SAY MY NAME

Вода била по шее, расслабляя уставшие, больные мышцы и стекала по плечам вниз к груди и ногам. Ванцзи упирался руками в стену перед собой и слушал — вода шумела вокруг него, словно он попал под ливень. Он выпрямился, подставляя под струи голову и замер. Раньше это было самое приятное, что прикасалось к нему. Раньше он позволял себе многое в душе. И вода была той единственной, кто мог касаться его везде. Теперь все было совсем не так. Ванцзи шумно выдохнул. Ему страшно захотелось оказаться сейчас в шоколадной ванной, за дверью которой прячется большая кровать и самый потрясающий человек в его жизни. Господи, каким же жадным он стал! Ванцзи выкрутил ручки смесителя, и его с ног до головы окатило ледяной водой. Дыхание тут же перехватило, но Ванцзи упрямо не двигался с места. Он надеялся, что холодная вода приведет его в чувство, но ему все также отчаянно хотелось увидеть доктора, хотя бы на минутку, хотя бы издалека. Боже, ну так же нельзя! Ванцзи вспомнил чужой выдох, сорвавшийся с опухших губ перед зеркалом в ванной тем последним утром, которое они провели вместе. И поцелуй, который он осмелился оставить у самой кромки волос, когда его Вэй Ин убирал свои волосы в высокий хвост. Боже, каким же красивым был доктор тогда, с запутавшимися в волосах лучами рассветного солнца и отблесками ночи в черных глазах. Ванцзи выключил воду и тяжело сглотнул. Ему невыносимо хотелось снова оказаться прижатым к дверям ванны. И услышать чужими губами по шее тихое, интимное, волнующее: «Лань Чжань, давай все прогуляем?». — Чувак, как же мне плохо, — дверь с шумом распахнулась, грубо возвращая Ванцзи в реальность, и на пороге появился помятый и морщащийся сосед по комнате. — Надо бы похмелиться… — Он упал на унитаз и потер лицо ладонями. — Слышь, спаси друга, принеси пивасика, а? Ванцзи сморщился и поспешил выбраться из ванной поскорее. Перед самым выходом он оставил у перевернутой кровати термокружку с крепким кофе. Усянь смахнул с лица назойливые пряди и спрятал длинные пальцы поглубже в карманы. К вечеру всегда холодало, а он постоянно оставлял перчатки на тумбе в прихожей. Цзян Чен всегда называл это безалаберностью, а Усянь считал неплохим предлогом с кем-то познакомиться. — Лань Чжань вряд ли оценил бы подобное, — усмехнулись хитрые губы. Усянь завернул за очередной угол, поднимаясь все выше и выше. Розовеющее небо давно заволокло невидимыми звездами, яркие вывески сменились домашними окнами, а рыжеватый свет немногочисленных фонарей с любопытством скользил по плечам черного пальто, удивленно озираясь по сторонам в поисках полюбившихся аккуратных прядок мягкого шоколадного цвета. Усянь улыбнулся. Он уже и не помнил, когда Лань Ванцзи стал неотъемлемой частью вечерних улиц и тусклого света. Такими темпами он скоро совсем забудет, как Ванцзи выглядит при свете дня. — Как неловко, — протянул Усянь, мечтательно прикрывая глаза. Ему было за это ни капельки не стыдно. Как и за то, что про ту самую справку, о которой просил Ванцзи, он вспомнил лишь утром. Когда прижимал его к дверям в ванной. И вел пальцами по самой волшебной спине в мире… Которая все еще требовала к себе повышенного внимания, кстати. — И как всегда его не получает, — промычал Усянь, с тоской глядя на очередную лестницу вверх. Ей богу, только Лань Ванцзи мог выбрать место для тренировок в таком отдалении от главных улиц, от метро, от ровной дороги! — Я тебя почти ненавижу, — выдохнул Усянь, делая очередной шаг к первой ступени. … — А ты все такой же внушительный, — присвистнул Усянь, снова во всю глазея на огромные освещенные окна немалого спортивного комплекса. — Совсем не похож на мой, — со смешком поморщив нос. Да уж, его зал был старым, скрипучим и ветхим. Но Усяню там нравилось. Даже