Рождённая под знаком Змея

      Тяжёлой гроздью висела перед глазами вереница образов: худой бедняк с беспокойными глазами, что оборачивается, шепчет что-то скоро и неразличимо; пронзительные синие глаза, что ярче весенних горноцветов на холмах Хаафингара; бряцанье железных доспехов, подбитых грязным лисьим мехом, вперемешку с жалобным скулением и различимыми тупыми ударами; крики, вкус стали на губах и неимоверная тряска, от которой выворачивало наизнанку. Неужто Вермина снова нашла путь в Нирн?       - Ебал я козу под гриву, она же в говно!       Попытка открыть глаза или что-то сказать провалилась, но я поняла, что, кажется, фраза это ниспослана не приспешниками даэдрической владыки кошмаров, а вполне себе человекоподобным существом, то есть нордом. Внезапно окатившая меня волна ледяной воды заставила распахнуть глаза; рефлекторно скручиваясь от сковывающего мышцы холода, обхватывая плечи руками, я попыталась отползти в тень, пряча лицо от яркого света, но сильная рука подняла меня над землёй, тряхнула с силой, швырнув на задницу под полуразрушенную стену. Отплёвываясь, я пробежалась взглядом по грязному полу с разбросанными по нему пустыми бутылками, остатками еды, облепленной мурашами, растерзанным временем спальником на сгнившей соломе, и поеденной молью шкурой козы.       - Срань имперская, - донеслось до меня. Я вскинула голову резче, чем следовало, поморщившись от стрельнувшей в затылок боли, но рассмотреть стоявших передо мной четырёх нордов-громил с небритыми рожами смогла, хотя контуры их напоминали плавучие льдины Белой реки по весне. Наёмник, а это без сомнения так, заметил мою гримасу, басовито зарычав. – Шорова мразь, да я тебя!..       - Ви́рнаг! – молодой норд ткнул ведро в грудь оравшего. Рассматривая обладателя тех самых синих глаз, я мысленно поблагодарила его, отмечая, что парень весьма хорош собой… тряхнув головой, я зажмурилась от подкатившей рвоты. – Принеси ещё.       Руки тряслись, подрагивая в такт сердцебиению, бешеному, неровному. Кончики пальцев еле заметно щипало – я успела применить магию? Один из четырёх наёмников сидел, неуклюже развалившись на чурбане, сверля меня ненавидящими глазами – видимо, на него-то я и применила паралич. Корусово дерьмо. Обтерев нос пальцами, я тихо шикнула: кажется, нос (да и не только он) разбит, так я ещё и без маски. Сейчас бы иллюзию применить, да съебаться по-тихому, пока нет желающих на мой внутренний мир посягнуть, но, если я начну шептать заклинание – заметят – и никакая магия меня не спасёт.       - На кой шоров хер мы тут время теряем? – лениво поинтересовался наёмник с рассечённым лицом. – Может, мы её, ну… того?       - Не сто́ит, - решила вставить я свой септим в разговор, избави Хермус Мора меня от знания, насколько глубокий смысл кроется в слове «того». Голос, вырвавшийся из глотки, напоминал рык пещерного шатуна: чуждый, хриплый, срывающийся на ударениях. Одним словом, жуть. – Я… вас слушаю.       - Едрить меня в собачий хрен, заговорила! – присвистнул всё тот же наёмник, цокнув языком. – Ну чего, птаха, долеталась?       Я криво усмехнулась. Наверное, выглядело жалко.       - Если шкура дорога, то возвращай должное, - твёрдо прозвучал голос норда с синими глазами. Наёмник, в два шага приблизившись, одной правой поднял меня за ворот, приблизив к лицу, отчего я непременно бы смутилась, если бы не плескавшаяся в ярких глазах ярость и пульсирующие сапфировые вены на мощных руках. – Говори или харкать кровью будешь. Где. Бумаги.       - Б-бумаги? – мысли копошились взбешённым роем. Постепенно память выдала нужное воспоминание. – А, так вас Йо́ргстар послал? Зря вы его послушалась, он вор и морочи́ла; это меня Седобородые искали, не его. Так что если вы меня отпустите…       Пальцы разжались, я шлёпнулась на задницу, неловко заваливаясь на бок. Норд отошёл, кивнув обросшему напарнику, что вдруг хищно улыбнулся. Я даже не успела слово сказать, как кулак мужика врезал мне под рёбра. Дыхание спёрло, сердце дало перебой, с губ сорвался полустон-полукрик, и я свалилась на пол, корчась от боли. Осознание, что если не пойму, что именно им надо, то тут так и подохну, заставило истерично рыться в памяти…              А ведь всё так хорошо начиналось! Сидя в таверне «Ночные ворота», я подсчитывала свой заработок. Путешествие по северным владениям должно было принести мне немало денег вкупе с репутацией, но любая работа стоила куда больших усилий: приходилось то откапывать очередную древнюю гробницу, то идти по пояс в снегу, то рыть целые тоннели, дабы добраться до промёрзшего, рассыпающегося сгнившей древесиной в ладонях мёртвого тела. Хорошую прибыль приносила разве что работа в Виндхельме: кланы Жёсткое Море, Расколотый Щит весьма щедро платили за розыски краденных или потерянных семейных реликвий, а Ульфрик отваливал немало за шпионаж и доносы.       Но, во имя Восьмерых, как же мне надоели северные холода и снежные широты, в которых я завязла на долгие четыре месяца! Надоели глубокие, скрытые снеговой шапкой овраги и расщелины скал, куда я то и дело проваливалась по макушку; приелись холодные, дикие ветра, от которых не спасала кожа лёгких доспехов и колючая шерсть тёплой рубахи. Надоело бесконечное брюзжание нордов, их пьяные разговоры о политике, постоянно натёртый маской нос, скрывающей мою имперскую наружность. Хотелось на юг, домой. Пусть я и просижу в Вайтране не больше двух дней, пусть снова придётся корчить из себя добропорядочную мадам, утопая под кипящими стручковым маслом эмоциями, сменив маску наёмницы на гримасу миролюбивой простушки, пусть… Только бы уйти с опостылевшего севера!       И вот, пережидая буран в придорожной таверне, я удачно подслушала весьма интересный разговор трактирщика с путешественником, что уже вылакал бутылки четыре медовухи.       - …и ты только представь: покажу его ярлу, он мне таких деньжищ отвалит, у-у, заживу!       - Хм, - слепой на один глаз Хадринг пригладил бороду, - Йо́ргстар, а ты не боишься, что Вайтранский Следопыт всё же узнает и за тобой припустит?       - Хо-хо-хо, - наёмник раскатисто заржал, а я, перекладывая монетки, превратилась в слух, радуясь, что сказала трактирщику не своё имя, - да ты бздишь! Сдох он! Сгинул, говорят, на севере где-то. Сам Балгруф свою шавку потерял, не то чтобы!.. Следопыт… да что мне это отродье сделает?!       Я хмыкнула. «Сдох», значит? Ой, не скажи… Выжив за пределы города всех собратьев по работе, я гордо носила имя Вайтранского Следопыта. Я не слонялась по пятам за источником своих денег, будучи всегда уверена, что получу причитающееся – разве что очередной богатей подавится кусочком золота в булке, сидя перед камином; не рисковала своей жизнью, прикрывая чью-то спину или охраняя четыре стены; не таскала на спине набитую хламом торбу очередного горе-путешественника, возомнившего себя «скайримским героем» - нет, я занималась поисками пропавших или украденных вещей, гонялась за дезертирами и предателями, шпионила и доносила. Природное имперское красноречие вкупе с врождённым даром к иллюзорной магии сделали меня превосходным наёмником, способным гоняться за реликвией или чьей-то душонкой по всему Скайриму и не только, за что меня и прозвали – Следопыт из Вайтрана. Правда, за спиной я частенько слышала нелицеприятное «шавка Балгруфа» или «цепная ярлова сука», но это мелочи.       