От судьбы не уйдешь. Или первое впечатление всегда будет верным.

Как же умопомрачительно Корхем целовался! Дух захватывало, не хуже чем на «американских горках» от убойности чувств, переживаемых в тот момент, пока мелюзга, успешно справившаяся с нерешительностью, изо всех сил изгалялась над «бедным» ртом альфы, во всей красе демонстрируя жуть до чего приятные умелости в делах целовательных. Как юноша и предполагал ранее — чисто теоретически, весьма недурственными омега обладал способностями, сразу чувствовалось, была приложена знающая рука опытных мастеров. Да и сам ученичок, похоже, выявился не обделенным талантом и дюжими стремлениями к постижению любовной науки. Судя по быстроте и дерзости, с какими бесстыжий ротик сориентировался на местности, не успев толком ознакомиться с новой окружающей обстановкой — учился похотливый смекалистый птенчик у матерых преподавателей в возрасте, на отлично. Кто б сомневался. Отличник. Злила его проклятая опытность, которой и близко быть не должно. Ой как злила. (Дикое чувство собственничества, неодолимое желание первенства во всем и всегда из неотесанной самцовой натуры и пушкой не вышибешь). Но не так чтоб испортить великолепие ощущений. Не сюрприз же. Ревность добавляла некоторую волнительную пикантность общему букету переживаний. Для пущего спокойствия, лучше б конечно ее не было, но нельзя не согласиться, без взрывоопасной изюминки жилось бы скучней. Деис заботливо лелеял гладенькие губки, то поочередно гладил их языком, то жадно вбирал сахарную плоть целиком, иногда легонечко, даже не покусывал, чтобы не дай бог боль причинить, а лишь дразняще притрагивался зубами. Чувствовал, как милые уста раз за разом подчиняясь и раззадориваясь, раскрываются, становятся более упругими, горячими, смелыми. Они сводили с ума. Проникнув в рот языком он встретился на пути с маленькими клычками. Боже, сколько времени с горькой безнадегой мечталось о них! Эти два вампирических зубика навязчиво преследовали в каждом сне о мальчишке. Не веря в материальность внезапно подвалившего счастья, альфа, со всех сторон и боков скрупулезно облобызал точеные прелести. А Корхем, вздыхая и тихонько постанывая от удовольствия, страстно ему отвечал. Баловливый язычок, играючи, то заточал новоприбывшего гостя в радушном мокром объятии, то, практически не касаясь, погладит и вдруг исчезнет куда-то, предоставляя полную свободу, с дотошностью детектива «осмотреться по сторонам», потом обязательно возвращался, чтобы продолжить свои пылкие шалости. Когда отвага перешла все границы, проныра скользким веселым вихрем ворвался в рот Деиса с ответным визитом, чиня «хаос и разрушение» везде к чему прикасался. Неужели былые табу ныне утратили жесткую актуальность, превратившись лишь в мрачно-неясную тень минувшего дня? Омега принадлежит ему полностью! Разве это возможно? «Спасительный» железный охват вокруг шеи ослаб и безобразники-ручки утратив контроль над собой, вновь вытворяли с безропотным мясом все что им вздумается. Обвившись сладострастными аспидами вокруг тела, на полную мощь ублажали спинные рельефы, не преминули позаботиться и о грудных выпуклостях, обтрогали их где только можно. Старательно отгладили растительность, иногда, как бы нечаянно подергивая за волосинки или задевая ноготками соски. Юноша ощущал, как те самые соски, которые никогда особой «впечатлительностью» не страдали, затвердели холодными камушками, отзываясь на каждое малозначительное касание мощными импульсами блаженства. Незаметно поцелуи вернулись к лицу любимого, на укрытые пылкостью щечки, глазки, опустились на хрупкую шейку, ключицу. Перебирая пальцами и лаская губами