Как выйти замуж за принца

      Летом после третьего курса в Англии должен был пройти финал Международного чемпионата по квиддичу. И я не собиралась пропускать такое важное мероприятие. Ну и что, что я не люблю квиддич? Когда еще мне доведется попасть на международное магическое мероприятие, посмотреть, как ведут себя маги других стран, сильно ли они отличаются, может, даже познакомиться с кем-то? В принципе, мне была знакома атмосфера больших спортивных мероприятий. Когда я была маленькой, папа частенько брал меня на футбольные матчи. Мы брали разноцветные шарфы, иногда раскрашивали лица, кричали и свистели. Это было очень захватывающе. Поэтому я, недолго думая, приняла предложение от семейства Уизли посетить финальный матч вместе с ними. Да и Гарри уже какое-то время гостил у Рона, я же прибыла лишь накануне, и то потому, что выдвигаться надо было рано утром.       Нора, так назывался дом семейства Уизли, встретила меня шумом, гамом и смехом, чем очень напомнила гриффиндорскую гостиную. Миссис Уизли приняла меня с распростертыми объятиями и, пожалуй, задушила бы своим вниманием и радушием, будь у нее чуть меньше шалопаистых детей. Мы едва успели перекинуться с Гарри и Роном парой слов. Оказалось, они учудили летом, отправившись полетать на зачарованном фордике мистера Уизли, и их обещали оставить без Чемпионата по Квиддичу, но все же простили. Я же загорелась этой мыслью — летающий автомобиль! Оставшийся вечер я как могла подмазывалась к мистеру Уизли, благо это было не сложно. Он отвел меня в свою мастерскую, где показывал мне различные приборы, а я рассказывала, зачем они на самом деле нужны, терпеливо ожидая, когда мистер Уизли дойдет до главного экспоната. И мои надежды оправдались. Фордик был потрясающий, а я напросилась на поездку — правда, мистер Уизли и сам хотел продемонстрировать свое изобретение. Машина уже была заведена, и даже включены чары невидимости, но тут в гараж зашла миссис Уизли, и поездка наша отменилась. Мне оставалось только вздыхать — ведь изобретение было невероятным. И это куда удобнее, чем метлы! Это перевернуло бы весь магический транспорт! Так я и сказала мистеру Уизли, он засиял, как новенький галеон. Но миссис Уизли отправила меня спать. Вставать действительно предстояло рано.       Мы с Джинни немного поболтали — в основном о Гарри — и я стала засыпать, чувствуя себя весьма комфортно, несмотря на новое место. И тут мне вспомнился наговор, про который рассказывала тетя Берри. Я дождалась, пока Джинни заснет, ведь она наверняка не оставила бы без внимания мой шепот и странные пассы палочкой, а потом провернула все довольно быстро и улеглась. И, конечно, сон тут же сняло как рукой. Может, это часть магии? Девушка распереживается, начнет в уме перебирать возможных женихов, и кто-то из них ей скорее всего и приснится. Поэтому я нарочно принялась переводить разными способами рунные цепочки и как-то незаметно заснула. Снилось мне, будто меня качало на морских волнах, теплое солнце нежило меня в своих лучах, а я лежала совершенно расслабленная и спокойная. И, судя по всему, длилось это довольно долго, но это нисколько не трогало меня. И внезапно я почувствовала, что чьи-то сильные руки обнимают меня, а головой я уперлась в грудь. Я хотела поднять голову, чтобы рассмотреть лицо, но тут солнце ослепило меня, и я почувствовала, как меня трясет. — Просыпайся, Гермиона, пора вставать! Мы должны быть у портала через час, а туда идти минут тридцать, — бодро сообщила Джинни, продолжая меня потряхивать.       Наверное, мой вид в эту минуту был не слишком довольным, но кто в такую рань выглядит хорошо? Но нас ждал сегодня удивительный и насыщенный день.       В тот день многое было для меня впервые. Первый раз я путешествовала при помощи портала. Не могу сказать, что мне понравилось — я с тоской подумала, что до экзамена на аппарацию мне почти два года. Однако неприятные ощущения быстро забылись, поскольку я впервые видела такую разношерстную толпу магов. И это они притворялись обычными людьми? Выходило довольно забавно, тем более что вся это клоунада затевалась для смотрителя и его семьи. Думаю, им в итоге все равно придется пережить обливиэйт. Такое странное отношение к обычным людям меня смущало. Когда-то существовали отвратительные человеческие зоопарки. Европейцы могли прийти и посмотреть, как живут целые семьи различных индейских племен «в условиях, приближенных