38.
1 июля 2014 г. в 13:14
Мальчик прибалдел еще больше. Мало того, Деису вдруг резко приспичило побеседовать, вроде его глупые мысли наглым образом прочитали, так альфе в придачу вздумалось извиняться за мат. Когда вообще такое было?
— Прости, наверное я слишком резко начал. Я совсем не хотел напугать, — проговорил Деис, виновато глядя на мальчика. — Я не всегда умею быть корректным, но нам действительно пора объясниться. Не хочу ехать домой с паршивым настроением.
— Ну… Да нет, все нормально, — у парнишки отлегло на мало-помалу возвращающейся из пяток душе. Можно считать, он достойно пережил полученную, от неправильного интерпретирования внезапных изречений Эратты, встряску мозгов. «По-видимому, выселение на „помойку“ отменяется и то легче…», — подумалось как-то в прострации, — Есть конечно немного. Насчет резкости. Да и не так уж я напугался. Просто не ожидал, — последними двумя фразами омежка постарался оправдать свой охваченный трепетом вид. Наверняка только что, его глаза были размером с тарелку и естественно, Деис не мог этого не заметить. Че бы он тогда так усердно оправдывался.
Убедившись, что подросток действительно чувствует себя нормально и падать ни в какой обморок вроде не собирается, у альфы аналогично полегчало на сердце. Убавив громкость так, что музыки считай не было слышно, он волнуясь, временами даже срывающимся голосом, продолжил:
— Наверное очень глупо и вообще не имеет никакого смысла начинать разговор сейчас… После, как все произошло. Поздно опомнился. Пока с тобой реально не случилась та фигня с обмороком, до меня ведь ничегошеньки не доходило. Я реально осёл и не пытаюсь сейчас оправдываться, прекрасно знаю, мне нет оправдания, как нет и прощения, ни как взрослому человеку, который, прежде чем затевать перебранки, должен был подумать о твоем положении и о том, насколько они опасны для твоего и ребенка здоровья, ни уж тем более взрослому человеку, зовущегося альфой, который напрочь забыл, что перед ним омега. Эгоистичное желание — оградить отца от неприятностей, которые якобы ты мог ему доставить, напрочь затмило разум. А после, как узнал о его смерти, крыша совсем съехала, ничего не мог с собой сделать, да что уж говорить, я и не собирался тогда останавливаться. Считал, только ты виноват во всем и такая гнида как ты, не имеет никакого права жить на белом свете. Господи… — альфа, уже не в силах от стыда смотреть на мальчишку, уставился на свои, продолжающие с силой держать руль, руки, будто от этих усилий, зависело упадет он сейчас с автомобильного кресла или нет, — Слава Богу, в тот момент рядом оказалась Берта, иначе… Мне даже страшно подумать, что могло дальше произойти… Даже не сомневаюсь, ты вряд ли когда-либо сможешь простить, такое не прощается, но я не могу не извиниться,… — тут альфа выдержал некоторую паузу, видимо собираясь с духом и чтобы набрать в легкие побольше воздуха, потом выдохнул, — Корхем, прошу, прости меня и не только за тот случай, прости за все, я безмозглый дурак совершенно не соображал что творю, — молодой человек неуверенно вновь взглянул на притихшего, смотрящего на него вновь глазами-тарелками мальца, — Мне на самом деле очень жаль, что этот отстой зашел так далеко. Пожалуйста, ради ребенка. Не прошу о полном прощении, получить его нереально, ну хотя бы чуть-чуть, хотя бы видимость помилования. Давай дадим ему возможность родиться в нормальной жизни — без матов и ругани. Со своей стороны, клянусь всем чем захочешь — больше никогда не посмею тебе навредить. Я полностью капитулирую и складываю оружие. Можешь не сомневаться — победил ты. Конечно, это тупее некуда — додуматься извиняться только сейчас и горячо желать появления братишки после того, как мы его чуть не потеряли. Но может есть маленький шанс списать это на то, что я самый тормознутый тормоз из всех тормозов и по случаю запущенной формы отсталости мне полагается небольшая уступка? Прошу, позволь мне исправить ошибки. Может я еще не совсем поздно кинулся?..
