SAY MY NAME

Усянь тихонько насвистывал веселую мелодию, вторя динамикам в наушниках. Длинные пальцы ловко крутили телефон, а мысли были бессовестно далеки от утренней станции метро, до отказа наполненной спешащими на работу людьми. Кто-то угрюмо уткнулся в экран смартфона, другие умудрялись стоя дремать, прочие же вовсю решали рабочие моменты через месенджеры, позволяя Вэй Усяню с мечтательной улыбкой погрузиться в собственный мир. С ночным небом, рыжими фонарями, малолюдными туннелями и одним совершенно невозможным Лань Ванцзи, чьи обветренные губы могли уничтожить, стоило только к ним прикоснуться. О, эти губы, как теперь на них не смотреть при каждом удобном (и не слишком) случае? С этим были проблемы сразу, стоило только Лань Ванцзи перешагнуть порог его скромного кабинета. В своей этой неподражаемой манере совершенной неприступности, которая либо сразу прибьет ледяной волной превосходства, либо заставит восхищенно таращиться вслед еще три дня как минимум. Усянь был личностью впечатлительной, а посему потерял голову на месте. Сразу и без вариантов. По ногам загулял ветер, поднимаясь к лохматому хвостику и путая пряди, оповещая о скором прибытии поезда. Серьезно, а кто бы устоял? Высокий (эти ноги все еще были перед глазами), стройный (Усянь готов был часами таращиться на эту талию), с аккуратной челкой (длинные пальцы так и тянулись к ней), и просто чудесным голосом, которым явно не молчать надо. И губами. Ни разу не целованными губами. Усянь блаженно прикрыл глаза. Боже, кто б знал, как было сложно держать себя ну хоть в каких-то рамках, когда у тебя в руках такой, как Лань Ванцзи. Чувствительный, забывший о существовании в своей голове трех тысяч правил (не меньше, ей богу), и целующийся так, что Усянь очень-очень хотел забыть, что у того это первое свидание, да и поцелуй, вообще-то, тоже. Бог мой, как же много хотелось тогда сделать… — Вы будете заходить? — послышалось недовольное за спиной. Двери вагона почти закрылись, когда Усянь таки очнулся и с громким «подождите!» протиснулся в узкую щель, ныряя внутрь. Для правдивости стоило все же заметить, что о существовании трех тысяч правил Лань Ванцзи вспомнил крайне быстро. Ванцзи сжимал в руках телефон и никак не мог решиться. Ему хотелось позвонить, но услышать в трубке чужой голос… Ванцзи боялся, что не сможет объясниться по телефону: сказать, что теперь точно не будет ходить на массаж. Он просто не найдет в себе смелости раздеться на чужих глазах. Он теперь даже не знает, как в глаза чудо-доктору смотреть, не то, что все это… Ванцзи вдруг представил себе, как сказочные, мягкие, безумно горячие руки снова прикасаются к его коже, скользят по пояснице, сжимают его плечи, тянутся к волосам и вздрогнул, судорожно выдохнув. Нет. Теперь совершенно точно нет. Он открыл приложение и старательно, без ошибок набрал: «Я прошу прощения, но больше не смогу приходить на ваши сеансы. С уважением, Лань Ванцзи», а потом нажал «отправить» и закусил нижнюю губу, которая тут же напомнила ему, почему все утро он мечтал о чем-то вроде гигиенической помады. С ума можно сойти только от одной мысли о вчерашнем вечере! О том, как смотрели на него люди в метро, когда он шальной и неспособный трезво мыслить, ехал в вагоне, пряча зацелованные губы в воротник мятой куртки. Он еще никогда не чувствовал себя таким счастливым! Никогда! Ванцзи забрался пальцами в мокрую после тренировки челку, а потом вздрогнул, когда его телефон ожил. Усянь нетерпеливо стучал