***
В первый же день в школе я поняла две вещи. Первая — Хогвартс великолепен, и все, кто видит его впервые, будь то потомственный аристократ или магглорожденный, остаются под впечатлением. И вторая — дети-волшебники ничем не отличаются от моих одноклассников в плане возможности общения и уровня развития. Я лезла вон из кожи, чтобы завести друзей. С Лонгботтомом я искала его дурацкую жабу, но, кажется, теперь Невилл мечтал сбежать от меня так же сильно, как Тревор — от него самого. Гарри Поттер и Рон Уизли решили, что я невыносимая всезнайка — прямо на лицах было написано. Но как Рон, мальчик из чистокровной семьи, мог поверить в то, что он сможет перекрасить крысу таким дурацким стишком, который еще и не подкреплялся движением палочки — это же противоречит основным постулатам создания заклинаний! Неужели его ничему не учили дома? Я не могла сдержаться. А Гарри Поттера я, скорее всего, запугала своей напористостью… А тут еще и шляпа распределила меня не на Рейвенкло, как предрекала тетя Берри, а на Гриффиндор — к тем самым мальчикам, с которыми я уже умудрилась испортить отношения. Но ничего, есть же еще девочки. Но уже к вечеру следующего дня и соседки по комнате смотрели на меня с до боли знакомым выражением: «Как же она достала». Короче, если я еще и надеялась завести здесь друзей, то понимала, что они явно будут не с моего курса. Занятия тоже разочаровали меня. Я еще боялась, что как магглорожденная буду безнадежно отставать от остальных. Да я была лучшей практически на всех занятиях! Я-то думала, что каждый день будет для меня полон открытий и вызовов, но я во многом обгоняла однокурсников, а с остальным справлялась удивительно легко. Хорошо, что у меня еще была обычная школьная программа, а то одна, без друзей, я бы думала, чем занять себя. Я старательно поднимала руку на уроках — как привыкла, большинство же было пассивно. Правда, до меня дошло гораздо позже, что слизеринцы просто стараются не светить своими знаниями, а гриффиндорцы здесь явно не для учебы. К моему глубокому сожалению, в пару с Рейвенкло и Хаффлпаффом нас ставили крайне редко. Так или иначе, все казалось мне очень простым. Уже на первом занятии по трансфигурации я заработала баллы за превращение спички в иголку. Хорошо, что я читала книги по этому предмету, где довольно неплохо объяснялось, как трансфигурировать одну материю в другую. Опять же из физики я знала, что все атомы состоят из фактически одинакового набора частиц — все дело в их соотношении и расположении. К тому же частицы еще могут превращаться друг в друга при определенных условиях. А это можно изменить, просто нужна энергия. Так почему бы магии не стать этой энергией? Правда, мне кажется, было бы куда проще превратить медь в железо. Вероятно, для волшебников гораздо легче превратить предмет схожей формы в другой предмет, чем придать новую форму имеющемуся материалу. Я же была в некотором затруднении: дерево в основном состоит из целлюлозы, то есть много углерода, водород, кислород и остальное по мелочи. Но потом я вспомнила, что сталь тоже содержит углерод, а значит, и в деревяшке нужно поменять не все атомы, а только часть. А еще можно поменять структуру только верхнего слоя. И дело наладилось. Надо признаться, я схитрила: если бы профессор Макгонагалл вздумала разломать мою иголку, то она бы сделала это с легкостью, а внутри увидела бы деревянную сердцевину, покрытую тонким слоем металла. Как справлялись с этим остальные, я понятия не имела. Видимо, слепая вера в свои возможности иногда значит не меньше. Но стоило мне один раз для себя объяснить магию потоком энергии, как дело с волшебством у меня наладилось. У профессора Флитвика меня тоже ждал неизменный успех. Во-первых, он начал свои занятия не с практики, а с теории. Объяснял он все очень просто, практически детским языком. Но я уже знала, что это большой педагогический талант — давать сложным вещам простое объяснение. Поэтому слушала я внимательно и с удовольствием. К тому же профессор не скупился, с радостью отвечал на мои вопросы и снабжал дополнительной литературой. Кажется, он тоже