несмотря на то, что это было очень давно, и наказывали его чаще, чем он занимался. Полная противоположность Лань Ванцзи. Если бы тот узнал, то страшно не одобрил бы, а может еще и отчитал, ведь сам он наверняка был в тренировках невероятен. — Невероятен… — Усянь задумчиво пожевал нижнюю губу. А ведь если подумать, то он еще ни разу не видел Ванцзи с Бичэнем в руках. Не просто в руках, а именно в руках. Ужас! Настоящий ужас, который надо было исправлять. Прям сейчас. Оценив обстановку, не обнаружив ни одного законопослушного лица или чего-то похожего, Усянь, вспомнив свои лучшие годы, нагло перелез маленькую ограду, пробежался по аккуратному газончику с такими же кустиками, взобрался на гранитный бордюр и с любопытством начал заглядывать в каждое окно ярко освещенных залов. Большинство из них были уже пусты, в каких-то собирались маленькие группы, и только в одном Усянь увидел одинокую фигуру. В белоснежных одеждах и с мокрой челкой. Тяжелым дыханием и сосредоточенным взглядом. Сжимающей в руках длинную рукоять. Усянь бы узнал Бичэнь в темной комнате с закрытыми глазами. Как и владеющие им руки. Эти потрясающие руки, что сейчас так уверенно направляли тонкое лезвие по воздуху. Мягко. Но твердо. Медленно. И все же стремительно. Сильно. И так невероятно гибко. Усянь подглядывал, позволяя себе бессовестно тонуть в чужих движениях. И своих ощущениях. — Лань Чжань, ты — восхитителен, — шепотом по рукам, устраиваясь на ладонях. … Ванцзи сделал глубокий вдох, прижимаясь лбом к Бичэню и неслышно благодаря того за тренировку. Вышло хорошо. Он был вымотан и доволен. До показательных оставалось всего пару недель, но теперь внутри все было спокойно — он готов. Оставалось лишь пару тренировок в костюме и его медицинская карта со всеми справками. Ванцзи открыл глаза и подошел к скамейкам, прижавшимся к стене. С последним оказалось сложно, но — Ванцзи вытащил из сумки аккуратно упакованные квадратики ткани и вернулся в центр зала, принимаясь протирать лезвие и эфес меча, прежде чем Бичэнь уверенно вошел в ножны — он сам был виноват в этом. Ванцзи вытер шею краем футболки и осторожно коснулся пальцами кожи за ухом, где за большим лейкопластырем красовался все еще вполне отчетливый засос. Он был виноват, но жалеть об этом не мог. Совсем. Ванцзи задумчиво повернулся в сумке и вместо того, чтобы забрать все из зала, погасить свет и отправиться, наконец, в душ, снова забрался в темное нутро, вытаскивая оттуда небольшой серебристый прямоугольник мобильного телефона. Тот высветил дату и время, аккуратно устроившиеся поверх фотографии тонких пальцев, держащих в руках темную кружку. Ванцзи закусил губу и лег на маты — никогда раньше его не волновала заставка на телефоне, он ее за три года и не менял совсем, а потом случился чудо-доктор и все изменилось. Ванцзи провел подушечками пальцев по экрану, обрисовывая впадинки на изящной ладони — ему хотелось все время смотреть на своего доктора. Он разблокировал телефон и забрался в галерею. Она тоже долгое время почти пустовала. Ванцзи аккуратно коснулся одной из последний фотографий, и она медленно расплылась по экрану, открывая вид на обнаженную спину, волосы, рассыпанные по подушке, и темную простынь, обнимающую узкие бедра. Вэй Ин всегда просыпался раньше Ванцзи, но в тот раз все вышло по-другому. И Ванцзи был благодарен. А еще заворожен. И уничтожен. Ванцзи прикрыл глаза и раскидал руки в стороны — он знал, что его губы растягивает самая глупая улыбка, какая только возможна, но — к черту! — он был так счастлив, что не мог по-другому. «Люблю вас», — признался он потолку и открыл глаза, возвращая к ним телефон и открывая окно сообщений. «Можно мне вас сегодня увидеть?». Заставляя Усяня наконец отмереть и перестать таким