Во имя любви

      Дорога к морю выдаётся необычайно длинной, или так только кажется Лютику, чьё восприятие времени с течением болезни становится все более и более странным. Особо комфортным путешествие делает пасмурная погода и отсутствие очень яркого солнца, поэтому парень даже может сказать, что он наслаждается дорогой.              Геральт дарит ему всю ту любовь и нежность, на которую он только способен, и Юлиан по-настоящему счастливым себя чувствует. Да, его болезнь все усложняет, но чем больше он забывает, тем меньше беспокоится о происходящем и реже замечает провалы в памяти. В некоторых аспектах взрослой жизни Лютик и вовсе превращается в ребёнка, поэтому ведьмаку приходится присматривать за ним практически круглосуточно, потому что Геральт не простит себе, если из-за его невнимательности с Юлианом что-то случится.              — Подожди меня здесь, я схожу за сумкой. Хорошо? — спрашивает ведьмак, отвлекая Лютика от мерного расчесывания гривы Плотве. За последние несколько недель парень умудрился настолько подружиться с лошадью мужчины, что теперь Плотва позволяла себя расчесывать исключительно Юлиану. Геральт, впрочем, был абсолютно не против, потому что Лютику нравилось, а сама лошадь и раньше была своенравной.              — Хорошо, — отвечает парень, и ведьмак нежно целует его в макушку, прежде чем уйти.              Плотва одобрительно фыркает и тыкается мордой парню в плечо, когда он заканчивает её расчесывать. Юлиан смеется и нежно гладит её по гриве. Ему нравится Плотва, и он правда не понимает, почему раньше они не особо ладили.              Запястье слегка зудит, но под пристальным взглядом лошади Лютик не решается его расчесывать, ведь Геральт попросил его этого не делать. Вряд ли Плотва, конечно, расскажет об этом ведьмаку, но парень почему-то решает перестраховаться.              — Так-так-так, и кто это тут у нас? — звучит незнакомый голос за спиной Юлиана, заставляя того вздрогнуть и обернуться.              На входе в стойло стоят двое вооруженных мужчин, и выглядят они весьма недружелюбно. Ухмылки на их лицах кажутся парню настолько противными, что Лютик невольно поеживается. Ему не нравятся эти люди. Плотва фыркает настолько угрожающе, насколько это, в принципе, может сделать лошадь, потому что буквально затылком чувствует опасность. Эти двое пришли не просто так. Они хотят навредить.              — Не нужно нас бояться, — говорит второй, но от этого Юлиану только страшнее становится. — Мы пришли поговорить.              — Что вам нужно? — спрашивает Лютик, стараясь, чтобы его голос звучал максимально ровно.              — Мы надеялись, что ты поможешь нам.              — Я? Чем? — парень совершенно ничего не понимает.              — Вчера весь постоялый двор слышал, как ты помогал тому ведьмаку удовлетворять его… скажем так, базовые потребности, — противно усмехается один из мужчин, перебирая в руках связку ключей. — Мы надеялись, что ты и нам в этом поможешь.              Юлиан чувствует, как по его спине пробегают мурашки. Он плохо помнит, что было вчера, но сегодня с утра Лютик чувствовал себя на редкость прекрасно, а значит прошлым вечером у них был секс. Парень не может вспомнить подробностей (хотя ему очень бы хотелось), но, даже несмотря на это, он помнит одно — ему понравилось. И, похоже, они очень громко себя вели, раз эти мужчины пришли к нему с такой просьбой.              — Я не… не понимаю, о чем вы, — отвечает Юлиан, потому что это кажется лучшим решением. Из-за того, что он нервничает, головная боль снова вернулась, и Лютик банально не способен придумать что-либо другое.              — Мы по глазам видим, что ты все понимаешь, — усмехается второй, подходя ближе и тем самым заставляя парня испуганно сделать несколько шагов назад и буквально вжаться в стену. — Ну же, малыш, не ломайся. Мы долго были в дороге без женщин, не заставляй нас брать тебя силой.              — Но я не… я не могу, — бормочет Юлиан, с ужасом наблюдая, как мужчина с противной улыбкой на губах подходит все ближе и ближе, а его друг перекрывает единственный путь к отступлению. Он в ловушке. — Геральту это не понравится.              — Тому ведьмаку, что ль? А мы ему не скажем. Не скажем ведь, Симон?              — Не скажем, — подтверждает мужчина, что все еще стоит на входе в стойло. — Конечно, если ты хорошо поработаешь.              — А иначе нам придётся рассказать твоему ведьмаку, что его маленькая шлюшка сама на нас набросилась, а мы не смогли устоять.              — Вряд ли ему это понравится, так ведь? — усмехается Симон. — Не вынуждай нас делать это.              — Будешь послушным, и мы не причиним тебе боли, — мужчина подходит к парню почти вплотную, и Лютик испуганно жмурится. — По крайней мере, постараемся, — добавляет тот и смеется так, что Юлиану становится противно чуть ли не до рвоты.              — Прошу, не надо… — бормочет Лютик, прекрасно понимая, как жалко это звучит, но он просто не способен на большее. Страх будто сковал все его тело, и парень ничего не может с этим сделать. Он просто хочет, чтобы все закончилось. — Я не хочу…              — Ох, малыш… — Юлиан испуганно всхлипывает, когда рука мужчины внезапно сжимает его горло. — Ты не оставляешь нам выбора.              — Януш, бери его и пойдем, пока беловолосый не вернулся, — говорит Симон, и Лютика резко хватают за воротник рубашки, прежде чем потащить за собой. Грубая рука Януша тут же зажимает парню рот и ему злобно шепчут на ухо:              — Вякнешь хоть слово, и мы будем ебать тебя во все дыры до тех пор, пока ты не отключишься от боли, понял?              Юлиан всхлипывает и кивает. Голова раскалывается все сильнее, и Лютик не может просто дать отпор в таком состоянии. Болезнь сделала его совершенно беззащитным.              — Хороший мальчик, — с противной приторностью в голосе произносит Януш, прежде чем буквально выволочь парня из стойла.              Плотва начинает истошно ржать и стучать копытами, пытаясь привлечь внимание, чтобы хоть как-то помочь Юлиану. Симон замахивается, пытаясь напугать лошадь, но Плотва всегда была смелой девочкой. Она кидается вперед и смыкает зубы на рукаве рубашки мужчины. На самом деле, Плотва хотела откусить ему руку, но привязь не даёт ей особо двигаться в стойле, и она делает все, что в её силах.              Симон раздражённо дергает рукой, и рубашка на нем рвётся. Януш уже выволок Лютика из конюшни, поэтому мужчина раздражённо сплевывает, решив не тратить силы на то, чтобы отомстить лошади за порчу одежды, и следует за ними.              Юлиан плохо соображает, потому что головная боль и шок — это те вещи, которые не позволяют быстро думать и здраво оценивать ситуацию. Его затаскивают в какой-то сарай и бросают наземь, видимо, решив особо не церемониться. Солома, которой рьяно усеян пол, слегка смягчает падение, и Лютик даже не сильно ударяется, но все равно всхлипывает, скорее от страха, чем от боли.              Двери сарая закрываются с внушительным грохотом, оставляя парня в полутьме с двумя весьма обозленными мужчинами. Юлиан приподнимается на локтях и невольно пытается отодвинуться подальше от людей, что хотят причинить ему боль.              — За нами никто не шёл?              — Та нет вроде. Эта сука порвала мне рукав.              — Бешеная, не иначе. Под стать этому мутанту.              — Зато мальчишку он выбрал, что надо. Как думаешь, как он ему заплатил?              — А тебя это ебет? Главное, что нам он даст бесплатно. Правда ведь? — ухмыляется Януш и хватает Лютика за плечи, вынуждая принять сидячее положение.              