удивлялся, как я попала на Гриффиндор. Во-вторых, когда мы все-таки перешли к практике, я применила полученные знания и свою гипотезу о природе магии. Ведь теоретически может произойти любое событие — дело только в вероятности сочетания факторов. Так и перо может подняться в воздух само по себе, а я просто своей магией создаю такую вероятность. Профессор Флитвик заинтересовался моей идеей, и мы не раз обсуждали ее слабые и сильные стороны. Единственное, что не вызывало сомнений — это то, что чары мне удавались прекрасно. Но, конечно, больше всего я ждала уроки профессора Снейпа. Что и говорить — ожидания оправдались в полной мере. Возможно, он не так хорошо объяснял материал, как профессор Флитвик. Но он был влюблен в свой предмет и говорил о нем так, что невозможно было не проникнуться. А еще он точно знал химию. Никто, конечно, не заметил, кроме меня. Но профессор Снейп знал, о чем говорит. На вопросы он отвечал не так охотно, но все же и его можно было порасспросить о многом. Зельеварение оказалось предметом непростым, требующим внимательности и даже скрупулезности. Но это были мои коронные качества, так что и здесь мне все давалось легко. Единственное, с чем я всегда лажала и в школе, и здесь — занятия, требующие физической ловкости: физкультура и полеты. Что же, Гермиона Грейнджер верна себе. Но, как всегда, увлекшись учебой, я пропустила тот момент, когда дети заводят друзей. Опять опоздала. Я, конечно, привыкла быть одна. Но ведь хотелось поделиться с кем-то своими мыслями. Нет, я писала письма и родителям, и тете Берри и получала теплые ответы. И с учителями я всегда могла пообщаться по интересующей меня теме. Но иногда, знаете, хочется с кем-то поговорить. Или просто пойти прогуляться не одной, а в компании. Или посидеть почитать в библиотеке. В попытках подружиться хотя бы с мальчиками я решилась на авантюру. Гарри каким-то непостижимым образом умудрился назначить ночную дуэль Малфой. Целый вечер слушала я, как Рон наставляет Гарри, но даже мне было понятно, что он советует полную ерунду. По лицу Гарри я видела, что и он тяготится компанией Рона. Что же, ночная прогулка нас не сблизила. А Рон так и вовсе винил меня во всех смертных грехах. И вот тогда, 31 октября, все сошлось для меня очень неудачно. Я чувствовала себя крайне подавленно, а высказывания Рона Уизли попали прямо в цель. И я решила, что мне нужно побыть одной. А в школе-интернате добиться уединения крайне сложно. Поэтому вместо ужина я рыдала в туалете, вспоминая, до чего я несчастна. Плакать иногда так сладко. Но мой сеанс саможаления был очень грубо прерван троллем, которого еще и заперли со мной в одном помещении. К счастью, Рону и Гарри хватило смелости и решимости спасти меня из беды, которую они мне частично организовали. Когда в комнату вошли преподаватели, видок у меня был еще тот — красные от слез глаза, распухший нос, растрепанные волосы и осоловелый взгляд. Но стоило нашему декану убедиться, что тролль опасности не представляет, как она решила сорвать свой стресс на нас. Глядя на растерянные лица мальчишек, я решила, что это мой последний шанс завести друзей. И я принялась самозабвенно врать, что хотела изучить тролля. Хотя любому, кто читал про них, совершенно ясно, что двенадцатилетние дети справились с опасным существом только чудом. Неужели я произвожу впечатление идиотки? Не знаю, как Макгонагалл мне поверила, но лицо Снейпа выражало удивление. По крайней мере, приподнятую бровь я предпочла трактовать именно так. Только непонятно было, чему он удивлялся — моему вранью или тому, что профессор Макгонагалл мне поверила. В любом случае декан отчитала нас, сняла баллы с меня, потом прибавила мальчишкам — совершенно дурацкая арифметика — и отправила восвояси. Меня потряхивало от пережитого стресса, но мальчики, напротив, были в возбужденно-приподнятом настроении, обсуждали тролля и удивлялись, какая я молодец. Я еле плелась, поэтому услышала голос профессора Снейпа: — Не мое, конечно, дело, Минерва, заботиться о гриффиндорцах, но вы бы лучше отправили девочку не в гостиную, а в больничное крыло. В противном случае кошмары ей обеспечены. Неужели хоть ему в голову пришла эта здравая мысль? Декан нагнала нас в коридоре и перенаправила в больничное крыло. Даже лично довела. У мальчиков оказалась пара царапин, а я ко всему заработала полноценное нервное истощение. Мадам Помфри напоила меня зельем снов без сновидений и укрепляющим и даже оставила меня на ночь в больничном крыле. А я подумала, что все же профессор Снейп обо мне заботится, пусть и в своеобразной манере, но все же…***
