То, что пряталось внутри глазниц

Виктор знал, что увидеть лицо можно, только если срезать его с головы. Он понял это экспериментальным путём, но ничего особенного для себя не отметил. Лица не были красивыми или интересными. Они не разговаривали и не обладали той харизмой, которая была у самого Виктора. Лица болтались в воздухе, пустые и плоские, когда он снимал их. Виктор не помнил, как выглядят живые и говорящие лица уже очень давно. Они вставали образами в памяти, но никак не могли сложиться в картинку. Когда он пытался вспомнить, они лопались, словно мыльные пузыри. Лица родителей и учителей плавали в воспоминаниях разноцветными пятнами. Они гладили его по волосам и говорили, что Виктор самый лучший на свете и добьётся больших высот в жизни. Это была правда. Виктор действительно много чего хорошего сделал. Правил никаких не было, и домой к ужину можно было не приходить. Со временем Виктор придумал правила сам. Он теперь ел прямо в постели и мог не чистить зубы, если не хотел. Это означало, что он стал взрослым. Арендодатель пах кислой капустой, а Виктору стало плевать на лица. Когда он пришёл, Виктор отжимался, приставив свой матрас к стенке. Он знал, что это полезно — так говорили в детстве. Виктор понял, что он идёт, ещё когда тот очутился на лестничной площадке. Зайдя, он снял с себя очки, потянув за дужку, и нос покатился по полу. Виктор посмотрел на расцарапанный паркет. Ему казалось, что если он будет пялиться в чёрные дыры на лице, то это смутит собеседника. Виктор постарался поскорее отделаться от него. Он думал, что возможность заниматься любимым делом — лучшее, что может предоставить ему жизнь. Ему было жаль тех, кто не понимал этого, и он избавлял их от мучений сам или по просьбе кого-то другого. Иногда он встречал своих заказчиков по несколько раз. У каждого из них был свой набор побрякушек на пальцах, и Виктора веселило это. Он называл их Чёрный Опал, Обезьянья Морда, Рубиновый Придурок и никогда по именам. Виктор исполнял их прихоти и получал за это хрустящие бумажки, на которые можно было купить новый нож, водительские права или что-нибудь пожрать. Хрустящие бумажки назывались деньгами. Однажды, в один из таких дней Виктор встретил человека, у которого было лицо. Он был очень удивлён этому. Рот постоянно что-то говорил, а нос был строго посередине. Зубы были блестящие и безукоризненные, как механизм гильотины. Человек с Лицом снял с себя очки, потянув за дужку, и его нос остался на месте. Виктор заметил что-то светлое и постоянно мигающее внутри его глазниц. Что-то, похожее на драгоценный камень из тех, что носили его заказчики на руках. Виктор никак не мог понять, что это. Кожа на Лице была не такая, как на теле, и Виктор захотел потрогать ее. Его заинтересовала такая природная аномалия, и он последовал туда, куда Человек с Лицом позвал его. Он сказал, что они знакомы, но Виктор не верил, когда ему говорили подобное. Человек с Лицом жил в кукольном доме для Барби, который внутри выглядел как пыточная. Человек с Лицом и сам был, как дорогая кукла, из тех, что хорошие родители дарят своим детям на рождество, в большой блестящей коробке, с двадцатью нарядами и сумочками в комплекте. У Человека с Лицом в комплекте был десяток сушеных африканских голов и статуя самого себя масштабе один к одному. У него был розовый костюмчик, славно сидящий, как и у всех, кто собирал исторические реликвии у себя в гостиной. У него была целая свора прислуги и рой психоэмоциональных проблем. Виктор делал вид, что оценивает барахло, поглядывая на уши Человека с Лицом. Он хотел получше рассмотреть, что там пряталось в глазницах, но знал, что его не так поймут. По-настоящему Виктору понравилась только статуя. Впервые он видел кого-то в таком размноженном виде, и это позабавило его. В каждой комнате дома у Человека с Лицом пахло чистотой. Сам он пах пионами и антисептиком. Человек с Лицом различал лица, но никогда сам не смотрел на них. Он смотрел только на переносицу — так его научили в бизнес-школе, там же, где и рассказывали, как нужно держать осанку, какую утку заказывать