Парень мотает головой и пытается увернуться от таких противных прикосновений. Перед глазами все плывёт. Ему так страшно. Он не хочет спать с этим мужчинами, но голова раскалывается так, что Юлиан даже не в состоянии позвать на помощь.              — Не надо… — просит Лютик, чувствуя себя беспомощным маленьким ребёнком. Раньше он смог бы придумать как выкрутится или хотя бы дать минимальный отпор, но сейчас — нет. Его изнасилуют в грязном и темном сарае двое ублюдков и, если ему не повезёт, то он выживет и все запомнит. Болезнь довольно беспощадна к его воспоминаниям, но разве можно забыть такое?              — Будь послушным, и, возможно, тебе даже понравится. Такие маленькие шлюшки как ты любят погрубее, я прав? — Януш усмехается и шлепает Юлиана по лицу. Не сильно, но ощутимо.              — Определенно, — соглашается Симон. — Вряд ли ведьмак с ним церемонился, так что нам даже растягивать его не придётся. Время сэкономим.              Прошлой ночью Геральт был нежным. Лютик не помнит, но почему-то абсолютно уверен в этом. Раньше ведьмак мог позволить себе быть грубым в постели, и парню это даже нравилось, но сейчас — нет, потому что болезнь прогрессирует, и Юлиану нужна скорее забота, чем страсть. И Геральт одаривает его этим сполна. Проблема лишь в том, что эти ублюдки об этом не знают, да и все равно им, а это значит, что Лютику будет больно. Очень больно.              — Отпустите меня… пожалуйста…              — Отпустим, малыш, обязательно отпустим, — заверяет парня Януш, начиная развязывать завязку на своих штанах. — Но сначала ты должен побыть послушным мальчиком и удовлетворить нас.              Юлиан всхлипывает, понимая, что все происходящее неизбежно и помощь не придёт. Лютик чувствует, как по его щекам катятся слезы, и ему так стыдно перед Геральтом за все, что происходит. Он никогда не стал бы спать с этими мужчинами добровольно.              Внезапно в двери сарая довольно быстро и сильно стучат. Януш чертыхается сквозь зубы и снова завязывает свои штаны, прежде чем подойти к дверям. Симон с размаху бьёт Юлиана по лицу ладонью, заставляя снова свалиться на землю.              — Ни звука, понял? — буквально рычит он, наклонившись и схватив Лютика за воротник рубахи. Тот кивает, снова испуганно всхлипывая.              — Какие-то проблемы? — Януш выглядывает из сарая в маленькую щель и выглядит предельно обозленным, чтобы отпугнуть любого, кто решился потревожить их в такой момент.              — Я войду, — без каких-либо предисловий заявляет Геральт, делая шаг вперёд, но его тут же останавливают лёгким толчком в грудь. Януш уже не выглядит таким уверенным, как раньше, потому что знает, что цапаться с ведьмаком себе дороже, но ему все еще нужно спровадить беловолосого подальше от сарая. Иначе он может помешать им.              — Прошу прощения, милсдарь ведьмак, но мы только после дороги. Комнат нет, и мы заплатили двойную цену за этот обветшалый сарай только чтобы поспать. Некрасиво так вламываться.              — Я ищу своего друга.              — Мы никого не видели, — с самым честным выражением лица уверяет Януш, слегка прикрывая за собой дверь. — Здесь только я да мой брат Симон. Больше никого.              Геральт сомневается, потому что ссориться ни с кем не хочется, но ему позарез нужно найти Лютика. Потому что, судя по тому, как почти в агонии билась Плотва, когда он прибежал в конюшню, с парнем произошло что-то плохое.              Юлиан сквозь ужасную головную боль все же осознает, что, если ведьмак сейчас уйдет, то ему уж точно никто не поможет, и резко дергается вправо, уходя из захвата Симона.              — Геральт! Помоги мне! Пожалуйста! — кричит Лютик, прежде чем его с размаху бьют по лицу, и он снова валится на землю, разрешая себе разрыдаться во весь голос. Чтобы Геральт услышал. Чтобы спас его.              