SAY MY NAME

Усянь мерно постукивал длинными пальцами по шероховатой ручке турки. Ему нравилась ее деревянная текстура. Как та постепенно нагревалась от газового огня. Становилась теплой, отчего неровность породы проявлялась сильнее. Раскрываясь оттенками, запахами, неявными деталями, разрешая насладиться собой сполна. — У вас с Лань Чжанем много общего, — мурлыкнул себе под нос Усянь, смахивая с лица неубранные в привычный хвост волосы. Вчера он застал Ванцзи на крыльце его общежития: с неизменным Бичэнем в руках, неожиданным беспокойством в глазах и в забавных пижамных штанах. Первое было самим собой разумеющимся, второе Усянь решил отложить для более подходящего времени, а вот последнее требовало ремарки в ту же секунду. В тот момент Ванцзи показался ему трогательнее, чем когда-либо, особенно когда одарил своим обвинительно-укоризненным взглядом. Усянь улыбнулся и не стал ни о чем больше спрашивать. Ванцзи выглядел уставшим и замерзшим (хотя упрямые руки в карманах наспех накинутой кофты старательно демонстрировали обратное). Все остальное, оно могло подождать. Усянь узнал, что Ванцзи жил в общежитии совершенно случайно и максимально прозаично. Тот не хотел досаждать старшему брату своим присутствием в и без того тесной квартирке (этим младший поделился неохотно и вскользь). Но и комфортным свой нынешний «дом» Ванцзи никогда не называл. Да чего уж там, он вообще ничего не рассказывал о том, где проводил свои ночи, если не оказывался в назойливых руках Усяня. — Гордая лань, — усмехнулся Усянь, мягко обхватывая ручку и приподнимая турку над плитой. Кофе жадно облизал горлышко. Гордая. Та самая, что сейчас сладко зарывалась носом в темную ткань мягкой подушки за спиной Усяня, не согласившись ни под каким предлогом лечь в кровать в своих пижамных штанах, потому что «они грязные», впрочем и без них тоже. Та самая, которую Усянь так бессовестно рассматривал сегодня утром, неспешно оглаживая взглядом каждую черту, наконец, никуда не торопясь, не собираясь и не уходя. Та самая, меж чьих лопаток оставили едва ощутимый поцелуй улыбчивые губы с тихим: «Ты снова не одобришь мою идею». — Но попробовать стоит, не так ли? — улыбнулся Усянь белоснежному эфесу, аккуратно прижатому к низкому диванчику. … Ванцзи было неловко. Он сидел на высоком стуле у стойки, делящей кухню и гостиную и, разглаживая на своих коленках чужие штаны, наблюдал, как чудо-доктор готовил для них завтрак. «Сегодня суббота и ты точно не имеешь права слинять», — вот и все аргументы. Ванцзи подтянул к себе кружку с кофе и аккуратно посмотрел на своего доктора. Его волосы сейчас не сдерживала резинка, и от этого он казался каким-то невозможно расслабленным, даже немного ленивым. Доктор неспешно катал по сковороде тесто и чуть хмурил брови, когда края блинчиков подгорали. Значит, так выглядит домашний Вэй Ин? Ванцзи закусил губу — красиво ничуть не меньше, чем обычно. А еще, несмотря на смущение, Ванцзи чувствовал себя хорошо. Уютно, тепло и почему-то безопасно. — Если не отравлю нас своей стряпней, то, наконец, поделюсь с тобой одной идеей, пришедшей мне в голову, пока я разглядывал тебя сегодня утром, — улыбчиво заметил Усянь, когда очередной блинчик почернел с одного из боков, а потом еще и обиженно плюнул маслом, вынуждая Усяня тихонько выругаться. Ванцзи, толком не успевший справиться с покрасневшими от чужих слов ушами, почти моментально подорвался с места, оказываясь рядом с доктором. Он хмуро разгладил чужую ладонь в своей, чтобы проверить ожог. Того там, конечно, не оказалось, но чуть покрасневший участок кожи смотрелся как что-то возмутительное, поэтому Ванцзи осторожно уложил туда свои пальцы. Благо, они у него были почти ледяными из-за того, что он теребил ими свои мокрые после душа волосы. Ванцзи аккуратно поднял взгляд, чтобы проверить, не причиняет ли боль своими действиями, но почти сразу же утонул в чужих глазах. Его доктор был невероятно красивым. Особенно, когда стоял так близко. Ушам стало невероятно горячо. — Мой герой, — не удержался Усянь, расплываясь в широкой улыбке. А затем сразу же потянулся к не целованным губам, пользуясь моментом. Ведь Ванцзи определенно посчитал шутку дурной, почти нахмурился и совершенно точно был готов отойти даже дальше, чем раньше сидел. Ну и Усянь не смог сделать этого вчера. — Чудесное чувство… — выдохнул Усянь, с нескрываемым наслаждением прикрывая глаза. И это было очень нечестно! Так нечестно! Ванцзи жалобно выдохнул, но его пальцы уже держались за манжеты черной рубашки, не желая отпускать от себя доктора. Ведь вчера и, правда, ничего подобного не случилось. Поэтому сейчас Усянь улыбчиво воровал поцелуи один за другим, даже не стараясь оторваться от сухих губ, и настойчиво тянулся ладонями к невозможной талии, беззаботно тесня младшего к кухонной столешнице, с довольным: «Выспался?». Не давая Ванцзи ни единого шанса ответить. Сообразить. Или возразить. Хотя с последним у