Наступила гнетущая тишина, нарушаемая лишь «шепотом» музыки и звуками, живущей неукротимой скоростью автострады. «Нифигасе…» — только и смог подумать подросток. Он ошарашенно смотрел на молодого альфу и боялся даже пошевелиться. Омега не помнил, чтобы перед ним хоть раз кто-то извинялся подобным образом — посредством произнесения настолько искренне-пылкой извинительной речи. Да и вообще, получать хоть какие-либо, даже самые простые извинения, было в его жизни не особо распространенным явлением. То что слова охваченного волнением юноши действительно искренние, сомнений не вызывало — Деис вряд ли бы додумался прикалываться на такого рода затруднительную тему, слишком уж, ради прикола называть себя слабоумным и сожалеть о своих поступках, это не по его части. И глаза, сколько в них было того, чего никогда не наблюдалось… Раскаяния. Однако, услышать от черноротого злыдня, умеющего только сквернословить в его — Корхема адрес, столько всего положительного… И правдивого. Мальчик был целиком и полностью уверен, Эратта вообще не способен на какие-нибудь раскаяния перед кем-либо, не говоря уже о нем, презренном насекомом из низшего сословия. Сын Салиенса и дедушки изменили отношение, но подросток никак не ожидал, что хоть когда-то, кто-то из семьи Эратта отважится произнести слова мук совести вслух. Это же так унизительно, взять и просто попросить прощения у какого-то проходимца. Он не ждал словесного покаяния, не думая о прошлом и о том, что все могло очень скверно закончиться, старался спокойно принимать, хотя это не всегда нормально выходило, произошедшие за последнее время позитивные перемены. А уж тем более, омега совсем не ждал, что именно Деис — самый ужасный и мерзопакостный тип, каких он — Корхем в жизни не видывал, окажется единственно-первым и может последним человеком из влиятельной родни, да это в принципе уже и не важно, что последним — извинений получено более чем достаточно, который решится забить на свое великолепное раздутое эго и развеет наконец по ветру все недоверие и боязнь, оставшиеся в душе от прежнего, ни куда не годного жития-бытия. Ведь альфа сказал: «…Как Мы его чуть не потеряли…». Что это значит? Он теперь действительно считает кроху братом? Ведь «МЫ» — это уже вроде как семья считается…
Тишина тянулась неимоверно долго и мучительно. С момента произнесения Эраттой последнего слова, времени прошло всего ничего, секунд десять, но парню казалось, тишине никогда не будет конца. Он чувствовал себя узником на суде, закончившим свое законное последнее выступление и теперь, с едва теплящимся в сердце огоньком надежды, тревожно ожидающим окончательное, решающее заключение судьи — жить ему или нет. Но судья почему-то не спешит огласить приговор, видимо, чтобы как нельзя дольше растянуть болезненное для души осужденного испытание. По мере того, как медленно ползло время, искорка надежды на помилование становилась все меньше. Деис испытующе вглядывался в лицо молчащего как рыба мальчишки, пытаясь найти в нем хоть намек на прощение, но понять о чем он сейчас думает у альфы не получалось. В глазах читалось величайшее изумление, для омеги характер разговора бесспорно стал неожиданностью, но вместе с тем, взгляд подростка так же пристально изучал его. Взаимно искал в нем что-то, только с недоверием и тревогой. И это вызывало опасение — как он — Деис ни старался, пацан наверняка не поверил ему. «А чего ж ты хотел? После того, как ты ему всю жизнь чуть не испахабил, тебе вот так сразу и поверят, да еще и простят за компанию? Придурок…». Молодой человек, в ответ на чистосердечное каянье уже ничего другого не ожидал — сейчас маленький шельмец просто нагло расхохотавшись прямо ему в рожу, скрутит из маленьких тоненьких пальчиков свой наилюбимейший фак и пошлет его — Деиса вместе с его чертовыми покаяниями, туда, откуда обычно никто не возвращается… Выражение лица омежки стало меняться. Альфа замер, предвидя взрыв, обидного до слез, издевательского хохота. Уголки губ мальчика медленно и неуверенно потянулись вверх и лицо озарилось улыбкой — мягкой, нежной, доброй, ласковой — именно той — ранее предназначавшейся только отцу. Потом он тихо проговорил:
— Лладно. Я согласен. Если ты правда хочешь все исправить.
— Конечно хочу. Боже… Корхем, надеюсь ты не думаешь, что я это все ради какого-то тупого прикола говорил? Уверяю, мне сейчас совсем не до шуток, — не сдержавшись, почти выкрикнул альфа. Казалось, что тот от, охватившей его радости кинется обниматься. Но это наверное было б слишком.
— Да нет… Я так не думаю. Верю тебе. И вот… — омега замялся, — Тоже хотел сказать. Тогда, ты меня тоже прости. Ну, за все. За маты и, за ту бутылку. Я не должен был ее трогать. Ведь знал, что она дорогая, но все равно взял… Назло что ли. Не знаю…
— Бог мой! Нашел что сейчас вспоминать. Какая блин сейчас бутылка?! — альфа чуть не рассмеялся, от радости, от счастья, наверное от всего вместе, он реально ощутил, хоть и верилось с трудом, возведенная между ними ничем не пробиваемая толстенная каменная стена, начинает рушиться, потихоньку, булыжник за булыжником… Но это действительно происходило! — Я думать забыл о том проклятом вине. Сколько бы не стоило, разве оно может быть дороже жизни?!
