Преподаватель

— Хён, доброе утро и обнимашки, а? — Доброе. Сам обнимай, видишь же, что я у плиты. — Хён, я вас спросить хотел: а вам стояк готовить не мешает? — Нет. Ты же его так ловко пристроил мне между булок. — Да нет, хён, я про ваш стояк. — За него я вообще не беспокоюсь, пока он в твоих надёжных, крепких и мозолистых руках. — Эти мозоли, хён, об него же и натёрты. — Неужели такой шершавый? — Шершавый станет язык, хён, когда пересохнет. Там важно, как интенсивно лизать и какое место. — Это нормально, языки есть у всех, и все лижутся, куда достанут. Некоторые буквально меры не знают. — Мне у всех не интересно, пусть творят что хотят. Мне интересно только у нас с вами. Но уж это мне интересно просто безмерно. — Глупыш. Мы с тобой в плане физиологии не уникальные. — Да? То есть я предлагаю вам слишком скучный стандартный набор в дополнение к вашей базовой комплектации, и вам надоело? Больше мне вас там не облизывать? Вообще не распускать руки, язык держать за зубами, да ещё и губу закатать для надёжности? — Гук, ну почему сразу этот переход от жарких страстей к холодному игнору? Почему ты всегда впадаешь в крайности? — А, то есть это был пустой трёп без перехода на личности, так что снова можно хвататься руками где ни попадя и облизывать там сколько влезет? И прямо сейчас я могу хорошенько ухватиться и смачно облизать? — Чонгук! — Ну что? Не волнуйтесь, хён, я долго практиковался, и опыт мне многое теперь позволяет. Я начну осторожненько. С краешку. — Господи, да где там краешек-то? Это же не тарелка и не кусок пирога. — Ну не краешек. Кончик. И вообще, к чему нам этот спор, лизать или не лизать, хён? Я же своими мозолистыми руками чувствую, что кончик уже согласен. Уже намок в предвкушении. Радуется, значит. Почему вы не пытаетесь согласовать свои умственные идеи с пожеланиями вашего тела? Почему вы отрицаете? — Что отрицаю? — Что пора лизаться. — Пора завтракать, вот что, мальчик мой. Сегодня мой первый за три недели выходной. Сейчас 13-07 утра. Мои действия, мысли и физические ощущения полностью соотносятся между собой: я испытываю голод... — Сексуальный? — ... и готовлю завтрак. — Будет пиршество разврата, хён? Кулинарно-оргиастический экстаз? — Нет, ненасытный ты мой. Всего лишь овсянка на молоке. Точнее, на сливках. — Му-у... То есть всё, что мы тут с вами делаем — это готовим завтрак? — Я готовлю. А ты жмякаешь меня за хрен и помидорки. — Ну что я могу поделать, хён? Я планировал гладить вас по спине, которая у вас вчера болела. Разве я виноват, что на вас эта плюшевая куртка? Она такая скользкая, что руки сами собой соскользнули... — Ага. Соскользнули. А по пути задрали эту куртку, пролезли под неё, под фартук, под пояс с завязками — и прямо мне в трусы. — Не надевали бы трусы, хён, получилось бы быстрее. — Ты понял, о чём я. О сходе с намеченной траектории. — Да это было не опасно, хён, не беспокойтесь. Это был контролируемый занос. Я так красиво дрифтанул... — Контролируемый, да. То-то ты так часто дышишь и так сжимаешь рычаг коробки передач. — Это ещё что, хён. Знали бы вы, как у меня пульс частит. Меня аж потряхивает. — Не сомневаюсь. Я прямо сейчас собственной задницей ощущаю, в каком месте пульс у тебя частит особенно сильно и давление крови зашкаливает. — Да, хён. Это место больше всего нуждается во внимании специалиста. Дальше игнорировать симптомы и признаки совершенно невозможно. — Мой бедный мальчик, я должен тебя спасти. Какого специалиста тебе пригласить? — Который по снятию напряжения, хён. — Электрика тебе вызвать, мой ненаглядный? — Нет, хён, там такой напор изнутри, того гляди прорвёт... — Сантехника