неподобающим образом пялиться на эту невозможную улыбку на чужих привлекательных губах, почти приклеиваясь к огромным стеклам. — И почему ты так делаешь, когда меня нет рядом?! — возмущенно в окно, ныряя пальцами в карман за вибрирующим телефоном. Усяню всегда хотелось целовать Лань Ванцзи. С самой первой встречи, стоило только взгляду коснуться чувственного контура (так непрофессионально, ах). Со временем ситуация ни разу не облегчилась, а целовать хотелось, кажется, все больше. И вот сейчас Усянь отчаянно стонал в душе, что так хочет попробовать эту улыбку на вкус, а Лань Ванцзи настоящий монстр во плоти, раз всегда промышлял подобным где-то за пределами возможностей самого Усяня. До сих пор. «Подойди к окну». То, что Ванцзи совсем не ожидал прочесть. И то, что не успел осознать, поворачивая голову и встречаясь взглядом с темными-темными глазами и родинкой под нижней губой. Боже… Ванцзи поднял себя с пола одним движением и ошарашено подскочил к окну. Сумасшедший доктор, что он творил?! Ванцзи уронил брови к переносице. Через стекло чудо-доктор сладко-сладко ему улыбался. От этой улыбки было горячо и неловко. Ванцзи хмуро показал на дверь и, дождавшись чужого кивка, бросился туда же со всех ног. У центрального входа Ванцзи ждал лютый ветер (может и не такой уж и злой, но мокрая футболка и тренировка) и высокая, красивущая фигура в черном. Ванцзи на ходу ощупал взглядом своего доктора, как когда-то, пытаясь определить, сколько же тот простоял на улице. Судя по покрасневшим пальцам — очень даже прилично. Ванцзи нахмурился еще больше, а потом отошел в сторону, молча заставляя доктора войти. Ванцзи повел чудо-доктора длинными, путанными коридорами до самой раздевалки, где усадил того напротив своего шкафчика, вручил грелки и принес стаканчик кофе. — Автомат, — извинился он за вкус. — Но согреться поможет. Ванцзи осторожно присел в ногах своего доктора и коснулся длинных пальцев. Те больше не пугали своей краснотой, но все еще выглядели очень уязвимыми. — Вы не должны были там стоять, — наконец, бросил Ванцзи, поднимая глаза. — Слишком холодно. — И пропустить такую заботу? Да ни в жизни, — заулыбался Усянь, беззастенчиво любуясь нежностью напротив. Такой холодный, отчужденный, даже хмурый внешне, Лань Ванцзи был будто специально создан для подобной мягкости, так невероятно вплетающейся во всю строгость чужих черт. Боже мой, да Усянь бы все руки себе к черту отморозил, и пальца не пожалев, если бы Лань Ванцзи продолжал на него так смотреть. — Но если надумаешь повторять трюк с выбеганием на улицу, то не делай этого в одной футболке, ладно? — красноречивый взгляд упал на мокрую ткань. — А то причину, по которой я здесь, придется переписывать, — усмехнулись улыбчивые губы. Ванцзи вопросительно поднял брови. Кошмарно мило. Убирать руки из-под чужих пальцев криминально не хотелось. — И хоть это было несложно, и я мог бы отдать тебе ее просто так, но раз ты мне так отчаянно доказывал, что всегда был честен и тому подобное, то… — Усяню все же пришлось высвободить длинные пальцы из приятного тепла (правда, всего лишь одной руки), пряча те во внутреннем кармане пальто, — вручу тебе это лишь с одним условием, — в ловких руках показался аккуратно сложенный листочек. — Ты отходишь все прописанные тебе сеансы массажа до конца, — хитро закончил Усянь, наклоняясь к Ванцзи и разворачивая перед чужими глазами ту самую справку. Ванцзи хотелось бы сказать, что он признателен и благодарен. Нет, он был — безумно, ведь таких вещей для него не делал никто. Просто… просто сейчас все о чем мог думать Ванцзи — это сам чудо-доктор. Так близко. С выбившимися из высокого хвоста прядками. Шарфом, не прячущим шею. И ужасной, притягивающей улыбкой. Такой завораживающий… Боже, каким