Как выйти замуж за принца

      Медленно опал медный резной лист с «нашего» дерева. Дуб был посажен в год нашей свадьбы. Небольшой, но сильный росток быстро принялся и теперь вырос в огромное дерево. Я погладила рельефную кору. На улице холодно, но у старого друга мне тепло. Я всегда останавливаюсь у нашего дуба, когда прохожу мимо. А теперь это еще и необходимость — надо слегка отдохнуть. Путь от манора до семейного склепа стал для меня слишком долог. А вызывать домовиков, чтобы перенесли меня туда, не позволяет гордость. Лучше пройтись, аппарация уже давно отнимает у меня слишком много сил. Я начаровала себе сидение и прислонилась спиной к стволу. Маркус опять будет меня ругать, что я замерзла. Но теперь пусть он терпит мои капризы, как я когда-то терпела его. Я и сама знаю, что без Северуса стала просто невыносимой. Часто плачу, срываюсь, веду себя как маленький ребенок, а то и вовсе выпадаю из реальности. Но в редкие часы, когда я чувствую себя почти прежней, я спускаюсь в парк и иду навестить мужа. В руках у меня букет из засохших трав и несколько веток самшита, туи и тиса. Он не любил цветы. Нет, не так. Северус всегда прикидывал, что из этого можно сварить. Сегодня я несу набор для его зелий. Два года. Два года я не знаю, зачем я живу. Я тайком выливаю зелья, что варит мне сын. Ведь я не хочу жить без Северуса. И спешу на встречу с ним, но он не одобрит, если я ускорю ее ядом. Я ему пообещала.       В то утро мы завтракали вместе, как и всегда. И вдруг он взял меня за руку своими тонкими скрюченными пальцами, покрытыми сухой кожей. Я подняла свои глаза и окунулась в его черные омуты. Нет, они такие же черные, но при этом теплые. Хотя он много болел последнее время, но в этот день почувствовал себя лучше, и мы даже спустились в столовую, а не остались в своих комнатах. И голос. Бархатный, глубокий. Тот, что врезался в мою память еще в первую нашу встречу. У стариков обычно меняется голос, теряет свою глубину и эластичность, но Северус смог сохранить его и в сто тридцать. — Гермиона. — Да, Северус? — Пообещай мне, когда я умру, ты не станешь спешить за мной. — Северус, я не хочу даже слышать об этом! — Пообещай. Ради Маркуса. — Но он уже давно не ребенок, у него уже у самого внуки, а скоро будут правнуки. Он найдет чем себя занять. — Он всегда будет нашим ребенком, сколько бы внуков у него не было. — Хорошо, Северус, обещаю.       Он поцеловал мою руку. Потом мы поднялись наверх, и я читала ему вслух. Северус заснул. И больше не проснулся.       Я помню свое обещание, Северус. Но вот не продлевать свою жизнь я могу.       Память моя выкидывает странные штуки. Я не помню, что ела сегодня на завтрак, но то, что было многие десятилетия назад, я словно вижу. Я и сейчас, если, конечно, руки не будут дрожать слишком сильно, воспроизведу защитный узор на пеленке, в которую был завернут Маркус в день своего рождения. И я вижу этот взгляд, полный любви и нежности, которым Северус смотрит на нашего сына, и меня переполняет гордость. А вот через семь лет он держит на руках нашу дочь Александру. И снова этот взгляд. Алесю он любил и баловал безмерно. Я часто фыркала на него за это, и зря.       Я почувствовала, что замерзаю, и наложила согревающие чары, чтобы сыну не пришлось возиться с бодроперцовым для меня. Маркус со своей Лили-Лу и так меня оберегают. Я помню тот день, когда наш сын сообщил нам, что собирается жениться на дочке Гарри Поттера. Это был единственный раз, когда я увидела, как Северусу отказала его выдержка. Он просто встал и вышел из комнаты. А когда вернулся через пять минут, от него пахло умиротворяющим бальзамом. Нет, он не отговаривал сына и никак не препятствовал этому браку. Но буквально сразу после свадьбы сына мы уехали из Англии на несколько лет. Северус наконец-то принял приглашение поработать в Америке, да и мне нашлось там чем заняться. Потом у нас было несколько длительных экспедиций по всему миру. В одну из них мы, кстати, взяли Александру и Теодора Нотта, сына моего однокурсника и ученика Северуса. Брак двух зельеваров обещал быть и стал удачным. Когда мы вернулись, у Маркуса и Лили-Лу уже были близнецы Северус и Септимус и крошечная Эйлин. А потом и у Алеси родился Теодор, а через пять лет — Гермиона. Наверное, если бы не Северус, Маркус и наши замечательные внуки, я бы не смогла пережить смерть дочери — она нелепо погибла в автокатастрофе, когда ей было всего пятьдесят. Я давно не навещала ее могилу, ведь она, как и положено леди Нотт, лежит в их семейном склепе, а у меня нет сил дойти без отдыха даже до склепа Принцев. Зато сами Нотты — внуки и правнуки — часто приходят ко мне. Семья моя разрослась, но я все дальше от них, живых. И все ближе к тем, кто ушел. Лорд Септимус, леди Айрин и леди Эйлин. Родители. Берри и Регулус. Нарцисса и Люциус. Моя Алеся. И мой Северус. С ним я могла выдержать любую утрату. Но теперь я больше хочу увидеть мертвых, чем живых.       Мир так стремительно меняется, что зачастую сложно отличить магию от технологии, а технологию от магии. Волшебники, хоть и не афишируют себя широко, но скрываться перестали и влились в общий мир. И мне приятно думать, что и я поучаствовала в этом. Но теперь я не успеваю за всем этим следить. Да мне и не нужно. Сын и внуки окружают меня заботой и теплом. А я сбегаю от них в ноябрьский холод. Холод — это то, что мне нужно.       Кажется, я сижу здесь уже слишком долго, но сил подняться нет. Я только на минуту закрою глаза…