хочешь, мой сладкий? — Никаких сантехников я в жизни не хотел, хён, что у вас за мысли дурацкие?! Ну почему вы меня не понимаете? — Вызвать того, кто понимает? Психолога к тебе позвать? — Я не хочу психолога, хён! Я же не псих! — Да, случай тяжёлый, психолог тут не поможет, тут психиатр нужен. — Хён, я боюсь психиатров, вы что! Они все практикуют технику связывания и никогда не оставляют человеку право сознательного выбора между синей и красной таблеткой. Зато уколы фигачат только в путь. Этот, который по вызову, точно со мной что-нибудь непотребное сделает на диване в гостиной. — Да ну брось. Что он такое сделает, чего я на том диване с тобой ни разу ещё не делал? В душу влезет? — Не в душу, хён, а в голову. И увидит, какие я там гейские видосики мысленно просматриваю с утра до ночи на повторе. — То есть ты что, порнуху смотришь без меня? — А вам её смотреть бессмысленно, хён, потому что вы в ней и так активно участвовали. — Это что же получается, я с тобой занимаюсь любовью, а ты всё тайком себе на подкорку записываешь и потом пересматриваешь по сто раз? — Не занимаетесь вы со мной любовью, хён. Вы торчите на кухне возле плиты и варите кашу. Что это за любовник такой, который овсянке уделяет больше времени, чем своему мне? — Гукки, дорогой мой ты, ну каша же подгорит! — А что у меня подгорит, это вам нормально? Где моя порция утренней любви на сегодня? — Сперва порция утренней каши. — А у меня руки на рычаге коробки передач, я не могу отвлекаться от процесса, хён. — Сейчас хён развернётся к тебе, если ты ему это позволишь, и покормит тебя как младенца, с ложечки. — То есть что, отпустить вас, хён? Я не для того за это место брался своими опытными натруженными руками, чтобы дать вам увернуться. — Я не увернусь, а повернусь. Потом можешь держать, сколько хочешь... Ну вот... Не страшно же? Открывай ротик. Ложечку за маму... — Фу, хён... — Ложечку за папу... — Хён... — Ложечку за ремонт в универе, и чтобы он к хуям наконец, сука, закончился... — Хё-о-о-о-о-он!.. — Ну что ты капризничаешь? — Невкусно! — Как невкусно? Я тут двадцать минут вожусь с этой овсянкой, а тебе невкусно? — А самому ложечку за Чонгука слабО, хён? Потом скАжете, как оно вам. Рискните, хён, а я вас поддержу морально и подержу физически. Никому не дам в обиду. Пальцем никому вас тронуть не дам. Да если кто-то хоть попытается вас здесь пальцем потрогать... Без рук останется. Это всё тут только моё. Мои игрушки. — Ладно... Тьфу ты, дрянь какая... Пересолил. — Ага! Ну, что я сказал! — Делал же как обычно... — Влюбились просто, хён, вот всё наперекосяк и пошло. — Я взрослый серьёзный человек, преподаватель университета. Вкалываю с утра до ночи. Когда мне влюбляться? Мне надо питомца завтраком кормить. И себя тоже... Ой, бля... Какая гадость эта ваша на сливках заварная каша. — Вы стихами заговорили, хён. Это точно любовь. — Ешь давай. Мы должны это доесть. Ты должен. Ну-ка... — Нееееет! — Да. — Хён, хватит... — Ещё ложечку... — Хён! — Не вертись... Ну... Вот умничка... Вот молодец... — Хён, вы что думаете... если будете меня каждый... раз целовать, я... не замечу, как вы плохо готовите?.. — Ну смотри, уже половину скушал. Хороший мальчик. — Хён, говорю вам — вы не повар. — Конечно, не повар. Я просто тут живу и владею недвижимостью... Тьфу, зараза, какая мерзкая хрень всё же получилась... Надо было инструкцию на упаковке сначала прочитать. Больше такую овсянку не покупаем. — Не расстраивайтесь, хён мой любимый. Ну дайте я вас тоже поцелую. Подумаешь, накосячили разок... очередной. Как мне вас утешить? — Чонгук, отпусти мои причиндалы и помой посуду.