палочками по нехитрому рабочему обеду, прижимая к уху телефон, и недовольно морщился на каждый гудок. Вэнь Нин, сидящий рядом, смирно пил из своей чашки и всячески старался не привлекать к себе внимание праведно возмущенного массажиста. — С уважением, Вэнь Нин! С уважением, представляешь? — снова застонал Усянь, все еще слушая надоедливые гудки. Только Лань Ванцзи мог после приглашения, свидания и, не такого уж невинного поцелуя, написать «вы» и «с уважением» в одном предложении! — Где это видано, — снова начал Усянь под скромные кивки Вэнь Нина, который уже определенно пожалел, что вообще согласился составить ему компанию, и точно продумывающий план побега, — чтобы… — гудки, наконец, прекратились.- Лань Чжань! Ванцзи знал, что если он поднимет трубку, то процентов 80% столкнется с чужим негодованием. Но понимание того, что может случиться, если он эту трубку не возьмет, вынудило его сдаться и нажать на зеленую кнопочку. К тому же… к тому же, где-то глубоко внутри Ванцзи хотелось услышать это возмущенное «Лань Чжань!» и что-нибудь еще самым волшебным голосом на свете. — Добрый день, — выдавил из себя Ванцзи. — Он будет таким, когда ты перестанешь обращаться ко мне, будто мне 80, — тут же запротестовал Усянь, для убедительности снова застучав кончиками палочек о дно тарелки. Вэнь Нин постарался дышать в чашку поменьше. — И почему ты не сможешь? Двух сеансов мало, Лань Чжань! Твоя спина будет недовольна так же, как и я, поверь мне. Ты ведь опять ее нагрузил, да? Небось, опять зажим на зажиме, — простонал Усянь, прикрывая глаза и уже представляя себе эту чудную спину в железном напряжении. Вообще не умеет заботиться о себе, ей богу. Совсем. Даже в мелочах. Даже губы не жалеет. Кстати о них. Усянь тут же открыл глаза. — Как твои губы, Лань Чжань? Не болят? Вэнь Нин решил, что из него выйдет неплохое декоративное растение. Ванцзи бы тоже хотел, но доктор вряд ли бы ему позволил. — Возраст не имеет отношение к моему обращению, — прохрипел Ванцзи. А как еще разговаривать, когда ты даже дышать толком не можешь?! Ну, разве можно вот так вот легко о том, что вчера… Ванцзи определенно не справлялся с чудо-доктором, никак. — Я просто не могу… — Ну да, Ванцзи вообще по отношению к доктору «просто не может». Ничего не может. Ни в глаза смотреть. Ни на массаж прийти. Ни сказать, что хотел бы увидеть его еще раз. Он потер губы и едва слышно добавил. — С губами все нормально… спасибо. — Нормально? — заулыбался Усянь, услышав занятную смену в голосе на том конце. Кажется, кому-то неловко. — Они уже не такие яркие, как вчера? — не смогли удержаться хитрые губы, чей хозяин с энтузиазмом нарезал палочками круги по дну тарелки, гипнотизируя Вэнь Нина, старающегося максимально вжиться в роль вечнозеленых. — Они не были! — вспылил Ванцзи, чувствуя, как от чужого замечания начинают полыхать уши. А потом прикусил язык — что еще за несдержанность?! Он сжал Бичэнь, как всегда бывало, когда ему не хватало хладнокровия, и попытался взять себя в руки. Просто, просто это было нечестно! Нечестно таким вот образом напоминать обо всем! — Правда? — восторженно протянул Усянь, вслушиваясь в новые нотки дивного голоса. Боже, Лань Ванцзи, как ты чудесно сердишься. — А, по-моему, очень даже были. Яркие, алые и такие мягкие, ммм… — Усянь прикусил губу, снова мечтательно прикрывая глаза. Вэнь Нин начал потихоньку подниматься, стараясь как можно незаметнее исчезнуть. Ванцзи с большим, огромным удовольствием составил бы ему