— Аа… Если оно не важное. Зачем ты тогда за мной гонялся по кухне? — паренек удивленно-вопросительно воззрился на Эратту. Тот заданным вопросом озадачился не меньше ребенка. «И правда, зачем?». Альфа растерянно пожал плечами:
— Знаешь. Если честно, я понятия не имею. Ты начал убегать, ну и я за тобой как дурак погнался. Ну еще и разозлил — ты беременный и бухать вздумал. Я же тогда о тебе Бог знает что подумал.
— А я подумал, ты меня реально прибить хочешь.
— Да нет конечно. Отругать может. Но прибивать… В мыслях не было. Мне и ванны достаточно… Черт, — Деис в сердцах схватился за голову, — Из-за этой моей глупости, ведь все могло скверно закончиться. Волосы встают дыбом, когда думаю чем. Я виноват во всем и ты даже не представляешь, как сейчас сожалею. Мне так стыдно перед тобой… Прости… — тут мальчик, полностью развернувшись к альфе, перебил его:
— Не нужно больше извиняться. Одного раза хватит. И мне страшно обо этом думать. И если бы все плохо закончилось, вряд ли бы мы сейчас сидели и разговаривали. Даже если бы я остался жить, а умер только малыш… Когда узнал, все равно бы не смог пережить. Но давай лучше думать о другом. Ничего не произошло и как бы ты себя не корил, по большей части благодаря тебе — ничего не произошло. Ты вовремя кинулся и не опоздал. И я, уже благодарил тебя за спасение, но никогда не устану благодарить снова, ты спас нас, — омега с нежностью взглянув на свой пока еще не совсем круглый живот, ласково погладил его, — И это сейчас главное. Давай уже постараемся забыть плохое и постараемся исправиться… Вместе. Я тоже не легче: вел себя как придурок, говорил всякое, доставал… Не надо всю вину брать на себя.
— Хорошо. Обещаю, по крайней мере со своей стороны я буду прилагать все усилия… Знаешь, я просто счастлив, что все наконец разрешилось, думаю, нам теперь будет намного легче наладить дальнейшую жизнь. И теперь, может уже можно спокойно ехать домой? Что скажешь? Больше не будешь бояться? — парень улыбаясь, одной рукой взялся за руль, второй начал заводить тачку.
— Да ни че я не боялся!.. — мальчишка начал было возмущаться, пристыженный прошлыми опасливыми мыслишками, но потом осекся, — Лаадно, обещаю, не буду больше. Только… Может зря спрашиваю, но можно тебя попросить кое о чем? Если мы помирились.
— Конечно можно. А что? — Деис с любопытством глянул на омегу, — Если в моих силах, то сделаю.
— Да то ничего страшного. Это так… Салиенс много рассказывал, ты здорово водишь. Вот я и подумал… — мальчик смутился, не зная продолжать ему или нет, но потом все-таки продолжил, — Мы сейчас подъезжаем к автобану. Там ведь можно разгоняться на полную. Ты все время быстро ехал, но это ведь медленно для тебя. А можно прокатиться с ветерком?.. На последней скорости?
Юноша слегка оторопел, чего-чего, а такой просьбы он совсем не ожидал, — Послушай. А ты уверен? Мне конечно не жалко, я могу прокатить тебя с ветерком, но не будет ли это слишком, — загоревшийся было в глазах ребенка азартный огонек, начал блекнуть, мордашка разочарованно погрустнела. — Я не в том смысле говорю, что именно для тебя слишком, я в плане, что ты только из больницы выписался. Тебе может стать плохо. Даже отец не всегда выдерживал… — попытался оправдаться альфа. Ему совсем не хотелось вновь расстраивать пацаненка, но не успев выехать из клиники, устраивать гонки на виражах?.. — Знаешь, мне как-то не очень хочется потом везти тебя обратно к Ирайе и получать от него втыконы.
— Но меня никогда не укачивало. Все будет нормально. Не переживай, — омежка умоляюще воззрился на парня щенячьими глазками, — Может капельку можно? А?.. В знак примирения?..
— Ну смотри. Только в знак примирения я не могу тебе отказать, — альфа сдался. А как тут не сдаться, если на тебя так смотрят и упрашивают? — Только потом не хныкать. Сам напросился. Урагана не обещаю, это и правда слишком нагрузно. Но свистеть в ушах точно будет, — Деис решительно надавил на газ и прекрасный «танк» плавно двинулся в сторону скоростной автострады…