к естественным». И весь этот цирк с Чемпионатом мира по квиддичу казался мне таким же унизительным. Волшебники пытались уважать права магглов, не понимая, что только оскорбляют их еще больше. Даже милейший мистер Уизли, который слыл одним из главных магглофилов, относился к обычным людям, как к каким-то зверушкам. Наверное, я никогда не смогу это принять. Но тем не менее я с удовольствием наблюдала за жизнью палаточного городка. Фанаты везде ведут себя одинаково — всюду реяли флаги сборных Болгарии и Ирландии, звучали кричалки, дельцы продавали всевозможные сувениры. А еще действительно полезные вещи, например — омнинокль, я даже пожалела, что прихватила маловато волшебных денег. Но продавец, видимо, был магглорожденным и согласился мне продать его за фунты, посчитав, конечно, по самому драконовскому курсу. Зато я стала обладательницей действительно ценного артефакта, который не только увеличивал, как бинокль, но и позволял записывать небольшие отрезки, как камера. Но волшебники нашли такой замечательной вещи только самое простое применение. А потом был сам матч. И я поняла, что профессиональный квиддич и любительский — это небо и земля. Конечно, это было очень зрелищно, у меня дух захватывало от всех немыслимых трюков, что вытворяли спортсмены в воздухе. А еще я впервые увидела звезду квиддича — Виктора Крама. Хотя этот мрачный парень с длинным крючковатым носом был далеко не красавцем, но поклонниц это не останавливало. Кажется, даже Рон был в него слегка влюблен.       После матча мы были возбужденными и счастливыми — эмоции переполняли нас, все дурачились, даже взрослые. К нашей компании присоединился мистер Блэк, крестный Гарри, и стало еще веселей. Но скоро нам стало не до смеха, когда над лагерем вдруг возник кошмарный череп, изрыгающий змею. Впервые я увидела знак смерти и столкнулась с реальностью, в которой тебя ненавидят только потому, что ты родился не в той семье. Нет, конечно, слизеринцы делали гадкие намеки, но все это казалось глупым и детским. Теперь же я увидела знак Волдеморта и то, что он внушал магам. И страх перед этим знаком был настолько велик, что большинство начало в ужасе разбегаться и беспорядочно аппарировать. Хорошо, что с нами был мистер Блэк. Он, будучи аврором, явно что-то смыслил в том, как надо себя вести в такой ситуации. Мистер Блэк организовал нам грамотное тактическое отступление, а сам отправился разбираться, откуда этот знак взялся. Уже потом он рассказал нам, что все свалили на домовушку мистера Крауча, которая украла палочку. В эту версию не верил даже он сам, но ничего более убедительного не нашлось. Праздник был испорчен.

***

      Хогвартс действовал на меня успокаивающе. Казалось, в стенах замка мне ничего не грозит. А объявление о Турнире Трех волшебников произвело фурор, а меня еще больше убедило — все под контролем. Ограничения на возраст для участников казались весьма разумными. Возможно, мне бы хотелось поучаствовать в состязании, но, тщательно изучив историю турнира и описания заданий, я поняла, что это действительно очень опасное мероприятие. Хотя, конечно, мое тщеславие хотело бы, чтобы древний артефакт признал меня самой достойной. Но гораздо интереснее было понять, как работает Кубок Огня. К сожалению, артефакторику в Хогвартсе не преподавали уже лет пятьдесят. Но я решила обратиться к книгам, благо в библиотеке они имелись. Вообще оказалось, что раньше таких артефактов с «псевдоинтеллектом» было куда как больше. Самый известный пример, конечно, Шляпа Годрика Гриффиндора, которая способна определить склонности ребенка, а также сочинять идиотские стихи и препротивно петь. Говорящие зеркала не только подсказывали, как ты выглядишь, но еще и могли околдовывать, транслировать события и много чего еще. Всевозможные големы, которые могли выполнять самые разные функции. В Хогвартсе, кстати, были рыцари-защитники, которых можно было призвать в случае опасности. А еще Горгулья у входа в директорскую башню и Страж башни Рейвенкло. Также я прочитала про куклы, которые могли говорить, выполнять работу по дому и многое другое. Вот и Кубок, в который бросали клочок бумаги, написанный собственной рукой претендента, каким-то образом делал сложные расчеты и вычислял наиболее перспективного кандидата. Но нигде я не нашла упоминаний, как создавались такие вещи. Как сделать волшебную палочку — несколько учебников. Как сотворить сквозное зеркало — пожалуйста. Часы, как в доме Уизли — без проблем. Но ничего, кроме упоминаний и описаний, относительно артефактов со своей волей и интеллектом. Я поглядывала на запретную секцию: наверняка там что-то есть. Но у кого бы раздобыть разрешение? МакГонагалл отпадала — она вообще не одобряла такие исследования. К профессору Снейпу подходить было страшновато. Да и с какой стати? Я ж не зелье экспериментальное собралась варить. Новый профессор ЗОТИ был пугающим. И дело было даже не в его вращающемся глазе и протезе ноги, а в манере преподавания профессора Муди. Попросить у такого разрешение в запретную секцию — все равно что попросить его следить за тобой попристальней. А мне и так от него делалось жутко. И тут я подумала, что могу подойти к профессору Флитвику. Ведь артефакторика и чары очень плотно связаны между собой. Даже если я не получу разрешение, то могу рассчитывать на объяснение и интересный разговор. Так оно, собственно, и было. Профессор Флитвик выслушал меня, а потом как-то хитро прищурился и улыбнулся. — Мисс Грейнджер, вы все же удивительно похожи на свою тетушку. Она тоже всегда тянулась к знаниям. И в запретной секции действительно есть описания, как создаются такие артефакты. Но знания эти не зря оказались под запретом. Вообще артефакторика — удивительная отрасль магии, но некоторые ее разделы по-настоящему опасны. Впрочем, как и в любой магии. Но вас действительно заинтересовала самая неоднозначная ее часть. Что вы можете сказать по поводу времени изготовления квазиживых артефактов?       Я на минутку задумалась. А ведь действительно, их не делали уже очень давно, осталось только поднапрячь память. — Больше трехсот лет назад, а некоторые из них действительно древние. Вы намекаете, что с этим связан Статут секретности?       И я снова заслужила одобрительную улыбку. — Согласитесь, говорящее зеркало может вызвать большой резонанс в мире простецов. Что же касается технологии изготовления таких вещей, то я, пожалуй, натолкну вас на размышления, а потом мы снова с вами поговорим. Итак, какие еще явления или вещи вы можете отнести к разумным, или условно разумным, мисс Грейнджер? — Не считая живых существ? — Разумеется. — Привидения. — Хорошо, это, кстати, тоже вас может привести к нужным выводам, но я имел ввиду кое-что другое.       И тут меня осенило: — Картины. Конечно же, картины! Но ведь портреты оживают только после смерти нарисованного человека? — Да, мисс Грейнджер. Но несколько описаний процесса изготовления живых картин и портретов вы можете найти в свободном доступе. А еще вы можете написать своей тетушке — и передавайте ей от меня привет, миссис Блэк — большой специалист в этой области. Она даже изобрела совершенно новый способ связи, правда, он пока не очень распространен, но это скорее связано с политикой… Впрочем, мы сейчас не об этом. — Спасибо, сэр. А можно еще один вопрос? — Конечно, мисс Грейнджер. — Почему в Хогвартсе не изучают артефакторику? Хотя бы факультативно? — Как я уже говорил — многие ее разделы весьма неоднозначны, и, дабы не соблазнять юные умы, пришлось изрядно сократить программу. А потом оказалось, что проще добавить пару лекций к моему предмету и трансфигурации, чем читать отдельный курс. Все равно в большинстве случаев изготовление артефактов — семейное дело. Раньше самыми прославленными были Поттеры. Еще некоторые Блэки пробовали себя на этом поприще. Теперь, пожалуй, в Британии самым известным будет Олливандер, но он специализируется на изготовлении палочек. Впрочем, я отвлекся.       Я поблагодарила профессора Флитвика и оккупировала библиотеку. И, конечно, написала письмо тете Берри. Когда я собрала всю информацию, то сделала кое-какие выводы. Во-первых, тетя Берри должна меня научить пользоваться картами — это потрясающий способ связи. Правда, она просила меня пока молчать об этом, а не то она меня ему не научит и карту мою не нарисует. Там, как и в картинах, используется кровь. А вся магия с использованием человеческой крови — под запретом, как потенциально опасная и темная. Что-то такое я слышала и про зелья. Хотя тетя говорила, что индивидуальные зелья варятся с учетом крови. Вот ведь глупость — это как если бы врачу пришлось бы ставить диагноз без анализа крови. Хотя я читала, что такие фанатики бывают. Нет, в волшебном мире к своему биологическому материалу надо относиться очень внимательно. Ведь волосы, а тем более кровь, можно