же испорченным Ванцзи стал! Он закусил собственную губу и, тяжело выдохнув, заставил себя обратить внимание на листок бумаги. — Я сделаю все правильно, — выдохнул Ванцзи, смущенно и сумрачно разглаживая на колене чуть помятую собственными пальцами справку. — Спасибо. Ему было неловко от собственных желаний, но перестать думать о том, что ему страшно хочется прикоснуться к своему доктору он не мог (в общественном месте — пусть и пустующем сейчас — этим мыслям было самое место!). — Мне в душ надо, — бросил он, не поднимая глаз. — Вы подождете… меня? В смысле, — принялся он тут же спешно поправляться. — Тут в паре кварталов есть кафе, прямо у метро, там кофе… и… он вкусный… О таких вещах он тоже никогда не просил, но ему не хотелось отпускать своего доктора. А тому вовсе не хотелось уходить. Он и не собирался. Совсем. — Кто в здравом уме уйдет от такого, а? — улыбнулся Усянь, заворожено глядя на взлохмаченную сырую челку и смущенные глаза, спрятанные за. Прошло уже несколько месяцев с их нелепого знакомства (и потери Усяневского покоя), а рассматривать Ванцзи хотелось все еще бессовестно постоянно, немыслимо залипая на чужих чертах, привычках и манере. Это было так нечестно, но Усянь ничего не мог с собой поделать, с охотой ныряя в этот океан снова и снова. — Может я лучше с тобой? — улыбка стала хитрее, а длинные пальцы бесстыдно потянулись к чужой коже. — А то пластырь уже не держится совсем… — касаясь кончиками за краснеющим ухом. И Ванцзи зажмурился. Хотя понимал, что должен остановить это движение (и возмутиться чужим словам!) или прекратить его там же, где оно началось, но… он не мог. Это ведь его доктор. Его Вэй Ин. Желанные пальцы осторожно обвели контур и, правда, измятого пластыря, а потом также поднялись вверх, забираясь кончиками в сырые волосы, и Ванцзи сдался совсем. Он вцепился пальцами в смятые штаны, роняя справку на пол, и тихонько попросил: — Не поступайте так со мной… Срывая с губ Усяня удивленный выдох. Да, он знал, что Лань Ванцзи мог быть очень несдержанным (господи), нетерпеливым (боже) и откровенным в желаниях (спасите), несмотря на смущение, но Усянь никак не мог рассчитывать, что сможет уловить подобные нотки за пределами своей темной спальни. Восхитительно. К тому же… сейчас ведь в этой раздевалке никого не было, так? — Стоит ли мне просить о том же? — заворожено шепнул Усянь, позволяя своим пальцам глубже зарыться в шоколад волос, а себе — склониться к влажной шее. Разрешая себе маленькую слабость. Всего на мгновенье. Прикрывая глаза. И касаясь губами кожи под несвежим пластырем. Усянь так хотел потерять голову. — Если ты сейчас же не отправишься мыться, то я за себя не отвечаю, — смешливо выдохнули улыбчивые губы в изгиб изящной шеи. Каких усилий это требовало! От Ванцзи и вовсе. У него перед глазами все плыло и тонуло. В маслах, потому что сейчас чудо-доктор пах так же, как их ночами (ну почему именно сейчас?). Во влажном дыхании, оседающем на его, покрытой мурашками, коже. В пальцах, которые делали его откровенно беспомощным. И в сказочной угрозе (боже, чудо-доктор действительно угрожал ему!), от которой внутри все горело. Очень правильному Ванцзи так хотелось поступить неправильно. Преступно сильно. — Я не могу уйти от вас… — тихим, отчаянным признанием. Делая из Усяня невозможного школьника, не умеющего думать дольше двух секунд. Думающего о чем-то кроме сказанного таким приятным, до встающих дыбом волосков, голосом, который несносный доктор хотел бы слышать несчетное количество секунд, минут, часов, лет. Особенно, когда им произносится подобное. — Каким же ты бываешь, — шепнул Усянь. И все же теряя голову, тянясь носом к коротким волосам на виске. — Лань Чжань, ты такой нечестный, — с обвинительной