компанию, только вот… — Неправда! Наверное, даже на той стороне провода было слышно, как Бичэнь упал. На пол. С возмущенным, ошарашенным «Цзинь». Ванцзи молниеносно присел, подхватывая обиженный меч, и прижал к груди. Да что же это?! Как он мог выронить меч?! Ванцзи поднял глаза и поймал свое отражение в большом окне напротив. До чего же смущенным он выглядел! Невыносимый, бессовестный доктор! — Я прошу прощения, но у меня начинается тренировка, — неумело соврал Ванцзи. — Мне очень надо идти… я перезвоню… — Стойстойстой, — встрепенулся Усянь, резко упираясь палочками в керамическое дно. — Скажи мне название своей школы. Где ты занимаешься? Лань Чжань! Ванцзи замер. На самом деле, ему хотелось сказать адрес, но… но… он снова посмотрел на свое отражение и строгий Бичэнь в руках. — Это очень далеко, — выдохнул он, а потом закусил губу и заставил себя повесить трубку. Бичэнь все также лежал в руке — красивый, верный, белоснежный, как снег ранним морозным утром и прямой, как стрела, только вот… Ванцзи зажмурился, сжимая переносицу пальцами, а потом все же схватился за телефон. «Не вздумайте приезжать!», отправилось следом за адресом, и Ванцзи понадеялся, что чудо-доктор снова его не послушает.  — Вэнь Нин, куда ты собрался? — с кошмарно довольной улыбкой спросил Усянь, поднимая взгляд на застигнутого врасплох коллегу. Усянь с любопытством рассматривал немаленький спортивный комплекс, сжимая в пальцах открытый термос. Ароматный пар грел губы, кровавый шарф неизменно болтался на шее, а ботинки то и дело загребали опавшие листья. — Не так уж далеко, — пробормотал Усянь в чай, с интересом скользя взглядом по огромным окнам таких же залов, куда ему настоятельно рекомендовали не приезжать. Но разве можно было отказать себе в удовольствии увидеть Лань Ванцзи, в чьих руках будет блистать неизменный Бичэнь, который Усянь хоть и видел всего один раз, но запомнил на всю жизнь. Этот меч был идеален для Ванцзи. — Весь в хозяина, — усмехнулся Усянь, снова утыкаясь носом в термос. Через недолгие десять минут на улицу посыпались горстки занимающихся. Вначале совсем еще дети, не больше 13 лет, а позже уже вполне себе взрослые — модные, смеющиеся, безостановочно флиртующие друг с другом. — Ничего мне не говори про этих ваших фехтовальщиков! — поправляя короткую юбку, заметила девушка. Красивая такая, с прической и ногами от самых ушей. — Ты просто не видела! — обиделся парень. Он был на голову ниже и выглядел очень воинственно. — Сяо Синчень лучший! На него даже парни засматриваются! Он умеет такие штуки делать, закачаешься! Есть еще Лань Ванцзи, но… если честно, я его боюсь. Он ни с кем не общается и не улыбается никому. Такой равнодушный ко всему, кроме своего меча… Девушка покивала явно для вида, а потом взяла парнишку под руку и улыбнулась: — Я так есть хочу… — Угощаю, — отозвался тот, вскидывая подборок. — Отлично! Очень быстро их поглотила еще одна волна выходящих и, наконец, когда уже почти никто не хлопал дверями, на улице показалась одинокая фигура. Из-за спины виднелась рукоятка меча (Бичэнь ярко светился в тусклом свете фонарей), а длинные пальцы наматывали на шею большой серый шарф. Перчатки болтались, надежно зажатые в зубах. Ванцзи выглядел так, словно он эти три часа провел не на тренировке, уж слишком прибранным, подтянутым, аккуратным он смотрелся. И Ванцзи бы ни за что не признался, что еще ни разу после занятий он так не прихорашивался. Просто — он чуть прищурился, оглядывая пустую площадку — он надеялся, что — кровавый шарф было просто невозможно не заметить… Ванцзи поджал губы, прятавшиеся в шарфе, и быстрым шагом направился к чудо-доктору. Сказочному чудо-доктору, который заставил его забраться в душ после тренировки, высушить волосы так, чтобы они выглядели прилично хотя бы самую малость и очень придирчиво осмотреть себя в зеркало. Ванцзи не верил, что чудо-доктор придет, но очень надеялся. — Что вы тут делаете? — насуплено поинтересовался он, пока его глаза старательно пробегались по ушам, носу и пальцам доктора, убедиться, что тот стоит недолго и не успел замерзнуть. — Жду одного строгого красавчика, — заулыбался Усянь, откровенно пялясь на младшего. Боже, вот бы и он так выглядел в юности после тренировок, — неравнодушного к своему мечу. Знаешь такого? — он заговорщицки склонился к Ванцзи, сразу же крадя немного расстояния между. Потому что по-другому с Лань Ванцзи было просто невозможно. Честно. Ванцзи тут же окатило с ног до головы. Вот ведь, ну. Он вжал голову в плечи, прячась в шарфе, и замотал головой. — Вы не должны были приезжать, — отозвался шарф голосом Ванцзи, пока тот разглядывал носки чужих ботинок и надеялся, что взволнованную улыбку не слышно. Просто Ванцзи был ужасно рад и ужасно смущен этой самой мыслью. — Ну, раз пациент не идет к своему врачу, то врач все берет в свои руки, — улыбка на хитрых губах с каждым словом становилась все шире. Ей богу, знали бы ребята, что выходили ранее, как кошмарно они ошибались. — У тебя тут поклонники есть, ты в курсе? — ловкие пальцы неопределенно махнули в сторону, где давно скрылись стайки занимающихся. Ванцзи, конечно, слушал доктора, но как-то не слишком внимательно. Его взгляд осторожно гулял по кончикам не замотанного шарфа (опять!), по аккуратным брюкам, иногда в поле его очень ограниченного зрения попадали кончики волшебных пальцев и даже кольцо, которое отчего-то делало чужие ладони еще более привлекательными. У чудо-доктора, вообще, были совершенно невозможные руки — слишком чувственные, очень неприличные. Ванцзи вздохнул и только после понял, что они стоят в тишине. Он опасливо поднял глаза и встретился ими с чужим, темным-темным взглядом. Сколько уже чудо-доктор за ним наблюдает? Ванцзи ощутил, как начинает краснеть. — Идемте, — всполошился он. — Метро закроется через полчаса. — Опять хочешь от меня сбежать? — Усянь снова улыбнулся. Но на этот раз лишь уголками губ. Многозначительно. И почти интимно. — Но… — тонкие пальцы потянулись к чужому шарфу, — у нас вся ночь впереди, — и спустили пушистые нитки с привлекательных губ. Те снова хотелось целовать. Долго. Медленно. С чувством. Чтобы каждый уголок и глубже. Чтобы стало мало и бесконечно хотелось еще. Чтобы Лань Чжань, наконец, забыл свое «вы». Ванцзи вдруг стало очень не по себе. Он, кажется, понял отчего иногда его бросало в дрожь. В одно мгновение в докторе вдруг все перестало быть нерадивым и дурашливым, превратившись в какую-то тихую, взрослую уверенность. И она забралась Ванцзи за воротник кофты, скатившись мурашками по спине, а потом обняла, прижавшись к пояснице. Ванцзи поджал пальцы на ногах и, схватившись за ремень, державший меч, тихонько выдохнул. Рядом с таким доктором он чувствовал себя совершенно растерянным. — Лань Чжань, а ты наврал мне, — указательный палец аккуратно коснулся чужих губ, тут же меняя весь окрас происходящего. — Они все еще ярче обычного, Лань Чжань, — в голос Усяня снова пробрались смешинки. Ванцзи непонимающе моргнул, а