использовать для поиска, наведения порчи, проклятий и даже для оборотки! Но ведь ко всему надо подходить разумно, можно же составлять грамотные клятвы, как клятва Гиппократа. Даже маггловские медики ее используют, а для колдомедиков она имеет реальную силу. А во-вторых, именно кровь стала ключом к понимаю, как создаются «живые» артефакты. Чем сложнее артефакт — тем больше нужно привнести. Если портреты просто «слепки» души, то в некоторые артефакты можно заключать такие же «слепки» или даже больше. Профессор Флитвик подтвердил мою догадку, и мне стало понятно, почему эти книги оказались в запретной секции. Впрочем, скоро мне стало не до этого.       В Хогвартс прибыли делегации Дурмштранга и Шармбатона. И все бы ничего, но Гарри стал четвертым участником кубка Трех Волшебников. Я не думала, что такое возможно, но это был Гарри Поттер. И что самое худшее, Рон его бросил, не поверив, что Гарри не бросал свое имя в Кубок. Да и во всем Хогвартсе к Гарри стали относиться, мягко говоря, не очень хорошо. Я же старалась ему помочь, как могла — искала заклинания, которые могут ему пригодиться и которые он мог бы легко освоить. Почти в каждом Турнире было задание с чудовищем. Беда только в том, что чудовищ в мире существовало множество и универсального заклятия против них не существовало. Дело еще осложняло то, что в библиотеке теперь невозможно было работать. Нет, я прекрасно понимала Крама — попади я в Дурмштранг, я бы тоже не вылезала из библиотеки. Но несмотря на то, что это был некрасивый, угрюмый и даже застенчивый парень, Крам был звездой квиддича и его всегда окружала стайка поклонниц. Но, надо отдать ему должное, похоже, эти девицы раздражали его не меньше, чем меня. Иногда мне казалось, что он смотрит на меня. Но стоило мне глянуть в его сторону, как я неизменно видела одну и ту же картину — Крам внимательно смотрит в книгу.       Да и раздумывать мне стало об этом некогда — первым заданием на турнире должны были стать драконы. Мы с Гарри судорожно искали чары, которые могли бы ему помочь справиться с одним из самых опасных существ, но все было тщетно — все они были слишком сложны. Хорошо хоть Гарри пришла идея с метлой и манящими чарами. А уж заставить его заниматься было для меня привычным делом. Тем более что в этот раз он был очень мотивирован. Я ужасно переживала за Гарри. С тех пор как Рон перестал с нами общаться, я фактически осталась его единственным другом. Я бы, пожалуй, наслаждалась этим фактом, ведь Гарри действительно замечательный друг, но обстоятельства были не самые лучшие. Я волновалась настолько, что даже проникла в палатку чемпионов, куда вообще-то посторонним вход был запрещен. И, конечно, эта кошмарная Рита Скитер со своим фотографом запечатлела момент, как я обнимаю Гарри. Но я так боялась, что он не справится с драконом, что не могла сдержать своих эмоций! К счастью, все обошлось. Гарри справился, а статейка, которую выпустил «Пророк», была и вполовину не такая ядовитая, как я опасалась. В основном досталось опять Гарри. Я вообще терпеть не могла эту Скитер. А уж как она смотрела на профессора Снейпа! Почему-то хотелось ее придушить.       Оставалось успокаивать себя тем, что профессор Снейп был к ней так же равнодушен, как и ко всем прочим. А кроме того, до Рона наконец-то дошло, что только самоубийца может хотеть участвовать в этом турнире, и они с Гарри помирились. С одной стороны, это было прекрасно, но с другой — если Гарри смог простить Рона, то я не могла относиться к нему по-прежнему. Чтобы не выдать этого, я стала избегать мальчиков и проводила много времени в библиотеке. Если на первом задании был монстр, а третий тур, как правило, представлял из себя полосу препятствий, то второй тур оставался загадкой. Гарри беспечно твердил, что времени еще полно, но тайна золотого яйца еще не была раскрыта, а неизвестность меня страшила.       