рыжие непослушные кудри, Деис с наслаждением вдыхал будоражащий запах, встречно овевая дыханием бархатистые ушки. Заставил мальчишку трепетать, требовательно прижиматься бедрами к своим мускулам, а пресловутые «аспиды», невольно замирая в истоме, злобно впивались пальцами в спину и стискивали кольцо объятий так сильно, что Деис всем телом отчетливо «слышал» лихорадочное биение маленького отзывчивого сердечка. Ухватив в ладони разбойников, облобызал и изнежил каждый пальчик, ноготок, каждую черточку на ладошках, шрамик... Как-то удалось развести мальчонку на откровенность и он с неохотой, но все же поделился невеселой историей отстаивания чести в интернатском туалете и появления некрасивых рубцов на руке. Можно только порадоваться за него. Он оказался сильным, не сломался, не каждый в одиночку устоит перед стадом завистливых недоумков. Если б ты раньше додумался, усмирив гонор, поговорить, дал шанс узнать его лучше. Не допустил бы того что случилось, не обидел, увидел бы вовремя — за показной уверенностью и хамством, тщательно укрывается испуганный одинокий ребенок, боль, и силы «великой», чтобы бороться с твоей недолекостью в действительности осталось всего ничего. Еще б немного и... Интересно, как много боли Ты, не скупясь, досыпал в копилку, сколько слез тайком пролилось и появилось шрамов по твоей щедрой милости? Остается догадываться. Омега беспрекословно позволил избавить себя от жаркого покрывала, сам, нетерпеливо ерзая, активно помогал освобождению от, противно липнущего и колющегося от обилия влаги на разгоряченной коже шерстяного покрова. Наличие белья несколько разочаровало. Осуществил мечту — узнал, прощупал сквозь ткань. Где-то в душе теплилась надежда — трусов под футболкой не будет. Но ничего. Это ведь поправимо. Для удобства Деис снова опустился на пол. Начав с максимального ощупывания сочных налитых ягодиц, руки гладко съехали вниз, к ступням. — Ай! Что ты делаешь? Не надо... — оголенные красивые ножки невольно дернулись, когда Деис заключив пяточки в объятие, длинно лизнул одну, потом другую. Освободиться у них не получилось, альфа держал ступни нежно, но вместе с тем достаточно крепко. — Почему? Ты сегодня не помыл их? Ну и ладно, я сам этим займусь, — хрипло ответил юноша, продолжая внаглую забавляться с конечностями ребенка. — Конечно мыл. Просто щекотно иии... — мальчишка хотел подняться в локтях, и остановить негодяя, но ничего не вышло. Не в силах сопротивляться, он с горестным стоном безвольно упал обратно в подушки, когда Деис засунув в рот большой палец, облизал его так вкусно, словно чрез маленький и чувствительный отросток ноги, с любовью и нежностью хотел высосать всю жизнь мальчугана, — Нее надооо... — омега почти заскулил, — Ты смущааешь. — Просто щекотно? И чем же я смущаю? — Деис был неумолим. — Оччеень нравится. Слишком. Я не выдержу... — Я знаю, малыш. Я сам еле сдерживаюсь. Потерпи чуточку. Уже скоро. — Пришла очередь «мучений» остальных пальчиков. — Не надоо, — естественно, никто не собирался его слушать. Страсть накрыла Корхема с головой, уветливо-мокрый массаж нижних конечностей откровенно говоря, захватил подростка врасплох. Не ожидал он, что чертов бывший кровопивец и себялюб способен на подобные нежности. Вдоволь наглумившись над стопами, поцелуи отправились вверх, не спеша, с чувством, особенно уделяя тщательное внимание внутренней стороне голеней, бедер. Омега извивался, по мере того как губы и руки любовника продвигались выше, стоны и вздохи становились чувственнее, протяжнее, ножки, услужливо повинуясь возбуждающим действиям, самовольно раздвигались, руки, утратив ублажаемую ими опору из