Ванцзи были явные сложности. Возразить, когда тебя скручивает от того, как хорошо из-за чужих рук вокруг тебя и как — боже мой! — неловко от того, что хочется совсем других поцелуев, хотя и такие страшно сбивают с ног (он все же испорченный!) — это больше, чем просто сложно. Ванцзи крепко зажмурился и позволил доктору перекрыть себе пути к отступлению, правда, все же превращая легкие прикосновения к своим губам в полноценный, не очень сдержанный поцелуй. Снова путая все мысли в лохматой голове. Безжалостно выкидывая одну за другой. Сводя все к единственно возможной. Яркой. Желанной. Такой ненасытной. — Воришка, — восхищенным шепотом по губам, словно пальцами по спрятанной под тканью коже, прижимая сильное тело к высокой столешнице. Усянь был бесконечно влюблен в спрятанную чувственность Лань Ванцзи. И это тоже сбивало с ног. Кружило голову. И делало Ванцзи беззащитным. Он хотел доверяться своему доктору. Страшно хотел. Искренне. Ванцзи потянулся ладонями по черной рубашке вверх и с тихим неровным выдохом забрался пальцами в мягкие, длинные волосы. Ванцзи не знал, почему вдруг стал вором и его жалобное «Почему?» кончиками пальцев скользнуло по чужим, острым скулам. Ванцзи не хотел ничего красть у своего доктора, лишь отдавать. Все отдавать. Все, что у него было и всю Вселенную. И хотя Ванцзи ни разу не сказал этого вслух, Усянь это чувствовал. В чужом взгляде. В тонких ладонях. В осторожном касании сухих губ. Вэй Усянь целовал целый мир, сжимая тот в своих руках. Бережно, мягко, почти нежно, будто совсем забыв, сколько всего может выдержать это тренированное тело. Сколько может выдержать Лань Ванцзи. Сильный, надежный, такой несгибаемый… Усянь помнил. И все же длинные пальцы ласково коснулись белоснежной спины под домашней тканью с тихим «потому что ты невероятный, Лань Чжань…». Разбивая Ванцзи. Вдребезги. Потому что, как же это? Что же? Так нежно… так важно… так страшно потерять. Ванцзи вдруг уронил свои руки по стройной спине и крепко обнял, прячась в чужой шее и волосах. Он боялся признаний и не верил им, но, что он мог, если это было правдой? И Усянь соврал бы, если бы сказал, что не знал, не понимал или хотя бы не ощущал этого. Но, все же, замер в чужих руках. Лань Ванцзи не произнес ни слова. Усянь услышал каждое. Вдох. Кисти осторожно тронули изящную поясницу. Выдох. Подушечки пальцев медленно скользнули по отзывающейся коже. Вдох. Вдоль мягкой ткани темных штанов. Выдох. Раскрывая ладони и пряча под ними разбегающиеся волны чужого доверия. — Я тоже, — улыбкой по коротким волосам у самого уха. Ванцзи глухо выдохнул и еще крепче сжал руки. Потому что больше всего он боялся оказаться ненужным своему доктору. Со всеми своими чувствами. Со своей искренностью. С этим неуместным желанием преклонить колено и оставить у красивых ног Бичэнь и себя самого. Настолько неуместным, что тихий выдох с едва слышным: «Мне…» перебил позабытый на плите блин, наконец, переставший подгорать и выдохнувший струйки черного дыма, молниеносно превратившись в золу и смрад. — Лань Чжань, из-за тебя сгорают даже блины! — охнул, смеясь, чудо-доктор, даже не думая двигаться, а потом добавил, с этими своими невыносимо лукавыми нотками. — Такой горячий… И Ванцзи ничего не оставалось, как сорваться к сковороде, топя ее в холодной воде и радуясь, что облака белесого пара прячут его горящие уши. Все-таки у его Вэй Ина очень глупые шутки! И звонкий смех. Лань Ванцзи казался Усяню трогательнее обычного, а убитый завтрак не таким уж и убитым. Пока едкий дым не заполнил почти всю кухню и не потребовал более серьезных мер в количестве не одной пары рук. — Предлагаю немедленно скрыться с места преступления, пока к нам не заявился наряд пожарных для выяснений серьезных отношений, которые мы не сможем поддержать, — со смехом закашлялся Усянь, резко дергая длинными пальцами старую оконную раму. — Потому что я не очень люблю оргии, крупных мужчин и… Ванцзи громко и неодобрительно соскоблил содержимое сковороды в мусор. — Делиться, — довольно закончил Усянь, оказываясь рядом и касаясь чужой ладони, сжимающей ручку пострадавшей посуды. Ванцзи осторожно поднял взгляд. Усянь шкодливо улыбнулся. Кончики чужих ушей все еще слегка алели. — У меня есть кое-что получше для тебя, — заверил Усянь младшего. Погибшая сковорода последовала за таким же завтраком в мусорное ведро, а в ладони Ванцзи лег холодный резной металл. — И давай сразу пропустим тот момент, когда ты откроешь рот и выдашь свое коронное «нет» без объяснений, потому что я такого ответа определенно точно не приму, — тут же пресек все возражение Усянь и только после этого убрал свои руки. Оставляя в чужих связку старомодных ключей. Ванцзи опустил глаза на ладони и где-то внутри него все сжалось. Так было нельзя! Нельзя давать чужому человеку ключи от дома! От дома! Места силы, места единения, важного и очень личного пространства, того, которое было задолго до появления