Невероятные приключения малышки Джо

Дядя Какёин медленно ходит и не всегда может догнать проворную маленькую Джолин. Его ноги крепко охватывают железные детали, похожие на детали экзоскелета из книжек о космосе и неведомых планетах, что делает его в глазах маленькой Джоджо вовсе не инвалидом, а крутым путешественником во времени. Его глаза пересекают шрамы, и папа говорит, что он болеет, поэтому никогда не сможет поднять Джолин на руки, а Дядя Поль, что за ним нужно приглядывать. Но незаметно, тихонечко, чтобы он не расстроился. И хоть девочка не совсем понимает, почему кто-то может расстроиться, если поймёт, что ему помогают, – Ведь и дядя Какёин, и дядя Поль, и папа с мамой, и даже дедушки с бабушками ей, Джолин, помогают, и она совсем не расстраивается и не сердится. – но играет в игру, которую они придумали, и считает себя в ней победительницей. Но зато дядя Какёин очень здорово рисует. Так здорово, что Джолин очень хочет научиться также. А потом ещё лучше, чтобы с гордостью дарить всем свои рисунки. В комнате Джолин три стены выкрашены в нежный персиковый цвет, но четвёртая вымазана ровным слоем белой краски, на которой вскоре появились карандашные пометки, сделанные ей и дядей Какёином в то время, когда он приезжал в прошлый раз. На этой длинной стене напротив окна они нарисуют море. И это будет настолько красивое море, что даже настоящее море обзавидуется и станет ещё красивее, чтобы соответствовать рисунку на белой стене в детской комнате, которую каждое утро заливает рыжий солнечный свет. Джолин на самом деле нравится море. А ещё море очень нравится папе, и тогда он, наверное, будет чаще к ней приходить. Малышка понимает, что папа работает и что это очень-очень важно, но иногда ей очень грустно и обидно. Но совершенно не сейчас. Сейчас перед ней и над ней громадное белое поле стены, на полу у ног стоят банки с краской, а в ладошках девочка крепко, чтобы не упали, держит кучу кисточек: большие и маленькие, совсем тоненькие, и даже малярный валик есть. – Ну что, готова? – Какёин улыбается и забирает у девочки кисточки, потому что та едва не выронила их, когда со всем энтузиазмом, присущим только детям, закивала, всё ещё переводя восхищенный взгляд со стены на художника и обратно. –Я уже всё придумала, смотри: я покрашу кораблик, а ты... Ну, что-нибудь другое. Ты поднимешь меня как в прошлый раз? – Девочка потянула старшего за рукав тёмно-зелёной рубашки, сосредоточенно глядя ему в лицо снизу вверх. – Конечно. Только отпусти мой рукав, ладно? А то ты мне его оторвёшь. – Он усмехнулся, и маленькая Джоджо неохотно отцепилась от устойчивого и внушающего безопасность мужчины. Она вообще очень смелая девочка, и дядя её ни разу не ронял, но висеть над землёй все равно сначала немного неуютно. Джолин говорила, что дядя Какёин вообще-то волшебник? Только об этом нельзя рассказывать, даже друзьям со двора и из класса. А то они тоже захотят, чтобы он их покатал, а ей этого не хочется. Девочка выдохнула, вцепившись пальчиками в рукава старой кофточки, которую не жаль испачкать, чтобы немного успокоиться, и потянулась за кисточкой.       Дверь тихо скрипнула, и в комнату кто-то зашёл. По звуку шагов, не оборачиваясь, Какёин распознал старого друга и кивнул не столько ему, сколько лёгким наметкам на стене: "Джотаро". "Нориаки" - кивнул в ответ Куджо старший, усевшись прямо на пол около кроватки дочки, слишком занятой удивительным будущим корабликом, чтобы уделить любимому папочке больше внимания, чем звонкое "привет" и короткий взгляд через плечо. Для Джотаро всё выглядело совершенно не так, как для маленькой Джолин: он видел как бережно в руках сжимал девочку станд его друга и как пристально он за ней наблюдал, чтобы не уронить случайно или не тряхнуть ненароком. И это смотрелось бы даже мило, если бы не напоминающая о потерянном прошлом круглая дыра в груди