Carrying the Moon

       Рассказать Шарлотте было так же трудно, как и Робби, и последствия были такими же. Девушка, однако, восприняла это гораздо менее элегантно, потому что это все-таки была Шарлотта, в конце концов, и отреагировала, крича на Сандера, что он абсолютно сумасшедший и что он должен был немедленно обратиться к психотерапевту. Когда она узнала, что Робби ушел от него, крики стали еще громче и красочнее. В конце концов Шарлотта прервала видеосвязь, сказав, что не хочет иметь ничего общего ни с ним, ни с этой историей.        Его родители тоже сначала были в шоке, задавали ему миллионы вопросов, но потом поняли и оба предложили ему помощь, радуясь, что все-таки не придется отказываться от своего первого внука, которого они уже очень любили.        Через неделю после объявления своего решения Сандер почувствовал себя так, словно только что вернулся с Гражданской войны. Он потерял двоих из тех, кого любил больше всего, его сердце было разбито, и он был физически и эмоционально истощен, но в своих руках он держал маленькое существо, с которым он будет проводить каждый день, по крайней мере еще 18 лет. Несмотря ни на что, он чувствовал себя глубоко счастливым.        Мать постучала в дверь и вошла, собираясь сесть на кровать.        После разрыва с Робби Сандер вернулся к ней и снова занял свою старую комнату.        Его мать тоже была усталой и измученной. Она учила Сандера ухаживать за новорожденным, и ей все еще приходилось вставать по ночам, чтобы помочь ему. Она улыбнулась, поглаживая сына по спине.        — Он очень похож на тебя.        Сандер кивнул и положил ребенка на середину кровати между двумя подушками, чтобы тот не двигался. Он присматривал за ним днем и ночью, и, несмотря на несколько часов сна и беспокойство о безопасности ребенка, он не мог жаловаться. Малыш почти все время молчал, и да, это тоже беспокоило его, потому что разве дети не должны быть шумными и неряшливыми? Может быть, он уже сломал его.        — Лукас сказал то же самое, но мы с Шарлоттой все-таки близнецы. Не так уж странно, что он похож на меня.        Мама провела пальцами по его волосам, потом положила ладонь ему на щеку, как всегда делал Робби. Каждый раз, когда он замирал, чтобы подумать, что потерял своего парня, Сандер чувствовал, как его желудок сжимается, а сердце останавливается. Он не мог поверить, что они расстались и пошли разными путями. Все его убеждения рухнули в тот момент, но, несмотря ни на что, он не мог позволить себе роскошь жить день за днем, потому что теперь в его руках была чья-то еще жизнь.        — Ты уже выбрал имя?        Сандер покачал головой. Он думал об этом с тех пор, как Шарлотта наотрез отказалась дать ребенку имя. Все они продолжали называть его «ребенок» или «новорожденный». Сандер чувствовал, что пришло время дать ему имя, потому что он больше не был просто ребенком или младенцем, и никогда им не был.        И после всего, через что он прошел, он заслужил, чтобы его назвали уникальным образом.        — Это трудно! Я чувствую, что это огромная ответственность, но мне нравится Хиро*.        Парень пожал плечами и закусил губу. Он боялся, что мать осудит его за необычный выбор, но это так хорошо звучало, по его мнению. Это было красивое имя, и после полутора месяцев, в течение которых бедное создание было никем для человека, который должен был заботиться о нем больше, чем о себе самой, оно также казалось очень подходящим. Малыш держался как лев, и он заслужил имя, которое давало ему похожую отсылку.        Его мама тепло улыбнулась и взяла его за руку.        — Я знала, что ты выберешь что-нибудь, что напомнит всем о твоей любви к Боуи. Но мне оно так нравится, что, по-моему, ему уже идет, хотя он еще такой маленький.        Парень благодарно улыбнулся. Поддержка матери действительно помогала ему больше, чем что-либо еще. Он снова взял Хиро на руки и нежно погладил его по маленькой головке, совершенно не в силах не обнимать его более 5 минут.        — Ну что, малыш? Что ты думаешь о своем имени, а?        Элис, мама Сандера, расхохоталась, застегивая пару пуговиц на расстегнутом комбинезончике Хиро. Затем она встала, собирая пустые бутылочки, которые стояли на ночном столике, с тех пор как Сандер в последний раз кормил своего сына.        — Я не думаю, что он уже умеет возражать.        — Отныне никому не позволено называть его «ребенок».        Сандер посмотрел Хиро в глаза, потом поцеловал его в лоб и вдохнул детский запах, который оказал на него почти чудесное успокаивающее действие. Он тихо запел, укачивая его на руках, а Элис закрыла дверь за собой, оставив их одних.        — I will be king, and you... / Я буду королем, а ты…**        Он остановился и нахмурился. Когда он пел эту песню Робби, он обычно заменял слово «королева» на «король», но теперь это было просто неправильно. Этот шедевр, решил он, станет новой колыбельной Хиро, потому что он поклялся себе передать ему всю свою любовь к Боуи и, конечно же, его удивительный музыкальный вкус. Он снова запел с милой улыбкой на губах.        — And you, you will be the prince. Though nothing will drive them away. / А ты, ты будешь принцем. И хотя ничто не прогонит их прочь.        Месяц назад Сандер и представить себе не мог, что окажется в такой ситуации. Месяц назад он и представить себе не мог, что расстанется с Робби, вернется в свой старый дом и станет отцом в 23 года. Иногда он чувствовал себя потерянным, как будто даже не знал, чего ожидать в следующую секунду.        Жизнь столько раз удивляла его за столь короткое время, что перспектива строить планы даже пугала. Однако, в конце концов, он все еще был самим собой, и бесконечное количество вопросов начало неизбежно накапливаться в его голове.        Вернется ли к нему когда-нибудь Робби?        Какой будет жизнь без него?        Перестанет ли он когда-нибудь страдать так сильно?        Перестанет ли он когда-нибудь чувствовать, что часть его самого исчезла?        Он не мог представить, что будет жить с кем-то еще, кроме Робби. Так много раз за последние недели Сандер был очень близок к тому, чтобы взять свой телефон и позвонить парню, но потом он бросил эту затею, потому что не хотел усугублять ситуацию. Он должен был позволить Робби начать все сначала. Пусть он спокойно живет своей жизнью.        Но Сандер скучал по нему больше всего на свете. Он скучал по их долгим ночным разговорам и по тому, как он мог открыться Робби, он скучал по тому, чтобы услышать всегда умные мысли своего теперь уже бывшего парня. Он скучал по его доброте, его обаянию, он скучал по тому, чтобы делиться всем с любовью всей своей жизни.        Сандер знал, что он никогда не сможет испытывать к кому-то еще то, что он чувствовал к Робби. Они были родственными душами, он почувствовал это с того самого момента, как их глаза встретились. Это было притягательно, волнующе, ослепительно. И каждый раз все было по-прежнему сильно, даже после стольких лет.        Однако он не знал, суждено ли родственным душам провести жизнь вместе.        Возможно, в их вселенной им было позволено быть вместе всего несколько лет. Возможно, в другой вселенной они встретились в 90 лет и провели вместе всего несколько недель, возможно, в третьей они встретились в детском саду и прожили вместе всю свою жизнь. Он испытывал зависть ко всем Сандерам, которые все еще были вместе со своими Робби, и ему было жаль тех, кто не был.        Может быть, в этот момент, в этой вселенной, он и Робби больше не были вместе, но Сандер все еще чувствовал в глубине души, что их сказка еще не закончилась. Предстояло еще написать несколько глав, самых красивых из них. Потому что это была не та Вселенная, в которой он позволил бы их жизни вместе навсегда стать просто еще одной печальной историей.        — We can be heroes, just for one day. / Мы можем стать героями, хотя бы на один день.