спинных мускулов, беспорядочно цеплялись за плед, подушки, обивку дивана, растерянно ерошили волосы любимого. Параллельно поцелуям ползли вверх и полы футболки, постепенно обнажая пред взором дивную красоту: упругие пышные бедра, до них было приятно дотрагиваться, целовать, несильно сминать — потрясающие были ощущения. Какой же все-таки он красивый, мягенький. Фигурка округлилось, но ничуть не утратила благородную статность, полнота не портила замечательную картину. Может дело в любви? Деис горячо сомневался, что вряд ли бы оценил по достоинству неотразимость какого-нибудь стороннего беременного и возжелал заняться с ним хоть чем-то подобным любви. Кожа влажная, горячая, покрытая частыми гусиными пупырышками, шелковистые, едва заметные волоски задорно топорщились. А запах. Ноздри альфы прерывисто раздуваясь, благоговейно «проглатывали», ставший насыщенней одуряюще-терпкий запах смазки. Пацан явно на пределе. Может хватит с него? Несмотря на любвеобильность и богатую практику, сексуального опыта с омегами в положении у Деиса не было. Откуда ж ему взяться? Бог миловал с внеплановыми залетами, а плановых и вовсе не намечалось. Корхем, можно сказать первый. Вдруг слишком перевозбуждаться опасно. Несуразное одеяние поднято до уровня живота. Аккуратно минуя интимную зону и стараясь даже не смотреть на откровенно торчащее из под белья омежье достоинство, чуть ли в голос вопящее ему «Да сделай наконец со мной что-нибудь!...», юноша вновь одарил королевской порцией удовольствия обожаемый холмик и заскользил ласками выше. Хотел полностью задрать поднадоевший порядком балахон, и снять его на фиг, мешает же, но омежка вдруг воспротивился, судорожно вцепившись в тряпицу руками, потянул его обратно: — Малыш, я вообще-то уже твои трусы вижу, может как-то поздновато для скромности? — парень отстранился, даже растерялся немного отпору. Неужели пошел на попятную? Вообще-то мелкий имел на это полное право, — Тебе страшно? Мне остановиться? Не переживай, если не готов, то я ни в коем разе не... — затараторил извиняющимся тоном, обломанный Деис, но ему не дали договорить: — Сиськи. — пискнула тихонько мелочь, стыдливо пряча глаза под ресницами, еще больше заливаясь румянцем, хотя куда уже больше. — Прости что? — ничего не понял альфа. — Сиськи... они опухли и болят, — сказал более внятно подросток, — Я не хочу чтобы ты останавливался. Не вздумай. Только я останусь в одежде. Мне стыдно. — Боже, — у альфы на сердце отлегло, — Ну и дурачок ты. Чего стесняться? Это нормально. — Знаю. Но мне правда стыдно, они такие здоровые. Тебе лучше их не видеть, — «Такие здоровые». И наверняка чертовски чувствительные, обалдеть. Эратта почувствовал, как пол уезжает из под коленок. Он же никогда не видел. Как они — те крошечные омежьи соски-пуговки изменяясь, наливаются спелыми яблочками, становятся пригодными для кормления ребенка. Как можно забыть о таком? — А можно я потрогаю... поглажу? Смотреть не буду. Просто пожалею, чтоб не болели. А... хоть чуточку, — взмолился жалобным голосом юноша. Корхем взглянул на него неуверенно. Блин, ну сам же дурак проболтался. Альф заводит подобное извращение? Какие ж они придурки. Но сил и времени сопротивляться, устраивать разглагольствование на тему нравственности, не было. От сильного перевозбуждения внизу нестерпимо зудело, сводило живот, и если в спешном порядке не наступит долгожданный оргазм, точно приключатся ранние роды: — Ладно. Только точно не смотри. Пожалуйста. — рыжик покорливо опустил руки... Ничего милее этих славных «опухликов» Деис в своей жизни не видел, вернее не не видел, ибо сейчас честно выполнял обещанное, он увидел их