Упрятав всё своё золото в снятую комнатёнку, стянув с себя добротный кожаный доспех из тёмной выделанной кожи, я, подрумянившись и подкинув золотой на удачу, выплыла в зал с беззаботной улыбкой. Спустя минут десять я сидела на колене у наёмника, вытаскивая сведения и подливая в эль снотворное.       - Ты только представь, малышка, какой куш упустил этот вайтранский ушлёпок?! Его позвал не какой-то хер с горы, а Седоборо-одые! Они ему письмо нацарапали, да через местного, Климмека, передали. Норд тот в город письма три настрочил, а всё без толку, а тут я! – норд хохотнул, подтягивая меня ближе к себе. Рука его по-хозяйски расположилась на моём бедре, но меня волновало лишь одно: он уже выпил достаточно зелья, так что мог скоро откинуться на боковую.       - И кто же он, - положив ладонь на спину норда, я упаивала его магией Успокоения, на корню уничтожая осмотрительность и недоверие, - этот неизвестный?       - О, малышка, это нордская легенда! Живая легенда, представляешь?! Довакин!       Сначала я растерялась, чуть не ржанув в голос. Какой на мамонтов хер Довакин? Старики с горы меня звали, чтобы я им персонажа легенд нашла? Но Йоргстар уверял: не просто так дракон напал на Хелген, чем, кстати, избавил Буревестника от «коронации» топором; а Драконий Предел и вовсе пополнил коллекцию черепушек древних ящеров – Довакин сразил чешуйчатое зло!       - Вот отнесу письмо Лайлы Ульфрику – я ведь не просто так в Рифт таскался – да пойду искать этого Довакина! Составишь компанию будущему прославленному богачу, а?        И я поняла: я не могу упустить такой шанс. Только тупица Сиддгейр или напыщенный Скальд откажутся от подношения в виде двуногого щита от драконов. Балгруф же, ухмыльнулась я про себя, примет дар с радостью, заплатит или, ещё интереснее, наконец соизволит дать мне титул тана. Осталась лишь мелочь…       Толкнув на кровать охмелевшего норда, штаны которого стали тесны ему ещё минуты две назад, я закрыла дверь на крючок, оборачиваясь и сбрасывая с себя приторную улыбку, от которой болели скулы. Йоргстар, неуклюже барахтаясь, расстёгивал ремень, когда я, с силой сжимая ладони, шёпотом проговорила молитву Камня Хранителя, разливающуюся тихим шипением по углам. Сгусток зеленоватой магии, переливаясь, влетел в грудь норда, окутывая его. Застыв в неуклюжей позе, мужик, как детская резная неваляшка, покачался, заваливаясь на бок. Кожа его всё больше покрывалась зеленоватой пеленой, сковывая и погружая в не самое приятное чувство – паралич.       Я принялась рыскать по сумкам в поисках бумаг, найти которые оказалось проще простого. Выдернув все листы касательно Довакина, я просмотрела письмо Лайлы Ульфрику, кривясь от женского лобызательства – ни грамма гордости и самодостоинства! Неужто слухи о её влечении к Буревестнику правдивы? Удостоверившись, что снотворное подействовало, и теперь норд спит, я выскользнула из комнаты, вернувшись к себе никем не замеченной.       Быстро собираясь, я убрала чёрные, немного волнистые волосы назад; потратила минуты три на застёгивание многочисленных ремешков на кожаной броне, наскоро собрала зелий со стола и журнал в походную сумку, закинув её за спину подле ножен короткого одноручного эбонитового клинка, выменянного на скуму у старого людоящера в порту Виндхельма; проверила подаренный Балгруфом кинжал из Небесной кузни, что пристёгивался слева к поясной портупее, оббегая взглядом комнату. Покрыв голову капюшоном, я выскочила из помещения, на ходу вытаскивая плащ из вещевого мешка. Мне предстояло путешествие до Айварстеда, где у некого Климмека осталось письмо от Седобородых для Следопыта из Вайтрана.       