улыбкой, зарываясь в сырые кончики. Вдыхая знакомый аромат. — Такой… Задевая губами кожу. — Красивый с мечом в руках. Прикрывая глаза от ощущения чужих мурашей. Такой красивый… — Это невыносимо! — простонал Усянь, резко подрываясь со своего места. — Я жду тебя в коридоре! Справку не забудь! И свою стойкость! Она тебе сегодня ох как понадобиться, потому ты поедешь ко мне, Лань Ванцзи! Свою я только что потратил! Ванцзи успел схватиться за скамейку и сделать судорожный вдох, прежде чем потерял равновесие. А потом, глядя в закрытую дверь, пообещал себе, что ни за что не отпустит доктора. До утра. И до конца жизни, если тот разрешит. … Ванцзи открыл глаза посреди ночи и тяжело выдохнул. Что-то разбудило его. Что-то… с соседней кровати раздался приглушенный смех и тихое: «Тише, не разбуди его». Ванцзи нахмурился. Серьезно?! Кровать под двойным весом заскрипела, вызывая еще один приступ смеха, а потом Ванцзи услышал неаккуратный поцелуй и торопливый шорох одежды. — Ты уверен, что он не проснется? — послышался тихий девичий голос. — У него столько тренировок, — голос соседа звучал глухо и, судя по судорожному вздоху, он явно не собирался терять время на объяснения. — Да и знаешь, даже посади мы его в кресло напротив, он бы не понял, чем мы занимаемся. Девушка тихонько рассмеялась. Послышался звук молнии, а потом снова ее голос: — Не обижай его. — Боже, ты серьезно сейчас хочешь говорить о нем? — Но разве тебе его не жалко? — Нет, мне жалко его девушку, если она у него, конечно, хоть когда-нибудь появится, с таким-то лицом. Его неловкость доставит ей много неприятностей, а вот со мной… — голос смолк и на его место пришли звуки откровенных поцелуев. — Ни одной девушке бояться нечего: я умею по-всякому и очень хорошо… — Казанова, — послышался мягкий смех, а потом, когда он сменился достаточно откровенным стоном, Ванцзи услышал. — Может, все-таки в ванную? Мне не хотелось бы напрасно будить его сексуальность. — Да откуда ей у него взяться? — засопел сосед. — Его никто и никогда всерьез не захочет. И не всерьез, кстати, тоже. — Не говорит так! Каждый имеет право на любовь! Даже такой как он. Послышался тихий смех, а потом поцелуи и негромкое: — Чтобы спать с ним придется обложиться грелками и захватить вибратор, — вероятно, сосед что-то показывал, судя по шороху и возмущенному: «Прекрати! Все может и не так плохо будет!». — Ну да, — протянул сосед, возвращаясь к поцелуям. — Она будет кричать в его руках о том, что он небожитель. Еще, еще, Лань Ванцзи… — Ты такой пошлый, — пожурил его смеющийся женский голос. — Нельзя быть таким! — Я еще и не таким могу быть, — неразличимо прошелестел сосед, срывая короткий стон с чужих губ. — Не здесь, — слабо. — Ладно, только давай быстрее! По полу зашлепали босые ноги, скрипнула дверь, и Ванцзи ослепил свет из ванной. — Ты взял презервативы? — Я успею… Дверь в ванную с шумом захлопнулось. Ванцзи неслышно поднялся и, схватив толстовку и Бичэнь, выскочил в коридор. Ему очень хотелось позвонить своему доктору и попросить сказать, что он нравится. Действительно нравится. Ванцзи прижался лбом к зеркалу в лифте и прикрыл глаза. Он ведь не безнадежен, правда? Ванцзи включил телефон и провел пальцами по фотографии на заставке. «Я так люблю вас», — жмурясь, прошептал он. … Усянь смеялся, толкая прозрачную дверь. За спиной — атмосферный бар в цветном стекле и множество голосов, отменное вино и два парня, которым не повезло с ним когда-то познакомиться и не отвертеться. Познакомиться, правда, лишь одному. — Все было по плану! — запротестовал Усянь. Лохматые кончики разметались по шее, кожу обдало приятным ночным воздухом, а выходящие следом взорвались новой волной смеха. — Уборка коридора мало походила на план, Вэй-сюн, — Не Хуайсан махнул