всяких сомнительных людей! Ванцзи закусил губу. Он должен отказаться! Его легкомысленный доктор просто не понимает, что творит! И будет потом об этом жалеть! Горячо и отчаянно! Обязательно будет! Потому что совсем еще не знает Лань Ванцзи! Не осознает, насколько все это может быть тяжело. А потом… потом… Что будет делать Ванцзи, когда прочтет в глазах своего доктора усталость от себя самого? Что ему делать тогда?! Ванцзи с ужасом осознал, как на самом деле ему страшно принимать этот безумно важный в его глазах жест. — Я не должен… — шепотом. Его доктор совершал ошибку и Ванцзи не имел право позволить себе этим воспользоваться! — Не должен, — кивнул Усянь. Кончики черных волос мазнули по плечам. — Не должен отказываться, — безапелляционно закончил доктор. — Или ты оставишь мне глубочайшую душевную рану, от которой я буду мучиться и страдать всю свою оставшуюся жизнь, стану угрюмым дядькой, ненавидящим детей, потому что те слишком любят жизнь, а во всем будешь виноват ты, хочешь такой груз брать? — длинный палец, поднесенный к губам и мерно постукивающий по нижней, тут же задумчиво остановился, позволяя своему хозяину озорно глянуть на остолбеневшего Ванцзи. Ну, нет, этот суровый мальчик определенно никуда от него не денется, пусть даже не пытается. — Вы не понимаете! — отчаянно заламывая брови, бросил ему Ванцзи. Ну как же это! Ну! Ванцзи мучительно искал слова, которые смогли бы его объяснить. Объяснить всю эту ситуацию. Объяснить все на свете. Его доктору объяснить. — Я… — Нет. Ванцзи запнулся. — Но… — Нет. Его доктор сложил руки на груди. — Ведь… — Нет. Усянь сделал шаг вперед, оказываясь к Ванцзи совсем близко. — Нет, Лань Ванцзи. Нет и нет. Понял меня? Чужие красивые губы вовсю улыбались. — Вы смеетесь надо мной? — хмуро поинтересовался Ванцзи. Хмуро и немного обиженно. Ведь он же прав, разве нет? — Нет, — довольно поежился Усянь. Он уже знал, что его гордый Лань Ванцзи сдался. И это было чудесно. Ванцзи стоял у закрытых входных дверей и молчал. Бичэнь за спиной неодобрительно покачивал кисточкой, вторя гуляющему по потрепанному подъезду сквозняку. Наушники раздражающе путались в ремне на груди. А карман жег кожаный чехол, в который были бережно уложены непривычные для Ванцзи металлические ключи. Он так и не смог отказаться, а теперь, по истечению нескольких дней, оказался тут без своего доктора. Старая дверь приветливо улыбалась ему шероховатой поверхностью и глазком, к которому были пририсованы два глаза и несколько полосок усов. Интересно, это сделали местные дети или доктор сам так решил повеселить своих гостей. В любом случае, это смотрелось нелепо и оттого как-то мило. Ванцзи погладил усы кончиками пальцев и вздохнул. Если он сейчас же не зайдет, то соседка точно вызовет полицию. Она и так уже пару раз кашляла из-за своей двери. Ключ натужно вошел в замок, но повернулся легко, распахивая для Ванцзи чужой дом настежь. И было в этом что-то слишком пугающее, что-то слишком ответственное, слишком серьезное. Ванцзи осторожно прикрыл за собой дверь и снова замер. Он знал этот дом. Он даже успел его полюбить. Но быть здесь без его хозяина… правда ли он имел на это право? Ванцзи аккуратно поставил пакет на пол и также аккуратно снял с себя кроссовки, выровняв их на коврике носок к носку. Потом повесил куртку. Тоже аккуратно. И, наконец, зашел внутрь. Солнце упиралось в большие оконные рамы, растекаясь по деревянным полам, и забегало на стены, пролезая сквозь двери-жалюзи в полумрак спальни. Доктор почти никогда не открывал там оконные ставни и от этого она казалась совершенно волшебным местом. Ванцзи задержал взгляд на мятых простынях, вспоминая, как красиво смотрелся по ночам на них Вэй Ин — магический, кружащий голову, ничего не стесняющийся. С копной черных волос и блестящими глазами, он напоминал охотника из каких-то совсем древних времен, когда не было никаких условностей и правил. Свободный, бесстрашный, непобедимый. Ванцзи так бы никогда не смог. Как не смог бы зажигать свечи и использовать масло. Он коснулся кончиками пальцев, разбросанных по столу темных бутыльков, и подумал, что возможно доктор не откажется от резной коробки для них. Что-нибудь из слоновой кости, изящное и утонченное. А еще чувственное. Потому что масла в тонких руках превращались в невиданное для Ванцзи колдовство. Он провел пальцами по курильнице, падая подушечками в резные проемы, и вздохнул. Ее доктор использует реже, вопреки всем традициям их страны. Такой особенный доктор… Ванцзи запутался пальцами в кольцах резинки для волос, лежащей рядом, и закусил губу. Не слишком ли Ванцзи для него обычный? Этот вопрос потонул в мягком ворсе ковра, куда заплутавший в своих мыслях Ванцзи незаметно забрался ногами. Чертовски смущающий ковер, если быть откровенным. Потому что… потому что… Ванцзи сморщился — разве мог он думать, что восточные ковры так натирают?! Даже его доктор этого не знал, а потому после виновато