Дружить с мальчиками оказалось интересно. Вот уж точно необычный для меня опыт. Девчонки посмеивались, но с ними отношения у меня все равно не заладились. Особенно интересно было с Гарри. И не только, и даже не столько потому, что он был Мальчиком-который-выжил. Гарри неплохо разбирался во многих вещах, с ним можно было поболтать, но, к сожалению, его стремление к учебе часто подтачивал Рон. У него, казалось, не было никаких увлечений, кроме квиддича и шахмат. Надо сказать, что магические шахматы похожи на обычные весьма отдаленно. Эти артефакты имеют собственную волю, и если вы не являетесь владельцем своей армии, то подчиняться она вам будет весьма неохотно. Например, мне ни разу не удалось заставить фигуры слушаться меня беспрекословно, тем более что я и сама часто сомневалась в решении. А поскольку своих у меня не было, то я проигрывала Рону регулярно. Более того, чем старше был набор, тем «опытнее» были фигуры. Они иногда давали весьма дельные советы своему владельцу. Я искренне считала, что так играть нечестно. Рон же со мной согласен не был. Мне оставалось лишь хмыкать. Короче, мне иногда казалось, что мы с Роном те самые чертенок и ангелочек, что сидят на плечах у героя и дают ему советы. А в том, что Гарри был героем — сомневаться на приходилось. Так, Гарри постоянно пытался выяснить, что же находится в том самом запретном коридоре. Естественно, там должно храниться что-то важное. Ну, так Гарри считал. Мне же казалось это по меньшей мере странным. Опять же мне было совершенно непонятно, отчего Гарри так взъелся на профессора Снейпа и считает его виноватым во всех грехах. Нет, мрачного декана Слизерина не любили и побаивались все гриффиндорцы, почти все. Я свое восхищение старалась держать при себе. Но Гарри не любил его как-то особенно сильно, а Рон в нем эти чувства всячески поддерживал. Мне же было как-то неловко показывать свою заинтересованность в зельях сверх меры — мальчики бы не оценили. Я по заведенной привычке записывала вопросы в тетрадь и ждала удобного случая. И случай подвернулся. Профессор Снейп конфисковал у Гарри книгу «Квиддич сквозь века». А книга-то была библиотечная. Сам Гарри порывался пойти ее забрать у Снейпа, но вызвалась я, чтобы Гарри не натворил каких-нибудь глупостей. Ну, это я мальчикам так сказала. На самом деле моя голова уже гудела от вопросов, которые я мечтала задать профессору. К моему счастью, в учительской он оказался один. Книгу профессор мне, конечно, не отдал, да она и не была мне нужна. Я, пользуясь случаем, завалила его вопросами. Мне даже на мгновение показалось, что профессор улыбнулся, но, разумеется, показалось: улыбающийся профессор Снейп — это оксюморон. Устав отвечать на мои вопросы, он наконец-то написал мне список литературы, которая могла бы удовлетворить мой интерес. Но я рано обрадовалась, далеко не все эти книги можно было найти в библиотеке Хогвартса. И профессор Снейп, как и положено слизеринцу, ткнул меня носом в мое неволшебное происхождение. Точнее, это я так решила. И, конечно, рассердилась и ляпнула то, что не следовало — о том, что Гарри Поттер прав, считая его Пожирателем Смерти. Нет, последние слова не прозвучали, но были понятны. Профессор Снейп изменился в лице — оно снова стало обычной холодной маской, которую он носил почти всегда. Мне дали понять, что разговор окончен. Профессор похромал к двери, намекая, что мне пора уходить. Конечно, жалкие извинения, которые я прошептала, не могли спасти ситуацию. Я поспешила уйти из учительской. Тут в моей голове зажглись строчки из книги, которую читал профессор до того, как я ему помешала. В