в ресторане, и как при всём этом улыбаться. Виктор понял, что в других лицах нет ничего интересного, на самом-то деле. Человек с Лицом был особенным. Он спросил, есть ли у Виктора мечта, предложил ему постоянную работу и выпить коктейль. Алкоголь Виктор различал лучше, чем людей, и знал, что бокал джина, который пил Человек с Лицом, стоил как один заказ на убийство от его, Виктора, талантливых рук. Виктор не верил в шансы, которые бывают только раз в жизни, но согласился. Человек с Лицом только Виктора пускал в свою постель, только Виктору он позволял трогать свои волосы и копаться в тумбочках. Кроме Виктора особо никто и не рвался, Человек с Лицом был «той ещё занозой в заднице, да ещё и с непомерным эго» — так сказали в клубе, и Виктор слышал это. Он не до конца понял, что имел в виду говоривший, но на всякий случай продырявил его десертной вилкой несколько раз. Тот протяжно взвизгнул, как пищащая игрушка, и уснул. Кроме Человека с Лицом, никто на свете не знал, как пользоваться десертной вилкой, на самом деле. Человек с Лицом часто страдал из-за всякого, и то, что было у него в глазницах, утекало вниз, становясь мокрыми. Это выглядело странно и как-то тоскливо, как если бы дождь испортил планы на славную прогулку. Виктора пугало это, и он злился. Виктор прикасался своим ртом к его губам, закрывая глаза в такие моменты. Так люди выражали любовь. Он это знал. Видел по телику когда-то давно. Мокрое Лицо было солёным на вкус. Это было необычно и приятно, как если убить много людей сразу, только ещё лучше. Человек с Лицом смеялся, он всегда думал, что знает лучше других, как и что нужно делать, но сам никогда ни за что не брался. Человек с Лицом смеялся разным смехом и часто пах по-разному. Он хотел сбить Виктора с толку, но Виктор и сам был не из робкого десятка. Он знал, что ничего просто так не закончится. Человек с Лицом не любил, когда люди врут, и сам старался говорить правду чаще, чем следует (так ему, по крайней мере, казалось). Он злился, когда люди говорили неправду, и иногда проделывал эту штуку с мокрым Лицом, которая так пугала Виктора. Виктор узнал, что это называлось слезы. Виктор понимал — они так часто притворялись, что потеряли свои лица, и никогда больше их не найдут. Человек с Лицом не видел этого. У Человека с Лицом было ещё одно лицо, дополнительное. Он надевал его на своё при случаях особой злости. Какое-то первобытное чувство охватывало Виктора в такие моменты. Чувство, название которого он не знал. — Как будто мозг стекает за шиворот рубашки, — говорил он. — Остынь, — Человек с Лицом не хотел, чтобы Виктор остывал, на самом-то деле. Он держал его в таком состоянии, как держат злых собак дома. где много ценностей, или как держат заряженным пистолет. Он играл с ним и сам не понимал этого. Виктор любил игры. Они радовали его, как радовала возможность получить новый шрам в свою коллекцию, или как радовало, если в клубе кто-то шлепался рядом с баром. Там, где Человек с Лицом постоянно приказывал натирать пол тщательнее. *** В тот день Виктор чувствовал себя странно. Ему приснилось, будто он убил парня, который пытался ограбить его на мосту. Его лицо было, как мазут, и полностью стекло на колени, когда тот осел. Виктор поднялся и глянул на самого себя, проверяя. Иногда ему становилось интересно, как он выглядит на самом деле. Он хотел узнать это у Человека с Лицом и подумывал спросить, когда увидит его. Дома у Человека с Лицом зеркал было больше, чем в любом салоне красоты. Сегодня Виктор был похож на какого-то голливудского актера, имени которого не знал. Ему это понравилось, он приосанился и стал выглядеть, как дальнобойщик. Звуки и запахи раздражали, с кухни тянуло, как из школьной столовой, и, ошеломлённый, Виктор поспешил убраться. В тот день все было не так. В тот день Виктора ранили. Это было обычное дело, хоть он и редко терял контроль. — Это ничего, — сказал он, дотронувшись до бинтов, улыбнулся и почувствовал себя глупее обычного. Мир совершил сальто, и глаза начало жечь. Через секунду все это прошло. Виктор осторожно потрогал губами