ходил следом и просил вверить горящую спину его рукам. Очень неловко. Ванцзи посверлил ворс глазами еще немного, а потом спохватился — ведь он сюда пришел совсем не за этим и времени у него всего ничего! Он подошел к стойке на кухне и осторожно устроил на ней белоснежный конверт с золотистым плетением. Уже через неделю у Ванцзи показательные выступления. И именно там ему предстоит познакомить семью и своего доктора друг с другом. Ванцзи вытер вспотевшие руки о джинсы и поправил пригласительный билет кончиком пальца. Да. Он познакомит. Обязательно. — И почему ты не сможешь пойти со мной? — вскинул бровь Цзян Чен, отлаженными движениями заправляя свою кофемашину дорогущей капсулой. — Снова отправишься на очередной блошиный рынок за какой-нибудь ерундовой безделушкой, не представляющей из себя никакой, даже исторической, ценности? Усянь, удобно устроивший стопы на соседнем стильном стуле, смешливо поморщился: — Только ты можешь обвинять вещи в несостоятельности. Дядь, какой вы суровый! — Вещи должны быть стильными, полезными, по последним технологиям или, на крайний случай, хотя бы являться культурным наследием! А не тем барахлом, что ты тащишь к себе, — цыкнул хозяин квартиры, не признающий ничего, что хоть чуточку покрыто пылью и коррозией. — А как же вложенная любовь мастера? — рассмеялся Усянь, мягко оглаживая пальцами острые уголки небольшого, чуть истрепавшегося, конверта. Цзян Чен громко фыркнул, нажимая на лаконичное «brew» стального цвета: — «Вложенная любовь» — это смена твоего ржавого замка на стоящий механизм во входной двери. Кстати, о ней… — Кстати о ней, — встрепенулся Усянь, отрывая взгляд от изящно прописанных букв, что так заманчиво звали его по имени. — Я отдал твои ключи Лань Чжаню. — … — … — Ты… ЧТО?! — неожиданные новости Цзян Чен никогда не любил, потому что к ним невозможно было подготовиться и хоть как-то сохранить лицо. А потому в такие моменты Цзян Чен был всегда громче обычного. — Ты же сам сказал, что не хочешь таскаться со связкой ключей, — улыбчиво отмахнулся Усянь. — И что?! — разворачиваясь к виновнику, рыкнул Цзян Чен. — И я нашел им более благодарного хозяина, — все с той же улыбкой, ответил ему Усянь. — Ты отдал их малознакомому парню?! — разъяренно поинтересовался Цзян Чен. — Лань Чжань — не малознакомый парень, — парировал Усянь, расслабленно расправляя кончик белоснежного приглашения. — Он теперь там жить будет?!!! — Цзян Чен не знал, что лучше, сломать сидящему ноги или открутить уже, наконец, голову. — Я работаю над этим, но ты же знаешь Лань Чжаня, — еще шире улыбнулся Усянь, переводя взгляд на возмущенного брата. Тот со стоном уткнулся в свою ладонь. Боже, Вэй Усянь — это самое кошмарное, что могло произойти в его жизни. — Чен… Цзян Чен поднял взгляд. Он знал этот тон. Тихий. Серьезный. Усянь редко так говорил. — Я просто хочу, чтобы он хоть немного поспал. В нормальной кровати. В нормальной квартире. В которой ему всегда рады. Усянь бережно провел подушечками по чужому приглашению, что так скромно появилось на его столе. Он просто хотел, чтобы Лань Чжаню было хорошо. Цзян Чен молчал всего секунду. — Не думай, что я одобряю эту твою дурацкую идею, но ты мне должен новые ключи! — буркнул хозяин квартиры, снова возвращаясь к кофемашине. — Всегда знал, что ты не такой черствый, каким хочешь казаться, — хихикнул Усянь в широкую спину. — Жить надоело, Вэй Усянь?! — И да, вот поэтому я не смогу пойти с тобой, — укладывая приглашение на стол. — Да ты издеваешься!!! Глубокий вдох. Глубокий выдох. И снова. И еще раз. Ванцзи старался ни о чем не думать. Ни о макияже, который старательно делал ему Мен Яо. Ни о юбке, непривычно скользящей по ногам во время ходьбы. Ни о царившем вокруг нервном хаосе. Ни о выступлении. Ни о том, что сегодня он должен представить своего доктора семье. О последнем особенно. Но именно об этом Ванцзи не мог заставить себя не беспокоиться. — Вот и все, — мягкий голос Мен Яо вырвал Ванцзи из нервозной медитации. — Тебе невероятно идет. Ванцзи посмотрел в зеркало, которое любовно передал ему в руки Мен Яо и не узнал себя. Вроде и он, и в тоже время кто-то совсем другой. Ванцзи побоялся трогать тени, падающие в длинные стрелки. Так ярко. Не слишком ли это? — Тебе не говорили, что ты мог бы стать моделью? — поправляя Ванцзи прическу, поинтересовался Мен Яо. — Лишь однажды, — отозвался тот. А потом вспыхнул. Было мучительно неловко вспоминать, при каких именно обстоятельствах его чудо-доктор сказал эти слова. — Надеюсь, что этот человек придет посмотреть на тебя сегодня, — улыбка Мен Яо отразилась в небольшом зеркале и осела на плечах Ванцзи колючим ощущением. Кажется, еще немного и он начнет паниковать. — Раз ты готов, то я думаю, нам пора найти Сичэня. Ванцзи торопливо кивнул. Сичэнь вместе с А-Юанем нашлись в большом зале, где родственники и друзья выступающих уже старательно выискивали лучшие углы для съемки. — А-Юань сказал, что