Тем временем подбиралось Рождество. А с ним и Святочный бал. Когда наш декан сообщила о столь знаменательном событии, большинство девочек обрадовалось. Но не я. «Заучка Грейнджер не пошла на бал, потому как не нашлось ни одного идиота, который бы ее пригласил!» Я уже представляла, как надо мной будут смеяться. Теоретически можно прийти одной, но лучше не идти вовсе. Конечно, в этих балах нет ничего интересно. Да и танцую я не сказать, чтобы очень хорошо… Нет, пожалуй, с вальсом я не опозорюсь. По крайней мере, Макгонагалл одобрительно мне кивала во время уроков. Но чтобы танцевать — нужен партнер. Я выразительно посмотрела на Гарри. Пожалуй, мы могли бы пойти как друзья. Но ему, кажется, нравилась Чжоу. Хотя она много кому нравилась. А в него была влюблена Джинни, хотя в этом году она уже гораздо меньше его стеснялась и вела себя вполне естественно. Очень запутанная история, влезать в нее не было желания. С Роном не хотелось идти уже мне. Это был тот случай, когда людей объединяет общий друг. Впрочем, о чем тут думать — я все равно не хочу на этот бал.       Примерно так я и размышляла, поднимаясь по винтовой лесенке на Астрономическую башню. И, видимо, доразмышлялась, потому как споткнулась и уже собиралась пересчитать ступеньки, но вдруг меня кто-то схватил под локоть, и я смогла удержать равновесие. — О, спасибо… — и тут я опешила, — мистер Крам. — Не благодарить, мисс Грейнджер.       Он чересчур выделял звук «р» в моем имени, но куда больше меня удивило, что он знает мою фамилию. Кажется, удивление было написано на моем лице. — Я просить извинений за мой английский. Просто…       Тут он замялся, но потом как будто собрался с духом и тщательно выговаривая произнес. — Мисс Грейнджер, окажите любезность и позвольте сопровождать вас на Святочный бал.       Да, теперь я удивилась еще больше. Но он был так взволнован, а в темноте лестничного пролета его глаза казались настолько черными, что радужка сливалась со зрачком, а крючковатый нос… Короче, я ответила: — Хорошо, мистер Крам. Я согласна, но с одним условием. Вы не будете до бала распространяться об этом. — Спасибо, мисс Грейнджер. И мое имя Виктор. — Гермиона. — Гермивонна. — Нет-нет, «г» — без придыхания, почти не слышно, а «р» лишь самую малость. Гермиона.       Виктор послушно попытался повторить. — Уже лучше, — похвалила я, хотя, честно говоря, ничего особенно не изменилось.       Потом выяснилось, что в библиотеке Виктор торчал ради меня. А английский он начал учить серьезно только летом, когда узнал, что будет турнир, поэтому он старался брать книги на латыни. Зато он в совершенстве владеет немецким, на котором ведется большая часть обучение в Дурмштранге. Мы долго обсуждали особенности программы. И я узнала, что в Дурмштранге есть спецкурс артефакторики. У меня прямо руки зачесались. А еще Виктор оказался очень милым. Я подтягивала его английский, а он пытался учить меня немецкому и болгарскому. Мы стали встречаться почти каждый день. Я показала ему один заброшенный класс, в котором почти никто не бывает. А его друзья обеспечивали ему тайное отступление, ведь почти всегда его преследовала стайка поклонниц. Ему не нравилось такое внимание. Мне же льстило, что он выбрал среди всех Хогвартских и Шармбатонских девушек меня. А еще я обнаружила, как здорово общаться с эрудированным человеком примерно твоего возраста. Вопреки расхожему мнению про спортсменов, Виктор был очень умен. А еще я поняла, что мне определенно нравится его внешность — черные глаза, бледная кожа, черные волосы, выдающийся нос… Виктор Крам и профессор Снейп были одного типажа. Что ж, кажется, Виктор — вполне достойный кандидат.       За общением с новым другом я не заметила, как быстро пролетело время. Опомнилась я только в последние выходные перед Святочным балом. И то благодаря соседкам. Они так громко обсуждали, что сегодня их последний шанс подобрать идеальные перчатки к их платьям. Платье! Черт! Как я могла забыть. Я принялась судорожно рыться в чемодане и вытащила на божий свет платье, которое было куплено для официальных мероприятий. Я критически осмотрела его. Нет, даже я понимала, что оно не годится для бала. Тем более что чемпионы со своими парами будут открывать танцы, а Гермиона Грейнджер явится под ручку с самим Виктором Крамом в темно-голубом платье с кружевным воротничком и плиссированной юбкой до колена. Мда. Трансфигурировать? И потом бегать каждый час в туалет обновлять трансфигурацию — не хотелось повторить историю Золушки. Может, я найду что-нибудь в Хогсмиде? Остынь, Грейнджер — в замке больше сотни девчонок, а такой синий чулок, который забыл о платье, только один. Может, у Джинни есть второе бальное платье? Конечно, у них в семье семеро детей, Рону прислали нечто побитое молью по моде двухсотлетней давности, а у Джинни целый чемодан вечерних туалетов… И тут меня осенило! Тетя Берри — вот кто меня спасет. Я уселась писать письмо. Хорошо, что совы летают быстро.

