сказал врач, большое везение. В другой раз может и не повезти. Из чего следует, впредь никакими глупостями не заниматься: никаких голодовок, нервничаний и дурацких мыслей о смысле жизни или его отсутствии, а если вдруг возникнут какие-нибудь проблемы с родственниками, правда маловероятно, что они могут возникнуть, но если вдруг, сразу же обращаться к нему — Ирайе. Он лично будет разбираться. И следует понемногу восстановить занятия спортом. Разумеется, речь не идет о сумасшедших физических нагрузках, которыми ранее он нагружался, но маленькая утренняя разминка безусловно принесет пользу. Вдобавок, Ирайе и не спрашивая желает мальчонок того или нет, записал его на курсы дыхательной гимнастики, проводимые в клинике специально для беременных омег два раза в неделю. Он сказал, что ему — Корхему с его сумбурным характером и невероятной способностью, чуть что вдаваться в бесконтрольную панику, без навыков «правильного дыхания» при рождении сына делать абсолютно нечего. Поэтому, обязательность занятий даже не обговаривается. И омежке, не имеющего ничего, чем можно возразить на его справедливые доводы, пришлось согласиться. После ситуации, произошедшей на УЗИ Корхем думал, Деис в клинике более не появится и уж тем более не приедет его забирать. Может приедет миссис Воцем или вообще никто не приедет. И наверное, чтобы вызвать такси, придется просить денежного содействия доктора. Но Эратта уже давно позвонил, правда ничего не говоря о случившемся, сообщил — он собственной персоной заедет за ним. И прибыл он вовремя, мальчик только-только успел собрать до купы многочисленные пожитки… В салоне, просторном и не менее шикарном, чем автомобиль, царили свежие приятные запахи. Омежка считал, в Деисовой машине непременно должно пахнуть омегами. А как же иначе? Наверняка альфа только и делает — с утра до ночи пачками их катает на своей модной тачке. Никаких чужеродных, отвратных душе примесей в воздухе не обнаружилось. В салоне пахло чистотой, кожей — все чехлы для больших комфортабельных сидений прекрасного «монстра» изготовлены именно из этого, окрашенного в черный цвет, материала, туалетной водой, какой стабильно пользовался молодой человек и в чем стыдно признаться, ее ненавязчиво-терпкий, с оттенком легкой горчинки аромат очень нравился мальчику и собственно самим Деисом, нельзя не принять во внимание, но и его личный притягательный альфовый запах всегда будоражил сознание. — Музыку включить? — спросил альфа, ушедший в себя подросток и не заметил, Деис уже был за рулем и намеревался заводить тачку. — Да… Только… Если можно какую-нибудь нешумную, — тихо ответил омежка, не дожидаясь напоминания, он нащупал ремень безопасности и пристегнулся. — Как скажешь… — Эратта, как-то непонятно посмотрев на ребенка, попытался улыбнуться, но улыбка вышла натянутой: не то недовольной, не то грустной. Может Деису не понравилось, что он — Корхем попросил негромкую музыку, но он сам ведь спросил. А может, ему вообще не нравилось, что ему пришлось его забирать. Альфа что-то понажимал рядом с панелью приборов, из невидимых глазу динамиков, плавно потекла легкая мелодичная музыка, с некоторым уклоном в восточные мотивы, без слов, просто музыка. Затем парень настроил громкость. — Так нормально? — снова спросил Эратта. Установив предел как раз на той самой границе: когда оно вроде и не тихо, но и нисколько не режет слух. — Да… Спасибо. И все… Они проехали считай полпути, машина стремительно приближалась к скоростному шоссе, но никто из находящихся в тачке людей, более не проронил ни слова. И если не считать звучащей из ниоткуда мелодии, приглушенного рокота мощного двигателя, свиста и шороха пролетающих рядом машин, в салоне господствовала мертвая тишина. Деис сосредоточился на дороге, а пацанчик, делая вид, что якобы слушает музыку и тоже усиленно следит за дорогой, бестолково пялился в окно