рукой. Еще со студенческой скамьи он умел пить, вести задушевные беседы и вешать лапшу на уши всем подряд, даже преподавателям. — Если бы это и, правда, был план, я бы тебе тогда ноги попереломал! — добродушно огрызнулся Цзян Чен. Несколько бокалов дорогого виски, наконец, явили миру истинный нрав Босса внушительной корпорации — мягкого и пушистого щенка (ужас), не забывающего поправлять свой дорогой пиджак и волосы. — Кто сказал, что я следовал ему беспрекословно? — парировал Усянь. — А как же щепотка авантюризма, господа? — Вся твоя студенческая жизнь — сплошная щепотка авантюризма, — фыркнул Цзян Чен. Даже под небольшим градусом он никак не мог взять в толк, какого черта они с Не Хуайсаном соглашались на все дурацкие идеи этого ненормального. Сейчас, разумеется, они повзрослели, стали умнее и научились думать, поэтому стояли возле отличного бара в 4:03 и вспоминали самые несуразные годы своей жизни. — Поблагодаришь меня позже, — лучезарно улыбнулся Усянь. — Можно даже бутылочкой красного. Пряного, полусладкого… ммм… Цзян Чен покачал головой, закатывая глаза с отчетливым «алкоголик», а Не Хуайсан деликатно скрыл нескромную улыбку своим телефоном. У него отлично бы получилось, если бы не последовавший следом сдавленный, сиплый, хрюкающий смех. Почему каждая их совместная посиделка заканчивалась именно так, ни один бог не знал, которых они спрашивали в количестве непроизвольного числа каждый раз, как собирались вместе. Усянь с усмешкой наблюдал, как Цзян Чен умолял Не Хуайсана перестать ржать в его плечо и пускать туда же слюни, и задумчиво теребил в кармане свой телефон. В голове было вино, ночь и слишком напоминающие тусклые отсветы уличных фонарей. «Франция или Италия?». Ответ пришел с секундной заминкой: «Вам подойдут обе страны. Но Италия мне нравится больше». А потом еще: «Вы не спите». И без интонации это можно было трактовать как угодно: от обвинения до беспокойства. Но для Ванцзи, притулившегося вместе с Бичэнем на бордюре перед общежитием — это было маленьким счастьем. А для Усяня — внезапным откровением. Во всех смыслах. Он непонятливо щурился в экран своего мобильного, пытаясь понять, когда он успел опьянеть, почему он видит галлюцинации и отчего тогда сообщение сразу не интимного характера. Но оно никуда не девалось, имя отправителя не менялось, а в голове было по-прежнему приятно, но слишком осознанно и четко для алкоголя. «Ты тоже». «Почему?». «Лань Чжань, только не говори мне, что ты тренируешься еще и утром, умоляю ><». «Это вредно». Цзян Чен и Не Хуайсан снова принялись спорить, чье приложение для такси лучше, а Усянь, хоть и неодобрительно хмурясь, все же не удержался от улыбки, возвращаясь взглядом к первому сообщению. С интимным характером он все же ошибся. «Заберу с собой в Италию~». Ванцзи неловко принялся зачесывать мокрую от незапланированной тренировки челку, словно пытался спрятать ее и суматошно решал, на что ответить вначале. Победило, конечно же, последнее, поэтому Ванцзи не сумел выдать ничего вразумительнее: «Я смогу только через несколько лет! Там ведь все дорого», думая о том, что доктор в ярком солнечном свете, гуляющий по золотому пляжу — это не то, что легко выдержит его сердце. И может быть, он добавил бы еще какой-нибудь глупости, но его размышления прервал звук очередного входящего сообщения — только в этот раз не от доктора. «Блин, ты не мог намекнуть, что свалил? Мы хоть в ванной не мучились бы!». На секунду Ванцзи вернулся в реальность, где его выгнала из постели собственная гордость и чужая грубость. Сообщение от соседа полетело в мусорную корзину. Но досада длилась недолго, ведь в этой же реальности самый красивый доктор на свете спрашивал у Ванцзи почему тот не спит. И что тут можно было