***

      И вот все было готово. Все было безупречно, но сердце скакало в груди. Правда, восторженный взгляд Виктора меня успокоил. Он предложил мне руку, и мы отправились в зал. Нам предстояло открывать бал вальсом Чемпионов, я несколько волновалась за свои навыки, но, кажется, все вышло неплохо. Хотя, когда я танцевала одна, все было куда проще. Виктор даже прошептал мне: — Позволь, все же вести буду я.       Как это сложно — отдать кому-то управление, особенно если привыкла все делать сама. Но все же это было здорово. Музыка, танцы, взгляды. Я сама поглядывала по сторонам. Все кругом веселились — почти все. Профессор Снейп не казался веселым, а выглядел, как всегда, отстраненным. Пожалуй, только зеленый шейный платок, который разбавлял привычную черную гамму его одежды, свидетельствовал, что он явился на праздник. Взгляд же был непроницаем. Это так нелепо. У меня был самый лучший кавалер во всем замке, а я глазами выискивала профессора с не самым добрым нравом, дурной репутацией и очень непонятным прошлым. Я силой заставила себя сосредоточиться на Викторе. Мы снова танцевали. И снова. Танцы ему удавались куда лучше английского, но, надо сказать, и я в немецком пока продвинулась недалеко. Когда я все же устала, он любезно проводил меня к столику, где уже были Гарри и Рон, и оставил нас, уйдя за напитками. Мне было так хорошо, голова слегка кружилась, но адреналин еще плескался в крови — наверное, так ощущается алкогольное опьянение. Но друзья моего энтузиазма не разделяли. Гарри был мрачен из-за Чжоу. Ну тут его хотя бы можно понять. А вот Рон… Кажется, он имел претензии лично ко мне. Видимо, его покоробила мысль, что я, мало того что отвергла его великолепное предложение, так еще и действительно была приглашена на бал, да еще самим Виктором Крамом. Может, он ревновал меня к нему? Или его ко мне? Впрочем, не важно. Я и забыла, как это больно, когда кто-то топчется по твоей самооценке. И сколько бы я ни убеждала себя, что мне все равно, это было не так. Я ждала что, хотя бы Гарри осадит Рона, но и этого не произошло. Гормоны взяли вверх над логикой, и я, не дождавшись Виктора, убежала.       Хорошо быть волшебницей. Стоишь в зимнюю ночь на Астрономической башне в одном легком платье и смотришь сквозь слезы на звезды. И совсем не страшно заболеть — какое-нибудь зелье быстро поставит тебя на ноги. Даже странно, что в эту ночь никого здесь не было. Впрочем, зачем тащиться на самую высокую башню, когда начарован дивный зимний сад с кучей укромных уголков. И вдруг мои плечи укутала теплая мантия с меховой оторочкой. — Гермивона.       Удивительно, как Виктор нашел меня здесь, но мне сразу стало теплее. — Они обидеть тебя? — Нет, нет, Виктор, все в порядке.       Я подумала, что, наверное, выгляжу кошмарно. Одна радость — я не пользовалась обычной косметикой, которая могла бы потечь, так что все ограничивалось растрепанностью, опухшими глазами и красным носом. Отвернувшись, я прошептала заклинание in quo, которое должно было вернуть мне приличный облик. — Тебе не холодно? — Теперь нет, спасибо, Виктор. Хочешь вернуться? Мы могли бы еще потанцевать. — Нет нужды идти обратно.       То, как он строил фразы, было очень забавно. Но он взмахнул палочкой, и вдруг полилась чудесная музыка. Виктор предложил руку и закружил меня в вальсе. Когда звуки умолкли, он наклонился к моему лицу, а я уже ждала этого. Я закрыла глаза и почувствовала прикосновение его губ к своим, а его нос прижимался к моей щеке. Кажется, вся кровь отхлынула куда-то от мозгов, и я как будто не понимала, что происходит. Интересно, как целует профессор Снейп? Мерлин и Моргана! Это же мой первый поцелуй, а я думаю о мрачном профессоре зелий. Но Виктор, почувствовав моё смятение, не стал углублять поцелуй, а отстранился. И черные глаза его в свете звезд мерцали. — Гермивона. — Виктор, я… я…       Но я так и не нашлась, что сказать. Он притянул меня к себе, и я поняла, что слова не нужны. Мы какое-то время постояли обнявшись, а потом он проводил меня до Гриффиндорской башни.