них говорилось о противоядии от слюны цербера. Его действительно укусил монстр из запретного коридора. Моя голова начала раскалываться. Гарри, да и все остальные гриффиндорцы, были свято уверены, что профессор Снейп — сторонник Волдеморта. Но тетя Берри всегда тепло о нем отзывалась, да и мои собственные наблюдения говорили, что он не только профессионал в своей области, но и относится ко мне слишком хорошо для человека, который придерживается идеологии чистоты крови. Стал бы он тратить свое время на вопросы никчемной грязнокровки? И я поняла, что мне недостает информации, чтобы делать выводы. Значит, я должна ее найти, а пока занять нейтральную позицию. К сожалению, тяжело сохранять нейтралитет по отношению к декану Слизерина, учась на Гриффиндоре. Еще сложнее его придерживаться, будучи подругой Гарри Поттера, который терпеть не может профессора Снейпа. Тем не менее мне удалось многое выяснить. Оказывается, в Хогвартсе хранится информация о выпускниках. А еще подшивки газет. Что-что, а работать с информацией я умела. Правда, мои эссе по трансфигурации и другим предметам стали не такими полными и красивыми, как могли бы быть. И домашние задания мальчиков я теперь не проверяла, а просто давала им списывать. От друзей я отговаривалась, что ищу в книгах информацию о том, что может охранять цербер. Но на самом деле я пыталась разгадать загадку профессора Снейпа. И, кажется, запуталась еще больше. Итак, что мне удалось разыскать. Северус Снейп действительно учился в Хогвартсе, но вот в 1978 году он его не заканчивал. Зато были данные о результатах ТРИТОН Северуса Принца. Более того, Мастер Зелий Северус Снейп, в отличие от Северуса Принца, не существовал. Но ведь тетя Берри говорила, что профессор Снейп имеет звание Мастера. Не стала бы она обманывать. Потом Северус Снейп возникает в небольшой заметке в «Пророке», в которой говорится, что профессор зельеварения оправдан в деле «Пожирателей Смерти» по ходатайству самого Дамблдора. Бритва Оккама утверждает, что самое простое объяснение и будет верным. В данном случае, легче всего предположить, что Северус Снейп и Северус Принц — одно и то же лицо. От человека с двумя именами можно многого ждать. Моя любовь к детективам шептала мне, что он может оказаться шпионом. А значит, я так ничего и не знаю о своем профессоре. Первый квиддичный матч Гарри был воистину эпохальным событием. Во-первых, Хагрид — милейшей души полувеликан — проболтался о Фламеле. Во-вторых, кто-то попытался угробить Гарри прямо в воздухе. А я заметила, что профессор Снейп что-то шепчет. С равной долей вероятности это могло быть и заклятие, и контрзаклятие. Я, конечно, склонялась ко второй версии. Все же если бы Мастер Зелий решил кого-то убить, он бы сделал это при помощи яда. И без свидетелей. Но я имела глупость обратить внимание Уизли на профессора Снейпа. И Рон, конечно, решил, что он пытается Гарри убить. Зная своего друга, я представила, что он сейчас с палочкой наперевес нападет на профессора. Да его же исключат! А кроме того, папа всегда говорил, что дилетант может вытворить такое, что и профессионал не сможет исправить. Я решительно заявила, что сама решу проблему. В конце концов, вероятность исключения магглорожденной куда ниже. По дороге на трибуну учителей я так спешила, что сбила с ног профессора Квиррелла. У меня уже созрел план. Я разожгу на мантии профессора свой фирменный огонек. Это отвлечет всех, кто там будет, в том числе и того, кто пытается Гарри убить. План мой удался даже в большей мере, чем я рассчитывала: Гарри смог удержаться на метле и даже поймать снитч, а я — уйти незамеченной. Все же горящий профессор Снейп — дивное зрелище. Но я не сомневалась, если профессор Снейп задастся целью найти поджигателя, то он это сделает. Поэтому на первом же после матча уроке зельеварения я закопошилась, собирая перья, и дождалась, пока мы не остались вдвоем. Мой маневр не ввел заблуждение профессора, но, кажется, своим признанием я смогла его удивить. Было очень стыдно, я даже покраснела. И пыталась лепетать что-то про возмещение ущерба. А потом выдала