чуть позже, не трогал, гладил, целовал. И не такие они оказались огромные, немного увеличенные, немного, а не как навыдумывало чудо. Зато какие отзывчивые. Не успел парень, добросовестно закрыв глаза, приблизиться к грудкам, и невесомо притронуться к заветному бугорку губами... Аах — пацана выгнуло, будто его одержала орда диких демонов. Деис подумал, омега все — умудрился кончить от поцелуя в сосок. Но нет, альфа зря себе льстил, он еще держался, явно на последнем издохе. Естественно, от резкого вздрагивания, глаза юноши того не желая, рефлекторно открылись, но Корхема стеснения походу уже мало заботили. — Полегче, — простонало создание, совершенно не обращая внимания, что все его подростковые беременные красоты, пользуясь случаем, безбожно рассматривают — ну не было никакого желания глаза вновь закрывать. — Прости. Я нечаянно. Не устоял, не очень-то легко держать себя в руках, — мужчина неспешно наклонился над второй прелестью. — А может... ну его... держать себя в руках, — прохрипел изнывающий мальчишка, еле шевеля непослушными губами, — Я не могу больше. Хочу тебя. — Сейчас маленький. Не переживай, — пробормотал Деис, до глубины души тронутый неожиданным признанием, и почувствовавший себя невозможно виноватым, что пытаясь доставить маленькому любовнику кучу приятностей, не иначе переборщил, получилось, хладнокровно замучил дите почти до смерти, — не буду больше тянуть. Пока губы, язык осторожно «жалели» восприимчивые, неустрашимо торчащие под ласками розовые соски, рука Деиса в плавно-скользком режиме добралась до низа, аккуратно опустилась на пах. Омега громко застонал, дрожащие бедра с силой подаваясь навстречу, впечатали небольшой твердый колышек альфе в ладонь и теряя окончательный стыд, проникновенно потерлись членом о нее. Обрадованные чудесному подарку, пальцы легонько сжали достоинство, приголубили, воодушевившись, парализующими последние остатки разума телодвижениями, забрались под трусики. Под нежным, вместе с тем не терпящим каких-либо возражений нажимом, невесомое, насквозь пропитанное потом и смазкой бельишко робко поползло по ногам, освобождая мелкого «страдальца» на волю... — Ааа... Деис, пожалуйста! Подожди! Не так! — в очередной раз разгневались на альфовые усердия, в этот раз даже рьяно. Мальчишка все же приподнялся и несильно ухватив альфу за волосы мягко отстранил его голову от себя. «Ну что опять не так!? Блин, ну что за капризный детеныш! И так не это, и то не подходит...». Где это видано, чтобы омеги возбухали, когда он — Деис великий и искусный им минет делал. Да не было сроду такого. Не каждый любовник удостаивался подобной чести. А если кто и удостаивался, тихо лежал и молча невероятное удовольствие получал. А этот... сплошная неправильность на голову свалилась. — Ээ... Снова что-то заболело? — попытался сыронизировать юноша, неохотно отрываясь от занимательного сосательно-всасывательного процесса и растерянно заморгал на подростка, — Разве некоторые не просили о пощаде? Я тут пытаюсь выполнить пожелание. — Я знаю. Прости, я не хотел обидеть, — омежка, со смешно опущенным до колен бельем уселся напротив, — Все здорово. Слишком. В этом все дело. Если ты еще хоть пару раз лизнешь там, я обкончаюсь как маленький. — Ну, спасибо за комплимент конечно. Да я не обиделся. Но... я сейчас хочу чтобы ты кончил. Ты против? — Нет конечно. Я что, глупый. Но... А ты? — Корхем смущенно зажал уголок покрывала, взволнованно теребя его в пальцах. — Я... — альфа даже ошарашился немного, — Да не надо за меня переживать. Я взрослый, могу как-то позаботится и держать себя в руках. Мне главное чтобы тебе было хорошо. Так