потом нахмурился. — Вы не правы, — буркнул он, отмахиваясь от чужих пальцев. Ванцзи никогда не умел кататься на американских горках, а доктор, вероятно, питал страсть к аттракционам. И вот Ванцзи уже не знал, хочется ему снова коснуться чужих губ, сдавшись темным-темным глазам и собственным чувствам, или сделать вид, что он вообще никогда не смотрел на этого доктора с его шутками и умением взламывать мозги. — Идемте, — Ванцзи коснулся рукоятки Бичэня, высившегося за спиной, и двинулся прочь со стоянки. Ну, и ладно. Усянь проводил его восхищенным взглядом, искренне считая эти пальцы на этом мече самым сексуальным, что он видел на свете. — Лань Чжань, когда ты будешь звать меня по имени?! — заторопились следом. … — Дашь его потрогать? — Усянь блестящим взглядом разглядывал белоснежную рукоять за чужим плечом. Под ногами все еще шуршала листва, вокруг снова зажигались фонари, а концы кровавого шарфа то и дело задевали светлую куртку рядом, от хозяина которой Усянь не желал отходить ни на шаг. Ванцзи шел рядом мрачнее тучи. Он не отвечал ни на один вопрос глупого чудо-доктора и стойко игнорировал все попытки его разговорить. Ванцзи чувствовал… досаду. Большую и обидную. Серьезно? Неужели все действительно нужно было свести в шутку? О чем вообще этот доктор думал? Зачем тогда смотрел до этого так, что коленки дрожали?! Ванцзи вздохнул. А потом вдалеке увидел мерцающий знак — до метро оставалось не так уж и много. Досада разрослась и принялась давить все другие чувства. — Меч — это очень личное, — отозвался он, останавливаясь. Ванцзи щелкнул ремнем на груди. Чехол тут же стек по спине и уже через мгновение он сжимал в руках белоснежные ножны Бичэня. — Вот, — поднял он меч на уровень чужих глаз, а потом мягко провел подушечками пальцев по рельефной поверхности, добираясь до рукояти и крепко сжимая ее ладонью. — Никто кроме хозяина не должен к нему прикасаться. — Ванцзи поднял голову и посмотрел в чужие глаза. Чтобы увидеть, как Усянь неотрывно смотрел на чужие пальцы. Как те уверенно сжимали оружие. Нежно касались. И гладили так, что хотелось дышать коротко и часто. О да, тут Усянь был бесконечно согласен с Ванцзи. Меч — это… — И, правда, — Усянь, с нескрываемым восторгом перевел взгляд с чарующих пальцев на Ванцзи, — ужасно, — выдохнул он, поднимая руку и, — личное, — беспринципно касаясь кончиками пальцев ослепляющей белизны, задевая чужие. Вырывая у Ванцзи рваный выдох и ощущение крушения мира. То, что творил этот доктор, было совершено невозможным! Непозволительным и — Ванцзи посмотрел на чужие пальцы, ласкающие ножны — волнующим. Ванцзи расслабил несколько пальцев, позволяя Бичэню мягко провалиться вниз и через мгновение рукоять меча, сделав невероятное па, уперлось в спину чудо-доктора, вынуждая того, оказаться к Ванцзи очень-очень близко. — Никогда не шутите с тем, кто владеет мечом, — едва слышно произнес Ванцзи, а потом подался чуть вперед и прижался к чужим губам. И господи, почему же ему так хотелось этого весь вечер, пока глупый чудо-доктор делал все, чтобы Ванцзи потребовал забыть о нем навсегда?! Ванцзи сжал ладонью Бичэнь и постарался не думать о том, как смешно он сейчас выглядит со своей решительностью и неумением целоваться. Совсем не догадываясь, с каким грохотом рушились все выстроенные рамки таким трудом возведенные Усянем в собственной лохматой голове. Обещанное «не целовать Ванцзи где попало, как бы ни хотелось» провалилось почти сразу же, стоило только увидеть, как