***
Беззубик приземлился на крыльце домика Готти. Целительница укатила в гости к праправнукам и оставила свою хижину на попечение молодого поколения в лице Валки. Женщина за сутки навела порядок во всех травах и растворах, разобрала огромную кучу баночек, перестирала все тряпочки и даже за свои личные деньги купила новых бинтов. Теперь заходить в хижину было не так страшно, потому что риск разбивания важных лекарств снизился. Дракон услышал болезненный вскрик за дверью. Он навострил уши и подошёл к соседней комнате. Беззубик заглянул в щель и тут же резко отскочил от двери. На кровати лежал полураздетый Иккинг в обличии полудракона. Беззубик ожидал увидеть все: от огромных синяков до ещё свежих царапин, но к густой россыпи веснушек на теле друга, его жизнь не готовила. Нет, он, конечно, видел, что все лицо Иккинга покрывали мелкие пятнышки, но то, что веснушки были ещё и на руках и спине, это уже слишком. Тем не менее Фурия вернулся к двери и уже хотел стучать, как снова услышал тихое: «Ой», — а потом: «Терпи!» — но уже громче. Беззубик снова заглянул в щель. Крылья Иккинга свисали с кровати, но одно крыло было обмотано бинтами и пахло чем-то неприятным. А сам парень лежал на животе, подпирая руками голову. Валка сидела рядом и водила руками по его спине. Иногда женщина с особым усердием надавливала на самые свежие ранки, от чего Иккинг шипел сильнее, морщил нос и в целом смешно кривился, будто маленький ребенок, которого заставили выпить рыбьего жира. Беззубик усмехнулся своим мыслям и решил размять затёкшие руки, зацепив локтем полку со стеклянными баночками. С трудом отбившись от всех атак, дракон задумал быстренько ретироваться с места преступления, но был остановлен голосом Валки из-за двери. — Черныш, я знаю, что это ты, — Беззубик прикрыл глаза, проглотив прозвище, и зашёл в комнату. Иккинг хихикал и поднимал голову, чтобы встретиться с драконом взглядом, но Валка каждый раз опускала его лицом в подушку. — Здравствуй, Черныш! — весело прозвучал голос Иккинга, приглушённый подушкой. Валка ущипнула сына за бок, от чего тот ойкнул, и подняла виноватый взгляд на Беззубика. Что именно на него подействовало — полный раскаяния взгляд женщины или месяц, наполненный материнской любовью и заботой от той же женщины — непонятно, да и не важно, если честно. Все равно он бы не смог на неё долго обижаться. Беззубик мягко улыбнулся, а Валка вздохнула с облегчением и принялась убираться. Иккинг, накинув кофту, собрал все принадлежности, которые лежали у него на кровати. Потом Беззубик сложил все в корзину и помог донести до кухни, а когда убедился, что Валка улетела, вернулся к Иккингу. — Привет, Задохлик, — радостно поздоровался Беззубик, а Иккинг в ответ усмехнулся. — Да ладно тебе, не обижайся. Это даже мило, — хохотнул Иккинг, скорчив максимально невинную мордашку, на которую он только был способен. Беззубик шуточно пригрозил кулаком, но улыбнулся. Иккинг почесал затылок и еще сильнее растрепал отросшие волосы. Беззубик как-то ляпнул, что друг решил сменить имидж и быть похожим на настоящую фурию (конечно, он имел ввиду себя). Иккинг не растерялся, наоборот поддержал шутку дракона, но к таким длинным, по плечи, как у него волосам, он пока готов не был. Потому иногда срезал мешающие волосы. Однако, Астрид как-то удалось вымолить у парня разрешение на две маленькие косички. Викинг, честно признаться, чувствовал себя неуютно первые пару дней. А потом, не без помощи восхищённого взгляда девушки, свыкся с новой прической и стал сам заплетать эти две косички. Надеясь в глубине души, что скоро Астрид сама будет это делать. Дракон все еще стоял на месте, рассматривая косички друга, а викинг от нетерпения заерзал на кровати и спросил: — Что ты мне принёс? — Взял самые лучшие! — гордо заявил Фурия и кинул сумкой в друга. Иккинг дернулся, вытянул руки, но не успел среагировать, и все содержимое сначала высыпалось ему на голову, а потом и на кровать. Беззубик расхохотался. Пунцовый викинг принялся собирать книги в одну кучу, старательно делая вид, что все так и было задумано. Дракон закатил глаза и наконец-то решил помочь другу собрать оставшиеся книги.***
Валка, оставив корзину с травами дома, прогуливалась по деревне и решила зайти в большой зал, чтобы взять что-нибудь на ужин. Она неспеша поднималась по ступенькам, когда ее окликнули. Женщина обернулась на голос любимого мужа и счастливо улыбнулась. Валка протянула руки и, подпрыгнув, оказалась в теплых объятиях Стоика. Он подхватил жену на руки и стремительно взлетел над островом. Валка счастливо смеялась, жмурилась из-за яркого солнца, поднимала руки вверх и краснела как маленькая девочка, когда ловила на себе влюбленный взгляд своего мужа. А Стоик, казалось, смотрел только на свою любимую жену и совсем не следил за направлением. Вскоре пара приземлилась на утесе. Стоик мягко поставил жену на ноги, заботливо поправив подол ее юбки. Валка взяла мужа под руку и повела за собой, прямо к самому краю обрыва. Она села, потянув за собой Стоика, и, когда тот опустился на землю, мягко его обняла. Они сидели, наслаждаясь близостью и теплом друг друга, смотрели вниз, на деревню и ее жителей, и молчали, совершенно не испытывая из-за этого неловкости. Валка была счастлива. А Стоик еще больше. И ничего не могло испортить этот трепетный момент, полный любви и нежности. Стоик заговорил первый. Он рассказывал о том, что Иккинг рос очень маленьким, но безумно любопытным — Валка смеялась и качала головой; о том, что надежда, что Валка жива, не покидала Стоика ни на секунду — женщина грустно вздыхала и обнимала мужа крепче; о том, что Хофферсоны дали согласие на брак их дочери и сына вождя когда детям исполнилось по четыре года — Валка смеялась, представляя лицо Иккинга, когда он об этом узнает… Прошел месяц с той роковой битвы, но такие посиделки стали традицией только тогда, когда Иккинг наконец открыл глаза. Все время до этого события женщина летала Фурией по всему острову и даже наведывалась в Ледяную Пещеру в поисках целебных трав. Она валилась с ног, иногда будто засыпая на ходу, но на все просьбы отдохнуть резко отнекивалась и снова убегала по делам. Стоик не мог ее никак словить, потому что Валка часто оставалась ночевать рядом с сыном, а когда она приходила домой, то ложилась спать в гостиной, даже не раздеваясь. Мужчина из сурового вождя превращался в любящего мужа: он снимал с нее обувь, развязывал пояс и все веревки на руках, расплетал волосы и в конце всех процедур заботливо укрывал и, поцеловав в лоб, уходил в свою комнату. Стоик ждал Валку почти пятнадцать лет, подождет еще немного.***
Где-то за архипелагом
Страх. Дикий страх сковал все тело. А еще цепи. Большие, железные. Они сцепили ее хрупкое тельце накрепко, не давая и шанса сдвинуться хотя бы на миллиметр. Она ничего не видела, как бы не напрягала зрение, а еще почти не чувствовала, но железным запахом крови отдавало слишком сильно. Тойво смотрела на свои руки, в попытках зажечь хоть какой-нибудь огонек, но она была слишком истощена. Девушка кое-как согнула ноги в коленях, оперлась о стену и прикрыла глаза.