телефон — это несерьезно, — улыбнулся Сичэнь, демонстрируя небольшой Canon, устроившийся на треноге. — Боже, это отличная идея! — Мен Яо неслышно похлопал в ладоши, а потом протянул одну из них вниз, чтобы А-Юань дал ему пять. — А-Чжань, ты справишься! — А-Юань уткнулся носом в крепкую ногу и обнял ее, поднимая голову. Ванцзи не мог не поверить этой улыбке снизу. Он уложил свою ладонь на макушку А-Юаня и мягко ее поворошил. — Ох, нам бы поспешить, — вдруг встрепенулся Мен Яо. — А то лучшие места займут! — Не волнуйся, — Сичэнь обернулся, вглядываясь куда-то, а потом посмотрел на младшего брата. — Кое-кто занял нам отличные места… У Ванцзи перехватило дыхание. Не может быть… не может… — Я побросал на кресла куртки, так что об этом можно не волноваться, — подошедший к ним Усянь кивнул Сичэню и протянул ладонь Мен Яо. — Вэй Усянь, приятно познакомиться с тем, кто делает мой мир красивее. Мен Яо пожал чужую ладонь, отвечая на приветствие, и тайком бросил взгляд на Сичэня, безмолвно интересуясь, что же тут происходит. «Позже», — прочел он по чужим губам и улыбнулся. Значит, это тот самый человек… — Я отлучусь на минутку, — Мен Яо кивнул на телефон. Сичэнь проводил его благодарным взглядом, а потом поймал глаза младшего брата. Невероятно серьезные глаза. Сичэнь улыбнулся. — Брат, А-Юань, я должен сказать. — Внимательно слушаем, — Сичэнь положил ладонь на макушку притихшего сына. Ванцзи смотрелся бледным и очень решительным. И в самом деле, ему в жизни не было так страшно. Никогда еще он не делал чего-то важнее, чем в эту минуту. — Брат, А-Юань, — Ванцзи запнулся. А потом потянулся пальцами к чужой, красивой руке и крепко сжал ее, прижимая к своему бедру. Заставляя ее хозяина подойти чуть ближе. Надежно прикрывая его своим плечом. Готовый защищать. Готовый умереть за него. — Это мой доктор. — Лучший доктор на планете, — Сичэнь улыбнулся особенно нежно. — Я знаю, Ванцзи. Я рад. Последние слова он адресовал уже стоящему рядом с его драгоценным, младшим братом человеку. Ванцзи обернулся и бережно переложил пальцы своего доктора в другую ладонь, тайком вытирая первые, вспотевшие, о юбку. — Доктор Вэй, это моя семья, — Ванцзи медленно и осторожно поднял глаза, встречаясь с чужим взглядом. — И если вы не против, я хотел бы, чтобы вы стали ее частью… Усянь знал, что встретит здесь старшего брата Ванцзи. Знал, что вместе с ним будет и маленький А-Юань. Даже догадывался, что будет кто-то из их семейных друзей. Он был готов ко всему. Но не к этому бесхитростному «я хотел бы, чтобы вы стали ее частью». Никто не умел обезоруживать хитрого Вэй Усяня так, как это делал Лань Ванцзи. Как это делал его Лань Чжань. Длинные пальцы мягко дернули Ванцзи к себе, позволяя своему хозяину почти нежно вплести другие в коротко-стриженные волосы, бережно обнимая. Будто вокруг них не было ни людей, ни стен, ни мира. Лишь тихое: «С радостью», улыбчиво брошенное у самого уха Лань Ванцзи. … — Я хочу украсть у вас Лань Чжаня! Именно так Усянь беспардонно и радостно увел Лань Ванцзи у собственного семейства в этот же вечер. С глубоким поклоном и широкой улыбкой. Останавливать его никто не собирался, а Лань Сичэнь еще и хорошего вечера пожелал. — Ангел, не иначе, — блаженно прикрыв глаза, пробормотал Усянь, удобно устроив руки на высокой стойке в ожидании кофе. Лань Ванцзи стоял у самых дверей, всем своим видом возвращая старшего к их первому свиданию. Та же стойка, тот же взгляд, та же сосредоточенность. Даже кофейня та же. Но тогда у этих глаз не было недавней тайны… Сейчас они уже не были тронуты пудровыми оттенками и манящими линиями, только вот Усянь их совершенно точно не забудет. Всматриваясь в их разрез, он замечал эти изящные тени, скользящие по чужим ресницам. Подчеркивая изгибы. Углубляя цвет. Цепляя взгляд. — Как нечестно это было, уважаемый господин Лань, — вздохнул Усянь, полностью принимая свое поражение. Сегодня Лань Ванцзи растоптал все его существо, стоило ему только сделать шаг в центр огромного зала. — Ваш кофе! … — Не надо было тебе смывать свой макияж, — улыбчиво заявил Усянь, подсовывая под чужой нос стаканчик. — Мы бы точно получили скидку, — подмигнул тот, стоило только Ванцзи поднять взгляд. Усянь знал, чем наградит его Ванцзи, но отказать себе в удовольствии увидеть эти неодобряюще-осуждающие глаза никак не мог. К тому же он все равно был прав. Сам бы он сварил этот кофе вообще бесплатно! Ванцзи хмуро забрал свой стаканчик и сжал его. Ему все еще было не по себе от произошедшего. Ему все еще было страшно осознать поступок своего доктора. Вот так легко. На глазах у всей родни. Ничего не боясь, не стесняясь. Он согласился! Как мог кто-то похожий на этого человека выбрать себе Лань Ванцзи? Выбрать так всерьез! Ванцзи украдкой бросил взгляд на стоящего рядом. Ветер осторожно играл с кончиками темных волос, бросая их к глазам и губам с маленькой родинкой. Красивый. Ванцзи, кажется, за всю жизнь