скороговоркой часть того, что узнала из газет. А потом сообщила про Фламеля и подозрения Гарри. В ответ же профессор рассказал мне про философский камень. И тут же взял клятву — теперь я знала, что охраняет Пушок, но никак не могла сообщить это ребятам. Я бы, пожалуй, расстроилась, но последовавшая лекция про обеты и клятвы от профессора Снейпа была очень увлекательна. И, учитывая, что он меня выслушал, не стер мою память, не убил, то я решила, что могу ему доверять. Поскольку доказать что-либо Гарри и Рону не представлялось возможным, я решила молчать. Ведь молчание — золото. А кроме того, меня как-то удивительно приятно волновало, что теперь у нас с профессором есть общая тайна. Я не оставила попыток намекнуть Гарри и Рону на философский камень. Мне вспомнилось, что на карточке от шоколадных лягушек с Дамблдором упоминался Фламель. Ну, и я надеялась, что Гарри догадается, потому послала ему набор этих сладостей. Рождественские каникулы прошли насыщенно. Я сдала часть экзаменов в обычной школе. Я, как всегда, нервничала, но задания оказались даже легче, чем я думала. Кроме того, мы виделись с тетей Берри. И я, конечно, не удержалась и выпросила у нее книги из списка профессора Снейпа, а потом еще и расспрашивала про него самого. И вот что удивительно, тетя не называла его по фамилии, а только «Северус». Красивое, кстати, имя. Это было еще одним камешком в пользу того, что профессор Снейп и мастер Принц — одно и то же лицо. Вообще, тетя Берри неизменно отзывалась о нем очень тепло, хотя и говорила, что человек он непростой. Но это я и сама понимала.***
Еще одна наша встреча с профессором Снейпом состоялась весной. Честное слово, не в моих правилах навязываться учителям, но ситуация была безвыходная. Своему декану после инцидента с троллем я не очень-то доверяла, но понимала, что одна не справлюсь. Право, Хагрид, хоть и взрослый, но ведет себя хуже ребенка. И вот, в очередной раз провернув трюк с долгими сборами после урока зельеварения, я, краснея и бледнея (почему я не могу держать себя в руках наедине с профессором?), рассказала ему про Норберта. Я так разнервничалась, что под конец даже разревелась. Вот ведь ежик, пожалуй, я последний раз плакала перед встречей с троллем. Хорошо, что платок был у меня с собой. Но профессор выдал мне успокоительное, а еще привел мой внешний вид в порядок при помощи заклинания. И даже рассказал, где это заклинание можно найти — чрезвычайно полезная вещь, особенно для девушки, которая периодически зачитывается так, что забывает обо всем. Профессор и Хагрид прекрасно справились с транспортировкой дракона. Честно, не представляю, как бы мы с Гарри тащили тяжеленный ящик — мои чары левитации пока не были так хороши. Да, у Гарри, конечно, была мантия-невидимка. Но и она не всегда спасает. Иначе как объяснить, что он с Невиллом попался Макгонагалл? Факультет лишился ста баллов, и найти более непопулярных студентов, чем Поттер и Лонгботтом, на всем Гриффиндоре было сложно. Тем не менее Гарри вместо того, чтобы пытаться заработать хотя бы часть баллов, продолжал усиленно подозревать профессора Снейпа. Разумеется, я молчала. Наша шаткая дружба могла и не вынести такого испытания. Я почему-то была уверена, что Гарри и Рон скорее разругаются со мной в пух и прах, чем поверят, что профессор Снейп не так и плох. С Гарри вообще творились странные вещи. Он как будто изменился за эти полгода: из вполне умного мальчишки он превращался в шалопая, уверенного в своей правоте и не желающего слышать что-либо, что с его мнением не совпадало. Неужели Рон так на него влиял? Я пыталась с ним поговорить, но рядом почти всегда был Рон, и разговоры быстро становились беспредметными, а у меня опускались руки. Кроме того, шрам его часто болел, но Гарри не хотел никого беспокоить этим. Во время отработки в Запретном Лесу — какая же наш декан добрая женщина — он повстречался с самим Волдемортом, и теперь ничто не могло его переубедить, что профессор Снейп пытается достать философский камень для своего господина. И даже скандальная статья Риты Скитер, разоблачившая профессора Квиррелла, не