его рот, как делал всегда, когда хотел этого. Он закрыл глаза, представил Лицо, и у него получилось сделать это впервые в жизни. Это была магия. Настоящее волшебство, Человек с Лицом и вправду был очень особенным. Виктор не верил ни во что подобное, но иногда жизнь готовила свои сюрпризы. Он провёл языком по его губам и вдохнул, дотронувшись до руки. Это называлось поцелуй. — Неплохо, да босс? — спросил Виктор и уставился на губы. Рот не отвечал, потому что был мраморным. Виктор взял Лицо в ладони, пытаясь разглядеть то, что было у него в глазницах. Было плохо. Действительно плохо. — Ты вообще не умеешь целоваться. — ответил Виктор и ушёл. Виктору казалось, он ждёт чего-то, как часто кажется людям, и он захотел покурить. Человека с Лицом поблизости не было, и никто не мог ему запретить. Сигарета пошла не в то горло, и тогда Виктор понял — правила были разрушены. Человек с Лицом не собирался домой к ужину. Он снова глянул на себя в ванне, уперевшись руками в края раковины и пороняв на пол какую-то хрень. Крем для век, или для носа, или ещё какой-то любимой части его любимого Лица. У тебя есть мечта, Виктор? У тебя есть мечта? Его собственная морда соскользнула, шлепнулась и уплыла в водосток, даже не попрощавшись. — …И катись, все равно не нравилась, — обиделся Виктор. Не было ни век, ни носа, ничего, что теперь можно было бы намазать кремом. Лиц больше не было. Никаких. Шрамы пульсировали, будто захотели вырваться наружу вместе со всем остальным и отказаться от Виктора. Он закашлялся, и через секунду ему позвонили. Тело Человека с Лицом прибило к берегу ещё до того, как кто-то успел отправиться на его поиски. Виктор знал, что так будет, течение было быстрым. Где-то вдалеке послышался звон стекла и ненормальный хохот. Виктор решил заняться так называемым опознанием, сам толком не зная, зачем. Человек с Лицом был помятым, как никогда и красивым, как всегда. Если можно было назвать помятым того, кого собирали по частям, как пазл, выуживая сачком из воды. Про Лицо Виктору сложно было сказать, но ему почему-то показалось, что именно так выглядит красота. Это шло откуда-то изнутри, как и желание ослепнуть. У тебя есть мечта, Виктор? У тебя есть мечта? Лицо действительно было очень красивым вместе с кровью и всем остальным, что налипло на него в воде. Лицо было, а Человека не было. Неожиданно вокруг все затрещали. Куча оболваненных манекенов — и все что-то говорили наперебой. С реки потянуло гнилью, но Виктор почувствовал только запах крови. Кто-то обратился к нему по имени. Колец ни у кого не было, и он перестал различать их также быстро, как научился когда-то. Нос вдруг отказался чувствовать запахи. Почему-то Виктор захотел вспомнить, как пахнут пионы, но не смог. Он захотел вспомнить, какие на вкус слезы, но во рту был только горьковатый привкус. Скоро тут появится куча копов, но Виктору уже было плевать. Он всегда спрашивал, найдётся ли на теле Виктора и для него местечко. Он шутил и был серьёзен одновременно. Виктор знал, где находится сонная артерия и отлично понимал, что если когда-нибудь он оставит на себе шрам, не совершив при этом убийства, то сам умрёт в ту же секунду. Это была закономерность, тоже вполне особенная, возможно, даже магическая. Виктор знал, что после такого не выживают, он не был таким уж придурком, на самом-то деле. Лицо вспоминалось вполне точно, но разрез был ещё точнее. У тебя есть мечта, Виктор? У тебя есть мечта? Да, я всегда мечтал понять, что за безделушка прячется там, у вас глазницах. Мне смертельно необходимо было это знать. — Ты же Виктор? Виктор Зсасз! Мы встречались на вечеринке у Уэйна, неужели ты меня не помнишь? — он рассмеялся, как делают это люди, которым не смешно. — Это было столько лет назад, что я и сам порой забываю то время. Виктор уже давно не любил вечеринки для богатых, гольф и Роллс-Ройсы. Все это было не для него. — Меня зовут Роман Сайонис. — он проговорил это так, будто хотел, чтобы Виктор записал где-то, чтобы не забыть. Виктор не забыл. Конечно, у меня всегда было место для вас, босс. Прямо тут, поперёк моей глотки.