проекции через которую мужчина мог видеть чернявый затылок девочки. Он никогда не был пугливым, но один взгляд на это заставлял по его спине пробегать мурашки от одного лишь ощущения близости смерти. – Ты хочешь просверлить во мне взглядом ещё одну дыру, Джоджо? – спросил Нориаки, и его голос не скрывал насмешливой интонации. – Учти, второй раз я этого уже не переживу. Джотаро не стал ничего отвечать на это, лишь хмыкнул себе под нос привычное "Ну и ну" и опустил козырёк кепки пониже. – Я пришёл не потому что мне интересно смотреть как вы работаете, - сказал Куджо какое-то время спустя, глядя в окно. – Конечно-конечно, - неожиданно покладисто согласился Какёин. Даже покивал, для солидности, продолжая малевать синим воду. – Совсем не поэтому, мистер Я-Провожу-Выходные-Только-На-Море. – Я слежу, чтобы ты не уронил мою дочь. Я успею её поймать, а потом дам твоему станду в морду, – и, несмотря на то, что это подозрительно напоминало угрозу, его собеседник рассмеялся. – И вообще, - добавил мужчина, чтобы отвлечь внимание от своего непривычного поведения, – море моя работа, если ты не заметил.       Джотаро, честно сказать, действительно беспокоился о том, что Какёин может уронить девочку. Не потому что он слаб, конечно. И не потому, что захочет ей как-то навредить. Просто в памяти Джоджо ещё свежа история, свидетелем которой он невольно стал: о том, как его друг в прошлом году пытался с помощью станда спустить забравшуюся на дерево и застрявшую там Джолин, но оступился на камнях и рухнул вниз. Когда Джотаро примчался на крики дочери, то увидел как Hierophant почти конвульсивно сжимает в руках Джолин, прижимая к себе девочку (благо, что не очень сильно, так что та отделалась лишь синяками), а его хозяин валяется рядом. Джоджо до сих пор помнит, как хрипел от боли, загребая пальцами песок, мужчина. Для Нориаки это закончилось больницей, потому что, оказалось, что заострённым концом торчащий прут арматуры воткнулся прямиком в место стыка протеза и позвоночника. Так что не удивительно, что это было настолько больно.              С той поры Джотаро предпочитал присматривать за этими двумя, когда уже наперёд знал, что Какёин в любом случае поднимет Джолин на руки. Наблюдать за двумя увлекшимися художниками, конечно, весьма занятно, но не настолько, чтобы мужчина был готов посвятить этому столько времени. Но и предлагать им сделать перерыв – себе дороже. Он успел убедиться в этом на личном опыте: Нориаки не терпел, когда ему под руку "кто-то гундит", по его собственному, весьма цензурному выражению. Сам Джотаро называл это иначе. – Джоджолин, – старое, какое старое прозвище, придуманное Польнареффом, когда он только впервые увидел малышку, оказывается, так и прижилось, а Джотаро и не заметил. – Ты вся извозилась в краске. Тебе стоит умыться, пока она не засохла и оттереться не стало невозможным. – Какёин вздохнул, хотя и с запрятанной в уголки губ улыбкой (девочка, конечно, выглядела весьма мило и даже в какой-то мере забавно, но уж что-что, а прививать ей неряшливое поведение было бы поражением Нориаки на поприще воспитательной деятельности. А поражений он себе не прощал в принципе), и спустил её на пол, – Не стоит пугать папу. – А что, папа правда испугается? – Вероятно, эта мысль показалась ей особо заманчивой, а потому в ней снова забил тот неведомых ключ детской энергии, с которым не всегда был способен совладать Нориаки; Джолин резко развернулась, неловко взмахнув большой круглой кистью, и оставила на тёмно-зелёной рубашке "дядюшки" большое красное пятно и тут же, заметив это, нахмурилась, виновато убрав руки за спину. –Извини, я не специально. Какёин, не углядевший за этим маленьким торнадо, ощутил что что-то неприятно изменилось только сейчас. Он опустил голову и осмотрел ладонь, которой непроизвольно зажал до этого "рану". С пальцев стекала краска, и выражение лица мужчины стало каким-то нечитаемым. Всего на секунду. А потом он резкими, даже немного злыми движениями принялся избавляться от краски, старательно оттирая платком каждый палец, попутно пробормотав "всё в порядке, Джолин. Тебе следует умыться, я вовсе не сержусь. Иди". И девочка пошла, молча, хотя сначала собиралась навалиться на папу, чтобы он не сидел здесь один такой чистый.       