смогла убедить его в том, что профессор Снейп ни при чем. В итоге его мания дошла до того, что когда директор Дамблдор отлучился в Министерство, то Гарри решил сам достать камень. Я была послана в учительскую следить за профессором Снейпом. Интересно, как мальчики себе это представляли? Но не воспользоваться таким шансом я не могла. Я постучала в учительскую — на мою удачу, профессор был там один. И я в очередной раз выдала планы своих друзей. Мне было неловко, казалось, я их предаю. Но если взрослые не разрешают ребенку играть со спичками, это же не значит, что они его не любят. А если на моих друзей не действуют доводы разума, значит, я могу обратиться за помощью к старшим. Профессор Снейп совсем не удивился тому, что я рассказала. Впрочем, на его лице редко читались какие-либо эмоции. Но при этом он умудрялся доносить свои мысли одним движением брови. Я уж молчу про его голос. Интересно, это природный дар или он специально его разрабатывал? Ладно, куда-то меня унесло. Профессор слегка задумался, а потом выдал мне задачку на логику. От неожиданности я слегка растерялась, но минуты через две сказала ответ. Кажется, профессор остался мной доволен. А еще фактически благословил на приключение. И действительно, оказалось, что профессор Снейп страховал нас на каждом этапе. Но я пыжилась изо всех сил, стараясь продемонстрировать свои знания и навыки. Профессор не поставит мне оценок ни по гербологии, ни по чарам, но почему-то ужасно хотелось произвести на него впечатление. И то ли задания были несложные, то ли мы действительно были молодцами, но справились мы неплохо. Правда, Рон остался лежать в комнате с шахматами. Единственное, что меня успокаивало — профессор за ним присмотрит. Последним было задание с зельями. Я улыбнулась — почти такую же задачку мне дал профессор Снейп в учительской. И Гарри отправился вперед, а я — назад, где меня уже ждал профессор. И, наверное, я справилась неплохо, поскольку даже, небывалое дело, услышала похвалу из его уст. Или дело было в том, что никто, кроме меня, не мог этого услышать? Я убедилась, что Рону и Гарри ничего не грозит, а профессор вызвал хогвартских домовиков. Я читала про них, но вот видела впервые. Да как же так — я целый год прожила в замке! Но, к сожалению, своих вопросов я задать не успела, так как оказалась в больничном крыле вместе с Роном. Мадам Помфри, казалось, нас уже ждала. Меня она отпустила сразу, а вот Рону еще предстояло подлечиться. Потом Гарри рассказывал нам о том, что он смог достать философский камень из зеркала ЕИНАЛЕЖ, и про свой разговор с директором. Я кивала и соглашалась, но все же не могла понять, зачем директор устроил эту полосу препятствий, которую вполне по силам пройти первокурсникам. Куда надежнее было бы держать камень в своем кабинете. И чем больше я об этом думала, тем больше у меня было вопросов. Нет, я не стала беспокоить этим родителей, тем более что они и не могли ничего сделать. Но у меня была тетя Берри, которая, кажется, неплохо разбиралась во всех хитросплетениях магического мира. Последний ужин и объявление результатов меня покоробило. Было ужасно несправедливо начислять столько баллов Гриффиндору, тем более что никакой реальной опасности не было, а вот мы нарушили кучу правил. Но когда я заговорила про это с Роном и Гарри, то опять не встретила понимания. У них все сводилось к тому, что профессор Снейп — Пожиратель Смерти, а значит, в чем-нибудь да виноват. Затем Рон с изяществом слона сменил тему и пригласил всех в Нору. Но я не разделяла энтузиазма мальчиков. Из книг тети Берри я знала, что девочке не комильфо гостить у мальчика, если он не является ее близким родственником или женихом. Другое дело, если бы я официально ехала к его сестре, но мы были даже не знакомы. К тому же мне еще предстояло сдавать экзамены по обычной школьной программе. Я посмотрела на мальчишек, которые уже переключились на обсуждение квиддичных команд. Как же они могут быть такими… такими… Нужное слово так и не пришло ко мне в голову. Оставалось только погрузиться в чтение учебника истории — вполне себе легкое чтиво.