ответить? Ванцзи закусил губу и написал: «На улице становится прохладно, не забудьте замотать шарф». Он бы хотел пожаловаться, но еще больше хотел не портить вечер своему доктору. Который не смог не усмехнуться чужой заботе. Ах, эта нежность Лань Ванцзи. И воспитанность. — Ты опять, — с улыбкой протянул Усянь, опираясь плечом о фонарный столб, рядом с которым Не Хуайсан с Цзян Ченом шумно выясняли является ли последняя модель телефона поводом для авторитетных заявлений о надежности, статусе и еще какой-то чепухе. «Зачем мне шарф, если у меня есть ты~» «Который все еще увиливает» «Лань Чжа~нь» «Так почему же ты не спишь, хороший мальчик?» Бичэнь на коленях опасно накренился, когда Ванцзи прочел эти сообщения. Боже, ну серьезно, этот доктор! Ванцзи в последний раз «хорошим мальчиком» называл Сичэнь, когда спать укладывал, и это было очень, очень давно! К тому же, тогда оно точно не имело такого бесстыдного характера… Ванцзи потер покрасневшие кончики ушей. — Ну как вам не стыдно, а? — буркнул он. «Если вы не перестанете, то я приеду и заберу вас!». Нет, Лань Ванцзи точно не мог быть хорошим мальчиком. Но переубедить в этом Усяня у него вряд ли бы вышло, с чьих губ слетел тихий смешок под отчетливое: «Я тебе ноги переломаю, Не Хуайсан! Ты опять ошибся в моем адресе!» от Цзян Чена. «Это должно звучать так привлекательно? **» Усянь прижался виском к холодному бетону стройного фонаря. «Но со мной ты точно не выспишься» «И не попадешь обратно» «А ведь хорошие мальчики должны быть в своих кроватках~ так почему же ты не своей?» — Вэй Усянь, хватит обтирать улицы! Помоги мне! Ванцзи уткнулся в свой телефон. Ну, честное слово! Как же хотелось увидеть этого доктора! Поцеловать, а потом пожаловаться. Или наоборот. Или не стоит… Господи, да о чем он вообще думает? Ванцзи вздохнул. А потом поежился. Под утро всегда становилось холоднее. Он забрался в свою кофту, набрасывая на голову капюшон, и закусил губу — разве может он написать своему доктору почему не спит? Разве… — И почему же тогда так хочется? — сердито. Ванцзи сжал телефон в руках. Так нельзя. «И все же, пока меня нет рядом, замотайтесь в шарф». — Вот упрямый, — протянул Усянь, усмехаясь. Узнать что-то от Лань Ванцзи было сродни ловле несуществующей мифической зверюшки — невозможно, но желанно. Особенно, если ты Вэй Усянь. Несносный, невнятный и вообще кошмарный вариант для любого человека в этом мире, если верить Цзян Чену, что сейчас так активно жестикулировал то в его сторону, то в экран Не Хуайсана. «Ты отмалчиваешься, Лань Чжань» «Это нечестно» «Если продолжишь, я приму меры» «Через три» «Один» «Два» Усянь не стал ждать. — Три… — поднося трубку к губам. — Вы должны были написать и только потом позвонить! — осудил его Ванцзи. Впрочем, трубку он поднял молниеносно. Как бы там ни было, Ванцзи был благодарен небесам за то, что его доктор был таким. — Это очень нечестно, — добавил он едва слышно. — Нечестно до сих пор не звать меня по имени, Лань Чжань, — даже по голосу было слышно, как Усянь улыбается. — Вы не спите, — и в этот раз его доктор мог услышать именно то, что Ванцзи вкладывал в эти слова с самого начала. — Мне кажется или ты звучишь довольным? — улыбка на хитрых губах стала шире, а Цзян Чен начал аргументировано возмущаться, что кто-то отлынивает от общей задачи крайне безобразным образом. Усянь спорить не стал, но язык показал. Он всегда считал, что завидовать надо тише. Особенно Цзян Чену. — Что? Я? Нет! Вовсе нет! Разве можно?! — сбивчиво принялся оправдываться Ванцзи. И одновременно с этим ругать себя. Нельзя, нельзя быть таким несдержанным! — Я просто… просто… — Так и не научился врать, — тихо протянул Усянь, совсем не скрывая своего удовольствия. Боже, он обожал телефонные разговоры только