Спасибо, что живой

В тишине гулко разносился мерный звук. Кап. Кап. Кап. Где-то капала вода. Нет, не вода. Здесь неоткуда было взяться воде. Он знал, что капает, — то падала, ударяясь о камни, его собственная кровь. Она должна была вытечь двумя мощными потоками в тот момент, когда Ло Бинхэ оторвал ему ноги. Но ублюдок, конечно, не мог позволить своему учителю сдохнуть так быстро. Он остановил кровь… Но если он остановил кровь, что же тогда капает? Утомленный бессонницей и болью мозг не находил ответа. Но проклятая капель тревожила, и он попытался осмотреться, понять, что это. Никогда не задумывался, как неудобно смотреть всего одним глазом. Какие-то два длинных предмета лежали на подставке для ног, что обычно стояла у кресла Ло Бинхэ. С них-то и капало на пол. Шэнь Цзю прищурился, вглядываясь — и его едва не вырвало. Это были его собственные ноги. Сразу за отвращением нахлынуло внезапное веселье. Ноги на подставке для ног, все правильно, он мог бы и сам догадаться. Шэнь Цзю хрипло заклекотал — все, что он мог сейчас вместо смеха. — Как я рад, что учителю весело. Он не видел, откуда взялся Ло Бинхэ. Тот просто вошел в поле зрения — чудовищный, огромный, с безумным блеском в алых глазах. Он положил что-то на пол — коробка? — и шагнул ближе. — Вы написали такое трогательное письмо, учитель. «Какое письмо?» — хотел спросить Шэнь Цзю, но из безъязыкого рта вырвалось только невнятное мычание. Впрочем, Ло Бинхэ его, кажется, понял. — Письмо к вашему драгоценному главе Юэ, — голос его был сладок, как мед. — Не помните, как писали? Ну какое это имеет значение. Главное — оно написано вашей кровью, и глава Юэ, конечно, это поймет, и примчится к вам на помощь. Шэнь Цзю снова едва не рассмеялся. Юэ Цинъюань примчится к нему на помощь? После того, как Шэнь Цзю дважды от нее отказался? Юэ Цинъюань однажды не пришел на помощь — с чего бы приходить сейчас? Он посмотрел на Ло Бинхэ из-за завесы волос — со всей язвительностью, какую только мог вложить во взгляд единственного глаза. И это подействовало: бывший ученик рванулся к нему, вцепился в волосы, оттягивая голову назад. Пользуясь моментом, Шэнь Цзю плюнул ему в лицо — попал, но Ло Бинхэ будто и не заметил. — Думаете, не придет? О, учитель, зря вы так. Хотите, я прочитаю вам это письмо? Или вот, — он махнул рукой в сторону ног Шэнь Цзю, и дикая усмешка исказила его лицо, — полюбуйтесь на подарок, который я хочу послать вашему главе Юэ. Что, и после этого не придет? Неужели Ло Бинхэ настолько глуп, что думает, будто это сподвигнет главу Двенадцати пиков бежать на помощь своему опозоренному, обвиненному в тяжких преступлениях шиди? Да Двенадцать пиков давно отвернулись от Шэнь Цинцю, злодея и убийцы… Но глава Юэ приходил сюда. К нему. Назвал его сяо Цзю, будто еще что-то помнил. Как будто все еще был ему старшим братом Ци. На мгновение Шэнь Цзю стало тяжело дышать. А Ло Бинхэ ли тут глупец? — Глава Юэ не придет, — выдавил он хрипло. Вернее, попытался, но мычание его вышло настолько неубедительным, что Ло Бинхэ только хмыкнул. Проклятый ублюдок. Как же Шэнь Цзю хотел вцепиться зубами ему в глотку. — О, он придет, — нежный голос лился в уши, словно яд. — И встретит свою смерть. Мучительную. Горькую. Может быть, даже позорную. А Двенадцать пиков сгорят в огне. Как вам это, учитель? Вы еще проживете какое-то время после этого, я вам обещаю. Вы будете жить и знать, что вы сгубили свой драгоценный орден. Это сделает вас счастливым, учитель? Ублюдок, думал Шэнь Цзю в бессильной ярости, глядя в лицо склонившегося над ним Ло Бинхэ. Тот смотрел жадно, внимательно. Искал признаки слабости. Страх. Боль. Шэнь Цзю провел в Водной тюрьме уже немало времени, и каждый день был полон боли и унижения. Но всякий раз, когда Шэнь Цзю мог, он смеялся над Ло Бинхэ. Он не собирался ломаться перед этим ублюдком, отродьем демонов. Ни разу за это время Шэнь Цзю ничего не попросил: ни пощадить, ни убить, ни даже глотка воды. Жадный, высокомерный выродок хотел его унижения. Хотел, чтобы Шэнь Цзю — Шэнь Цинцю, хозяин Тихого пика! — пластался перед ним от страха и благоговения, как делали все, кто оказывался рядом с Ло Бинхэ. Для того, небось, и рассказывает сейчас про свои планы. Хочет, чтобы Шэнь Цзю просил его этого не делать… Виски мучительно сдавило, и все кости в теле, какие еще остались и были целы, будто заныли. Он не хотел унижаться перед Ло Бинхэ. Он не мог. Ему ничего не осталось больше в этом проклятом месте — только гордость. Но Юэ Цинъюань. Но Двенадцать пиков. Разве не затем он вообще отправился в Водную тюрьму, чтобы их не коснулась никакая беда? Чтобы его преступления не вязали с орденом? Чтобы Юэ Цинъюань… Чтобы Ци-гэ мог жить спокойно. Во рту стало так горько, что этот вкус перекрыл даже медный привкус крови. Разомкнув губы, Шэнь Цзю выдавил из себя так разборчиво, как только мог: — Не делай этого. — Не делать этого? — Удивительно, как Ло Бинхэ понимал его. Его взгляд стал острым, будто он пытался пронзить им Шэнь Цзю насквозь. — Не заманивать главу Юэ в ловушку? Не губить Двенадцать пиков? Но что мне может предложить учитель взамен? — Что угодно. Наступила тишина, только кровь — кап-кап-кап — все так же размеренно капала на пол. Ло Бинхэ смотрел в лицо Шэнь Цзю, и что-то в его взгляде расцветало темное, пугающее. — Что угодно? — повторил он, и Шэнь Цзю кивнул, насколько позволяла хватка в волосах. — Что угодно… Он отстранился, выпустив Шэнь Цзю, и тот снова обмяк в своих цепях. Но мгновением спустя Ло Бинхэ шевельнул рукой, и цепи обвисли, и Шэнь Цзю — то, что от него осталось — повалился на пол. Ло Бинхэ навис над ним, как скала. — Что угодно, — проговорил он в третий раз и широко, предвкушающе улыбнулся.