насмотреться не сможет. Ему все еще было стыдно перед братом за этот побег, но он пошел бы за своим доктором даже если бы из-за этого рухнул мир. Кому он нужен, если в нем нет его чудо-доктора? — Осуждаешь? — в стиле своих глупых шуток, поинтересовался тот. — Хочу вас поцеловать, — поднимая взгляд и ловя им чужие глаза. Очень красивый. И очень довольный. Непозволительное довольный. — Я могу распустить волосы, — Усянь бессовестно улыбался глазами над пластиковым ободком. — Я не стыжусь этого, — нахмурился Ванцзи. И он не врал. Ванцзи никогда не задумывался над полом. И это не значит, что тот значения не имел. Ванцзи нравилось, что его чудо-доктор мужчина. Как бы это со стороны не выглядело. — Но… Мимо них прошла стайка смеющихся и переговаривающихся друг с другом миниатюрных девушек. Они бросили любопытствующий взгляд на Ванцзи и его доктора и даже переглянулись. — … целовать вас на глазах у толпы все равно, что построить монастырь рядом с поселением викингов, — он обнял пальцами чужое запястье и потянул доктора за собой. Туда, где было темно и тихо. А Усянь неприкрыто рассмеялся. Подобные сравнения на корню убивали всю авторитетность Лань Ванцзи в возможности не одобрять чувство юмора доктора Вэя. Эта тема требовала дальнейшего обсуждения и рассмотрения, но определенно могла подождать, потому что… — У меня есть идея получше, Лань Чжань, — сильные пальцы ловко перехватили чужую ладонь и потащили растерявшегося младшего дальше запланированного им места, позволяя тому разглядеть хитрую улыбку на губах старшего. … Усянь не включил свет. Не закрыл за ними дверь как следует, лишь толкнув ту ногой, едва прикрывая. Не снял пальто. Даже ключи на ближайшую тумбу не положил, бросая их себе под ноги. Он потянулся к Ванцзи, резко прижимая младшего к ближайшей стене. И коснулся его губ. Жадно. Нетерпеливо. Сладко. Бесцеремонно проникая ладонями под теплую куртку. Вырывая из Ванцзи отчаянный, несдержанный выдох. Божечки! Он комкано и торопливо пробрался ладонями к чужой талии под не застегнутым пальто и притянул своего доктора ближе. Просто он не думал, что его доктору тоже хотелось всего этого. А Ванцзи очень давно и очень сильно хотелось. Хотелось своего доктора так близко и так бесцеремонно. Он позволил мягким пальцам забраться в свои волосы и вздрогнул от ощущений. Ему нравилось. Так нравилось то, что с ним делал его доктор. Какой же он все-таки испорченный. И если бы Усянь это услышал, то определенно смешливо бы хмыкнул в короткие волосы «не отбирай мое звание, ну». Хотя, слышать и не надо было. Тело Ванцзи было куда громче своего хозяина, и, о боже, как Усяню это нравилось. Нравилось, как младший начинал дрожать в его руках. Как становился порывистым и непоследовательным, забывая о своей сдержанности. Как охотно тянулся к его губам в ответ, бессовестно кружа голову и без того несобранного доктора. — Ты такой жестокий, Лань Чжань, — улыбчивым шепотом по чужим губам прежде, чем скользнуть ниже. По подбородку. Мягко касаясь под. И дальше. — Зачем ты так со мной сегодня, — вдоль вен по шее, падая к самым ключицам. — Возьмешь ответственность за это? — дразнящий тон прежде, чем едва поцеловать впадинку между. Лань Ванцзи был так бессовестно прекрасен сегодня и определенно должен был ответить за это. И что было делать Ванцзи со всем этим? С этими словами (его доктору действительно понравилось?! Правда?!)? С этими губами (почему доктору хотелось делать такое с ним?)? С самим собой, в конце концов, потому что… — Не надо так… — жалобно. Ванцзи вжал пятки в пол, упираясь спиной в надежную стену, и к ней же прижал затылок, (ощущая, как в спину вжимается ошарашенный таким бессовестным поведением Бичэнь). Ванцзи тяжело было даже дышать, не то, что удерживать себя на ногах! — Я совсем не справляюсь из-за вас, — едва слышным признанием. Срывая с губ Усяня такой же выдох. Этот мальчик мог нанести смертельное ранение всего одной фразой. Такой жестокий. — Такой чудесный… — завороженным шепотом по открытой коже. А после длинные пальцы нетерпеливо скользнули к узким, но таким крепким плечам, юрко ныряя под теплую ткань чужой куртки, настойчиво стягивая ту с гибкого тела вместе с белоснежным мечом. Тихий шорох. И куртка вместе с защитным чехлом упала к стройным ногам Ванцзи, вторя самому Усяню, снова потянувшемуся к раскрытым губам. Которые отозвались неприлично бесстыдно, ловя чужой поцелуй. Ванцзи бы и хотелось быть чуть более пристойным, но доктор, его доктор… красивый, изумительный — Ванцзи был так страшно в него влюблен. Беспощадно страшно. Он негромко всхлипнул и прижал своего доктора к себе близко настолько, что колени последнего уперлись в стену. Ох… Ванцзи зажмурился. А потом скользнул губами по острой линии челюсти и просительно выдохнул: — Скажите, как вам нравится. Я хочу, чтобы вам со мной было хорошо… Заставляя чужие пальцы споткнуться на своем пути о джинсовые швы. Невероятно, но каждый раз, стоило только