Вскочив на верного мерина Аркилла, я ударила его в бока, припуская через метель, используя магию Ясновидения, дабы не сбиться с пути. Конь вороно-чалой масти недовольно храпел, но пробивался через снегопад, заметавшего следы копыт на снежных барханах. Любопытство разгоралось во мне с каждой секундой, отчего я не чувствовала ледяного ветра: не терпелось как можно скорее прочитать добытые бумаги. Добравшись до деревни Анга, я попросилась к местным охотникам, разделывающим тушу медведя. Разбирая нацарапанные нордом волнообразно скачущие строчки, я старательно переписывала добытые сведения, чувствуя себя не иначе корпящим над древними письменами исследователем. Не хватает пропахшей ветхой бумагой робы и, пожалуй, бороды.       «Седобородые поручили найти Довакина. Он был в Хелгене 17 Последнего зерна, под Вайтраном – поздним вечером 18 (подтверждение - Крик). (неразборчиво)       Ривервуд: Алвор (легионер) вывел из города людей. Трое пошли к ярлу, но (неразборчиво) …орк Магрогбрук, каджит С. Р. (неразборчиво), нордка Сирдил, ящерица Г-Т (неразборчиво).       Вайтран: Западная башня рухнула и придавила дракона. Выживших нет (подчёркнуто). Пришедшего видели: ткачиха (зачёркнуто), торговец мясом (зачёркнуто), алхимичка (зачёркнуто), торговка цветами. Изольда (обведено)».       Перечитывая написанное, я задумчиво смотрела, как жадно лижет золотое пламя неровные строки, некогда выведенные мужской мозолистой рукой. Покрывая бумажные хребты чёрной бахромой, огонь уничтожал незаконно добытые бумаги, стирая в пепел. Как всегда безукоризненно и безвозвратно.              - Мо́зги мне не еби, или я сам тебя выебу, – норд с синими глазами присел на корточки передо мной, пока я отплёвывалась от крови. - Где бумаги Чёрный Вереск?!       Пару раз моргнув, я кашлянула, сипло выдавая: «Ты о чём?». Получив пару пинков, начала судорожно соображать дальше.              В Айварстед я приехала дотемна. Найти Климмека не составило труда – пожилого норда с усталыми глазами знала тут каждая подкрыльцовая собака. Первым делом он, конечно, поинтересовался, а точно ли я тот самый Следопыт? К этому я давно привыкла: заказчики желали видеть крепкую мужскую фигуру с суровым взглядом и волевым подбородком (или на худой конец какого-нибудь босмера), а получали остроскулую имперку с блеклыми, серыми глазами, благо хоть было немного «мяса на костях» да и ростом я не с куст вредозобника. Выслушивать сомнения с железным аргументом «ты ж баба» и терпеть попытки отправить выращивать капусту на скудных скалистых почвах Скайрима – вполне обычное дело. Так или иначе, а письмо от Седобородых, написанное витиеватым почерком с многочисленными вычурными оборотами, перекочевало под кожаную обложку моего журнала, после чего я отправилась в местную таверну «Вайлмир», дабы по обыкновению обмыть удачную проделку.       Ожидая горячую похлёбку из свежей оленины, я тщательно изучала письмо Седобородых, сопоставляя со сведениями Йоргстара. На холст легли новые мазки: Седобородые в письме указали, что нужно искать «странника, отмеченного пламенем дракона, принёсшего в равнинный город весть о надвигающейся на Нирн беде». И откуда полумифические монахи могут знать такие подробности? Радует, что Климмек настолько чтил волю стариков с горы, что не отдал Йоргстару письма, но, правда, дал прочесть. В другой раз я бы у виска покрутила за такой поступок, но норд облегчил мне работу: у меня есть список имён «посланцев», одно из которых сможет подтвердить Изольда. Плёвое дело.       