что, маленький, расслабься. Не думай о всяком, — альфа говоря как можно ласковей, постарался уложить неугомонного мальчугана назад в подушки, намереваясь продолжить начатое. Не тут-то было. Подросток ловко увернувшись, не позволил: — Это неправильно! Прямо по-детски как-то! — в сердцах пропищало недовольное дите, — Надо чтобы мы вдвоем получали удовольствие. А получается только я тут тащусь... — Ничего плохого в этом нет. Ты в положении, я могу обойтись... — Это было не совсем правда. Внизу бушевал адский пожар и сдерживать, разгоравшуюся еще больше похоть, до-чрезвычайности сложно. Требовать от беременного полноценного удовлетворения!?... Совсем не по-джентльменски. Да и страшило немного. Возбуждение явно превышало допустимо-возможные нормы. Вдруг он, не совладав с собой, сделает больно, повредит малышу. Единственное на что рассчитывал Деис, так это сделать приятно мальчонке, а самому потом тихо и ненавязчиво придется ретироваться в туалет, или в ванну, куда уж получится. Кое-как сев перед перед омегой на корточки, мужчина мягко обнял его за колени, — Поверь. Я не настаиваю... — Я не хочу, чтобы ты обходился. Это наш первый раз. Имею же право хотеть тебя по-настоящему!?... Целиком? — пацанчик укоризненно-вопрошающе взглянул на Эратту, затем во взгляде отразилась разочарованность, подросток безнадежно махнул рукой, — Я понял. Моя ужасная толстая фигура не нравится... — судя по расстроенным глазкам малыш готов вот-вот расплакаться. — Ну вот. Приехали называется... — Деис вздохнул, собравшись, тяжело поднялся с пола. — Серьезно? Уходишь? — разочарованию мальчугана предела не было. «Точно приехали. Вот тебе и первый раз. Самый «прекрасный» раз в твоей жизни. Это ж надо умудриться все испохабить...». — Не радуйся раньше времени, — любовник не собирался уходить. Встав на ноги, шикарная полуобнаженная туша, облокотившись одной рукой о спинку дивана, грузно нависла над мальчиком, — Нормально все с твоей фигурой. Давай. Хватайся за шею. Только держись крепче. — Что ты делаешь? Зачем? — не поняв загадочных «злонамерений», мальчишка удивленно помаргивая глазенками, невольно вдавился в диван под невидимым прессингом голых накаченных мышц. — Как зачем. Ты в курсе, наша горячо любимая домработница имеет тенденцию возникать из ниоткуда и в самое неподходящее время? Знаешь, мне как-то не в прикол, чтобы она нас увидела, если ей заблагорассудиться вернуться среди ночи домой. А это вполне может случиться. Понимаешь о чем я? — А то. — мальчонок тут же расслабился и уголки пухленьких губок непроизвольно поползли в довольную лыбу. Он понял, чего от него хотели. И ничего оказывается не испортилось. Согласные на все, жадные ручонки доверчиво потянулись к альфовой шее, обвили ее цепким уютным объятием, — И куда мы от нее спрячемся? — В мою комнату она заходит со стуком... и кровать больше, — последовал вполне исчерпывающий ответ. От которого внутри стало нестерпимо щекотно. Альфа, заботливо подхватив Корхема под ягодицы и спинку, осторожно поднял его на руки, — Не передумал? Смотри, у тебя еще есть шанс отказаться. — Не дождешься, — омежка с нежностью, на которую был способен, прильнул к груди своего любимого альфы, укладывая головку ему на плечо. Устроив попку в руках покомфортней, пробормотал блаженственно, — Меня еще ни разу не носили на руках, и ты думаешь я в состоянии передумать? — Я просто счастлив, что хоть в чем-то удалось тебе угодить, — скептически заметил молодой человек, — Ладно. Хочешь по-взрослому, будет по-взрослому... И чур потом не реветь. — А если буду плакать от счастья, то можно? — Маленький похотливец, знаешь как своего добиваться. — Не понимаю о чем ты...