***

      Наши отношения с Виктором развивались очень плавно и постепенно. После того первого поцелуя я побаивалась, что он решит осваивать все новые рубежи. Но Виктор был очень сдержан, не давил на меня, хотя теперь мы иногда целовались, и это было весьма приятно. В основном мы продолжали наше общение по той же схеме — учили друг друга языкам, обсуждали различия в программе. Оказывается, в Хогвартсе рунам и чарам уделяли куда больше внимания, а вот ЗОТИ была гораздо лучше поставлена в Дурмштранге. Кроме того, после аналогов СОВ там было куда больше спецкурсов. И даже артефакторика, которая меня так заинтересовала. Этот предмет Виктор не изучал, но многое рассказал. Артефакторика считалась одним из сложнейших предметов, поскольку требовала превосходных оценок сразу по нескольким дисциплинам — чарам, рунам, нумерологии и трансфигурации. А еще я узнала, что магглорожденные обучаются в Дурмштранге бесплатно только до пятого курса. Дальше они или должны сдать на превосходно как минимум десять предметов, или обучение будет платным. Впрочем, как и для всех остальных. То есть там существовало что-то вроде стипендии. Правда, Виктор не знал, распространяется ли это на иностранцев. Он предлагал спросить об этом у директора Каркарова, у которого Виктор явно был в любимчиках, но я пока побаивалась строгого руководителя. В конце концов, у меня есть еще почти полтора года на раздумья. Да и немецкий придется выучить.       То, что я для Виктора не просто развлечение, показало и второе задание турнира. Накануне нас с Роном вызвала профессор Макгонагалл и сказала, что чемпионы должны будут нас освободить. — Вам совершенно не о чем беспокоиться, мисс Грейнджер, все абсолютно безопасно. Даже если ваш чемпион не справится, русалки вернут вас раньше, чем спадут чары анабиоза. Кроме вас, еще будут мисс Чанг и мисс Габриэль Делакур.       Признаться, эти слова меня успокоили — ведь никто не станет подвергать опасности маленькую французскую девочку (насчет учащихся Хогвартса я уверена не была). А еще это означало, что я действительно дорога Виктору. Ведь и его друзья были в делегации, но выбрали меня. Правда, потом подумала, что меня тащить будет легче. А кроме того, спасение девушки куда зрелищнее, чем вытаскивание на берег одного здорового парня другим. Я покосилась на Рона. Как же Гарри его будет тянуть? Хотя в воде все легче, да и магия есть, в конце концов. Отношения у нас с Роном так и не наладились. Теперь он считал меня коллаборационисткой. Хорошо хоть, Гарри был выше этого. Честно говоря, видя, как Виктор тренируется у озера и ныряет в ледяную воду, можно было догадаться, что второе задание будет связано с чем-то таким. Но Гарри, как и всегда, разгадал загадку в последний момент. Я со скепсисом посмотрела на Рона. Ему, наверное, действительно стоит переживать, я же была уверена, что Виктор справится. Нет, я очень волновалась за Гарри. Но, по-моему, даже если он займет последнее место, но при этом останется живым, это уже будет огромным достижением. Впрочем, я ошиблась. Во втором туре Гарри взял не навыком в чарах или самотрансфигурации, а благородством и находчивостью — своими лучшими качествами. Я была так рада за Гарри, что на какое-то время даже забыла про Виктора. Хотя, когда он вытягивал меня из озера и плыл с со мною на руках, в этом было что-то, что заставляет сердце биться быстрее. А потом Виктор пригласил меня на летние каникулы в Болгарию, вместе с родителями, разумеется. Но, конечно, я должна спросить у мамы и папы, согласны ли они на такой вид отдыха. Было так здорово, что Виктор не видел никакой проблемы в том, что я магглорожденная. Для его семьи не было в диковинку общаться с обычными людьми. Дед Виктора в свое время сражался против Гриндевальда, в том числе и потому, что Крамы не считали маглов людьми второго сорта. Думаю, и моим родителям было бы интересно посмотреть, как живут волшебники. И почему-то Крамы мне казались более удачным вариантом, чем Уизли. Мы, конечно, были в гостях у тети Берри, но, кажется, мрачный манор произвел на маму и папу слишком сильное впечатление. Так что его надо было уравновесить чем-то более понятным и близким. По описаниям Виктора его дом мало чем отличался от обычной виллы. А говорил он о нем с таким чувством, что мне тоже захотелось его увидеть.       