Лань Ванцзи открыть рот, компас ориентиров Вэй Усяня безвозвратно ломался — стрелка начинала хаотично крутиться во все стороны разом, а механизм натужно скрипеть, пытаясь определить хоть какое-то местоположение. И каждый раз Усянь без сожалений выбрасывал его, позволяя себе безвозвратно потеряться в непривычно хриплом, срывающемся, таком тихом голосе. Как и сейчас. — Мне хорошо… — неприкрытой улыбкой на самое ухо, закрывая глаза. И проскальзывая ладонями под чужую кофту. Полностью накрывая теми сильную, но такую изящную поясницу. Ведя выше. Вдоль каждого позвонка. До самых лопаток, едва задевая края подушечками пальцев. — С тобой, — губами по виску, мягко касаясь своими бедрами чужих. В медленном и плавном движении. — Боже… — тихим, захлебывающимся голосом, комкая пальцами черный свитер. — Зачем вы так?.. Ванцзи на ослепительную секунду захотелось закрыть глаза и отдать все своему доктору, просто следовать ощущениями за его ласками, словами, губами. Но секундой спустя, Ванцзи уже сам прижимал своего доктора к стене и целовал несдержанно, сумасбродно, роняя на пол и кровавый шарф, и пальто и даже свитер. Ванцзи не доверял словам, но внутри все жгло и болело от невысказанности. Я люблю вас Дрожащими пальцами по горячей, мягкой коже. Я люблю вас Губами по выступающим на шее венкам. Я люблю вас Дыша дурманящим ароматом масел, запутавшимся в длинных волосах. — Вэй Ин… — отчаянным шепотом, подхватывая своего доктора под бедра и делая шаг вперед. Толкая Усяня в бесконечный океан ощущений. Удивления. Осознания. Ужаса. И всепоглощающего восхищения. Компас с треском лопнул и разлетелся на мелкие кусочки вместе неровным выдохом Усяня прямо в губы Ванцзи, позволяя первому бессовестно скользнуть языком меж зацелованных губ. Ванцзи был так близко. Так восхитительно близко. И Усянь не был уверен, из-за их положения, или все же всему виной брошенное «Вэй Ин» тихим голосом. Боже, как же он все-таки обожал этот голос… — Так вот как оно было… — Усянь звучал неровно и улыбчиво. — Когда ты был в юбке, — длинные пальцы нетерпеливо скользнули к невообразимо тонкой талии, все еще спрятанной под синтетическим слоем. Беспредел. — Кстати об этом… — ладони юркнули под толстовку, касаясь заветной кожи. «Боже», — в раскрытые губы напротив. И тут же направились выше, настойчиво увлекая за собой ненужную одежду. Роняя ее к собратьям по несчастью. — Продолжим и точно отсюда не уйдем, — с усмешкой. Усянь был совсем не против. А Ванцзи не хотелось шевелиться. Доктор принялся водить своими пальцами по его плечам, добираясь иногда до лопаток — мягко, уверенно, знающе. Ванцзи не мог заставить себя даже вздохнуть нормально. Он прижимался губами чуть выше ключиц своего доктора и отчаянно жмурился. Пожалуйста, не останавливайтесь… Ванцзи мог бы простоять так вечность, но его доктор забрался пальцами в короткие волосы, выбивая из Ванцзи стонущее признание в собственной подлой слабости, и стало понятно, что им нельзя оставаться здесь. Ванцзи потянулся вверх, к чужим губам и попросил: — Не отпускайте меня. Он разрешил себе короткий, но неприличный поцелуй, а потом надежно обнял своего доктора и оторвал его от стены. Дойти до спальни так, у них не вышло бы, но совсем недалеко была кухонная стойка, куда можно было усадить доктора. Ванцзи решил, что это будет безопаснее, чем что-то куда ниже. А еще ему низко хотелось побыть между чужих красивых ног, которые головокружительно крепко его обнимали. Даря их обладателю просто невероятные ощущения. Что тут скажешь — тело младшего было отдельным фетишем Вэй Усяня. Последний без сопротивления окончательно поднял белый флаг еще в первый день их знакомства, стоило Ванцзи стянуть с себя кофту. Потому что, ну кто бы устоял? Да еще и под тем взглядом. Осуждающим. Негодующим. Несогласным. До улыбки смущенным собственным положением. Сейчас же Усянь был готов обвесить всю Великую Китайскую стену белыми тряпками, лишь бы Ванцзи продолжал оставаться таким. Нетерпеливым. Жадным. Слегка неловким. И все также до улыбки смущенным. Особенно в тот момент, когда длинные пальцы уверенно скользнули по плечам младшего, до локтей, задевая кончиками изгибы талии и границы мягкого ремня. А случилось это стоило только Усяню оказаться на столешнице (мой бог!). — Что скажешь, Лань Чжань? — улыбчивым шепотом по зацелованным губам, ныряя фалангами за ткань. У Ванцзи в этот момент даже дыхание оборвалось, что он мог сказать?! Он жалобно выдохнул в чужие губы и зажмурился. Его доктор был настолько лишен милосердия, насколько Ванцзи был уничтожен им самим. Беспощадный. Боже… ну… Ванцзи почувствовал, как из-за взволнованного дыхания его живот то касается горячих пальцев, то перестает их ощущать вовсе. Ну, что ему было делать?! Кроме как так бессовестно сводить Усяня с ума, о чем тот тихонько шепнул Ванцзи на ухо. Не стесняясь. Задевая языком уязвимую кожу. Прислушиваясь к новому сорванному выдоху. И бесстыже