тот спускается по лестнице и оглядывается по сторонам. Потом попыталось снова, потому что Ванцзи слишком громко молчал. И едва не потерпело крах — серая вязка больше не скрывала желаемое. И вот сейчас оно разлетелось тысячей смеющихся осколков, позволяя Вэй Усяню забыть все данные себе наказы и с шумным выдохом ответить на смелое (но робкое) касание, целуя сухие губы. Несдержанно. Почти жадно. И тягуче сладко. Позволяя ладони бесцеремонно потянуться к чужой шее: пальцами по коже, выше, к щеке и едва к кромке волос на затылке. Взрывая Ванцзи, совершенно не готового к этому. Выбивая все — воздух, здравый смысл, почву под ногами. Ванцзи испуганно дернулся назад, вырываясь из чужих рук, и уставился на Усяня, сжимая ладонью горящую кожу. Ту, которой касались мягкие руки чудо-доктора. Так касались… — Что это? З. зачем? — жалобно. — Вы никогда… никогда так не делали… — Не представилось случая? — запоздало улыбнулся Усянь, не сразу поняв, зачем, куда и почему Ванцзи нету рядом. Того сразу же захотелось вернуть обратно. Особенно после всех своих попыток вести себя прилично. Идея, конечно, изначально неудачная, но попробовать надо было. А сейчас строгий Лань Ванцзи выглядел до того растрепано трогательно с грозным белоснежным мечом, что вернуть требовалось просто немедленно. — Ну и… — Усянь сделал шаг. А потом еще. И еще, — просто не устоял? — снова оказываясь рядом. Ванцзи не двигался. Смотрел в чужие, совершенно темные сейчас глаза и не мог справиться с собственным сердцем — оно стучало, как сумасшедшее, билось в висках и пятках, кажется, одновременно. Доктор стоял так близко. Смотрел. Улыбался. Ванцзи сжал белые ножны. Такой красивый. С этими своими короткими ресницами, родинкой под нижней губой, глазами… какие же у этого доктора были глаза! Лань Чжань таких никогда не видел! И как — Боже! — как они смотрели. Ванцзи опустил меч и, прикусив губу, закрыл глаза. Он знал, что это было неправильно, но именно так ему хотелось сейчас — бесконтрольно, доверительно. Пусть доктор сам решит, как сейчас быть, а Ванцзи… Ванцзи просто согласится. Заставляя Усяня окончательно увязнуть в своем восхищении. В опущенном Бичэне. В едва прикушенной губе. И этих закрытых глазах, чье движение заставляло любоваться. И бесконтрольно влюбляться. Лань Ванцзи, что же ты делал. — Ох, Лань Чжань… — выдохнул Усянь, снова касаясь пальцами чужой кожи. На этот раз обеих ладоней. Мягко ведя подушечками по скулам. От уголков губ до самых висков, сокращая ненужное расстояние и накрывая обветренные губы. Целуя. Не стесняясь. И не скрывая того, как на самом деле этого хотелось. Сбивая Ванцзи с ног. Что-то непередаваемое было во всем этом. К нему прикасались. Прикасались так интимно, так чувственно, так откровенно. Руками, губами… Ванцзи не знал, как понять, как объяснить. Он захлебывался. Захлебывался чужим вниманием. Собственными ощущениями. Ласками, которые никогда не испытывал. И совершенно невероятным чувством. Он пробрался руками по отворотам не застегнутого черного пальто и, сжав их, неслышно прошептал в чужие губы: «Вы нравитесь мне так сильно». Срывая с губ Усяня неровный выдох. Голос Ванцзи еще не был настолько привлекательным. Тихим. Едва различимым. Ванцзи никогда не говорил при нем подобного. Не говорил о нем. Боже, почему Лань Ванцзи так мало говорит, черт побери! Порыв ветра взметнул кровавые концы шарфа, когда длинные пальцы с удовольствием забрались в темные пряди, вторя языку, проскользнувшему по чужим губам.