дверцы, возле своей стороны. Музыку он не слушал, как и не наблюдал за дорогой. Доктор же строго предупредил, но в голову против воли, снова, словно гадюки, лезли тупорылые мысли. И самая главная из них — Что же теперь будет? Что ждет его дома? Находясь в больнице, он старался не думать об этом, постоянно появлялась причина отвлечься. Сейчас таких причин не было. Интересно, как будет все развиваться, когда не будет поблизости грозного весельчака Ирайе. С Лео, омега как-то не беспокоился, продолжится дружба… А Деис? В больнице между ними сложилось неплохое общение. Они естественно не говорили о всяких там откровенностях — «Что и как будет», но все же. А дома — не вернется ли все на круги своя? Повторения нападок он не боялся, после случившегося их конечно не будет. Но отношение… Перед глазами воображение нарисовало картину: вот они с Деисом подъехали к дому, вот они вышли из тачки, не спеша поднимаются по лестнице, а потом… Они просто расходятся, каждый в свой угол и делают, что ранее делали — тупо не замечают друг друга. И снова прежнее одиночество и снова то… Додумать не получилось. — Черт!.. Корхем! Давай уже прекращать! Когда оно кончится?!.. — от резкости голоса Деиса и неожиданности, мальчик аж подскочил и если бы не закрытая дверца, он точно бы выпал из транспорта. — Аа… Что случилось? Что кончится? — недоумевающий пацанчик, моментально вернувшись из удручающих грез, воззрился на альфу испуганными глазенками. Тот взволнованно смотрел то на мальчика, то на дорогу. «Блин… Я же еще не свихнулся — не мог я говорить все эти глупости вслух, Деис не слышал, — подумалось заробевшему подростку, — Так почему?..». — А ты не понимаешь Что?! — Деис зло стукнул по рулю кулаком, — Надоело уже! Хватит… — альфа не кричал, как он обычно кричал и голос вроде не грубый, взбудораженный, но какой-то подозрительно решительный. Потом до ребенка дошло, машина постепенно сбавляя скорость приближалась к обочине. Душа ушла в пятки, стало холодно, хотя в салоне совсем и не холодно, от охвативших нутро страха и обреченности, омежку само по себе вжало в сидение. «Вот… Оно наконец и случилось. Надоело ему притворяться. Даже не хватило терпения на мусорку подвезти…», — позднее, когда вспоминалась пронесшаяся в те минуты со скоростью молнии, ахинея, ему просто хотелось расхохотаться над своей тупостью. Ну как такая тьма-тьмущая могла появиться в его бестолковом мозгу? Неужели на слова Эратты ничего другого и придумать было нельзя, кроме:…Деис же обещался вернуть его на помойку, вот и исполняет обещанное. Только до помойки не захотел подвезти, а выкидывает прямо здесь — на трассе, беременного, без денег, толком не одетого — под ветровкой кроме легкой футболки ничего нет, а на дворе холодная осень, без вещей — наверняка ему сумку с барахлом не отдадут, ведь это не его барахло, оно куплено не за его деньги. Сейчас машина медленно остановится и его просто-напросто, как какую-нибудь неугодную собачонку, из нее выкинут. Машина остановилась, омежка машинально взялся за ручку дверцы, приготовившись услышать то самое — как его посылают. И он знал — он не будет умолять и проситься, бороться с сыном Салиенса уже не было сил, он тупо вылезет из красивого автомобиля и пойдет… Пойдет… Пойдет… — Корхем, это не может больше продолжаться. Нам нужно серьезно поговорить, — альфа съехав на обочину, уже мог беспрепятственно смотреть только на своего пассажира. — Чччего? Поговорить?.. — омега обомлел, — Че… Прямо здесь?.. Но… — Да какая разница где! — почти вскричал Деис, перебивая, — Хоть здесь. Нам давно пора уже это сделать. Я не хочу… Когда мы появимся дома, вся эта х… — тут Деис неожиданно запнулся, странно-извиняющимся взглядом посмотрел на его живот, потом снова перевел взор на лицо Корхема и продолжил, — Извини, я не хотел выражаться… Ну, ты сам понимаешь. Чтобы весь прошлый бардак возвратился…