проскальзывая ладонями глубже, чуть крепче сжимая чужие бедра своими. Восхитительно. — Н… не надо… пожалуйста… ох, — беспомощно выдохнул Ванцзи. Ему было так стыдно, что он не может остановиться. Так стыдно, что приятно. Так стыдно, что он не в состоянии даже ответить, только тяжело, влажно дышать и кусать губы. Как он мог просто принимать ласку своего доктора, как мог ничего не давать взамен, как мог… — Ах… — Ванцзи бесконтрольно подался вперед, и его ладони упали на столешницу, с грохотом цепляя что-то, что лежало в пакете совсем рядом с ними. Они оба вздрогнули. Ванцзи с трудом разлепил глаза и попытался сфокусироваться. — Что это? — голос его не слушался. Усянь, быстро метнувший взгляд по направлению звука, еле узнал шуршащего нарушителя под чужими пальцами, однако все появившиеся мысли по этому поводу тут же выскочили из взлохмаченной головы, потому что… Потому что нельзя так звучать, уважаемый Лань Ванцзи! Ох, как нельзя. — Это безусловно важно, но… — блестящий взгляд Усяня без сожалений вернулся к Ванцзи, позволяя себе, не скрываясь, засмотреться. Усянь бессовестно любовался. Растрепанной челкой. Искусанными губами. Дрожащими короткими ресницами. И такими неудовлетворенными глазами под ними. Убит. Так восхитительно убит. — Определенно, — тихо, прямо в раскрытые губы напротив, — может подождать, Лань Чжань… — целуя медленно, почти лениво, ловко проскальзывая языком глубже. Вторя ему длинными пальцами на сильных бедрах. Усянь все расскажет. Расскажет, что на столе стоял подарок от его сестры. Что там было ее фирменное блюдо и поздравления для Ванцзи. А еще то, что Цзян Чен примазался, хоть и громче всех вопил и был против. И даже А-Лин приложил свою крохотную руку и чуть все не испортил. Но все вышло как надо, и Яньли передала ему этот пакет прямо в руки на пороге дома с улыбкой. Усянь обязательно все это расскажет своему мальчику. Но чуть позже. Совсем чуть-чуть. Ванцзи разглядывал кричащую, пафосную табличку на дверях кабинета. На самом деле, и не особо кричащую, да и не пафосную вовсе. Мимо прошла Вэнь Цин на своих безумных каблуках и легко зацепила его плечом. Ванцзи успел заметить, как она одобряюще и, одновременно с этим, обреченно покачала головой, а потом очень вежливо ответил на такое же приветствие от Вэнь Нина. Тот улыбался очень счастливо. — Господин Лань, можете проходить, — девушка в белом халате вежливо указала на дверь. — Вас ждут. — Спасибо, — отозвался Ванцзи и, сжав кончиками пальцев свою медицинскую карту, мягко открыл дверь. — Добрый день, проходите и приса… — поднятый взгляд чужих черных глаз на долю секунды обкатил Ванцзи исключительно профессиональной доброжелательностью. — Я пришел сдержать обещание, — Ванцзи приподнял карту, и позволил себе утонуть в не верящем, хитрющем: «Ах, Лань Ванцзи…». Усянь бессовестно щурился и также улыбался, смотря прямо на стоящего. Во взгляде не осталось ни грамма рабочей ноты, кончик ручки заворожено потянулся к губам, а длинные пальцы охотно постучали по столу, прося медицинскую карту. — Заполню ее позже, пока ты будешь отлеживаться после массажа, а я буду внаглую любоваться твоей спиной. Что скажешь? — улыбка на хитрых губах стала шире, а длинные пальцы намеренно задели чужие, беря карту. — Что вы совсем не помогаете мне, — отозвался Ванцзи, пряча пальцы и отводя взгляд. Он действительно хотел быть хорошим пациентом. Но доктор не давал ни единого шанса. Ванцзи страшно хотелось шагнуть вперед, к чужим губам, на которые больше не было никаких сил просто смотреть. Вытянуть доктора из-за его стола, чтобы потом немного прижать к нему же, самую малость испортить магнетический хвостик и неосторожно забыть о незакрытой двери в кабинет… да, незакрытой. Боже, ну почему он такой? Ванцзи нахмурился. — Я… — он запнулся. — Я лучше… туда. Сможет ли он отходить 10 сеансов и не натворить чего-то ужасного? Ванцзи нахмурился еще больше и принялся раздеваться. А Усянь, не дававший в этот раз никаких обещаний, с восторгом наблюдал, как обнажалась бледная кожа. Сантиметр за сантиметром. — Вы смотрите на меня, — послышалось из слоев толстовки. — Ничего не могу с собой поделать, — улыбчиво выдохнул Усянь, без стеснения задержавшись взглядом на не отпускающей талии Ванцзи. Так изящно. — Но я профессионал и я спра… — уверенно начал Усянь, а дальше встретился с кошмарно осуждающим взглядом младшего. Осуждающим и таким несчастным. — Ну, или не очень профессионал, — уже совсем не так уверенно, наблюдая, как Ванцзи послушно укладывается на массажный стол. — И совсем не справлюсь, — страдальческий выдох себе под нос. Но с другой стороны… — Это не так уж и плохо, — длинных пальцев коснулись вязкие капли масла, а губ — очередная хитрая улыбка. — Ведь ты у меня последний в записи, Лань Чжань, и значит… — горячие ладони Усяня с охотой накрыли вздрогнувшую поясницу. — Нам некуда торопиться, — шепотом на ухо, позволяя черным прядям озорно скользнуть по чужой коже.