Януш с легким налетом ужаса видит, как жёлтые глаза ведьмака в секунду темнеют от гнева. Кажется, они недооценили значение этого парня в жизни мужчины.              Двери сарая резко отворяются, с размаху ударяясь о стены, и та картина, что предстает перед Геральтом делает его еще более разъяренным, если это вообще возможно. Лютик — его Лютик — лежит на земле и пытается закрыть голову руками в безуспешной попытке защититься от еще одного удара Симона, который уже замахнулся.              Геральт сбивает мужчину с ног и, тут же забыв про него, бросается к Юлиану.              — Тише, милый. Это я. Я здесь, я рядом, — шепчет мужчина, помогая Лютику сесть и руками аккуратно стирая слезы с его щек. У Юлиана разбита губа, но, в целом, больше видимых повреждений нет, и Геральт чувствует мимолетное облегчение. — Что они с тобой сделали? — спрашивает ведьмак, потому что Лютик продолжает плакать и цепляться за мужчину руками, словно все еще не чувствует себя в безопасности.              — Всегда знал, что ведьмаки не любят делиться, — говорит Януш, поудобнее перехватывая меч в своей руке и вытирая кровь с лица: Геральт с размаху разбил ему нос, прежде чем ворваться в сарай. Симон тоже подрывается с пола и, схватив неподалёку лежащий меч, присоединяется к своему другу.              — Что вы с ним сделали?! — буквально рычит ведьмак, потому что Юлиан не спешит отвечать, да и в принципе не похоже, что он в состоянии это сделать.              — Ничего, — Януш усмехается, и Геральт чувствует, как у него буквально начинают чесаться кулаки. — Пока ничего, но у нас на него большие планы.              — Вы даже пальцем его не тронете, — холодно произносит ведьмак, поднимаясь на ноги. Лютик продолжает плакать, но уже тише, потому что наконец-то понимает, что он больше не один. Острая боль все еще ощущается в висках, но парень чувствует, что становится легче.              — Мы уважаем твой промысел, ведьмак, и не хотим с тобой ссориться, — Януш снова вытирает кровь с лица. — Но у нас были планы на этого мальчишку, и мы не собираемся от них отказываться.              — Вы его не тронете, — повторяет Геральт, и его голос буквально дрожит от злости. Видит бог, он даёт этим двум ублюдкам возможность уйти.              — Так не пойдёт, — качает головой Януш.              — Иди погуляй, беловолосый, — вставляет Симон, видимо, тоже решив показать свой гонор и не дать брату говорить за двоих. — Выпей пива за наш счёт в трактире. Мы управимся за час, а потом можешь забирать свою шлюшку и ехать своей дорогой.              — Ты в невыгодном положении, ведьмак, — продолжает Януш, держа наготове меч и подходя ближе к Геральту. — Разве этот мальчишка стоит того, чтобы умереть? На юге за горсть золотых монет ты купишь себе десяток таких, — замечает мужчина, видимо, решив, что Лютик ведьмаку принадлежит.              По мнению Януша, такое умозаключение было логичным: раз Геральт не хочет делиться, значит, этот парень — его собственность, и мужчина просто не хочет, чтобы на неё покушались. На Юге сейчас такое не редкость. Все тихо отмалчиваются, но рабство процветает, будь здоров. На Севере, конечно, это не так распространено, но ведьмаки ведь круглый год и не сидят на одном месте, верно?              Пока Геральт молчит, Януш успевает окинуть Лютика еще одним, на этот раз чисто оценивающим взглядом. Судя по статуре и красивым голубым глазам, ведьмак отвалил за парня нехилую сумму. Теперь понятно, почему он так ревностно защищает право единоличного пользования его телом. Что ж, в любом случае их это не особо интересует.              — Так что скажешь, беловолосый? — спрашивает Симон, у которого, похоже, закончилось терпение. — Мы еще можем разойтись мирно, если позволишь воспользоваться твоим мальчишкой. Аккуратными быть не обещаем, но, так уж и быть, вернём его тебе.              — После того, как он свое отработает, конечно, — добавляет Януш с той самой противной ухмылкой.              Юлиан испуганно сжимается от этих слов и почти неосознанно хватает Геральта за ногу, заставляя посмотреть на себя.              — Не отдавай меня им, пожалуйста, — умоляет Лютик, и ведьмаку без преувеличения становится плохо от того, что его просят о таком. Неужели парень действительно боится, что Геральт позволит этим двум ублюдкам изнасиловать его? — Они сделают мне больно, — шепчет Юлиан, со всей силы цепляясь пальцами за штанину ведьмака. Ему так страшно. Он хочет, чтобы все закончилось.              — Я им не позволю, Лютик, слышишь? — произносит Геральт, стараясь вложить в голос всю свою уверенность, чтобы Лютик ему поверил. Ведьмак готов положить всю свою жизнь на то, чтобы Юлиан был в безопасности. Даже сейчас, когда у этих ублюдков мечи, а Геральт абсолютно безоружен, он сделает все, что угодно, лишь бы Лютику больше не пришлось бояться. — Никто не навредит тебе, пока я рядом.              Головная боль медленно утихает, и возвращающееся сознание убеждает парня в том, что ведьмак не врет. Он действительно защитит его, если Юлиан ему позволит, поэтому Лютик все же заставляет себя расцепить руки и отпустить мужчину.              — Так мило, что аж сердце разрывается, — не удерживается от едкого комментария Януш, когда Геральт делает несколько шагов вперед и снова возвращает этим двум ублюдкам свое внимание. — А мне говорили, что у ведьмаков нет чувств.              — Тебе соврали, — буквально рычит Геральт. Зрачки его глаз заостряются настолько, что, кажется, о них можно порезаться, и ведьмак бросается в бой, предпочитая не ждать, когда на него нападут первыми.              Эффект неожиданности срабатывает мужчине на руку, и он, умудрившись сбить Симона с ног, выхватывает его меч. Теперь они на равных.              Януш раздражённо шипит, потеряв свое мнимое превосходство в виде Симона, и обозленно кидается на ведьмака. Геральт ловко отражает серию ударов, не спеша наносить свои, потому что все еще тешит надежду закончить все бескровно. Желание отомстить за Лютика довольно сложно перебороть, но ведьмак понимает, что местные могут не оценить поножовщины в этом богом забытом сарае, и парню вряд ли будет лучше, если дорожный патруль этого города объявит на них облаву.              Разбираясь с Янушем, Геральт слегка отвлекается и упускает из виду Симона, которого он обезоружил минутой ранее. Точнее думал, что обезоружил.              Из-за пояса Симон выхватывает нож и бросается в сторону сидящего на земле Лютика настолько резко, что парень не успевает даже вскрикнуть. Острый нож разрезает живот, практически не встречая сопротивления. Лезвие не особо длинное, но Симон загоняет его до основания, схватив парня за плечо.              — Таким шлюхам, как ты, обычно перерезают глотку, но я хочу, чтобы он видел, как ты страдаешь, — цедит сквозь зубы мужчина, а затем резко выдергивает лезвие, причиняя Юлиану большую боль и тем самым открывая кровотечение.              Лютик вскрикивает от боли и валится на спину, зажимая руками рану в безуспешной попытке остановить кровь. Во рту появляется железный привкус, и парень чувствует, как сознание начинает стремительно уплывать.              Геральт оборачивается на звук и из его рта вырывается отчаянный крик, когда он осознает, что именно произошло. Юлиан всхлипывает, понимая, что с каждой секундой его веки становятся все тяжелее, и этому смертному сну просто невозможно сопротивляться.              Последним, что видит Лютик, оказывается дырявый потолок сарая, через который пробиваются яркие солнечные лучи. По щекам парня текут слезы.              Он всего лишь хотел увидеть море.