за то, что мог слушать так редко звучащий голос Лань Ванцзи и беспардонно млеть от этого под негодующие взгляды всяких рядом стоящих. Трубка смущенно замолчала. Ванцзи было слишком неловко, оттого, как легко читал его доктор. И от чужого голоса с этими интонациями тоже. — Вы замотали шарф? — шепотом. Ему нужно было спросить что-нибудь, чтобы удержать себя от жалобного: «Я так сильно скучаю по вам». Усянь прикрыл глаза, вслушиваясь в интонации. Ванцзи мало позволял себе проявлять эмоции, считая это чем-то не очень достойным, в то время как сам Усянь бессовестно умирал каждый раз, улавливая этот мимолетный флер в чужом характере. — Без тебя мы не справляемся, — со смешком. — Поэтому… — Усянь запнулся, тут же открывая глаза. На том конце трубки послышалось то, чего никак не должно было звучать. Звук листвы. Шумящей на ветру листвы. — Лань Чжань… — Усянь нахмурился, отталкиваясь от своей бетонной опоры. — Лань Чжань, ты что, на улице?! Ванцзи растерянно замер. Ну вот. Только он убаюкал свое позорное «Пожалуйся и попросись на ручки», как его снова искушают. Так сильно… Разве что Ванцзи точно не хотел, чтобы его доктор звучал вот так вот. — Просто решил узнать во сколько раз вам нужно обмотать шарф вокруг шеи, чтобы вас не продуло, — едва слышно. Не волнуйтесь за меня, ну! Я этого не стою! — Ты серьезно на улице?! — не поверил Усянь, для убежденности отрываясь от телефона, глядя на время в углу экрана. Те стабильно показывали четыре утра. — На улице??? Усянь был тем еще пройдохой и искателем приключений в свое время, поэтому чувствовал подвох всегда и издалека. Так вот от этой ситуации разило подозрительностью просто за версту. Ванцзи в такое время всегда спал самым сладким и глубоким сном, только если не был рядом с Усянем. Во всех смыслах. А сейчас он был очень далеко. — Если ты мне сейчас не скажешь, что ты забыл в такое время на улице, то я лично приеду, поставлю все общежитие на уши, скажу, что являюсь твоим незаконнорожденным старшим братом от первого брака, и буду ныть у твоих дверей, пока не откроешь или пока меня не пустят твои соседи, — с Ванцзи Усянь всегда прибегал к самым отчаянным мерам, потому что этот взрослый мальчишка был не по возрасту упрям и скрытен. Трубка молчала. Дышала и молчала. Так, что можно было услышать, как борется совесть Ванцзи с его желаниями. Борется из последних сил. — Это тяжело! — наконец, признался он. — Вы должны поехать домой и отдохнуть. Вы должны! Я должен сделать так, чтобы вы поехали и отдохнули! Но… но… Боже, вы делаете все, чтобы у меня ничего не вышло! Поезжайте домой, я не смогу больше… — жалобно. Усянь нахмурился. Он редко слышал так много от Ванцзи. И никогда — такого. — Я приеду, — безапелляционное в трубку. У Ванцзи была масса проблем. Он ими никогда не делился. Усяню нужны были чужие глаза. Они были куда разговорчивее своего хозяина. — Это… — Не спорь со мной, это бесполезно, — отрезал Усянь, оглядываясь на топчущуюся рядом парочку, уже вовсю выглядывающую подъезжающее такси. Им определенно не понравится его маневр. — Просто сбрось мне адрес, — шепнул Усянь и с громким «простите, парни, но мне очень надо!» юркнул в открытые двери иномарки. — Вэй-сюн? — вскинул бровь не слишком удивленный (и не особо торопившийся) Не Хуайсан. — Вэй Усянь, да ты бессмертный, твою мать! — завопил Цзян Чен. — Вам обязательно зачтется! — парировал Усянь, захлопывая дверь за собой. Цзян Чен с таким вариантом согласен не был громким «твой Лань Ванцзи…!» — Я вас обязательно познакомлю, но позже! — К черту твое знакомство! — Я знаю, ты хочешь. — Бред! — Я закажу нам новое! Усянь был готов расцеловать Не Хуайсана, получить на утро от Цзян Чена и штурмовать неприступного Лань Ванцзи. Чей голос сегодня звучал совсем не так.