До третьего задания было еще много времени — я по мере сил пыталась помогать Гарри с подготовкой к возможным опасностям. Тут уже особого секрета не делали — будет лабиринт с чудовищами и ловушками. Мы выискивали и отрабатывали простые и надежные заклинания. И оказалось, что Гарри неплохо справляется и даже включает мозги, когда ему грозит реальная опасность. Обучение методом погружения — это, видимо, то, что ему нужно. Нам охотно помогал профессор Грюм, как бы не специально, ведь делать этого было нельзя. Но все прекрасно понимали, что вряд ли четверокурсник может превзойти семикурсников даже за счет дополнительных занятий. Свидания с Виктором теперь можно было проводить на свежем воздухе. И он даже провел меня на их корабль. Я была потрясена, как волшебно все там устроено. Выглядел корабль как парусное судно, но фактически был подводной лодкой и мог погружаться на значительные глубины, оставаясь абсолютно безопасным. А еще он был очень красивым, прямо-таки сказочным. Да и все Дурмштранговцы были очень серьезными ребятами и девушками. Я же в свою очередь провела экскурсию по Хогвартсу. Нет, конечно, официальная экскурсия была. Но согласитесь, студент покажет другим студентам то, что не смогут преподаватели. А еще благодаря Гарри и своей памяти на всякие-разные события, я действительно смогла произвести впечатление. Оказалось, быть в центре внимания мне нравится. Но так или иначе, время шло, вот уже и экзамены позади и остался только третий тур.       Наши чемпионы скрылись в лабиринте. Я сжимала кулаки и не знала, за кого же я больше переживаю — за Гарри или за Виктора. Несмотря на все уверения организаторов, что приняты беспрецедентные меры безопасности, я слишком хорошо знала историю турнира и не очень-то доверяла в этом плане директору Дамблдору. Время все шло и шло. Тягуче и медленно. Людо Бэгмен заливался соловьем, пытаясь хоть как-то развлечь публику. Наконец-то выбыла Делакур, что хоть как-то оживило происходящее. У нее тут же взяли интервью. Но потом опять стало тоскливо. Я заметила какое-то шевеление на трибунах, где располагались судьи и преподаватели. Профессор Снейп куда-то сбежал, а крестный Гарри, мистер Блэк, зачем-то уволок профессора Грюма. И через какое-то время из лабиринта вышли Диггори и Виктор. Но не Гарри. Мне было страшно, никто ничего не понимал, все перешептывались и выдвигали какие-то странные теории. Наконец-то Дамблдор встал и сообщил, что победил Гарри, но Кубок Чемпиона, который должен был перенести победителя к трибунам, отправил Гарри в неизвестном направлении. И его поисками сейчас занимаются. Я не находила себе места, ужасно переживая за Гарри. Но когда он вернулся и рассказал, я поняла, какой же смертельной опасности он подвергался. Я долго не могла поверить своим ушам, что Волдеморт возродился, но Гарри при помощи профессора Снейпа и других волшебников, перешедших на его сторону, смог победить величайшего Темного Волшебника. Что страшная война, которая могла разразиться, была подавлена в зародыше. На следующий день газеты пестрели статьями о Гарри Поттере и Альбусе Дамблдоре, которые победили Сами-знаете-кого. О доблестной работе Аврората. И ни слова о профессоре Снейпе. Или о Регулусе Блэке, который случайно попал в кадр. Даже моя голова пухла от обилия информации.       И все же наступил прощальный пир. Каким-то чудом все были живы. Все чествовали Чемпионов, и особенно Гарри, как дважды победителя Темного Лорда. На пир даже явился министр и вручил Гарри и Дамблдору Ордена Мерлина. Волна всеобщей эйфории захлестнула школу. А потом были прощания. Улетали в своей волшебной карете шармбатонцы. Уплывали и студенты Дурмштранга. Мы прощались с Виктором, зная, что увидимся в августе. Родители дали добро на поездку в Болгарию. Знай я, что больше не увижу профессора Снейпа в стенах Хогвартса, я бы, пожалуй, рискнула проститься с ним лично. Но я не знала и потому лишь глянула на профессорский стол, думая, что в сентябре мы снова увидимся. Нас всех ждало лето.