Потягивая в углу кислое вино, я наблюдала за деревенскими жителями. Пришлый бард в компании местной певички Линли уже в четвертый раз исполнял шутливую, приевшуюся песенку про глупую пастушку и любвеобильного мельника, но гости были только рады: пара нордов весело плясала, хлопая ладонями по каблукам старых сапог, между ними кружилась молодая женщина, юбки которой взметались не хуже снежных истмаркских вихров; раскрасневшиеся, веселые, они громко ухали на приседаниях, отчего пара паломников в серых льняных капюшонах морщились, недовольно оглядываясь. Наёмники засмотрелись на танцующую женщину, о чем-то тихо переговариваясь и кивая, а она лишь быстрее кружилась, отчего юбки, вздымаясь волнами, оголяли ей ноги чуть ли не по колено. Я тихо улыбнулась: вот они, радости приземлённой деревенской жизни.       В другом углу развернулось настоящее сражение: три бывалых проходимца устроили состязание «кто настоящий Довакин», упиваясь до упада медовухой. Короткий разговор с Вилхельмом, хозяином деревенской таверны, стал подтверждением моих мыслей: за прошедшие несколько недель Айварстед повидал уже с дюжину бравых «Драконоубийц», ни один из которых так и не соизволил ни на гору сходить, ни дракона убить. Бравые воины, бьющие себя кулаком по груди, ошивались только на юге, где худо-бедно продавали, если повезёт, «сказки» про свою силу в обмен на девок и бесплатное пойло; север же оказался строг – тамошним людям, каждый день отвоёвывающим у лютых холодов жизнь, нет дела до пустых слов. Куда же пропал настоящий Драконорождённый?       Зашедший бедняк, получив и употребив объедков, надоедливо прилипал к постояльцам с предложением «попытать удачу» в игорном деле, беся присутствующих. Всех, кроме меня, опоённые вином мозги которой пошли набекрень. Виртуозно проиграв решающий кон, я уже была готова вытряхнуть содержимое кошеля, но бедняк вдруг попросил исполнить простое (как мне спьяну показалось) желание: всего-то нацедить ведро мёда из бочки остановившегося на ночлег каравана. Ведро я церемонно передала Нарфи, жутко довольная собой (как-никак, а за проигрыш я не выложила ни септима). Решив, что соваться в таверну пока не сто́ит, я приняла предложение бедняка переночевать в его лачуге, спьяну наплевав на грязь и неудобства. Тут меня и нашли наёмники…              - Я ничего не брала, - кое-как выдавила я. Конечно, кому ещё, как ни Чёрный Вереск, мог принадлежать караван, полный отвратительной медовухи! – Я не знаю, о чём ты, но могу найти пропавшее…       Сталь распорола плоть – плечо пронзило острой болью. Вскрик потонул в кляпе, который соорудили из тряпки, вонявшей мочой, полынью и чем-то ещё. Четвёртый наёмник, кряхтя, встал. От осознания происходящего помутнение сошло на нет, протрезвив: ещё никто, побывав в оцепенении от паралича, не был мне благодарен, а потому меня ждала знатная даэдрова задница…       - Тебя видели, - медленно, с натугой проговорил мужик, разминая мышцы, - как ты вокруг телег шаталась, да и малахольный этот всё подтвердил. Где расписка о долге?       Кляп покинул рот, оставляя поганый привкус на языке. Я тупо уставилась на ухмыляющихся нордов, с каждой секундой всё больше ужасаясь: казавшееся невинном баловством дело принимало иной вид. Произошедшее рубануло по голове хлеще двуручника: я теперь не только вор, но и тот редкий тупоголовый грязекраб, перешедший дорогу медовой королеве Скайрима – Мавен Чёрный Вереск.       От волнения снова замутило. Вирнаг хотел было вновь меня попинать, но оклемавшийся после паралича наёмник его остановил: «Пусть госпожа сама с ней разберётся. В телегу её. И найдите юродивого этого, поговорите с Вилхельмом, он о нём знает что-то». Я только было открыла рот, но получила удар по шее, теряя связь с Нирном и от души желая наёмникам найти гниду, по вине которой я пострадала. Очнувшись многим позже на несколько минут, я воззрилась на чистое ночное небо, усмехаясь в забытье: будто снова сплю под открытым небом на сторожевой башне Форта, вглядываясь в россыпь далеких искр, выискивая глазами самое переменчивое и непостоянное созвездие Змеи, под знаком которого я и родилась.