Какёин вздохнул и поднял голову. Джотаро смотрел на него настолько пристальным и тяжёлым взглядом, что становилось неуютно, и по спине между лопаток пробежал холодок; мужчина повёл плечами и только потом понял, что его друг смотрит вообще-то на это красное пятно. –Да брось, Джоджо. Я в порядке, – Нориаки улыбнулся и пренебрежительно махнул рукой. Старое обращение, которое он не слышал уже достаточно давно (не настолько, насколько может казаться, просто ни Какёин, ни Польнарефф давненько не приезжали), вывело его из задумчивости и из старых воспоминаний многолетней давности. Он кивнул, давая понять другу, что он понял, и уже в себе.–Этой рубашке всё равно лет пять, её не жаль. Теперь я, правда, похож на ходячую мишень, – рассмеялся мужчина и коротко тряхнул головой, убирая с глаз яркую чёлку. Куджо старший поднялся с пола и неторопливо подошёл к стене, разглядывая начинающий проявляться рисунок и наблюдая, как мужчина всё выше и выше поднимал кисть, чтобы продолжать рисовать. Джоджо молчал, но и Нориаки не спешил что-то говорить, снова отвлёкшись на стену. В воцарившейся тишине топот возвращающейся Джолин сначала показался оглушительным, она принялась что-то тараторить, Какёин солидно покивал, и, не глядя, подобрал Джолин своим стандом снова, поднял на прежний уровень. А потом моргнул, покосился на девочку: – Это что, печенье? Твоя мама ведь тебе уже говорила, никакого печенья в ком- Его занудную, по мнению самой Джолин, речь прервал сам папа, что было удивительно, но весело. Точнее, смотреть на выражение лица дяди Какёина, когда папа его поднял над полом было весело. Такой у Джолин сильный папа, вот так-то! В какой-то момент девочка даже напугалась, потому что ничего не слышала, только видела как дядя Какёин что-то говорит. Джотаро равнодушно наблюдал, как Hierophant Green зажимает малышке уши, чтобы его хозяин мог, не стесняясь в выражениях, выразить всё, что он думает о том, по каким конкретно причинам его запрещено поднимать с пола в воздух, особенно без разрешения. Но, вздохнув: "и, разумеется, ты меня не слушаешь", убрал руки станда от ушей девочки, поддержал её поудобнее и не стал сопротивляться, а продолжил рисовать, подтягивая к себе краски и кисточки щупальцами Hierophant`а. Правда уже минут через двадцать Джоджо начало казаться, что тот намеренно капает на него краской. Но в принципе, Джотаро переживал ещё и не такие неудобства, так что это казалось сущей ерундой. Через десять минут Джолин начала ёрзать и вертеться, а ещё через пять без обиняков сообщила, что ей надоело рисовать, и она хочет пойти погулять в парк, и вообще почему рисовать это так долго и однозначно не справедливо. Оказавшись на полу, девочка тут же потянула отца и Какёина на улицу, схватив их за руки, и только после долгих убеждений со стороны взрослых о том, что в испачканной красками одежде на люди показываться неправильно, согласилась переодеться и немного подождать. Джотаро кинул короткий взгляд на застывшее бесформенным синим незаконченное море на стене и повернулся к окну. Перехватив на краткий миг взгляд своего друга, Нориаки, чуть приподняв уголки губ, легко пожал плечами: «Парк это тоже хорошо», сказал он и отправился отмывать от осевшей на дно краски банку с водой. Джотаро остался один, не считая безмолвного каменного моря, но идея провести время с дочерью и старым другом, даже несмотря на народ, обычно стекающийся к этому времени в парк, только прельщало. И сильно радовало.